Попробуй — коснись, можешь — полюби

По утрам ещё не подмораживало, но уже заметно холодало: каждую ночь заморозки нависали над городом всё ниже и ниже, готовясь вцепиться в него ледяными когтями. Рейген мёрз и нетерпеливо пружинил на носках, ожидая, когда все члены охотничьей экспедиции придут на место встречи. Финч любезно предложила свой минивэн для поездки в Лакричную впадину, и теперь ковырялась в его задней части, пытаясь наладить сидения. По её словам, в этой машине обычно перевозят не людей, что бы это ни значило. Шаг первый. Дождаться последнего участника. Моргана отдыхала на переднем сиденье. Азуми искала что-то в телефоне, Моб просто нервничал неподалёку. И только местоположение Серизавы оставалось неизвестным. Рейген предлагал ему остаться в городе, но уже состоявшийся герой настоял на том, что хочет присутствовать и поддерживать всеобщую безопасность. Ответить на это иначе, чем благодарностью, Рейген не смог. Шаг первый успешно завершился, когда Серизава добежал до них с увесистым рюкзаком в обнимку. Финч как раз закончила реконструкцию салона. Шаг второй. Не позволить участникам перегрызть друг другу глотки. С выполнением этого пункта возникла небольшая сложность: регулировать возникающие конфликты между такими разнообразными личностями не выходило — потому что в салоне воцарилось гробовое молчание. И это лишь полбеды: молчание разрасталось с каждой минутой, пытаясь продавить стенки машины, и создавало такое напряжение, что под конец пути у кого-нибудь непременно взорвалась бы голова. Поэтому Рейген решил сразу перейти к выполнению следующего пункта. Шаг третий. Напомнить каждому о его роли. Поскольку самой действенной атакой на Кэнтай будет мощный, точный, почти снайперский выстрел, главной атакующей силой стала Азуми, которая владеет этой техникой в совершенстве. Кроме того, её силы, по словам Экубо, полностью отделены от эмоций, а это, с Кэнтай в противниках, может оказаться решающим преимуществом. Финч — связист. Моргана и Серизава следят за безопасностью. А Моб — подстраховка на случай, если кто-нибудь не сможет доиграть свою роль до конца. Шаг третий с половиной. Убедиться, что все участники хорошо себя чувствуют. Несколько раз. Каждый заверил Рейгена, что жалоб на самочувствие не имеет, и он почти этому поверил: всем позволили выспаться, дорога шла ровно, в салоне было тепло и лежали две пачки леденцов на любой вкус. Но что-то продолжало гложить Рейгена. Не все участники экспедиции ехали в минивэне. Экубо добирался до впадины на поезде: ему было запрещено видеться с товарищами до завершения охоты. Его полностью предоставили себе и любым ударам судьбы, которая подкрадывалась к нему ближе и ближе, теснее, чем к кому-либо… Шаг четвёртый. Устроить временную базу. Поскольку в лесную глушь на минивэне, очевидно, не проедешь, лагерь решили устроить около заброшенной автозаправки на краю впадины. Проблема была лишь в том, что устраивали его чуть ли не все, кроме самого Рейгена. Он тайно надеялся, что хоть кто-нибудь останется сидеть в машине, но все резво полезли наружу, изголодавшись по свежему воздуху. Финч вытащила из багажника складную табуретку и уселась на неë, поставила на колени приборчик с наушниками и тут же принялась копаться в его внутренностях. Моргана села рядом прямо на голый асфальт и выглядела совершенно невозмутимо: с повязкой на глазах ей было очень удобно игнорировать косые взгляды. Рейгену захотелось поворчать на Финч, что она взяла с собой всего одну табуретку, но он сдержался. Около места стоянки лежали два бетонных блока, и Рейген придирчиво смотрел на них, заранее ощущая мороз внизу спины, пока Серизава не вытащил из пузатого рюкзака два шерстяных пледа. И не подумать было, что бетонный брусок с куском ткани сверху может выглядеть почти как королевский трон. Первым делом Серизава галантно предложил Азуми сесть. Сам пристроился рядом, на самый краешек сидения. Рейген и Моб заняли второй блок, и на коленях у Моба моментально оказалась тетрадь с домашкой. Видно, хорошо готовился к поездке… Шаг пятый. Ждать… Сигналом к действию должен был стать выход Экубо на связь: для этого ему выдали специальный динамик, который может передавать голоса духов. Таким образом, охотники будут слушать и голос Кэнтай. Но прежде, чем слушать, нужно её найти, а это задача не из быстрых. Да и Финч очень красноречиво хмурилась, разглядывая внутренности прибора-приёмника. Все молчали. Только Моб шелестел ручкой по бумаге. Когда Рейген не выдержал и посмотрел на часы, оказалось, что прошло минут пятнадцать. А ощущались они как целый час… Азуми вытащила из кармана куртки пачку сигарет и спросила: — Никто не против, если я закурю? Возражений не последовало, что Рейгену не понравилось, поскольку по крайней мере один из присутствующих должен был запротестовать. — Моб, ты же не любишь табачный дым, — сказал Рейген. — Да всё нормально… — отмахнулся Моб, не отрываясь от тетрадки. Азуми насмешливо фыркнула, ткнув в его сторону так и не зажжëнной сигаретой. — Ему просто стыдно за то, что ошивался около моего дома. — Моб поднял вытаращенные от ужаса глаза. — Да-да, не думай, что я тебя не запомнила. — Да я... Я просто случайно мимо проходил… — Ага, — кивнула Азуми. — Самые случайные три раза, что я видела в своей жизни. После такого откровения Рейген решил вмешаться в воспитательный процесс: — Моб, шпионить за людьми нехорошо. Воспитуемый покосился на него и нескромно заметил: — Немного странно слышать это от вас. — Да что с тобой сегодня такое?! — Простите, — тут же смутился Моб и потупился обратно в тетрадку. — Просто настроение немного… мрачное. И неожиданно в разговор вмешался четвёртый участник. Моргана, которая до этого сидела не шевелясь, напоминая позой и смирением статуэтку из храма, тихим, глубоко обеспокоенным голосом спросила: — Это из-за меня, да? Ручка едва не покатилась по асфальту. — Нет-нет, что вы! — судорожно замахал руками Моб, но Моргана его не послушала. — Прости, что долго ничего не писала, — вздохнула она. — Просто, кажется, мои запасы знаний иссякли. Мне тоже жаль, что мы не смогли друг другу помочь. — И поэтому ты решил, что я — лучший вариант? — усмехнулась Азуми. — Недурные у тебя запросы, парень… — Простите, я просто ужасно запутался… — сказал Моб с неподдельной горечью. Он взъерошил волосы — хотя Рейгену показалось, что они пошевелились не по вине его ладони, — и торопливо сложил руки на колени. Не знал, куда их девать. — Моргана, у вас же получилось погрузить меня в транс и что-то узнать обо мне? Я думал, может, даже если наших знаний пока недостаточно, мы сможем что-то изучить… — Тот сеанс был, пожалуй, единственным приёмом, которому я научилась в попытках понять себя, — сказала Моргана, неловко потирая костяшки пальцев. — Владеть силой и уметь изучать её — совсем не одно и то же… Кроме того, результат того теста получился совсем не такой, как выходило раньше, что сильно меня смутило… Я умею управлять своей силой, но, думается мне, мои приёмы тебе не помогут. — Это напоминает мне об одном случае, — ловко встроился в разговор Серизава. — Помнишь, когда ты посоветовал мне дыхательные упражнения? Ничего не получилось… Как только в разговор оказались вовлечены все присутствующие экстрасенсы, Рейген окончательно ощутил себя за бортом. Растерянно оглядевшись, он встретился взглядом с Финч, которая бесшумно усмехнулась и пожала плечами. Она уже закончила собирать приёмник и вытащила из-под табуретки здоровенный термос. Жестом предложила Рейгену кружку, но тот отказался. — И в этом главная проблема всех экстрасенсов! — сказала Азуми, когда Моб с Серизавой закончили обсуждать неудавшийся обмен опытом. — У нас нет единого общества, мы разрознены, а лучшее объединение, которое мы можем предложить — это Жеода. Само собой, среди нас так много жертв собственных способностей: мы не общаемся друг с другом, наш опыт никак не систематизируется, и даже если двум эсперам везёт пересечься, они не могут помочь друг другу, потому что опыт чересчур индивидуален. Кажется, единственный способ навести хоть какой-нибудь порядок — долго наблюдать за многими экстрасенсами и собирать их опыт. Что ж… В этом смысле, ты пришёл по адресу. Я никогда не оправлюсь от того, что видела в Жеоде. Моб смотрел на неё широко распахнутыми глазами. — Я просто хочу сказать… Вы так восхитительно владеете своей силой… Всё ещё помню, как вы сложили лотос из салфетки! Всё так точно… прямо как… как… Азуми не дала ему закончить восхваление. — Ещё бы мне не владеть… Меня в своё время натренировали как следует. — Кто? — Ты не знаешь, кто такой Сандей, не так ли? Моб покачал головой, но Азуми страдальчески поморщилась, потёрла переносицу и попыталась затянуться незажжённой сигаретой. — Нет у меня сил заново пересказывать всю историю, — сказала Азуми, сконфуженно пряча сигарету в карман. — Скажу коротко: он эмоционально пытал людей, эсперов, чтобы изучить их силы и то, как они владеют ими… Я прошла через это. И кроме меня — не меньше сотни людей. Кто-то может сказать, что он был гением, но никто из нас не торопится его благодарить. И самое страшное в методах Сандея... Они работали. С помощью них он раздобыл больше информации, чем всë человечество за тысячелетия существования эсперов… Но я отказываюсь в них верить. Я отказываюсь верить, что его методы — единственный способ добиться истины. Так что, парень… В следующий раз, когда будешь случайно проходить мимо моего дома, просто стучись. Я свободна после шести. — Правда? Вот так просто?.. — Я ничего не сказала про «просто»… — ухмыльнулась Азуми, но договорить ей не дали. Даже её бойкий, властный голос оказался наглухо перерезан приказом Финч: — А ну всем тихо! Началось… Вся команда уставилась на неë — она молниеносно соскочила с табуретки и шмякнула её перед собой, как подставку, сама села рядом на корточки и отключила наушники от приëмника. — ...пойдём, куда ты хочешь, — послышался из динамика голос Экубо. Главный охотник начал заманивать жертву в сети. А подлинный голос Кэнтай оказался совсем не таким, каким Рейген ожидал его услышать. Он представлялся демоническим, зловещим, хрипящим — на крайний случай противным и скользким. Но Кэнтай звучала почти как ребëнок... Уж не захватила ли она ещё одно тело? Однако если судить по отвращению, с которым она задала Экубо вопрос, опасения Рейгена были напрасны: — А эта твоя… оболочка? — Тело? Я не хочу оставлять его здесь. Я знаю более подходящее место, сначала пойдём туда. А потом — полетим куда ты захочешь. Слово «полетим» Рейгену не очень понравилось — но Экубо всего-навсего сказал, что от него требовалось... И после этого всë стихло, и охотники долго слушали звуки шагов. Шаги остановились. Неужели он на месте… Вот-вот скажет кодовую фразу… Но она так и не прозвучала. — Кэнтай. Беги. Убегай отсюда. И сердце тоже остановилось. Точнее, замерло на пару секунд, заскулило, как раненый зверь в клетке, и заколотилось так часто, словно пыталось догнать ускользающую победу, утекающую надежду, убегающего Экубо… Рейген тяжело сглотнул, пытаясь запихнуть сердце, которое выпрыгивало из горла, обратно в грудь, но от этого замутило ещё больше. Полная недоумения пауза по ту сторону динамика прекратилась. — Ну ладно… — задумчиво сказала Кэнтай. — И ты меня догонишь? — Нет, не догоню. Я не пойду с тобой. Мы больше никогда не увидимся, понятно? Вот как… Он отпускал её, но сам оставался? Прикрывать отступление?.. Что-то было неладно. — И с чего вдруг мне убегать? — спросила Кэнтай. — За тобой охотятся. Рейген снова сглотнул. Экубо, предатель… — Я знаю. Я всё это подстроила. И получилось даже лучше, чем я думала, — сказала Кэнтай игриво. Флиртует с ним что ли? Экубо помедлил и начал говорить — неуверенно, сбивчиво. — Ты не понимаешь… Они… они устроили тебе ловушку. Они близко, и я это знаю, потому что я должен был заманить тебя. Но я… я не могу так поступить с тобой. — Его голос моментально отвердел. — Поэтому повторяю в последний раз: собирайся и вали куда подальше! Рейген начинал понимать. Экубо был предателем здесь, по эту сторону динамика, но по ту он был… другом? Честным соплеменником? Просто испуганным и преданным духом? Мир разделился надвое: та сторона и эта. И Рейген настолько же не хотел отпускать одну, насколько жаждал хоть краем глаза увидеть другую; не просто слышать, увидеть, понять… — Они думают, что могут меня поймать? Ха! — донеслось с той стороны. — Ты не знаешь, с чем имеешь дело. Это настоящая опасность, бест… глупая! — Так почему ты от них не уйдёшь?! — Не твоё кошачье дело! Экубо сорвался на крик, а Рейген так близко свесился к динамику, что задевал лбом чью-то голову. Перегородка между мирами истончилась, прогибалась, став всего лишь плёнкой, которая вот-вот порвётся… Но Рейген всё ещё мог только слушать, слушать голос Экубо, который стал умоляющим и изнурённым. — Кэнтай… Прошу тебя… Исчезни. Беги на другой конец страны и пропади с радаров, как ты сделала это в прошлый раз. — В прошлый раз? Не я исчезла, а ты исчез! Кажется, Экубо попытался ответить, но Кэнтай перекрывала его: она кричала так громко, что в динамике начало фонить. — И теперь ты опять пытаешься исчезнуть! Думаешь, я буду перед тобой пресмыкаться, жалкий человечишко?! Ты должен был быть великим вместе со мной! Хочешь быть жалким?! Да пожалуйста! В динамике зашипело, и в следующий миг звук прервался. Рейген чуть не вскрикнул: у него внутри что-то лопнуло, точно перетянутая резинка. На секунду все застыли; повисла тишина, которая со стеклянным грохотом разбилась, когда Азуми грязно выругалась и подорвалась с бетонного блока. — Куда… — растерялся Рейген, пугливо оглядываясь по сторонам. Его план, все его ступеньки, шаги, посыпались и мешались в голове вместе со словами Кэнтай и режущей сознание мыслью. Экубо один. С ней. Без помощи. Куда бежать, за что хвататься, Финч с приёмником, Серизава хватается за голову, домашка Моба на асфальте, пролитый чай, пледы, Азуми бежит, жалкий человечишко, Экубо, пледы, бежать… Сгрести это в кучу помог только резкий, как хлыст, голос Азуми. — Хрен я позволю этой шавке плешивой!.. — закричала она и на ходу обернулась. — А вы что расселись? Куда бежать… Разве что надеяться, что Экубо вёл Кэнтай на условленное место и передумал в последний момент. Тогда можно найти их и исполнить четвёртый… пятый, шестой шаг плана. Рейген и Моб молча переглянулись, молча посмотрели друг другу в глаза с суровой решительностью и молча встали. Краем глаза Рейген увидел, что Серизава тоже начал бежать, но остановился. — А госпожа Финч?.. — спросил он растеряно. Финч тут же подскочила на ноги, отбросив приёмник, будто только этого и ждала. Но Моргана схватила её за рукав. Серизаве пришлось их оставить, и о чём они говорили дальше, Рейген не слушал — нужно было бежать. И они бежали. Бежали долго — дыхание начало сбиваться даже у Моба. Рейген наверняка тоже задыхался, но совершенно этого не замечал, потому что не только все мысли, но и всё тело занял одним: «Экубо нужна помощь». Они бежали как будто в лабиринте, хотя путь их лежал чётко на юг. Кругом — одни деревья, и все — одинаковые, и конца им не было. Только впереди маячила сиреневая куртка Азуми, всё время чуть поодаль — иллюзорная, недостижимая, безнадёжная. Но вскоре расстояние между ними начало таять. Когда они догнали Азуми, та стояла, привалившись спиной к стволу дерева, и надрывно дышала. Вокруг никого не было: всё те же чёрные лысые деревья. Рейген хотел спросить её о заминке, но осёкся, увидев слёзы, и отшатнулся. — В чём дело? — спросил Моб на полудыхании. Азуми медленно осела на землю, закрывая лицо руками, а у Рейгена перед глазами плыл гостиничный номер, и полумрак, и фигура, беспомощная сжавшаяся в клубок у стены. Только Экубо нет рядом, чтобы её успокоить, — Экубо самому нужна помощь… — Кэнтай… — обречённо выдохнул Рейген. — Мы подошли слишком близко. Её силы действуют на нас… — Я ничего не вижу и не чувствую… — сообщил Моб. — А я узнаю эту ауру, — сказал Серизава. Азуми тихо застонала, и первые всхлипы прорезали тяжёлый воздух. — Нам нужно идти дальше, — сказал Рейген, отворачиваясь. У него в глазах тоже стояли слёзы. — Но ей нужно помочь… — Победить Кэнтай — всё, что мы можем сделать, Моб! Вперёд. И почему Рейген внезапно возомнил себя хорошим лидером? Он бросает своих товарищей рыдать в лесу, кричит на подчинённых… А всё ради победы, которой не достичь. Что он может, жалкий человечишко? Если бы он вообще не полез в эту историю, мог бы сейчас сидеть в тёплом сухом офисе, пить чай, умело и артистично вешать лапшу на уши какой-нибудь бедной пожилой женщине… Нет. Если бы он не завёл этот бизнес, не пошёл по кощунственному пути мошенничества, всем было бы лучше. Тогда бы никто не пострадал. Тогда бы родная сестра его не ненавидела… Рейген вытер глаза ладонью и в следующую секунду больно зацепился носком ботинка за корень, полетел вперёд и кое-как повис на ближайшем стволе. — Вы в порядке? — подбежал к нему Серизава. — Да, — соврал Рейген, переводя дыхание. В горле и груди тянуло. Новые слёзы подступали к глазам и щекотали кромки век. Накатывало волнами, и каждая волна билась о дрожащее, слабеющее тело сильнее предыдущей. Если бы, если бы… Если бы не сел сегодня в минвэн, если бы не попросил Серизаву о помощи, если бы не полез в ту хижину, как было бы хорошо… Но теперь эти мысли помогали лишь на секунду — дешёвые таблетки. Рейген снова протёр глаза и посмотрел на Серизаву. Молчаливым кивком решили бежать дальше, но сзади донеслось тихое: — Я дальше не пойду… Они оглянулись. Моб стоял самостоятельно, не опираясь ни на что, но стоял неестественно прямо, точно фонарный столб. Одного взгляда хватало, чтобы понять: с места его не сдвинуть даже силком. — Почему? — спросил Рейген, хотя заранее знал ответ. — Я… Я не могу… — дрожащим голосом ответил Моб. Рейген шагнул в его сторону. — Моб… — Я бесполезен! Я могу только вредить людям… Я ни на что не гожусь… Рейген остановился. Они ещё не добрались до места, но если уже на подходе с людьми творится такое, то каково находиться в самом центре… — Серизава, пойдём, — сказал Рейген, разворачиваясь. Серизава молча последовал за ним. Они больше не бежали. Шли быстро, но бежать сил уже не было. Ноги деревенели, и Рейген шёл только благодаря тому, что остановиться было уже невозможно. Но что мешает пойти назад?.. Он ведь не дойдёт до конца… Он не сможет победить Кэнтай — его просто сожрут… А если развернётся, выползет отсюда, то сможет продолжать жить свою жалкую жизнь. Рейген встряхнул головой. Он не понимал: почему предательство самых дорогих сердцу ценностей уже не кажется таким плохим? От этого становилось страшно до озноба. Экубо нужна помощь. Нужно его найти… и попросить прощения. Когда Рейген вытащит его отсюда, всё закончится, и они оба будут свободны, и Экубо сможет лететь, куда пожелает, куда потянет его духовная сущность. А Рейгену нужно будет умолять сестру о прощении, может, даже закрыть свой бизнес: если бы его не существовало, столько плохого попросту не случилось бы… Девочка, погибшая по его вине, сейчас бы бегала, дышала, радовалась жизни. Её тело уже никогда не найдут, а телу Рейгена хочется биться в рыданиях, извиваться на земле, вымаливая прощение за всё на свете. Из-за спины раздались всхлипывания. Серизава всеми силами пытался не плакать, но слёзы градом катились по его щекам. Его пальцы шевелились, пытаясь вцепиться во что-то невидимое, но рядом не нашлось ничего, что могло бы его успокоить. — Серизава… Пожалуйста… — еле выговорил Рейген. — Мы должны идти. Экубо… нужна наша помощь. — Нет… Я всё испорчу… — Ты нас спасёшь. Больше некому! — Нет-нет… Господин Рейген… Вы… Вы должны… Мурашки пробежались вдоль позвоночника, когда прозвучало это странное обращение, «господин»… Рейген никакой ему не господин. Рейген вообще никто в сравнении с ним. Но если это — единственный способ… — Серизава, я приказываю тебе, — сказал Рейген, будто вручную выдавливая каждое слово на металлической пластине. — Пойдём! Серизава вздрогнул и замер, слёзы как испарились с его лица. Несколько секунд Рейген не верил в своё везение и ненавидел себя за то, что его слова подействовали. Но Серизава сделал короткий шаг назад и повалился на колени, склонив голову точно перед казнью. Рейген больше не мог произнести ни слова и поплёлся дальше через лес, хотя уже не был уверен, что идёт в верном направлении. С каждым шагом, с каждым движением душу выворачивало наизнанку, а иногда казалось, что и желудок тоже. Рейген уже не понимал, существует ли мир за пределами этого монотонного, безжизненного, гниющего лабиринта. Существует ли что-то светлое и хорошее, или же это пустые иллюзии и самообман. Чёрные деревья, тошнота, неподъёмные разлагающиеся мысли и пробирающий до костей холод — вот это настоящая реальность, её уродливая, голая суть — и так отныне будет всегда. Боль не уйдёт, но если сейчас развернуться и сбежать, то она из острой превратится в тупую, почти незаметную… Рейген переедет в другой город, поближе к сестре, найдёт простенькую работу и может быть даже будет ей доволен. По выходным можно будет смотреть волейбол и есть чипсы… И каждый раз, когда Рейген думал про их химически солёный вкус, глаза заливало слезами, и они застывали на ресницах из-за всепоглощающего холода. Вдруг сквозь глухую тишину леса просочился звук — кто-то кричал вдалеке. Кто-то плакал навзрыд и, кажется, произносил какие-то слова смутно знакомым голосом. И этот отзвук, просто тень из глубин памяти, прошиб Рейгена электрическим током. Он дрожал всем телом, но почувствовал в ногах здоровую упругость, и опрометью бросился вперёд, к рыдающему голосу, к Экубо, которому нужна помощь. Чем ближе, тем больше Рейген узнавал его, тем яснее становилась картинка: он плакал, сопротивляясь рыданиям, то зажимая рот, то вцепляясь в волосы, потому что голову сжимали раскалённые тиски — чем больше плачешь, тем сильнее они давят. И тем сильнее хочется плакать… Он кричал и молил, чтобы кто-нибудь забрал хоть частичку его страданий, и Рейген мчался сквозь лес, но пока что Экубо был один. Наедине с чудовищем. Рейген выскочил на лесную прогалину, и в этот миг силы покинули его. Стало трудно дышать — он рухнул на колени. Но он добежал… Он видел его. Экубо корчился на земле рядом с обломленным деревом, его ломали судороги, но он был жив. Захлёбывался в плаче… И Рейген задыхался, взор тонул в слезах, но заплакать не получалось — будто бы Экубо вытягивал из него рыдания и плакал за двоих. Рейген поднялся на ноги и заковылял к нему. Чудище пряталось где-то рядом — и пусть… Тело Рейгена и так почти развалилось на части, но он шёл — так пусть она жрёт его, он всё равно дойдёт. Его ушей коснулся тонкий дрожащий голос, переполненный удивлением, горечью и обидой: — Ты стал совсем как они… И Рейген встретился с ней взглядом. Он увидел Кэнтай: она сидела в разломе дерева — красный силуэт кошки, словно вырезанный из бумаги, — и смотрела на Рейгена узкими зелёными зрачками. Пока длился зрительный контакт, Рейген замер — даже дышать перестал. Он ощущал: как только этот хрупкий мостик между ними сломается, обломки ранят очень больно… Но Кэнтай резко прижала изогнутые уши к голове, и соскочила с пенька, и в несколько лёгких прыжков скрылась за деревьями. И только тогда Рейген упал на колени перед всхлипывающим Экубо, поднял его на руки и прижал к груди. — Экубо… — горячо зашептал Рейген. — Экубо… Всё хорошо… Я пришёл, я здесь, я помогу… И совсем не понимал, как поможет. Экубо опять плакал — уже без надрыва, обессиленно, мелко дрожа всем телом, и жался к шее и плечу Рейгена, цепляясь пальцами за его пальто. Тот только и мог, что бессмысленно водить трясущимися руками по его спине, рукам, животу, поджатым к нему коленям: всё живое, тёплое, без единой царапинки… Но насколько же глубоко это тело пропиталось болью. Рейген начинал понимать: Кэнтай воскрешала в памяти все болезненные воспоминания и заставляла прожить их заново. И можно ли представить… сколько таких воспоминаний выпало на долю призрака, который бродил по миру столетиями? И сколько кошмаров только что пережила голова, которую Рейген гладил и целовал, притворяясь, что его поцелуи целебны… Но Экубо успокаивался. Плач прекратился, слёзы высохли, дыхание упрямствовало, но и оно выровнялось настолько, что Экубо смог заговорить. — Рейген, — сказал он. — Прошу тебя… Забери меня отсюда.