Попробуй — коснись, можешь — полюби

И парк снова стал одиноким и пустым, а Экубо наконец-то смог выдохнуть. Кэнтай, на самом деле, не просто плоская фигурка кошки, она — фрагмент пространства, ощущение в воздухе. Он успел уже забыть, насколько глубинные чувства отзываются на одно только присутствие Кэнтай рядом: нельзя уловить их, можно только заметить их отсутствие, когда она уходит. Но Рейген, кажется, не заметил совсем ничего. — И что дальше? — невозмутимо поинтересовался он, выждав минуту тишины. — Она ушла, — ответил Экубо. — Пойдём домой. Они направились к выходу из парка. За руки уже не держались. — Это было не так грандиозно, как я думал… — сказал Рейген, и Экубо чуть не поперхнулся воздухом. — Она была знакома с тобой пять минут, но уже хотела сожрать! — Правда, что ли? Экубо затруднялся с ответом. Конечно, чуть-чуть он слукавил: Кэнтай не могла никого съесть, предварительно не превратив свою жертву в безэмоциональный кисель. Но и с тем, чтобы просто серьёзно искалечить человека, у неё трудностей не возникало, и Экубо слишком живо успел представить кучу кровавого фарша вместо своего возлюбленного. — Что ж, в любом случае, я свою часть работы выполнил, — сказал Рейген, воспользовавшись его молчанием. — Я нашёл её, теперь осталось только поймать… Возьмём Серизаву или Моба, а ты теперь без труда сможешь найти её, не так ли? Экубо поджал губы и нехотя ответил: — Может быть. Но я этого делать не собираюсь. Одной встречи хватило… — Погоди-погоди, ты не хочешь избавить свой родной город, свой дом от кровожадного духа-людоеда? Рейген замедлил шаг и посмотрел на Экубо глазами, полными праведного негодования, а тот позорно растерялся. Ему действительно не приходило в голову беспокоиться, что Кэнтай, возможно, решила устроить из города Специй охотничьи угодья. И до очевидного ответа он додумался не сразу. — Ну… Ладно. Я найду её, но сделаю это один. Никого из вас рядом не будет, а я попрошу её убраться отсюда. — Уйти? — Рейген поднял брови. — И куда же она пойдёт? Куда-нибудь в другой город, где также будет убивать людей. — Ты слишком высокопарно звучишь для человека, который собирался ловить Кэнтай исключительно ради славы, — сказал Экубо и быстро зашагал дальше. Рейгену пришлось его догонять. — Слава — да, но смысл моей профессии в том, чтобы помогать людям! Это подразумевалось изначально. Они уже почти добрались до дома, но Экубо понимал, что в полном молчании до квартиры не дотянуть, а значит, придётся спорить дальше — теми средствами, которые у него остались. — Ах вот как… — проворчал он. — Но ты не сможешь спасти всех людей от всех духов. Если изгнать одних, то появятся новые. Да и люди умирают постоянно и везде… Кэнтай — одна из естественных сил природы, и ты, уж прости меня, ей не ровня. И я тоже недостаточно силён, чтобы победить её… Я даже не уверен, что её можно изгнать обычными методами. Но всё-таки я не могу допустить того, чтобы мои близкие пострадали. Они оставались у двери в квартиру, и Рейген вставил ключ в замок. Но прежде, чем повернуть его, в упор посмотрел на Экубо: недовольные губы подрагивали, как будто сквозь них рвались бурные возражения вперемешку с ругательствами, но в конце концов он вздохнул и ровным голосом произнёс: — Я тебя услышал. И сделал то, отчего у Экубо кольнуло в груди больнее, чем от любого ругательства: потёр запястье. — У меня к тебе одна просьба, — продолжил Рейген. — Когда в следующий раз будешь защищать своих близких, рассчитывай силу немного аккуратнее. Он отпер дверь и быстро проскочил внутрь, не дав Экубо сказать и слова. Тот остался в недоумении стоять перед прикрытой дверью: на секунду в голове проскочило желание развернуться и скрыться в ночи, но оно так и осталось в этой секунде. В квартире обстановка разрядилась: Экубо и Рейген мирно поели и сразу после этого пошли спать, хотя Экубо не чувствовал острой потребности отдохнуть. И тем не менее он попытался лечь и расслабить тело, слиться с домашней темнотой квартиры и ни о чём не думать. Последнее, разумеется, совсем ему не удалось. «Я по-прежнему хочу веселиться вместе с тобой»… Ну что с ней поделаешь? Им правда было весело, и никакие другие духи не могли себе этого позволить. Они были на вершине… И Экубо сам захотел оттуда слезть. Он очень ясно помнил эту ночь даже сейчас. Он мог закрыть глаза и увидеть огненные вспышки в темноте и блеск клинков… Не очень ясно было, что именно тогда случилось: на людскую деревню кто-то напал, а Кэнтай решила воспользоваться хаосом и попировать. Они были на пике своего величия, они хотели отпраздновать это самым громким и беспощадным кутежом, какой знала эта страна… Они хохотали, они жгли дома и возносились к небу в спирали экстаза и безумия. Кэнтай сказала, что никто не должен уйти живым, и в ту ночь Экубо согласился приложить руку к её кровожадному ремеслу. Ему удалось загнать человека в угол… Совсем молодой паренёк — он не видел Экубо, кричал от страха и молил богов о пощаде. Но перед ним был всего лишь злой дух, который вовсе не обязан внимать таким мольбам… Экубо хотел бы оглохнуть в тот миг… но замер, когда собирался обрушить удар на голову жертвы. У того юноши были светлые волосы: Экубо никогда таких раньше не видел. Чудесные соломенные волосы, на которые он смотрел, и смотрел, и понимал, что не хочет видеть, как их окропит кровь. И гримаса ужаса совсем не шла его юному лицу. Ему подошла бы улыбка… Но над шутками Экубо смеялась только Кэнтай, смеялась своим жестоким, звенящим как лёд смехом. Возможно, именно в тот момент её смеха стало для Экубо недостаточно… А возможно, это произошло намного раньше, или даже вообще не происходило, и истоки его опустошëнности лежали абсолютно в другом. Но в тот момент Экубо ушёл и не видел Кэнтай, пока сегодняшним вечером она не посмотрела на него с фонаря. Он не смог убить человека и навсегда покинул первое создание, что могло бы называться его другом. Экубо открыл глаза. Первое, что он увидел, — соломенная макушка Рейгена, который уже давно и крепко заснул. А Экубо сегодня спать точно не сможет. Он приподнялся на локте и посмотрел Рейгену в лицо, и оно оказалось… спокойным. Не искажённое злостью, не запятнанное ужасом, не разбитое печалью и не замазанное самодовольством. Умиротворённое, почти мечтательное: губы ровные, веки расслаблены, нос правильный и не дёргается каждые пять минут от возмущения или насмешки; кожа гладкая, нежно-бледная, с почти невидимым румянцем… Рейген очень красив, когда спит. Экубо смотрел на него, сам не зная сколько, прислушался к его дыханию, пригладил светлые волосы кончиками пальцев. И бесшумно встал с кровати.

***

С вечера на улице ничуть не посветлело, только стало холоднее и промозглее. Экубо отправился слоняться по улицам без конкретной цели, но в глубине сознания уже знал, куда принесут его ноги. Кэнтай не поймëт ни слова его объяснений. Ей не нужны его извинения. Но даже она заслужила уважительного отказа. Они пробыли вместе так долго, и убийства не были их единственным развлечением… Когда Экубо терпел поражения, оказываясь буквально разорванным на части, она пыталась кормить его человеческим мясом. Не из чувства заботы, конечно, но потому что пыталась придумать себе новое развлечение — она прямо так и сказала, а потом всё съела сама. Экубо не мог питаться мясом, но тогда почувствовал себя лучше просто от ощущения, что был рядом с кем-то — и этот кто-то не стремился его сожрать. Если задуматься, Кэнтай никогда не была с ним нечестной. Стоит отплатить ей тем же. Экубо ждал, что темноту парка снова прорежет её звонкий голос, прошёл по той же укромной дорожке, посмотрел на фонари. Ничего. Кэнтай уже, возможно, далеко за пределами города… Экубо сел на скамейку и вытащил телефон. Азуми была в сети совсем недавно. Экубо немного помялся, подумал, не лучше ли поискать Маску, у которой на ночь точно никаких интересных планов, но его тянуло в однозначно определённом направлении. Он набрал номер Азуми. Она взяла после первого гудка. — Не спится? — спросил Экубо. — Ага, — ответила Азуми хрипловатым голосом. — Выберемся в город, или мне к тебе приехать? — Давай ко мне. Я пива накупила… Экубо встретил это предложение без удивления и без возражений, хотя пиво не очень любил.

***

По лестнице из свежих досок, явно сколоченной вручную, они забрались на крышу дома Азуми и открыли по бутылке пива. Огни ночного города горели над соседними крышами как россыпь драгоценных камней. Маленькие облачка пара — предвестники скорых ночных заморозков — вырывались изо рта Азуми, когда она вздыхала и жаловалась на балбесов со своей работы. Экубо только поддакивал. Он решил заговорить только когда разговор сам собой стих. — Помнишь Шигео? — спросил он. Азуми сделала глоток из бутылки и поморщилась. — Это тот пацан, который таскался за Рейгеном? Ну да, помню… — Он недавно спрашивал про тебя. — Неужели? — усмехнулась Азуми. — Извини, пацаны-недоростки меня не интересуют. — Понимаю… Но я считаю, что ты кое-чему могла бы его научить. — Почему ты так думаешь? — Потому что ты такая точная, чёткая и вообще образец самоконтроля, а он… — Экубо задумался над правильным словом и выбрал то, которое чуть захмелевшей голове Азуми будет понятнее всего. — Ну, короче, размазня. — Польстить мне что ли пытаешься? — насмешливо спросила Азуми. Щëки еë порозовели, но это наверняка тоже была заслуга пива. — Нет. Я приняла решение, мне не стоит больше связываться с экстрасенсорикой… Жизнь и так по швам трещит, а ты мне предлагаешь ещё и в воспитательницу поиграть? — Вовсе нет. Просто сказал, что думаю. Они продолжили сидеть в молчании. У Экубо не закончились темы для разговора, но та, вокруг которой вились его мысли, требовала по меньшей мере ещё пары бутылок.

***

Экубо нёсся по утренним улицам сломя голову, но вернулся домой уже после того, как будильник Рейгена исполнил свой долг. Рейген, уже озаботившийся завтраком, встретил Экубо хмурым взглядом и не слишком дружелюбным вопросом: — И где ты был? — Гулял с Азуми, — честно ответил Экубо. — Прости, что задержался. И схватил со стола тост, чтобы чем-то забить желудок перед походом на работу. Но Рейген, услышав его короткий отчëт, неожиданно смягчился и осторожно, вполголоса спросил: — Ты говорил с ней о..? Экубо покачал головой. — Не смог.

***

Рабочий день начался бодро; почти сразу после открытия пришла клиентка, которую Рейген радушно принял, провëл в офис, предложил присесть и выпить чаю. А Экубо, которому всё равно было нечем заняться, решил подыграть ему и сделать конспект их разговора. И вытащил из стола розовый блокнот с узором из сердечек и пушистую розовую ручку. Уже спустя пять минут беседы Рейген вежливо попросил его вернуться на своë рабочее место и разобрать почту. Экубо послушался его, но поскольку никакой почты под рукой не было, продолжил записывать всякую чушь в блокнот. Когда клиентка их покинула, Рейген подошëл к нему, выдернул блокнот из рук и треснул Экубо по лбу. — Даже не начинай! — сказал Рейген в ответ на его возмущения. — Что это такое?! Что я тебе говорил? — Говорил избавиться от розовой рубашки. Обо всём остальном речи не шло, — сказал Экубо, пряча ручку в стол, подальше от длинных рук Рейгена. — Ты видел, как она на тебя косилась? Что ты там писал? Экубо поднял глаза, хитро посмотрев на него исподлобья. — Ничего важного. Не волнуйся, там и про тебя страничка есть... Рейген разочарованно фыркнул и махнул на него рукой, однако блокнотик унёс с собой. Экубо ухмыльнулся, поскольку знал, что против такого эксклюзивного, почти интимного внимания Рейген устоять не сможет.

***

Они вернулись домой после доблестно отработанного дня, и как только дверь квартиры захлопнулась, Экубо схватил Рейгена за плечи и нежно поцеловал. — Посмотрим что-нибудь? — предложил он, отстранившись. — Обязательно, — с улыбкой ответил Рейген и потрепал его за щëку. — Но я позвоню сначала Сейери, ладно? Это жизнерадостное «ладно» было всё равно что сообщение о срочной работе посреди выходного: заставило внутренне скривиться. Но нужно было потерпеть. Рейген звонил своей сестре. Экубо решил не мешать ему, но уши на всякий случай навострил. В Рейгеновом телефоне громкий динамик, кое-что сверхчеловеческий слух сможет уловить… — Алло? Привет, можешь говорить? Сейери что-то отвечала, наверняка своё обычное «Ох, я так занята, но пара минуток найдётся...» И судя по тому, что Рейген не повесил трубку, пара минуток действительно нашлась. — Ты не поверишь, что вчера случилось, — сказал Рейген, победоносно ухмыляясь. — Я нашёл её… ну, этого опасного духа. Пока что я её не поймал, но уже крепко сел ей на хвост. Снова болтовня в трубке: Экубо сумел различить слова «Это большой шаг». — Что? — переспросил Рейген. — Нет, никто не пострадал… С того конца прозвучало что-то вроде «Всё будет хорошо». Экубо тихо встал с кровати и прошёл в кухню, якобы стакан воды налить, но в нужный момент оказался так близко к Рейгену, что успел различить насмешливо сказанную фразу: «Видимо, свадьбе ничего не угрожает». Опять она за своё… Экубо раздобыл воду, но к кровати не вернулся: сел на свободный стул, совсем близко к Рейгену, и принялся старательно разглядывать потолок, потягивая воду из стакана. Но уши его намертво приклеились к телефону Рейгена, из которого теперь слышались фразы — пусть с пробелами, но разборчивые. — Как думаешь, стоит пригласить кого-нибудь … вроде охраны от злых духов? — Никогда не будет лишним? — осторожно предположил Рейген. — Возможно, я даже … выбить приглашение для тебя. Экубо бесстыже нагнулся через стол и услышал именно то, что ожидал услышать: — Но знаешь, гостей уже и так пруд пруди… — Я был бы польщён, — сказал Рейген. — Но к тому времени я уже наверняка поймаю Кэнтай, так что… Он сверкнул глазами в сторону Экубо, и тот торопливо отпрянул — пролил при этом воду на футболку, отвлёкся и завершение разговора разобрать не смог. Но выражения лица Рейгена хватило, чтобы пропущенную часть дорисовала фантазия: оно стало совершенно пустым, будто в голове у Рейгена разговор ещё не закончился или закончился не так, как в реальности. Наверняка Сейери сказала что-нибудь в духе «Да-да, конечно», и Экубо мог почти слышать её холодный шутливый голос, каким никто не говорит искренне. «Да-да, конечно… Мечтать не вредно». Рейген недовольно покосился на Экубо, который снова тянулся к нему ушами, перегнувшись через стол. — Что? Ну мне интересно! — оправдался Экубо и подначивающе поднял брови. — Приглашение на свадьбу, значит? Этим всё закончилось? Рейген отложил телефон и пожал плечами. — А что? Свадьбы — это важно. — А поимка одного из опаснейших духов в истории — нет? У меня создаëтся ощущение, что еë заботит только эта дурацкая свадьба, а не то, чем занят ты. — Ну и ну, значит теперь то, что делаю я, невероятно важно, — сказал Рейген, очевидно насмехаясь над недавними назиданиями Экубо. — А почему свадьба не должна еë заботить? Она много работала, чтобы добиться своего положения, и я всего-навсего поддерживаю еë. Экубо не смог уклониться от камня в свою сторону, но виду решил не подавать. — Мне просто кажется странным, — сказал он, — что вы не разговариваете по полгода, а как только она появляется на горизонте, ты срываешься в безумную погоню за добычей, которая может съесть тебя живьëм. И всё ради того, чтобы «может быть» тебя пригласили на какую-то там свадьбу. Рейген устало вздохнул, причём вздох этот не обязательно был адресован Экубо; просто к долгому и безрадостному дню требовалось заключение. И посмотрел проникновенным, почти сочувственным взглядом: — Это семья. Тебе, наверное, сложно понять… Экубо подавился бы водой, если бы его стакан к этому моменту не опустел; вместо этого он дëрнулся, как с полудрëмы, напрягся, ощетинился. Под ним угрожающе скрипнул стул. — Чего-чего? И что ты хочешь этим сказать? — Ты знаешь... — Рейген сконфуженно отвернулся и снова вздохнул. — Экубо, пожалуйста, не усложняй всё для нас обоих. Экубо чересчур живо мог представить, как эти слова тем же тоном произносит Сейери. Брат и сестра, яблоко от яблони, две капли воды... Вот от этого свойства семьи Рейгену лучше бы держаться подальше. — Ты даже говоришь, как она... — пробурчал Экубо. — Мне казалось, что ты ввязался в это, чтобы еë впечатлить. А она совсем не выглядит впечатлëнной… — Никого я не пытаюсь впечатлить, — твëрдо ответил Рейген. — Это вопрос бизнеса и репутации. — Ладно, как пожелаешь. Но я просто хотел сказать, что если это правда вопрос всеобщей безопасности и репутации агентства, ты можешь и постоять в сторонке, пока я разберусь с Кэнтай… Рейген посмотрел на него неожиданно прямым и колким, как игла, взглядом. — Ты не собираешься на неë нападать, не так ли? — Нет. — Почему? Экубо замялся; кое-какой ответ быстро созрел у него на языке, но вызвал желание не озвучивать его, а отплеваться. Секунды шли. Рейген пронзал его глазами. — Потому что это сложно и бесполезно. — А может, потому что у тебя к ней личная слабость? Вы были друзьями? Вот настырный... У Экубо возникло едкое желание отодвинуться подальше вместе со стулом. — Не говори глупостей, — отмахнулся он. — В мире духов не существует дружбы. — Ладно. Но допустим, что мы не будем еë изгонять. Допустим, есть другой способ... Почему я не могу искать его вместе с тобой? Мы и так уже сталкивались с тысячами опасных духов. Почему ты не даëшь мне быть успешным в моей же работе? Экубо вытаращил глаза и ошеломлённо развёл руками: — Это ещё откуда взялось? Ты прекрасно справляешься со своей работой и со многими другими штуками. Ты успешный человек. — Я даже вязать не могу научиться! — А это когда начало тебя волновать?! Немного запоздало смутившись своему ребяческому признанию, Рейген откинулся на спинку стула и шмыгнул носом. — Неважно, речь совсем не об этом, — проворчал он, — а о том, как ты путаешься под ногами не только у меня, но и у своих коллег. — Я путаюсь под ногами?! Вот теперь Экубо был готов вскочить на ноги, стереть в порошок стол и схватить Рейгена за шкирку, чтобы ткнуть носом во все благие дела, совершённые ради страдающего самолюбия этого оболтуса. Но титаническим усилием усидел на месте. — Ты всё говоришь и говоришь, какая она опасная, но не даëшь нам даже шанса от неë избавиться, — сказал Рейген. Экубо вздохнул и расслабил плечи. Его снова не слышат, его снова считают за хлипкий заборчик, который можно обойти без последствий, или, того хуже, вовсе не замечают — будто он снова невидимка. Но сейчас это всё не важно, сейчас Рейгена нужно остановить, какими бы хлипкими ни казались основания Экубо. — Что ж до твоей башки никак не дойдёт… Ладно, объясняю в последний раз. Кэнтай — не обычный дух. Она начинает свою охоту не с нападения, а с влияния... Ты даже не заметишь, как это произойдёт, а потом станет слишком поздно. Всё начинается с обычной хандры, а потом человек превращается в живого мертвеца, и тогда Кэнтай его съедает. Я видел это не однажды. И в эту ловушку можешь попасть не только ты, но даже эсперы. Я, возможно, единственный, кто может иметь с ней дело... Он остановился, чтобы сделать глоток воздуха, а Рейген не перебивал его. Слушал… — Так что прошу, не лезь, — сказал Экубо, умоляюще глядя на него. — Можешь потом сказать, что ты с ней справился, мне до лампочки... Можешь рассказать сестре о своëм успехе, хотя вряд ли ей хоть немного не плевать… И только на этих словах Рейген сорвался. — Опять ты про Сейери! Почему?! — Потому что не хочу, чтобы тебе было плохо! — закричал Экубо, стиснув кулаки. Рейген застыл, приоткрыв губы; казалось, даже дышать перестал. Смотрел на Экубо, будто до этого спорил с кем-то другим, а он ворвался к ним и одним движением уложил оппонента Рейгена на лопатки. Такого исхода Экубо сам от себя не ожидал — как-то не принято так поступать, но теперь, глядя в широко распахнутые, чуть не блестящие слезами глаза Рейгена, ни секунды не жалел о своей решительности. Рейген изнурённо протёр руками лицо. — Думаю, я просто очень устал… — проговорил он. — Давай пойдём спать. Получив в ответ молчаливый кивок, он встал из-за стола и собирался идти в ванную, но Экубо подскочил вслед за ним и окликнул: — Рейген… Рейген обернулся, коротко взглянул на него и безо всяких пререканий шагнул навстречу его протянутым рукам. Объятия получились короткими, неподвижными, но крепкими. Рейген, когда его руки соскользнули со спины Экубо, со вздохом повторил: — Давай отдохнём…