***
Рейген долго не брал трубку, а когда взял, голос его был глухой и хрипловатый. — Слушаю, — сказал он вместо обычного «О, здравствуй, Экубо». — Я зайду к тебе ненадолго, ладно? — бодро спросил Экубо, хотя хрипота из трубки ему очень не понравилась. — Ты вообще как? — У меня всё в порядке. А ты почему не на работе? — Томэ меня отпустила. С того конца послышалось невнятное шуршание и сопение. — Ну хорошо, приходи. Экубо повесил трубку. Приболел… Он не помнил, когда в последний раз Рейген болел и болел ли вообще. Но рисковать не хотелось. Да и куртку неплохо бы забрать… В голове всё ещё играли образы вчерашнего вечера: хрустящий под ногами снег, коварный лёд, цепкие руки Рейгена, торговый центр, полный огней, шляпы, музыка, смех, скользкий холм, окровавленные снежные облака… Вчерашний вечер был вспышкой, уникальной, неповторимой, но в то же время Экубо чувствовал, что это может повторяться снова, и снова, и снова — они ещё в самом начале чего-то необъятного… Лёд, руки, шляпы, музыка, смех, облака; снег, руки, огни, музыка, кровь, холм… И куртку неплохо бы забрать. Наконец, Экубо позвонил в дверь Рейгена; ответ снова пришлось ждать долго. Рейген показался на пороге в мятой пижаме, закутанный в плед и как будто не сразу смог сфокусировать взгляд на своём госте и узнать его в лицо. Экубо ждал в замешательстве. На щеках Рейгена был заметен румянец, но совсем не такой, как вчера, задорный и яркий, а какой-то неправильный. — Привет, — поздоровался Рейген. Голос его почти не отличался от того, что Экубо слышал по телефону. — Заходи. Экубо быстро нашёл свою куртку, аккуратно сложенную на стуле. В квартире было не жарко, но плед на плечах Рейгена всё равно казался излишеством: слабенький обогреватель в углу хорошо выполнял свою работу, да и на улице, по сравнению со вчерашним днём, заметно потеплело. — Ты уверен, что у тебя всё в порядке? — спросил Экубо, усаживаясь на диван. Теперь у него не было и мысли провернуть утренний план, но что-то подсказывало, что оставить Рейгена одного будет ошибкой. — Уверен, — ответил Рейген и взял со стола кружку, из которой обычно пил чай. Сделав пару больших глотков, он сел рядом с Экубо. Что делать дальше было абсолютно неясно. Экубо даже не успел заметить, как Рейген привалился к нему плечом. Он весь сжался, подобрал колени к груди, руками вцепился в плед, натянув его на голову, и так замер. Глаза закрыл, но Экубо знал, что он не спит, потому что в таком напряжении спать невозможно; должно быть, его пробирал озноб. Теперь и шевелиться было боязно: казалось, любое движение заставит Рейгена съёжиться ещё сильнее и этим переломать себе все кости. Но Экубо уже обучился долгому бездействию: он умел и спать, и медитировать, а с тёплым Рейгеном под боком это было ещё и приятно. Так они сидели, пока Рейген не повернул немного голову, а потом ещё раз, и ещё, как будто не знал, куда её девать. Его дыхание с каждой минутой становилось всё более неровным. Экубо вполголоса спросил: — Не хочешь лечь? — Нет, всё со мной в порядке… — пробормотал Рейген. Но Экубо ему уже не верил. Он аккуратно подвинулся в сторону — Рейген покорно завалился на бок, даже не открывая глаз. С тем, чтобы окончательно уложить его на диван, Экубо справился за полминуты. Принёс ещё один плед и подушку, и пока подкладывал её Рейгену под голову, задел его лоб — горячий, как утюг. Экубо вдруг вспомнилась одна дурацкая шутка, и он захотел рассказать её, но быстро передумал. Рейген всё равно бы не посмеялся, да и настроение было уже совсем не шуточное. Рейген снова беспокойно ворочал головой, поэтому Экубо медленно протянул руку, чтобы приложить ладонь к его щеке, и это подействовало. Он замер; только дыхание обжигало кожу. Экубо смотрел на болезненное лицо Рейгена, на подрагивающие веки, поджатые губы, и печально улыбался, с безнадёжным желанием увидеть ответную улыбку. Его настигло горькое осознание, что с ней придётся подождать. Он осторожно потянул руку на себя, проведя пальцами вдоль шеи и до груди, убедился, что Рейген остался спокоен, и молча встал с дивана. Лучше сразу действовать, чем задавать вопросы и получать в ответ очередное «У меня всё в порядке». Но когда он отвернулся, услышал жалобный вздох. — Экубо… — простонал Рейген. — Не уходи. — Здесь я, здесь. — Экубо сел обратно на краешек дивана. Положил обе ладони Рейгену на плечи. — Слышишь? Рейген кивнул. Экубо ещё до его просьбы твёрдо решил, что никуда теперь не уйдёт. Никогда. Однако что делать с людьми, которые бьются с лихорадочным жаром, он помнил слишком смутно. Поэтому взмахнул рукой, приманивая к себе телефон, чтобы найти ответы в интернете, как поступил бы любой ответственный человек.***
Первое, что Экубо пришлось сделать, — перерыть всю квартиру в поисках аптечки, чтобы раздобыть градусник. Результаты измерения температуры оказались не самыми радостными, но и в неотложку звонить пока не стоило. Тридцать девять и три. Затем Экубо принёс к дивану миску с холодной водой и тряпку. Ещё раз посмотрел на Рейгена. Напряжённый. Беспомощный. Дышит через чуть приоткрытые губы, часто и беспорядочно. Экубо стало слишком жалко переодевать его в футболку (рекомендовалась более лёгкая одежда), поэтому он решил просто закатать рукава его пижамы. Но на первое прикосновение Рейген ответил слабым стоном, который заставил Экубо отдёрнуть руки. Вторая попытка прошла успешно. Он намочил тряпку. Струи воды стекали в миску медленно, тягуче и чересчур громко в глухой тишине квартиры. Экубо беспокойно поднял голову: правильно ли он сделал, что не открыл окно? Комната начинала наполняться клейкой духотой, а Экубо никогда не мог быть уверен, что правильно улавливает температуру воздуха. В конце концов, тепло и холод чувствует не он, а его тело. Экубо снова склонился над Рейгеном. Плавными движениями он смывал липкий, густеющий жар с его измученного лица. Рейген вздрагивал и выдыхал, когда Экубо случайно задевал его веки или губы, и тот шептал ему слова, которые казались подходящими. Но он никогда не мог быть уверен… И всё же Рейген ни разу не попытался отвернуться от него. Экубо оставил влажную тряпку на лбу Рейгена, а сам сел на пол рядом с диваном. Теперь оставалось только ждать. Он листал новости в телефоне, потом играл в незамысловатую игрушку, потом просто смотрел в погасший экран телефона, блестящий смоляным блеском. Экубо никак не мог понять: то ли правда становилось жарче, то ли это тревога закипала у него в голове. Он хотел ещё раз измерить Рейгену температуру, но тот выглядел слишком умиротворённо, чтобы беспокоить его, поэтому Экубо просто сменил влажный компресс. Он читал, что температура может держаться и больше суток, и это не повод для тревоги, но прошла уже будто целая вечность. Как понять, если что-то пойдёт не так? Рейген ведь не сможет ему сказать. И жар уже, казалось, исходил откуда-то извне: полз из углов комнаты, стекал по стенам и запекался, как кровь… Экубо бережно взял Рейгена за руку, и тот ответил — очень слабо, почти незаметно сжал пальцы. Экубо стало немного легче. Он ненавидел эту лихорадку: она присосалась к Рейгену, как проклятие, которое не развеять. Экубо был перед ней бессилен, он мог только держать проклятого за руку и молить, чтобы ему скорее стало лучше.***
Экубо сидел около дивана, спрятав лицо в колени. За окном начинало темнеть. Неожиданно с дивана раздался шумный вздох, и Экубо тут же подорвался места. Рейген проснулся. Он поворочал головой на подушке, разминая шею, открыл глаза и приподнялся на локте, на этот раз сразу и точно нащупав взглядом Экубо. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. — А ты был здесь всё это время… — сказал Рейген с улыбкой. — Да. Был, — проговорил Экубо, как будто и для него это стало счастливым открытием. — Как ты себя чувствуешь? — Слабо… Очень слабо, — ответил Рейген и опустился обратно на подушку. — Что-нибудь болит? Рейген помотал головой. — Пить хочешь? Рейген кивнул. Экубо принёс ему воду, и он осушил стакан в несколько глотков. И попросил добавки. — Я очень тебе благодарен, — сказал Рейген, возвращая стакан. — Мне правда лучше. Ты… — Он замялся и облизнул сухие губы. — Теперь можешь идти… Если хочешь. — И с чего ты, бестолочь, взял, что я хочу уйти? — с вызовом спросил Экубо. Он ожидал от Рейгена чего угодно: глупой шутки, покрасневших от смущения щёк, просьбы о помощи, или ещё немного побыть с ним, или даже объятий. Если бы он только попросил… он не представляет, как сильно Экубо бы его обнял. Он ожидал чего угодно, но не такого разворота. — Ну… У тебя работа. А я, наверное, опять буду спать. — Рейген широко зевнул. — Ну и ну, температура выматывает… «Да что ты говоришь?» — хотел съязвить Экубо, но сдержался: Рейген уже закутался в одеяло и закрыл глаза. — Ты уверен, что тебе ничего не понадобится? — вздохнув, спросил Экубо. — Уверен. Повисла тишина. Он подобрал компресс, сползший со лба Рейгена, и мял его в руках, так и оставшись сидеть на полу. И что дальше делать? Экран телефона, который Экубо тоже бросил на полу, озарился вспышкой входящего вызова — Экубо успел схватить его за долю секунды до того, как из динамика грянет рингтон. Сбросил вызов, подскочил на ноги и бесшумно скрылся в ванной, чтобы не тревожить покой спящего. Звонила Томэ. Экубо успел начисто забыть, что пообещал ей вернуться на работу по первому звонку. Пришлось набрать её повторно, иначе бы она стала компостировать Экубо мозги каждый день ближайшей недели. — И где тебя носит? — гневно спросила Томэ, как только взяла трубку. — Рейгену было плохо, — ответил Экубо. — Замечательно, — мрачно вздохнула Томэ. — Ты всё ещё у него? — Да. — Тогда идти тебе будет недалеко. Появился заказ, я скину тебе адрес и требования. — Какой ещё заказ? — возмутился Экубо. — Я же сказал — Рейгену плохо. — Он там что, умирает? — Нет. Он спит. — Тогда будь добр и потрать полчаса, чтобы провести экзорцизм. Я нашла тебе работу, так иди и работай. Экубо заскрежетал зубами. По-честному, ему было нечего возразить. — Ты прямо как Рейген… — проворчал он и повесил трубку. Экубо вышел из ванной в сотню раз более уставший. Посмотрел на Рейгена — тот уже спал, обычным, не лихорадочным сном, свернувшись на диване калачиком. Наверное, в чём-то он был прав. Экубо больше нечего здесь делать. Чтобы не забирать ключи от квартиры у хозяина, он вылез в окно, чувствуя, что это у него превращается во вредную привычку. Пройдя уже немалый путь в сторону места, координаты которого отправила Томэ, Экубо остановился на светофоре и снова задумался: а почему он сейчас не у Рейгена? Почему не держит его за руку и не чувствует, как он в ответ гладит костяшки его пальцев? «Успею ещё за неё подержаться… наверное, — размышлял Экубо. — Я же не слабак какой-нибудь… А Рейген, он ведь… мой?» Нет, звучит ужасно неправильно. Экубо ощутил какую-то щемящую досаду. В тот момент, склонившись над диваном, он мог бы… мог бы… Светофор загорелся зелёным.***
Указания Томэ привели Экубо в какое-то захолустье: задний двор промышленного здания, освещаемый одиноким, покосившимся, бледно-синим фонарём. Рядом с корявым сетчатым забором зияла крупная дыра — чёрный вонючий пруд. Под ногами хрустели обломки шифера и бетонная крошка. Экубо ощущал рядом чужое присутствие и понимал, что и сам не остался незамеченным. За ним следили из теней — он чувствовал это кожей. Пытаться напасть сейчас — гиблое дело, поэтому он поступил хитрее. Он обошёл двор несколько раз, касаясь пальцами стен, забора и фонарных столбов, увенчанных разбитыми лампами. Сети были расставлены. — Ладно, сдаюсь. Выходи, — громко сказал он. — Довольно играть в прятки. В ответ — молчание. — Если хочешь от меня избавиться, всё равно придётся показать личико, — добавил он ехидно. Дух вылез из пруда и сделал несколько шагов к Экубо, чавкая ластами. В свете фонаря блестела его чешуйчатая кожа и тупой клюв, а на голове — обширная лысина. Экубо сразу понял, что это один из старой гвардии, может, даже его ровесник. Разговор мог состояться любопытный. — Что, ещё один экзорцист? — громогласно вопросил дух. — Хе-хе-хе. Ну и развелось вас нынче… и ничему друг у друга не учитесь. — Я у тебя не первый гость? — Как же. Пошугал я вашу братию знатно, за последнюю неделю штук пять объявилось… Все до единого сбежали. А один — свернул шею. Хе-хе-хе… — Неужели эти задворки стоят усилий? — усмехнулся Экубо. — Развалины, гниющая лужа, чья-то ссанина в углу… Живописно. — А какое мне дело до пейзажей? — спросил дух, медленно огибая фонарный столб. — Это моя земля. Мои владения. Я и других духов отсюда гоняю, и особенно наглых людей… А тех, что потрусливее и попьянее, оставляю. — Он хищно облизнулся. — А ты, экзорцистик, задаёшь слишком много вопросов. Экубо уловил движение его кисти и не стал дожидаться, к чему это приведёт. Сжал ладонь в кулак, и весь двор прорезали тонкие зелёные нити: дух истошно заорал, как только одна из них прорезала его плечо, и больше двигаться не осмелился. Сети Экубо окружали его со всех сторон, сковали ноги, пережали горло. Ловушка сработала. — Боюсь, вопросы у меня кончатся не скоро, — сказал Экубо, с широкой ухмылкой приближаясь к своей жертве. — Видишь ли, братишка, я не просто экзорцист. Я злой дух. Но так уж у нас заведено, что с вредителем надо поговорить, прежде чем стереть его в порошок, так что кто знает — может, и отпущу тебя… Так что, потолкуем? — Да, господин, конечно, господин, — пролепетал дух. Его голос из гулкого превратился в гнусавый и квакающий. — Расскажи… Зачем тебе это надо? Какой тебе толк от тонущих пьяниц? Ты ведь нарочно их сюда заманиваешь, не так ли? — Их предсмертный страх делает меня сильнее. Я питаюсь страхом, господин… Беру всё, что могу. Просто живу так, господин. Экубо особенно отметил про себя его последнюю фразу. Злым духам свойственно гоняться за силой — это Экубо знал не понаслышке, но далеко не каждый злой дух сказал бы о себе «живу». Может, и удастся из него что-нибудь выжать… Экубо мельком огляделся: кругом пусто, он один на один со своей жертвой. Никто ничего не услышит. — Скажи-ка мне… Ты когда-нибудь влюблялся? Дух внезапно дёрнулся, чуть не задев нити, и из его горла раздался булькающий звук, похожий на хохот. Он смеялся над Экубо. — Исчерпывающий ответ, — процедил тот и занёс руку, чтобы испепелить весельчака. Дух моментально затих. — Погодите, господин, погодите! — залепетал он. — Я просто не понимаю, о чём вы… Это разве не то, чем люди занимаются? — Да, люди, — холодно сказал Экубо. — Но мы-то чем хуже? Если б у тебя не было чувств, то ты не трясся бы сейчас, как мокрый щенок… Следующий вопрос. Ты знаешь другие способы получать силы? — Конечно, знаю! Есть много способов… Другие духи, например, — пробормотал дух, искоса поглядывая на Экубо. — И ты клянёшься оставить в покое людей, как и весь этот город, если я тебя отпущу? — Да-да! Клянусь, господин! Вы очень убедительны, господин… Хе… Хе… Экубо смотрел на него, брезгливо сморщившись. Пустоголовый охотник за силой — всё, что находится за пределами его крошечного мирка, проходит мимо него; наверняка никогда не видел в людях ничего больше сухого пайка; корчит из себя высшее существо, но если как следует припугнуть его, становится шёлковый и клянётся, что встанет на правильный путь… лжец. Экубо, даже не дрогнув, повёл рукой в сторону, и зелёные нити затянулись вокруг пойманного духа, разрезав его на куски, навсегда стирая из бессмысленного существования.***
«Работа выполнена», — написал Экубо Томэ и решил отправиться домой. Но ответ на доклад о завершённой работе заставил его засомневаться в своём решении. «Если ты не занят, можешь зайти в офис? У меня есть ещё одна просьба», — писала Томэ. Экубо смотрел на её сообщение со смесью уныния и любопытства. Вечер не сулил никаких развлечений. «Буду через полчаса», — ответил Экубо.***
Томэ встретила его в верхней одежде, будто уже собиралась уходить, и с подозрительно добродушной улыбкой. — Спасибо тебе за труд, — сказала она. — Ты изгнал призрака? — Да, изгнал. — Чудесно. — Давай к делу, чего ты от меня хотела? — О, секунду, — сказала Томэ и полезла копаться в своей сумке. Вскоре она извлекла оттуда металлический браслет. — Я хочу, чтобы ты кое-кого выследил. — Выследил? — переспросил Экубо. — Это человек? — Нет, это злой дух. А это его браслет. Ты сможешь по нему определить, где он находится? — Ты хочешь, чтобы я выследил для тебя злого духа? — ещё раз уточнил Экубо, недоверчиво щурясь. — Зачем? — Хочу взять у него автограф. Экубо погрузился в полное недоумение. Эта девчонка опять плела какие-то интриги за спиной у всего офиса — Экубо начинал понимать, почему Рейген так уверенно передавал ей бразды правления. Одного поля ягоды. — И если я его выслежу, что мне за это будет? — Ничего. Это будет просто дружеская помощь, — сказала Томэ, невинно хлопая ресницами. — Ну… И, может быть, я не скажу Рейгену, что ты на прошлой неделе посоветовал клиенту слабительное. Это был удар чуть-чуть ниже пояса. Не то чтобы Экубо опасался, что Рейген устроит ему неприятности за такую шутку, но будет слишком муторно объяснять, почему это был очень тонкий и продуманный юмор, соответствующий контексту, а не тупой детский прикол. — Ладно, — вздохнул Экубо. — Давай сюда свой браслет…***
Выследить духа, имея на руках предмет, от которого фонит его аурой, — плёвое дело для такого опытного охотника как Экубо. Аура показалась ему подозрительно знакомой, но этому он только порадовался, поскольку по-настоящему уникальные ауры бывают только у очень могущественных духов, а значит, «кумир» Томэ был одним из серых безликих посредственностей. Экубо очень быстро вывел Томэ к набережной канала, ещё раз сверился со своим чутьём и указал рукой на ближайший мост. — Он где-то там. Прячется. — Хорошо, — кивнула Томэ, как показалось Экубо, не слишком уверенно. — Что будешь делать дальше? — спросил он, краем сознания надеясь, что энтузиазм Томэ угаснет уже на этом этапе. Но надежда эта была чересчур наивной, и он сам это понимал. — Пойдём найдём его? — предложила Томэ. — Ну разумеется, — вздохнул Экубо. Они подобрались вплотную к мосту: никаких признаков присутствия духов, только вода тихо плескалась о берег канала. — Эй, там, под мостом, — крикнул Экубо. — Вылезай, тут наглая девочка хочет с тобой пообщаться. Он не рассчитывал на ответ. Однако ответили ему чересчур быстро и чересчур громко. — Экубо?! — донеслось из-под моста. Экубо от неожиданности даже шагнул назад, прикрывая Томэ рукой: у него было не так много старых знакомых, но встреча с любым из них не сулила ничего хорошего. Уже спустя секунду из-под моста выбралась чёрная фигура и вышла под свет фонаря. Мужчина, довольно высокий, в чёрной кожанке и с очень выразительными кругами под глазами… Эти круги, эта знакомая аура, сипловатый голос — всё сложилось воедино. И обширные синяки по всему телу, которые на самом деле были следами призрачной чешуи, — отличительный знак именно этого духа — отлично ложились в образ. — Ты! — воскликнул Экубо. — Экубо! Это правда ты! — обрадовался мужчина. — Сколько лет мы не виделись?! Посмотри на себя!.. — Спасибо, я себя уже видел и доволен этим. А о тебе не могу сказать того же. — Хей! Помните меня? — высунулась Томэ у Экубо из-за спины. Тот удивлённо обернулся. У него усиливалось ощущение того, что он — обычная приманка. Ну разумеется… Ведь Рейген, говоря об Анаго, упоминал Томэ. Если она — фанатка группы этого балбеса, да ещё и знала, что балбес неровно дышит к Экубо, то использовать его в качестве наживки — естественный шаг. И Томэ, само собой, так и поступила. Анаго — или как там он себя нынче величает — с любопытством наблюдал за напористой девочкой, которая с огромным рвением копалась в своей сумке. — Можно попросить у вас автограф? — взволнованно спросила Томэ, протягивая Анаго фотографию и ручку. — Ну-у… — протянул он с ноткой брезгливости. — Так уж и быть, давай сюда. — Превосходно, — проворчал Экубо, когда короткая автограф-сессия закончилась. — Теперь можно мы пойдём? — Зачем тебе куда-то идти? — забеспокоился Анаго. — Мы же только встретились! Он попытался закинуть руку Экубо на плечо, но тот увернулся, потянув при этом шею и пожалев, что не может, как раньше, просто раствориться в воздухе. В какую бы эпоху они ни виделись, как бы ни называл себя Анаго, он всегда отличался двумя очень раздражающими чертами. Первая — яростная и абсолютно необъяснимая любовь к Экубо, которую даже для манипуляции использовать было тяжело, ведь уже после пяти минут, проведённых в компании такого поклонника, голова начинала трещать по швам. И вторая — умение улизнуть в последний момент, в тот самый, когда Экубо пытался вознаградить себя за терпение и сожрать настырного преследователя. — Подумать только, мы теперь оба с телами… — сказал Анаго, обшаривая Экубо взглядом с ног до головы. — Я всегда знал, что мы с тобой родственные духи! Друзья навсегда! — Ты вообще представляешь, что такое друзья? — мрачно спросил Экубо. — Да! — заверил его Анаго и на этом его представления о дружбе, очевидно, иссякли. — Ты знал, что у этих штук конечности гнутся только в одну сторону? Так странно… — Да уж… Скажу честно, я удивлён, что ты не угробил это тело в первый же день. Надеюсь, ты не забываешь его кормить и чистить? — спросил Экубо с издёвкой. — Твоё тело нужно постоянно чистить? — искренне удивился Анаго. — А ты не пробовал выскрести всё из всех отверстий? Туда столько всего забивается… Экубо стиснул зубы. — А с ухом ты что сделал? — спросил он, приглядевшись к левой стороне очевидно пустой башки. — Ничего. Это мне по наследству перешло. Экубо не стал продолжать беседу — ему было не по нраву обсуждать человеческие тела, как будто это хобби, вроде разведения аквариумных рыбок; а учитывая, кто был его собеседником — так и вообще противно. Но невежество можно простить. Неопытность — тем более. Всё-таки перед ним стоял дух, который ухитрился занять место в человеческом обществе, да не просто какое-то, а целого рок-идола… Ещё и телом вполне пристойно умеет управлять. Может, со временем из него и выйдет что-нибудь путное. — И как тебе жизнь в человеческом мире? — спросил Экубо, не до конца сознавая, что потянуло его за язык. — Очень… твёрдо, — ответил Анаго, недвусмысленно потирая локоть. — Да-да, понимаю, о чём ты, — вяло усмехнулся Экубо. — Я имею в виду, как тебе люди? — Люди… они забавно орут. Ты когда-нибудь пробовал швырять в них потные футболки? Экубо начал жалеть, что спросил. Действительно, зачем ещё становиться кумиром для многотысячной толпы фанатов? — Ладно, хватит с тебя, — отрезал он и потянул за локоть Томэ, которая всё это время разглядывала небрежно расчирканную фотографию. — Пойдём. Но Анаго и не думал униматься. — Оказывается, — сказал он, изобразив на лице глубокую мысль, — если напялить всё чёрное и очень громко орать, люди считают тебя звездой и поклоняются тебе. Экубо, почему ты сам до этого не додумался? Экубо резко остановился. Бросил через плечо острый как лезвие взгляд презрительно прищуренных глаз. — Так и думал… Ты всё такой же кусок ослиного дерьма, каким я тебя запомнил. Анаго дурашливо и даже как будто смущённо усмехнулся в ответ. — А мне всегда нравилось, какие изысканные клички ты мне придумываешь, — жизнерадостно возвестил он. И это стало последней каплей. Экубо настойчиво пихнул Томэ в сторону и развернулся к Анаго, закрутив ударную волну силы и негодования. Того сшибло с ног. — Экубо?.. — сказал он с неподдельным испугом. — С меня довольно, — процедил Экубо и не торопясь, размеренно зашагал к лежащему на земле Анаго, который безуспешно пытался отползти назад. — Четыре раза тебя сожрать пытался, на пятый точно повезёт. Не дёргайся — бежать некуда. Он шёл, и каждый шаг пульсировал его яростью. В груди, в руках и даже в горле полыхали осколки грозной духовной мощи, угольки неукротимой и неоспоримой силы, которые ещё догорали в нём и никогда не давали о себе забыть. Никогда не оставляли в покое. — Опять ты за своё… — простонал Анаго, но Экубо не слушал. С него хватит смеха над личными вопросами, и потных футболок, и идиотов, которые не могут даже расщедриться на достойный автограф для преданной фанатки. — Экубо! — раздался за спиной крик. — Ты что творишь?! — Не мешай, — огрызнулся Экубо и раскинул руки, готовясь раздавить противника словно жука. Но не успел: щёку настиг хлёсткий удар чем-то плоским. Затем ещё один, и ещё — Экубо вжал голову в плечи, попытался загородиться рукой, но Томэ продолжала колотить его стопкой тетрадей. — Ты что, сдурел?! — кричала Томэ. — Ты что о себе возомнил? Отстань от него! — А ну прекрати! — зашипел Экубо. Вся его накопленная сила резко испарилась — видимо, обычные универские конспекты оказались самым эффективным средством для экзорцизма. Томэ остановила свой натиск. Экубо обиженно уставился на неё, и она хлестнула его ещё раз — закрепляющий. — Всё, угомонись! — осадил её Экубо. — Ты зачем вообще в это полезла?! Не видишь — у меня тут червяк недодавленный… — сказал он и попытался вернуться к начатому, но Томэ дёрнула его за рукав. — А ты зачем убиваешь солиста моей любимой группы?! — Затем, что он подделка! — выкрикнул Экубо. — Ему плевать на тебя, ему плевать на всех, никакой он не музыкант… Ему просто скучно! Готов поспорить, что он и тексты песен ворует… — Вообще-то, я пишу их сам, — встрял Анаго. — Просто собираю вместе крутые фразы, которые хорошо звучат, и всем нравится. Ничего сложного! — Видишь? — возмутился Экубо, обращаясь к Томэ, ожидая, что она сейчас же разочаруется в подлеце, который обманывал её в таком личном деле, как музыка. Но Томэ ожиданий не оправдала. — А мне всё равно, — твёрдо сказала она. — Мне нравятся его песни. И мне всё равно, что думает он или что думаешь ты, его музыка дарит мне хорошие эмоции. Она помогла мне пройти через очень неприятные вещи… Так что не забирай хорошее из моей жизни, его и так с каждым годом становится меньше. Повисло молчание. Экубо тяжело и раздосадованно дышал. Он не понимал мыслей Томэ, но он ей верил. — Послушай этого ангелочка, — сказал Анаго, поднимаясь с земли. — Давай продолжим быть друзьями! — Не называй меня ангелочком, — отрезала Томэ. — И мы не друзья, — добавил Экубо и вздохнул. — Пойдём, провожу тебя домой. Уже поздно. Он развернулся и пошёл прочь, взяв Томэ под локоть, но вдруг резко обернулся и пригрозил Анаго: — Чтоб даже не думал тащиться за нами! Они шли под фонарями в тишине; каждый размышлял о своём. Навстречу им попались всего две девушки, невесть что забывшие на улице в такой час: одна – русая, с подкрашенными прядками, другая – очкастая, светленькая. Экубо хотел мысленно на них наворчать, но заметил, что они держатся за руки. И ему зачем-то вспомнился Рейген, закутавшийся в плед и отвернувшийся к спинке дивана, и он напрочь забыл, о чём думал, все мысли расплылись, осталась противная сырая пустота. Но, к облегчению, Томэ решила нарушить молчание: — И в чём вообще проблема? Ты ведь тоже дух и живёшь среди людей, и тебе хорошо. — Томэ, он не такой, как я. Ты не понимаешь… — ответил Экубо, пряча руки в карманы и снова вздыхая. — И он тоже ничего не понимает. А вот чего я не понимаю, так это как он додумался заняться музыкой. — Ну, он правда хорошо поёт… И на гитаре играет. Экубо хмыкнул себе под нос. Даже придуркам, бывает, вселенная дарит невиданные таланты, а если так, то, быть может, что-нибудь из него и получится.