Рейген никогда не верил во всяческие законы подлости, иронию судьбы и шутки вселенной. Как бы жизнь ни пыталась его переубедить — он считал, что это слишком пошло и банально и лишает человека последней иллюзии контроля.
Но тот факт, что Моргана предсказала появление Кэнтай именно в Лакричной впадине, — это уже чересчур.
Экубо тоже был совсем не в восторге от предсказания: несколько раз проворчал себе под нос «И что она там забыла?!», а всю дорогу до впадины молчал. Тяжести этому молчанию добавляло ещё и утреннее происшествие: почти сразу после подъёма между ними разгорелся скандал. Вчерашним вечером после обсуждения грядущей работы Рейген, как ответственный профессионал, первым делом обеспечил себе надёжную силовую поддержку и позвонил Серизаве. Но утром оказалось, что Экубо, как хитрый и своенравный дух, встал пораньше и всё отменил. Рейген не стал даже выяснять, что именно он наплёл Серизаве, и сразу накричал на него:
— Ты что, рехнулся?! — и схватился за телефон.
Но Экубо ухитрился выхватить его прямо у Рейгена из-под уха.
— Нет! У нас нет времени. А Серизава всё испортит! — воскликнул он. — Я бы и тебя брать не стал, но ты на месте не усидишь, пока я тебя не запру… Не так ли? Мне не нужны лишние люди, понимаешь?
— Тебе? — переспросил Рейген. — Почему ты так говоришь, будто всем тут заправляешь? Это моё дело!
— Дело? — усмехнулся Экубо. — Это моя жизнь! Кэнтай — часть моей жизни… Мы с ней из одного мира, говорим на одном языке… Я никого к ней не подпущу. Даже не думай.
Телефон он Рейгену так и не вернул, пока они не сели в поезд.
С последнего их визита Лакричная впадина как будто ещё больше помертвела: подступающая поздняя осень совсем высосала из неё краски, а деревья ещё сильнее стали напоминать клетку.
— Чувствуешь что-нибудь? — задал Рейген свой классический вопрос. Именно сегодня после него на языке оставалось тухлое послевкусие.
— Очень слабо. Думаю, надо остановиться и прощупать следы.
Рейген пожал плечами и свернул с дороги вслед за Экубо. Усевшись на низкий пень и подперев подбородок кулаком, он молча наблюдал, как Экубо разглядывает землю и деревья. Мысль, что можно предложить свою помощь, закралась к нему, но он продолжал сидеть. На этот раз им действительно придётся столкнуться с противником, с видимым, материальным, и Рейген… не торопился приблизить этот момент. Он устал: от поддельных новостей, которые почти внушили ему, что ничему нельзя верить, от неизвестности, от незнания, от писем, требующих ответов, которых у него не было, от проклятий… Может, этот пень прямо сейчас его проклинает? Может быть, может быть… Но Рейген продолжил сидеть.
Он правильно распределил свои ресурсы, заключил выгодную сделку, действовал аккуратно и оперативно... Но наградой ему будет только продолжение этой нескончаемой гонки. Этим придуркам-экстрасенсикам ещё поди докажи, что ты поймал правильного духа...
Сейери когда-то сказала ему: «Будь сильнее всех». Его тогда в школе высмеяли за то, что на уроке искусства он нарисовал розу, — те, кто понял, что это роза. Подумать только... Он из-за этого закатил истерику. А когда сестра попыталась его утешить, он произнёс непростительные слова: «Тебе так легко всë даëтся!» А она даже не рассердилась на него и просто сказала «Будь сильнее их всех. Ты же мой брат».
А что в итоге? Беготня по лесам — это не десяток медалей с волейбольных соревнований, не стабильная работа, не премия лучшему учителю года, не крепкий брак, в котором каждый совместный отпуск проходит на лучших курортах.
И как на самом деле быть сильнее всей этой потусторонней жути?
— Она точно была здесь, — сказал Экубо, когда закончил инспекцию. — Следы ауры очень путанные, но на влажной земле остались обычные следы. Не думаю, что тут бродит много людей...
— Тогда пойдëм.
Рейген ничуть не удивился, когда следы вывели их к хижине, где в прошлый раз случилась встреча с Финч.
— Она наверняка почувствовала, что здесь недавно были люди, — заметил Экубо. — Она рядом. Готовься.
Но Рейген не успел приготовиться. Не успел даже подумать, к чему стоит готовиться.
Кэнтай не просто появилась из воздуха: она будто всë это время была рядом с ними. Выглядывала из-за угла дома и блестела любопытными глазами. Точнее, выглядывала не она: за ними наблюдала тихая девочка-подросток в вязаном свитере пастельных цветов. Необычным в ней был только тëмный цвет кожи, в остальном же — ничего зловещего, ни одного признака одержимости злым духом. Но Рейген знал точно — это знание укоренилось где-то в самых глубоких закромах сознания, — что перед ними стоит Кэнтай.
— Наконец-то! — воскликнула она обычным девчачьим голосом. — Я уже начала думать, что ты не появишься.
— Кэнтай... — проговорил Экубо, но Кэнтай вдруг вцепилась в стену дома и взлетела по ней, словно ящерка по скале. И по-кошачьи уселась на открытом окне чердака.
— Я подумала над тем, что ты сказал в прошлый раз, — возвестила она. — И я тоже захотела попробовать! Тебе нравится?
— Что ты… — возмущённо вскинул руки Экубо. — Чьё это тело? Где ты его взяла?
— Я специально искала похожее. Найти тёмного человека в депрессии оказалось проще, чем я думала. Эта девочка в глубоком отчаянии, так что это было легко.
Она неестественно, жутко изогнулась назад и перекувырнулась за подоконник. И только тогда Рейген вспомнил, что они имеют дело с духом, который взял в заложники живого человека. Его снова замутило, когда он представил, как хрустнула шея несчастной девочки в конце этого кувырка. Но Экубо уже бежал ко входу в дом, и Рейген без раздумий последовал за ним. Каков его план — неясно, однако выбор у них небогатый.
На этот раз Экубо решил не церемониться и выломал хлипкую дверь одной рукой. Они как будто в полпрыжка оказались на чердаке, где Кэнтай ждала их, стоя прямо посреди прямоугольника, прочерченного дневным светом через окно.
— Давай поговорим, а? — осторожно предложил Экубо. Рейген решил пока что держаться у него за спиной. — Почему ты здесь? Ты ждала меня?
Кэнтай качнулась на носках и усмехнулась.
— Я просто знала, что рано или поздно ты здесь появишься. Тут всяких придурков битком набито — ну просто рай для тебя. Думаю, мы сможем тут поразвлечься. Тем более, я нашла тебя в прошлый раз, настала твоя очередь искать меня. Я знала, что ты придёшь сюда поохотиться, и оказалась права. Но ты опять притащил с собой человека… — Она сделала шаг вперёд и блестящими глазами уставилась на Рейгена. — Это тот же самый, если не ошибаюсь? Ты будто хочешь, чтобы я его съела.
Плечо Экубо видимо напряглось: он пытался загородить Рейгена рукой, но тот всё равно видел Кэнтай, видел её лицо, и казалось… что оно совсем не её. Это лицо юной девочки, испуганной, умоляющей: она каждой морщинкой сопротивляется внутреннему поработителю. Такого никогда не было с Экубо…
— Нет. Нет, я не хочу, чтобы ты его ела, — вкрадчиво сказал Экубо. — Выслушай меня внимательно. Я прошу тебя оставить это тело. Аккуратно, чтобы девочка выжила. Ты ведь это можешь, не так ли? И я хочу, чтобы ты ушла отсюда как можно дальше. Взамен… — Он запнулся и коротко вздохнул, но когда продолжил говорить, голос его сделался неожиданно шёлковым. — Взамен я тоже оставлю своё тело, и мы повеселимся. Как раньше. Обещаю.
Не собирается же он на самом деле… Нет, это наверняка очень хороший блеф. И Рейген наконец-то почувствовал себя в своей родной стихии. На него накатило такое воодушевление, что он вышел из-за спины Экубо и сказал:
— Да. Экубо оставит тело мне, и…
Но в следующий миг его рот оказался плотно зажат ладонью. Рейген замычал, и впился пальцами в руку Экубо, и невероятным усилием вывернулся из его хватки.
— Ты что творишь?! — вскрикнул он.
— Заткнись! Ты всё испортишь! — зашипел на него Экубо.
Зарождающийся спор, а может быть и драку, прервал тонкий смешок от Кэнтай.
— Ты серьёзно думал, что я буду разговаривать с ним? — брезгливо спросила она. — Ну так слушай. Разговаривать с людьми — мерзко. Вселяться в них — мерзко. Я пыталась говорить с ними, и они начали кричать мне мерзкие слова!
Она начала медленно шагать назад, к окну, — напряжённая, гибкая, и Экубо дёрнулся за ней, будто ожидая, что она сейчас выбросится.
— Поверить не могу, что повелась на это… — прошипела Кэнтай. — И ты… Приди уже в чувства, эта мерзость того не стоит.
Она не выпрыгнула в окно. Тело девочки вздрогнуло, обмякло и завалилось набок, в черноту теней за прямоугольником света на полу. Но Рейген, безотрывно смотревший на неё, успел увидеть: кожа слезла с её щёк, руки изломились подобно шарнирным скреплениям. Что-то чавкнуло, застонало, и в следующий миг Экубо прижал Рейгена к себе. Но в этот раз он не пытался вырываться и кричать. Он прильнул к Экубо, уткнулся в колючую ткань его свитера, впитывал успокоительную твëрдость его рук, вцепившихся в спину.
Рейген тяжело дышал. Экубо потащил его куда-то, но он слабо проговорил:
— Подожди… мы должны…
— Убраться отсюда, — отрезал Экубо.
Он вёл Рейгена к выходу из хижины, а взгляд всë равно тянуло назад — туда, в темноту: облезлые щëки, шарниры, густые кровавые разливы на пыльных досках.
Только оказавшись на дневном свету Рейген немного оклемался, хотя воздух в лёгких всё ещё был тяжёлым и спёртым.
— Надо вернуться… — пробормотал Рейген. — Вдруг она ещё…
— Нет. Помнишь, что я тебе говорил?
— Тогда хотя бы вызовем полицию! Нет… Мы будем первыми подозреваемыми… Если нас тут видели… Ох, Экубо…
Рейген готов был тысячу раз благодарить надёжные руки, которые ни на секунду не отпускали его. Он едва держался на ногах… И ощущал, что разрыдается, как только Экубо взглянет на него. Хорошо, наверное, что этого не происходило.
— Пусть Финч с этим разбирается, это её хижина, — сказал Экубо, отрешённо всматриваясь куда-то в чащу. — Послушай. Иди к станции, уезжай отсюда. Согласно предсказанию, Кэнтай будет тут ещё двое суток… Я попытаюсь догнать её, пока у меня ещё есть шанс. Понял?
Рейген смахнул слёзы с глаз.
— А я?..
— Ты будешь мне только мешать. Прости.
И он бросился бежать: Рейген даже не заметил, как он отпустил его руки и растворился в мириадах духов, которые переполняли это место, словно черви — гнилое яблоко. Сам Рейген стоял на удивление твёрдо. А значит, придётся идти. Одному. Экубо поступил так, как должен был, но что он будет с ней делать? Действительно покинет тело?.. Куда его занесёт? Когда вернётся? Вернётся ли вообще? Прямо перед ним человека убили, а он и глазом не моргнул, и не ему думать теперь про полицию, не ему звонить Финч и сообщать, что среди её инвентаря появился труп девочки.
Экубо с его треклятыми планами… Напридумывал себе чёрт знает чего, и вот во что это вылилось. Он достаточно силён: мог бы связать её, обезвредить, вытравить из тела, хотя бы просто трясти за плечи, пока сама не вылезет… Но нет, ему приспичило потрепаться!
Впрочем, если задуматься… Рейген ведь ему начальник. И похоже, очень недальновидный начальник. Почему он сам ничего не сделал? Постарался бы чуть лучше, придумал бы аргументы и переубедил его — он ведь мастер слова… Или надавил, припугнул — хоть что-нибудь, в конце концов! Будь здесь Серизава, и эта девочка сейчас бы дрожала — живая! — за его надёжной спиной.
Но Рейген дал слабину. Не захотел спорить. Поверил Экубо… Зачем он ему поверил?! Чтобы он теперь растворился в глуши, один на один с Кэнтай?.. Он ведь…
Он ведь не хотел брать Рейгена с собой. И наверняка знает о Кэнтай что-то, о чём не говорит… Если бы Рейген не запорол его план… Как бы всё сложилось? Если бы он просто помолчал… Только что, стоя на этом кошмарном чердаке, он, возможно, не видел и половины того, что открывалось взору Экубо. И теперь он не видит, что ползёт и копошится между деревьями, следуя за ним по пятам, сколько ни оглядывайся по сторонам, пока глаза не начнут слезиться.
Но нужно идти, нужно идти, пока идут ноги, пока видно тропинку, хотя неизвестно, куда она ведёт… Рейген плёлся в сторону станции, хотя еле помнил дорогу. Поговорить бы с кем-нибудь… С кем угодно…
Он вытащил телефон и уже занёс палец над номером, но в ушах внезапно зазвенела фраза «Как я должна готовиться к конкурсу, если ты всё время крутишься под боком?» Конечно, Сейери не со зла это сказала, но эти слова запомнились Рейгену на всю жизнь. Конечно, она не скажет ничего подобного, если он позвонит… Пусть она часто бывает занята, пусть на этот раз у него нет себе оправданий, но он ведь её брат.
***
Он заметил Сейери ещё через стекло кафе, когда она шла по улице. Ярко-синее пальто, лента в волосах, танцующая походка, улыбка на всë лицо. Мужчина, подошедший ко входу одновременно с ней, придержал для неë дверь и отвесил полупоклон, рассыпавшись в комплиментах. Хоть у кого-то день задался...
Сейери быстро нашла столик, заранее занятый Рейгеном.
— Привет, братец, — поздоровалась она.
— Привет. Как поживаешь? — спросил Рейген, сам удивляясь, сколько бодрости смог в себе наскрести.
Сейери принялась энергично снимать пальто и вешать его на ближайшую вешалку, попутно делясь последними новостями:
— Я познакомилась со свидетелем со стороны жениха. Он и вторая подружка невесты тоже женятся в скором времени, но мне говорили, он с ней только из-за милого личика. Но кто я такая, чтобы судить… И вот сегодня я познакомилась с ним лично, и могу с уверенностью сказать, что он не выглядит как мужчина, который будет оценивать девушку по внешности.
— Неужели?
— Скорее он будет оценивать еë по стоимости внутренних органов. Они там все со стороны жениха несколько… странные. — Она села за столик напротив Рейгена. — Вижу, ты уже взял чай. В чайнике... Как разумно.
— Да, я, пожалуй, ничего больше не буду.
— Что с тобой такое?
— Это… о моей работе, — вздохнул Рейген.
— У тебя… интересная работа.
Он заметил, как напряглись еë брови. Всё, дороги назад нет. Но как же хорошо, что она заметила... Всё равно Рейген уже выжал себя до последней капли.
— Да, наверное… Но сегодня… На моих глазах погиб человек. Я ничего не мог сделать… Просто в моей профессии такое случается. Люди умирают…
Он говорил, а перед глазами стояла картина: тени под крышей, а в тенях — что-то бесформенное, сломанное, использованное…. Как на самом деле она выглядела, лёжа на полу в луже крови? Воспалëнное воображение не могло перестать перебирать образы. Вдруг она ещё дышала, когда они уходили...
— Я уверена, ты сделал всё, что от тебя зависело, — сказала Сейери, и еë голос прозвучал будто с верхнего конца колодца. Поднять к нему голову — в глаза ударит свет... — У всех есть предел возможностей, знаешь ли… Не вини себя за то, где ты его достиг в этот раз.
Какие же у неё золотые волосы… так и лучатся.
— Зато мы крепко прижали Кэнтай за хвост, — сказал Рейген. — Мой коллега следит за ней прямо сейчас.
«Ты молодец», — ждал услышать он. «Ты всё делаешь правильно. Я тобой горжусь»... Слышал ли он когда-нибудь эти слова от неë? Он не помнил. Но сейчас — такой удачный момент... А Сейери горько улыбалась, и еë улыбка выглядела уверенной точкой.
— Если тебе хоть немного полегчает, то я добыла тебе приглашение на свадьбу, — сказала она. — Тебе и одному из твоих коллег.
Опять перетянула нить разговора на свадьбу, но Рейген понял, что ему и не хочется сопротивляться. Слишком много сегодня было потустороннего — он заслужил окунуться в финансовую канитель и милые свадебные рюшки по эту сторону мира.
***
— А она мне говорит, если не будешь регулярно проверять переписки, то перестанешь его привлекать… Но я считаю, что если кто-то и будет кого-то привлекать, то только к уголовной ответственности.
— Не то слово…
Рейген пил уже четвёртую чашку чая и никак не мог нарадоваться звонкому голосу Сейери, который оказывал на него почти волшебное действие. Отвлечение внимания работало как нельзя лучше. Если не трогать уголок сознания, наполненный кровавыми тенями, всё казалось безмятежным и замечательным: мягкий свет, приятная музыка, чай, смех...
— Ну хотя бы с дизайном торта мы договорились, — сказала Сейери. — Вышло на пять тысяч иен дороже, зато все довольны.
— А сколько всего он стоит?
— Тридцать пять тысяч.
Рейген поперхнулся чаем.
— Половина аренды офиса стоит почти столько же! Не многовато ли денег за обычный торт?
— Извини, но ты не совсем в том положении, чтобы судить о сумме, которую прилично потратить на свадьбу.
На недоумевающий взгляд Рейгена она ответила лёгким смешком и кокетливо дёрнула плечом.
— Не расстраивайся, — сказала она. — Думаю, и тебе когда-нибудь организуем роскошную свадьбу… Кстати, ты встречаешься с кем-нибудь?
Рейген пришёл в секундное замешательство, быстро перебрал в голове пол, вид и текущее местоположение Экубо и рассудил, что самым простым ответом будет:
— Нет, я один.
— Ты так больше и не говорил с той девочкой? Юми её звали, кажется?
— Нет, я не говорил с ней после того, как она уехала.
— Думаю, это и к лучшему. Все эти универские интрижки лучше забыть как пройденный этап.
Рейген стиснул пальцы на горячей чашке и едва не обжёгся. Сейери просто не понимает, о чём говорит: когда у Рейгена завязался роман с Юми, она уже давно была замужем и переехала в соседний город. О романтических приключениях своего брата она знала только по его рассказам, которыми он делился во время ежемесячных звонков.
— Но я никогда не забывал о ней, — сказал Рейген. — Я ещё долго думал о ней и о том, как могла бы сложиться наша жизнь… потому что мы любили друг друга. Это была не интрижка. Просто у нас оказались разные планы…
А точнее, у Рейгена тогда вообще не было никакого плана, но сообщать об этом будет излишне. Более того, он уже не уверен, что план есть сейчас.
Сейери во время его уверений небрежно крутила в пальцах салфетку, даже не смотрела на него, но он не мог отделаться от ощущения, что она словно сетью ловит его слова. И нити этой сети чувствительны как струны.
— Разные планы? — переспросила Сейери, наконец подняв глаза. — Но раз это была такая великая любовь, то почему ты не полетел с ней? Кажется, это была просто огромная возможность для тебя.
Сам Рейген пытался отвести взгляд, но не мог, ощущая невидимую привязь на шее. Раз так, то можно хотя бы прочитать на лице Сейери искреннее беспокойство за свою судьбу… но этого тоже не получилось. Чем он мог задеть её?..
— Не все становятся уверены в своей судьбе так рано, как ты, — сказал он.
— Да, пожалуй, мне в некотором роде повезло… — усмехнулась Сейери.
Разговор отчаянно нуждался в перемене темы, и Рейгену очень удачно подвернулись его недавние размышления.
— А после свадьбы ты сразу уезжаешь? — спросил он.
— Нет, ещё пару дней побуду в городе.
— Может, сходим на волейбольную игру? Там интересный матч намечается…
— Может быть, — пожала плечами Сейери, пытаясь сложить из салфетки кораблик. — Хоть вспомню, как мяч выглядит…
В этих словах было что-то настолько фундаментально неправильное, что Рейген ступнями ощутил, будто пол кафе дрогнул. И осознание, в чём крылась неправильность, пришла в следующий же миг, так быстро, что Рейген почти не задумываясь, не скрывая удивления в голосе, сказал:
— Я думал, ты всё ещё играешь.
Руки Сейери дрогнули. Салфетка порвалась.
— Не играю. Ты сам подумай, зачем мне заниматься этими школьными глупостями?
— Но ты в прошлом году говорила мне, что что-то там выиграла.
— Не может такого быть, — отрезала Сейери и безжалостно смяла салфетку в комок. — Ты придумываешь.
— Нет, я…
— Я ведь уже и так согласилась идти. Я уже не один раз меняла планы, чтобы провести с тобой время, и поменяю ещё раз, так зачем всё это?
И Рейген ничего не мог ответить её спокойным, уставшим глазам, которыми она смотрела на него и прижимала к спинке стула. Лопатки приклеились к этой спинке и все слова, которые Рейген хотел сказать, кажется, тоже. Сейери действительно много трудится и не даёт своим эмоциям взять верх: она сидит перед ним, непроницаемая, стойкая, сияющая уверенностью — прямо как модели на обложках самых известных журналов. Просто очень уставшая. А ведь могла бы сейчас суетиться перед свадьбой, которая состоится всего через несколько дней. Как он может с ней спорить и делать то, что она сама себе не позволяет…
— Извини, — буркнул Рейген, хотя ему уже совсем не хотелось идти ни на какую игру.
Сейери всё так же невозмутимо рассчиталась с ним за чай и ушла, а он ещё долго сидел за их столиком и вспоминал, как в школе она брала медаль за медалью. Её даже в новости несколько раз приглашали, а уж все мальчишки были от неё абсолютно без ума… И всё же к старшим классам она почти забросила волейбол. Рейген валил всё на экзамены, но, быть может, в этом крылось что-то ещё? Мать, помнится, была не в восторге от этого занятия. Но ведь даже когда Рейген уволился с работы и завёл свой бизнес, она натянуто, в нескрываемом расстройстве поддержала его. «Главное, чтобы тебе было на что кушать и одеваться...» Смешно.
***
Рейген шёл к автобусной остановке, дрожа и кутаясь в пальто. Похолодало. Мелкий дождь сыпался из низких облаков и оседал, превращаясь в прозрачную накипь, на асфальте и домах. Рейген не поднимал взгляда от земли, пока не остановился на светофоре. Он вышел прямо к улице, которая вела к телевизионной вышке города Специй: сквозь осеннюю морось она выглядела как пятно копоти на серой стене. Нечёткий силуэт, громадное существо в с тонкой шеей и крупной уродливой головой, на которой беспорядочно рассыпаны светящиеся красным и зелёным глаза. Из этой вышки Коготь устроил штаб, когда пытался захватить мир… Страшно.
Светофор загорелся зелёным. Рейген пошёл дальше, но уже по ту сторону перехода задумался: а куда он идёт? И внезапно его настигло осознание настолько ошеломляющее, что он остановился посреди тротуара.
Он не хотел возвращаться в квартиру Экубо. Он не хотел возвращаться и слышать его голос, есть его еду, видеть его лицо, которое принадлежало вовсе не ему… Рейген чувствовал, что теперь, вглядываясь в него, будет видеть только искажённые, неестественные черты чего-то нечеловеческого, спрятанного за маской.
Они держались за руки, когда спаслись с заброшенной стройки, они смотрели на закат в парке и вместе грохнулись с ледяного склона, они целовались на кровати, бегали наперегонки и смеялись, Экубо подхватывал Рейгена на руки, Экубо признавался ему в любви, Экубо накрывал его одеялом и щупал пылающий жаром лоб… А Рейген теперь не мог вспомнить, что чувствовал в эти моменты. Они казались ему просто постановкой. И он не ощутил даже грусти — только обречённость.
Он заставил себя сделать шаг вперёд. На глазах чуть не выступили слёзы. Он впервые за последний год не хотел идти к Экубо…
Рейген увидел что-то на асфальте неподалёку от себя — тёмное, рыхлое, изуродованное… Кажется, трупик кошки. Пригляделся — всего лишь пакет. Но ему стало так тошно, что он поторопился пройти мимо, вытащил телефон и набрал Экубо, пока руки не тряслись.
Экубо взял быстро.
— Привет, — сказал он. Голос не пышет энергичностью, но в общем — довольно бодрый. — Говорю сразу, я всё-таки не поймал её… Но она пока что неподалёку, и никуда уходить не собирается. И охотиться — тоже. Пока что пришлось оставить её в покое.
— И где ты сейчас?
— Дома. Ты скоро будешь?
Рейген секунду помедлил.
— Минут через сорок, — ответил он, выдавливая слова из горла.
Вот и всё. Он просто не мог предать ожидание Экубо и оставить его совсем одного. Надо прийти к нему и как можно скорее лечь спать, не глядя на него лишний раз, а дальше что-нибудь да изменится…
Рейген чувствовал только глухую бессмысленную решимость закончить начатое. Как когда он только начал свой бизнес, бросив всё, что его мать считала «порядочным» и «достойным». Он снова один… Хотя через это одиночество пробивались ростки протеста: есть ведь Томэ, есть ведь Серизава… Моб на крайний случай — все они казались персонажами какой-то книжки, которую Рейген сам себе написал, как у него это всегда водилось.
И всё как раньше. Нет желания быть достойным в чьих-то глазах, нет желания быть полезным, хочется просто... быть. Как получается.
