Попробуй — коснись, можешь — полюби

Только так в жизни и бывает: единственный раз вселяешься в кого-то не ради своих корыстных замыслов, а чтобы помочь друзьям в их важной миссии, и всё идёт наперекосяк, и звание высшего духа опозорено раз и навсегда. Единственный раз не успеваешь уследить за состоянием одержимого тела, потому что эспер-маньяк норовит размазать по стене твою задницу, вынуждая тебя бросить тело на произвол судьбы, и судьба продолжает творить произвол. Именно это тело снова подбрасывает тебе злой случай! Никакое другое, возвращённое хозяину без единой царапинки, — именно это… Экубо карабкался по вертикальной лестнице на крышу, где должна была произойти передача тела законному владельцу, и ругал себя за то, что дал согласие наблюдать за этим ритуалом. Впрочем, выбора у него не было. Рейген, который лез за Экубо следом, проворчал: — Почему этот обряд устраивают именно на крыше, а? — Не ной, — буркнул Экубо в ответ. — Сам же напросился. Анаго не стал выглядеть лучше с их последней встречи — скорее наоборот; а ведь Экубо не оставлял надежды, что он хоть перед окончанием аренды приведёт чужое имущество в порядок. Да, глубокие синяки под глазами и пятна чешуи по всему телу — это всего лишь его «призрачная фишка», но засаленные волосы, которые топорщились, как щётка для обуви, желтоватая кожа и морщины были целиком на его совести. Вот ещё, рок-идол… Зато теперь стало понятно, почему у него порвано ухо. Экубо поджал губы. — Ну и что, когда вернётся этот несчастный? — спросил он. — Как это вообще случилось? — поинтересовался Рейген у Анаго. — Он поймал меня в банку, начал рассказывать что-то про перелом жизненных взглядов и духовное просвещение… В общем, сам ушёл в астрал, а меня попросил присмотреть за пустым телом. Что мне было отказываться… Тем более, банка была очень тесная. Слова про перелом взглядов Экубо не понравились. Но речь могла идти про что угодно, вовсе не обязательно про захват тела и сознания, который чуть не привёл к болезненной гибели… А Анаго улыбался. И если обычно его улыбка с головой выдавала в нём непрошибаемого балбеса, то сейчас она казалась какой-то жалкой. Неужели ему обидно расставаться с телом? Ну прямо ребёнок, у которого отнимают игрушку. Он ведь ничего не понимал и не понимает. А теперь у него забирают последний шанс понять… — А что насчёт тебя, Экубо? — спросил Анаго. — Когда возвращается твой этот самый? — Он не возвращается, — мрачно ответил Экубо и одёрнул рукав куртки. — Никогда. У нас всё по-другому сложилось. Ну, мы подождём вон там. Он схватил Рейгена за руку и потянул в сторону, пока Анаго не пришло в голову разузнать побольше о загадочном «этом самом». Экубо сел на ступеньку металлической лесенки, приваренной к какой-то технической надстройке крыши. Рейген встал рядом и улыбнулся ему — коротко, подбадривающе. Они — зрители и только зрители. Солнце жёлтой каплей стекало к горизонту, обливая светом, точно жидким золотом, строгие прямоугольники городской застройки; воздух быстро холодел и пропитывался закатными лучами, словно вафля сиропом. Ни единого дуновения ветра, только шум оживлённых вечерних дорог. И внезапно в этот шум врезалась нота — звонкая, насыщенная, тяжёлая, словно старинная монета. Экубо удивлённо повернул голову — Анаго стоял у другого края крыши с электрогитарой в руках. И как он умудрился притащить её наверх вместе со всей прилагающейся установкой… Анаго заиграл хитро сплетённую мелодию; Экубо никогда бы не подумал, что он умеет так играть — что звуки могут так беспрекословно подчиняться ему. Мелодия плавно тянулась, под стать заходящему солнцу. Экубо смотрел на Рейгена и наблюдал, как изменяется его лицо: как смягчаются его черты, как голова еле уловимо покачивается, зачарованная музыкой. Ему нравилось. Самый пустоголовый дух-неумёха создал что-то, что действительно понравилось Рейгену… А мелодия медленно переливалась, как звенья медной цепочки в ладонях. Экубо понимал, что не хочет просто сидеть невидимкой и смотреть за Рейгеном, околдованным чужой работой. Хотелось коснуться его и чувствовать тепло его пальцев на плечах, локтях и на талии, поэтому Экубо встал и снял куртку. Он приглашающе протянул Рейгену ладонь. Тот принял приглашение, но когда подошёл вплотную, тихо спросил, кивнув в сторону другого края крыши: — А этот — ничего?.. — Он не стоит твоего беспокойства, — ответил Экубо и бросил взгляд через плечо Рейгена. Анаго хорошо их видел. Ну и пускай смотрит. Экубо необъяснимо хотелось, чтобы он смотрел. Экубо сделал маленький шаг, мягко толкая Рейгена вперёд. Ещё шаг в сторону, и вот у них получился незамысловатый танец, хотя Экубо совершенно не представлял, как нужно танцевать. Но не в умении было дело, совсем не в умении. Он положил руку на бедро Рейгена, другой подхватил его локоть и, прикрыв глаза, вёл его, как говорила мелодия, и впитывал тепло сквозь тонкую ткань рубашки. Тяжесть прикосновений Рейгена, когда он опирался на его руки, — в этот момент она значила всё. Экубо крепче и крепче обхватывал Рейгена за талию и притягивал к себе, пока не прижался виском к его лбу. Его ухо совсем близко — Экубо чуть было не прошептал «Мой хороший...», но что-то его остановило. Рейген и так доверяет ему, и так с радостью слушается его движений, предлагает свои и разговаривает без слов, одним телом. Мелодия на несколько секунд замерла, а затем продолжилась — ещё более переливчато, ещё более чувственно. Рейген чуть отстранился и смотрел на Экубо, улыбаясь ласково, широко, всей распахнутой настежь душой. Солнце золотило его щёки и растрёпанные волосы. Он смотрел на Экубо, будто пытаясь разобрать по чёрточкам его лицо и заглянуть куда-то глубже, дальше, и сжимал пальцы на его локтях, словно твердил, что Экубо сейчас должен быть именно здесь, правильнее места для него нет. И Экубо хотел быть только здесь, на этой крыше, и нигде больше. Рейген потянул его на себя. Музыка ускорялась, и вслед за ней они кружились, отдалялись, сближались, пока не прозвучал завершающий аккорд. Снова звучал один лишь городской гул, а они продолжали стоять рядом, держались за руки и посмеивались. Солнце закатилось за дома. — Господин Экубо… — окликнули из-за спины. Экубо оглянулся на голос — Анаго стоял перед ним, обеими руками сжимая гитарный гриф. — У меня есть к тебе маленькая просьба… Я вот-вот вернусь в свою обычную форму, и она, — он указал на гитару, — будет мне ни к чему… Можешь присмотреть за ней, когда я уйду? Ладонь Рейгена выскользнула у Экубо из руки. Он оторопело уставился на Анаго. Это была не шутка: голос у него отнюдь не шуточно подрагивал, да и вид стал совсем побитый. Экубо пару секунд подумал, развернулся к нему и протянул руку. — Я обещаю, что буду хорошо о ней заботиться, — сказал он. Анаго, когда передавал гитару, на секунду задержал её в руке — Экубо отчётливо ощутил, как крепко он в неё вцепился. Не хотел отдавать. Когда его ладонь соскользнула с грифа, это было их последнее настоящее соприкосновение; трогать предметы, или людей, в духовной форме — совсем не то. Когда Анаго отошёл, Экубо, сам того не заметив, снова зацепился пальцами за Рейгена. И они ждали вместе. Через пару минут крышу озарила белая вспышка — и всё закончилось. Экубо пригляделся к человеку, который стоял на другом конце крыши: это был уже не Анаго. Его аура потеряла гадкий подтухший привкус, да и осанка изменилась. Это был тот самый человек, который несколько лет назад охранял секретный штаб седьмого отделения Когтя и которому не повезло оказаться на посту в самый неподходящий день. Экубо глубоко вздохнул и зашагал прямо к нему. Он почти внушил себе, что охранник наверняка уже не помнит его, но даже если он не виноват в случившемся, извиниться за неаккуратное обращение будет нелишним. Экубо уже набрал в грудь воздуха, чтобы окликнуть пострадавшего, но тот уже заметил его. И как только их взгляды пересеклись, его расслабленное, просветлённое лицо исказилось ужасом. Он шагнул назад, едва не запнувшись. Вцепился руками в свои щёки. Вскрикнул и побежал к краю крыши. Опешивший Экубо не успел ничего сообразить — искатель астрального просветления спрыгнул. — Эй! — воскликнул подобравшийся сзади Рейген. Экубо не успел его остановить: он побежал к месту, где суицидник стоял парой секунд ранее, и посмотрел вниз. — Это что такое было?! — громко спросил Рейген. — Убежал… — Ну… Он ведь эспер, — сказал Экубо, подошёл к нему и сочувственно хлопнул по плечу, хотя сам испытал облегчение. Все остались живы, а главная проблема сбежала, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Рейген сокрушённо покачал головой. Неожиданно рядом с ними раздался голос: колеблющийся, будто из плохо настроенного микрофона. — И вот я снова обычный призрачный угорь… Экубо не раз слышал такой у духов, которые только что перешли в астральную форму существования. Интересно: сам Экубо тоже будет так звучать, если спустя все эти месяцы выберется из тела?.. Анаго просочился к ним через крышу. Он выглядел пришибленным, растерянным и неуклюжим — видимо, отвык ничего не весить и не занимать никакого места. Экубо успел уже подзабыть его призрачный облик: длинное, как у змеи, приплюснутое тело толщиной с мужскую руку, с гребнем на спине; маленькие круглые вытаращенные глаза, смотрящие в разные стороны; широкий зубастый рот. — И почему ты решил называть себя угрём? — устало спросил Экубо. — Потому что я он и есть? — ответил Анаго, скручиваясь в неуверенное кольцо. — Болван, никакой ты не угорь… — покачал головой Экубо. — Ты мурена. Грозный хищник! А делаешь из себя червяка какого-то… Анаго протянул грустное, полное сокрушительного осознания «О-о-о...», однако длилось оно совсем недолго. Бывший угорь сразу же воспрянул: — Но мы всё ещё дружим?.. — Мы никогда не были друзьями, — сказал Экубо. — Ты ведь даже не понимаешь, что это такое. Анаго его ответу ничуть не смутился, только вильнул хвостом и спросил, с ещё большей надеждой: — Но я смогу иногда приходить и смотреть на свою гитару? — Это можно, — кивнул Экубо. Анаго издал булькающий звук, видимо, означавший ликование, и нырнул в крышу. И Экубо даже не смог заставить себя сожалеть, что придётся повстречаться с этим оболтусом снова. — С кем ты тут трепался? — недовольно спросил Рейген, и Экубо пришлось вспомнить, что возвращение Анаго на призрачный слой реальности означало избавление Рейгена от любого контакта с ним. Зрительного, слухового, ментального… Экубо пересказал их разговор, и за время пересказа наконец-то пришёл к заключению. Оно всё это время лежало на поверхности, но казалось таким диковинным, что верилось в него как в пьяную застольную байку. Но и эти, бывает, оказываются правдой… — Похоже, он просто очень любит музыку, — подвёл итог Экубо, исступлённо глядя в тёмную безжизненную поверхность крыши. — У духов такое бывает? — Видимо, бывает, — легко пожал плечами Экубо и в порыве неожиданной радости притянул Рейгена к себе. — А бывает ли такое, что дух умеет готовить карри на ужин, а? Рейген расплылся в хитрой, но очень довольной улыбке.

***

Экубо частенько представлял, как героически спасает Рейгена от опасности, бывало даже рискуя собой, и исходы у этих фантазий были самые разные. Но реальность не оправдала ни одно из этих ожиданий. В своих фантазиях Экубо не учитывал, что после того, как заполучит Рейгена в свои жаркие объятия, опасность отнюдь не будет уважать их право на уединение. Экубо уже в третий раз за день вытаскивал Рейгена почти из самых лап озверевшего призрака, а они оба всё никак не могли угомониться. — Жить надоело, аферист бестолковый?! — наконец не выдержал Экубо и потряс спасённого за шкирку. — Куда лезешь?! Рейген ловко вывернулся из его хватки и отряхнул костюм. — А ты чего возишься? Изгнал бы его уже — и никаких проблем. Я пытаюсь подложить эти монетки ему под лапы. Они должны подействовать. Можно сказать, задачу тебе облегчаю… — Насмотрятся всякой чуши… — проворчал Экубо, выглядывая из их укрытия за листом ржавого железа. Призрак, напоминающий гигантскую кучу протухшей икры с лапами, замер на месте и попытался всосать в себя покрышку от грузовика. Отличный момент для атаки. — Сейчас может сработать, — тихо сказал Экубо растягивая призрачные нити между пальцев. — Он правда настолько сильный? — спросил Рейген. — Он очень сильный. Но я уже сталкивался с такими раньше — знаю все слабые места. Есть у него слепая зона… Просто полюбуйся. Экубо выскочил из укрытия и кинулся на призрака — тот резко вытянул голову, но Экубо уклонился и поднырнул под его брюхо. За одну секунду в голове пронеслась дюжина мыслей: он очень сильный… изгнать трудно… сожрать… столько силы… нитей жалко… И Экубо стиснул бока призрака барьером, сжимая его до размера тостера. В последний момент призрак ринулся прочь, попытался сбежать, но Экубо молнией прыгнул за ним и в следующую секунду уже лежал на земле, надрывно дыша. Горло саднило так, словно он проглотил морского ежа, а не бестелесную сущность. Возможно, есть такого сильного призрака человеческим телом было не самым разумным решением… — Экубо! — закричал Рейген, подбегая к нему. — Экубо, ты в порядке? Экубо попытался подняться на локте, но рухнул обратно. Все части тела ниже груди растеряли свою привычную твёрдость. — Всё нормально… — ответил он. — Мне просто надо немного отдохнуть. Можешь написать клиенту, что работа выполнена. Через несколько минут они попрощались и разошлись по домам, хотя идти Экубо мог с трудом. Рейген долго смотрел вслед за ним обеспокоенным взглядом, но так ничего и не сказал.

***

Но когда Экубо вернулся домой, лучше ему не стало. Тело слушалось только хуже, а ещё болело, но как-то по-особенному, не как обычно. Экубо доковылял до кухни и устало плюхнулся на стул, из-за чего живот свело спазмом. Пришлось успокаивающе положить ладонь на желудок. Странно. Покормить его что ли? Но в последние дни Экубо очень усердно соблюдал режим питания… Это не голод. Боль не как от голода: она подкрадывалась, пульсировала, надоедала… И внезапно Экубо осознал: он не может её прекратить. И от этого стало не по себе. Обычно, когда у него болели раны, синяки или переломы, он мог отключить себя от них — в конце концов, это касалось только его физической оболочки, а не его лично. Но сейчас было не так. Сейчас он не смог бы сбежать от этой боли, даже если бы захотел: она была связана с ним, с духом, на какой-то глубокой подкладке вселенской материи, и он оказался с ней лицом к лицу. Один на один. Экубо понял, что оказался в мышеловке, которая ждёт лишь одного движения, чтобы захлопнуться. Он чувствовал, что если пошевелится, боль пронзит его насквозь. Взгляд заметался по квартире, но тщетно: здесь даже аптечки нет. Живот скрутило новым спазмом, таким сильным, что даже в глазах потемнело. Всё вокруг поплыло. Экубо упал со стула на колени, согнувшись пополам. Всё обратилось в боль, даже время: секунда, секунда, секунда… Вечность. И пытка прервалась. Экубо судорожно выдохнул и поднялся на ноги, твердя себе, что худшее, кажется, уже позади. Терпеть можно. Но при этом он чувствовал, что боль не ушла — просто затаилась, как кошка в засаде, и ещё нескоро оставит свою игрушку для истязаний. Экубо сел на диван, тяжело дыша. Пытался сообразить, что можно сделать, — времени совсем мало, накатить может в любой момент. Это не сломанная кость, которую можно срастить за полчаса, просто оставив в покое: сращивать попросту нечего. Залатывать нечего, тело полностью здорово. И это не битва между духами, когда ему отгрызали конечности и резали пополам, — он терял силу, но не ясность рассудка. Такого никогда раньше не случалось… Что же он натворил? И надо ему было сожрать своего противника! Почему именно сожрать? Соблазнился огромной силой, повёлся на лакомый кусочек, как мальчишка на порножурнал… Экстрасенсорные силы ему на что? Изгнал бы эту дрянь, как любой нормальный эспер, и ничего бы не… В живот будто вбили деревянный кол. Экубо впился ногтями в кожу, расцарапал локоть, но не ощутил даже щипка. Боль заняла всё. Боль скручивала тело, как куклу… Бросить бы его, вырваться… Да! На свободу. Подальше. Ничего не чувствовать… Поскорее бы… Нет. Экубо выдохнул с приглушённым стоном. Если бросит сейчас тело, то чёрт знает, что с ними обоими случится… Телу, вероятно, сразу конец, а он, не поглотивший до конца порцию духовных сил — что с ним будет? Лучше не проверять. Он завалился на бок, поджав колени к груди. Диванная подушка гладила щёку. Стало думаться чуть яснее: нужно позвонить кому-нибудь… Вряд ли кто-то в этом мире знает, как ему помочь, но, быть может, хоть добрым словом поддержат. Добрым словом, или поглаживанием по плечу, или поцелуем… Ещё вчера Экубо сидел на этом самом диване. Рейген легонько массировал его плечи, чтобы привлечь внимание и сказать, что он урвал хорошие тёплые ботинки по скидке. Послезавтра привезут… Хоть теперь ноги не будут мёрзнуть у этой бестолочи. Боль снова ужалила — Экубо закусил губу… Позвонить, позвонить Рейгену. Пусть сделает хоть что-нибудь… Но что? Что он может сделать? Он обычный человек… Ему всегда нравился этот диван, к которому боль пришпилила Экубо сейчас. Они частенько не могли его поделить... Было дело, Рейген сидел вот на этой самой подушке, пока Экубо упрямо пытался спихнуть его на пол и вытянуть ноги. В конце концов, он победил и вынудил Рейгена ютиться за жёстким кухонным столом… А сейчас Экубо отдал бы всё, уступил бы всё сиденье целиком, а сам лежал бы на полу, лишь бы он снова оказался здесь. Но что он может сделать? Что Экубо ему скажет… Что этот треклятый призрак раздирает его изнутри, пытается прорыть свой путь наружу, разорвав тело на части? Никто ведь не знает, что на самом деле происходит. Даже сам Экубо. Если призрак всё-таки вырвется… Или если Экубо потеряет контроль… Катастрофа. Зазвонил телефон. Экубо вытащил его из кармана и посмотрел на экран. И как ему удалось… Словно мысли прочитал. Голос Рейгена привёл Экубо в чувства. Он осознал, что находится в своей квартире и ничего пока что не случилось. — Привет, — сказал Экубо. — Здравствуй… — откликнулся Рейген и на пару секунд замолчал. — Я весь вечер беспокоюсь о тебе. Зря я тебя отпустил. Как ты? — Ничего… Пока справляюсь. — Ты так тяжело дышишь… Экубо прислушался к своему дыханию. Пожалуй, Рейген был прав. — Возможно, я слишком сросся с телом… — горько усмехнулся Экубо. — Я не знаю. — Давай я приеду. У Экубо дрогнули губы. Боль снова нарастала, но теперь он думал об одном: если тело умрёт, что Рейген будет делать с трупом на руках? — Не стоит… — сказал Экубо. — Я справляюсь. Правда. В трубке — снова несколько секунд молчания. Рейген вслушивался. — А я всё-таки приеду. Жди. И звонок оборвался, не оставив шанса дать ответ. Экубо протяжно вздохнул, бросив на пол телефон, положил руку на живот и прошептал: — Поторопись…

***

Когда раздался дверной звонок, Экубо уже настолько оклемался, что смог без лишних затруднений подойти к двери и отпереть её. Потрёпанный, закутанный в плед и чуть пошатывающийся, но он сумел встретить Рейгена у порога и со слабой усмешкой сказать: — Говорил же, что справляюсь… Заходи. — Рад видеть, что тебе уже лучше, — сказал Рейген, снимая пальто и проходя в комнату. — Я тут кое-что принёс… Хочешь травяного чая? Экубо доковылял до дивана и рухнул обратно на подушки — на этом его силы иссякли. — Да, не откажусь… — ответил он. Теперь, когда Рейген пришёл к нему, в квартире что-то изменилось: казалось, что в ней никогда не было ничего страшного, ничего болезненного. Только они вдвоём: Рейген стоял у плиты, Экубо сидел на диване и слушал, как шумит закипающий чайник. В ту ночь, когда в каждой тени мерещилась опасность и было страшно раздёрнуть шторы, Рейген тоже спас его, причём сделал это всего парой сообщений. А сегодня он здесь сам, вживую, целиком и безраздельно… Сегодня вечером из всех квартир Рейген выбрал именно эту, а из всех кружек — именно кружку Экубо, чтобы налить в неё чай.

***

Чай обжигал губы и горло, но Экубо радовался этой привычной и послушной боли, а тепло расслабляло тело изнутри, как ненавязчивый массаж. Рейген сидел рядом на диване и тоже задумчиво отхлёбывал из кружки. — Это всё из-за того, что ты поглотил того духа? — спросил он. — Да… Человеческие тела не очень-то к этому приспособлены. А я продолжаю об этом забывать… Этот был очень сильный. Немногим слабее меня, на самом деле. Но всё уже успокоилось, хотя могло быть намного хуже… Экубо сделал один долгий, неторопливый глоток, прикрыв глаза. Кожей чувствовал, что Рейген смотрит на него, пристально, заботливо. Вот-вот протянет руку и коснётся щеки, пригладит волосы… — Ну и напугал же ты меня… — сказал Рейген. — Что в этом чае? — спросил Экубо, разглядывая тёмно-зелёную смесь из палочек и листиков на дне кружки. — Да просто трава. Рекомендуют при отравлении. Подумал, что твоему телу она может помочь. — И правда помогает, — сказал Экубо и пощупал свой живот, который теперь по ощущениям напоминал губку — мягкий, безвольный и впитывает в себя всё, особенно целительные травы. Экубо поставил кружку на столик перед диваном и, обессиленно откинувшись обратно на спинку, опустил ладонь на руку Рейгена. — Я очень рад, что ты приехал. Очень скоро плед стал укрывать четыре плеча вместо двух. Рейген бережно обнял Экубо за талию, а тот уткнулся носом в его шею, накрыв голову пледом, и на несколько мгновений всё вокруг пропало, как будто и не бывало: диван, кружки, квартира, боль, нескончаемо долгий вечер. Но эти мгновения быстро оборвались непрошеной мыслью. Как же всё-таки Экубо сглупил, когда повёлся на шмоток — пусть даже очень увесистый — обычной, бесполезной духовной силы… Голова на плечах ему на что? Он ведь уже давно перестал следить, насколько силён и уважаем… И сейчас Рейген сидит здесь вовсе не потому, что кропотливо считал число духов, поглощённых Экубо. Его волнует совсем другое… Сейчас Экубо слаб, но именно поэтому Рейген оказался здесь. И даже не подумает уйти, так ведь? — И ты не спросишь, сколько времени? — спросил Экубо с тусклой усмешкой. — Не спрошу, потому что и так знаю, — ответил Рейген. — Да это и не важно… — Кажется, уже за полночь. — Ага. — Поздновато, чтобы идти домой. Останься сегодня у меня. Экубо почувствовал, как сжались пальцы на его боку. Рейген ласково посмотрел на него. — Я бы рад, но… И одежда, и ключи от офиса у меня дома. Внезапная идея озарила мутное сознание Экубо. Сделав усилие, он выпрямился, потянулся — плед при этом соскользнул с плеча Рейгена, но Экубо тут же вернул его на место. — А давай я открою офис, а ты съездишь за вещами? — И как же ты его откроешь? — прищурился Рейген. Экубо не имел права обижаться на его подозрительный взгляд: прошлая попытка проникнуть в офис без ключа закончилась разбитым окном. — Просочусь сквозь дверь и стащу ключ, — сказал Экубо. — В последнее время часто думаю, что неплохо бы проветриться, если ты понимаешь, о чём я… — Хорошо, — кивнул Рейген, почти не раздумывая. — Тогда я останусь. Экубо довольно хмыкнул и поуютнее зарылся в плед. После пары минут молчания Рейген добавил: — Было бы неплохо привезти сюда запасную одежду. Ну, и ещё пару вещей…

***

Они лежали в кровати вдвоём. Тело сковано объятиями тяжёлого пухового одеяла, глаза полуприкрыты. Дурманящий запах лечебных трав всё ещё не выветрился из комнаты. Экубо ждал, пока тело погрузится в сон, и сквозь полудрёму видел только серо-голубой потолок. И чувствовал только одно: его лиловая ночная рубашка расстёгнута, и тёплая ладонь Рейгена медленно гладит его по обнажённому животу. На улице стояла глухая декабрьская ночь, только изредка под окном с тревожным шорохом проезжали машины, но Экубо казалось, что на плите всё ещё шумит закипающий чайник. И скоро его снова будут поить горячим целебным снадобьем, раз за разом, пока он не впитает его без остатка и ему не станет бесконечно хорошо. Рейген не остановится, пока ему не станет хорошо. Рейген пошевелился — поцеловал Экубо в плечо и прижался к нему лбом. И Экубо подумал, что обязательно сделает Рейгена самым счастливым человеком в мире, ведь он заслуживает этого счастья. И сон наконец-то позволил его телу отдохнуть.