***
Хлопнула входная дверь. — Я вернулась! — объявила Финч и громко кинула на пол пакет с чем-то гремящим. — Ага, — откликнулся Экубо, не отворачиваясь от стола. Он почти подобрал расшифровку целой фразе. — Мне нравится, что получается, — одобрительно сказала Финч, подойдя к нему вплотную и заглянув в ноутбук. — Но хватит на сегодня работы. Время развлекаться! Из уст Финч последнее слово звучало почти угрожающе. Экубо отвлёкся от своих закорючек. — Чего-чего? — переспросил он. — Что ты называешь развлечением? — Я наткнулась на своего старого знакомого, пока шаталась по магазинам. Он пригласил меня на закрытую вечеринку сегодня вечером. Сказал, что и для двоих местечко найдётся… Экубо облокотился на стол, подперев щёку рукой, и взглянул на Финч из-под чёлки. — Это то, чем ты занимаешься по возвращении из экспедиций? — Какой-то ты скучный, — проворчала Финч. — Нет, конечно, первое, что нужно сделать, — это восстановить контакты с миром и наверстать упущенное. Но у меня на почте семьдесят два сообщения! Тебе на моём месте захотелось бы потратить полдня на то, чтобы их разгрести? Я всего лишь хочу немного отдохнуть, прежде чем увязать в рутине. — Что вообще делают на вечеринках? — спросил Экубо скорее риторически, чем с намерением выяснить, какого рода мероприятия посещает Финч. — Хм… Я хожу туда за едой. И за выпивкой. Реже — найти компанию на вечер. Там обычно собирается под сотню гостей, собеседники на любой вкус. — Знаешь, я, наверное… — начал было Экубо, но неожиданная мысль заставила его запнуться. Что-то в словах «сотня гостей» звучало очень соблазнительно. Последние недели Экубо проводил время в компании весьма недурной, но однообразной: Финч, да ещё неразумные духи, которых трудно назвать компанией. Похоже, он попросту изголодался по людскому многообразию, и Финч предлагала ему замечательную возможность утолить этот голод. — …не против сходить, — закончил свою мысль Экубо. Финч довольно улыбнулась. — Отлично. Я в тебе не сомневалась, поэтому купила рубашку для такого случая. Свитер твой, конечно, просто потрясающий образец искусства, но местная публика вряд ли его оценит. Надеюсь, с размером не промахнулась, — сказала Финч, вытаскивая из пакета аккуратно сложенную тёмно-зелёную рубашку. Экубо с тоской посмотрел на свой недавно выстиранный свитер, но противиться смене гардероба не стал. В конце концов, этот свитер грел его те же самые недели.***
Стоило отдать Финч должное: рубашка села как надо. Экубо застегнул последнюю пуговицу и взглянул в зеркало — выглядел он опрятно, почти так же, как во времена работы в офисе. Долго раздумывать, какие рассуждения побудили Финч выбрать именно зелёный, не хотелось. Может, другого просто не было, в конце концов… Экубо разгладил последние складочки на груди, а затем… он просто не успел остановиться, не успел задуматься и пресечь в себе порыв повернуться и продемонстрировать обновку тому, кто стоял у него за спиной и контролировал примерку. Кто бы одёрнул воротник или манжет и улыбнулся — либо насмешливо, если рубашка не шла, либо с чистосердечным обожанием. Но за спиной никого не было. Экубо отражался в зеркале один. Он вышел из ванной и громко вздохнул: — Жалко ты не купила ещё и подтяжки. Они мне идут. — Они… добавляют тебе изюминку, — туманно ответила Финч и снова запустила руку в пакет. — Но зато я купила кое-что другое. Смотри. Это галстук-бабочка. Она вытянула вперёд руку, словно прикладывая бантик в пластиковой упаковке к шее Экубо, и он в отвращении скривился: — Галстук?***
Финч описывала место, куда они направлялись, как «частный респектабельный клуб», но картинка, успевшая нарисоваться у Экубо в голове, очень слабо соответствовала реальности. Экубо представлял нечто близкое к центру города, с громадными окнами и неоновой подсветкой, но здание, к которому привела его Финч, больше напоминало какой-нибудь заброшенный склад из ужастика. Тёмный, монолитный, нависающий над головой фасад, два еле различимых окна и ни единой души вокруг: ни швейцаров, ни новых гостей, ни гуляющих. Иными словами, это место предоставляло прекрасную почву для роста сомнений, каков истинный характер сегодняшнего мероприятия. — Странное местечко… — сказал Экубо, когда они остановились около двери, которая, на вид, ни открывалась уже десяток лет. — Почему здесь так безлюдно? — Эти ребята не любят шумиху, — как ни в чём не бывало ответила Финч. — Кроме того, это самый удобный зал в городе. Кажется, тут раньше был фабричный цех или вроде того. А напротив — морг. Экубо обернулся и окинул взглядом не менее живописное здание. А галстук, хоть и крепился на слабую резинку, всё равно раздражал шею, отчего приходилось то и дело проводить пальцами вокруг воротника, и гнетуще удушливое ощущение только усиливалось. — Я чувствую странную ауру, — сообщил Экубо. — Не из морга, из зала. Подозрительно. — Это вечеринка Экстрасенсорно-исследовательского Клуба Города Лилий. Среди гостей есть эсперы. Так что не вижу в ауре ничего удивительного. Пойдём! — Какого-какого клуба?.. — переспросил Экубо, но Финч уже дёрнула на себя дверь. Она удивительно легко открылась. И пока его не оставили посреди пустой улицы, Экубо поспешил внутрь. Как только дверь захлопнулось за ним, его объяло… тепло. Странное тепло, с каким Экубо прежде не сталкивался. Он ожидал, что в глаза, привыкшие к уличной темноте, ударит яркая вспышка. Но свет, мягкий свет, льющийся со всех сторон сразу, плавно всколыхнулся, встречая нового гостя, и поглотил его. В носу легонько защипало от пряного запаха. Звук не нагрянул лавиной, но закружил голову в неспешном водовороте — джазовая музыка, смех и разговоры. Разговоры сотни гостей, которую обещала Финч. Впрочем, Экубо не смог наверняка определить, сколько людей пришло на вечеринку, потому что они рассеялись по двум этажам: примерно половина просторного — не меньше банкетного — зала разделилась в пространстве на два яруса. Нижний — с баром и фуршетом, верхний — для свободного общения и наблюдения за открытым нижним этажом. Внизу гости суетились и мельтешили: ходили с едой, танцевали, рассеивая по залу приглушённые оттенки зелёного, синего, бордового и бронзового. Многие из них носили чудаковатые наряды — пиджаки странного покроя, чересчур крупные украшения, шляпы устрашающей конструкции; в этом зале карнавал смешался с деловой встречей. Пока Финч объясняла, кто они такие и что здесь забыли, Экубо таращился по сторонам и не разобрал ни единого слова, ею сказанного. Затем она подхватила его под локоть и повела к лестнице. Экубо, словно сачок, который тащат через стоячую воду, ловил обрывки чужих разговоров: «Я говорила ей, что не надо было его изгонять!», «Двадцать страниц статьи, и всё впустую...», «Ни за что не включай этот метод в свою книгу». Он находился среди людей совсем не обычных. И начинал осознавать, что занимает место одного из них. Он задел кого-то плечом, но не успел извиниться, да и человек, похоже, не обратил внимания. Воротник рубашки натирал шею. Экубо и Финч поднялись по лестнице. Он бросил взгляд вниз, на цветастую толпу, похожую на горстку разномастных кусочков мозаики. Воздух дрожал и мутился, словно неровное стекло в старом музее. А Финч вертела головой и зорко, прицельно высматривала что-то в этой бессмысленной мозаике — и как ей это удавалось? Хотя она, конечно, знала назначение и роль каждого кусочка… в отличие от Экубо, который мог только смотреть на целую картинку и… наблюдать. Снова. Как и всегда. И притом его самого могли проткнуть взглядом с любой стороны — и что тогда?.. То были не духи, неразумному зрителю голову не откусишь. — Вот и он! — воскликнула Финч и твёрдыми шагами направилась куда-то вглубь балкона. Экубо ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Финч отыскала своего знакомого: это был седоволосый мужчина с невыразительным, не старым, но и не молодым лицом. Он стоял в компании ещё двоих: женщины в тёмном платье и с бокалом в руках и высокого мужчины в сером полосатом смокинге. — Добрый вечер, Асаяма! — поприветствовала знакомого Финч. — Рада тебя видеть. Отличные ботинки. — Ну здравствуй, дорогая гостья! — расплылся в улыбке Асаяма и сразу же постарел на несколько лет: морщины проступили. — Сегодня подают восхитительные канапе, успела попробовать? Их сметают за пару минут. — Мы только пришли. Знакомься, это Экубо, мой приятель и временный ассистент. Экубо поздоровался и с некоторым запозданием поклонился, чувствуя себя фарфоровым болванчиком. Но Асаяма не стал уделять ему чересчур много внимания и с новой прытью накинулся на Финч: — А не читала ли ты моё письмо о… Но Экубо не успел дослушать, потому что прежние собеседники Асаямы решили избрать его новым развлечением на ночь. — Добрый вечер, добрый вечер, — прозвучало два приветствия. Экубо ответил и зачем-то представился, хотя Финч огласила его имя всей компании. — Лилианна Мэри Ливингстон-Наканиси, — сказала женщина таким тоном, каким обычно зачитывают бессмысленный, но обязательный отчёт на работе. — Семейное имя, не вдавайтесь в подробности… Из подробностей Экубо выцепил только «Мэри», поэтому стал мысленно называть её именно так. Тем более, это имя почему-то шло её образу: худощавая, с выделяющимися скулами, плотными, короткими, тёмными кудрями и густыми тенями на веках. — Моримото Иоширо, — сказал мужчина и улыбнулся, добродушно — каким было всё его лицо, и особенно — широкий нос. — У шампанского сегодня какой-то странный привкус… — сказала Мэри и покрутила бокал в пальцах. Экубо уже бывал и в большей, и в более суетливой толпе — на свадьбе сестры Рейгена. Но те люди казались совсем другими, не такими выразительными, и не рассуждали со скучающим видом о шампанском… Экубо находился там ради работы, а не ради них. И едва ли кто-то вообще заметил его присутствие. А сейчас оба его собеседника смотрели на него вдумчивыми профессиональными глазами, изучали и, кажется, выискивали тайный смысл в каждом крошечном ромбике на его зелёной рубашке. — Откуда вы? — неожиданно спросила Мэри. Экубо растерялся и инстинктивно метнулся рукой к воротнику. Соврать им или сказать всё по-честному? — А… вы знаете Джей, да? — спросил он, отчаянно надеясь, что вспомнил второй псевдоним Финч правильно. И, только успокоив себя, осознал, что ответил не на заданный вопрос. Мэри пару секунд с удивлением смотрела на него, но затем тихо хмыкнула и ответила: — Я читаю её блог. Совершенно не согласна с её мнением о проклятиях, но историю она излагает просто превосходно. — А я больше по практике, чем по чтению, — усмехнулся Моримото. — Я в последнее время помогал Джей с её исследованиями, — сказал Экубо. — Мы что-то вроде деловых партнёров… А вообще, я немного другим занимаюсь. — Чем же? — уточнила Мэри, чуть склонив голову к плечу. Экубо заскрипел зубами, но решил, что если будет шифроваться, то привлечёт только больше внимания. — Я работал в агентстве, которое занимается изгнанием духов и всяким таким, — ответил он. — А сейчас… взял перерыв. — В каком именно агентстве? — продолжала Мэри допрос, склонив голову к другому плечу. — «Поговорим о духах и прочем». Оно не такое уж известное… — Почему же? Я о нём знаю. Видите ли, я сама владею таким агентством. — Она отхлебнула шампанское, слегка поморщилась и буднично добавила: — Хотя сама не одарена сверхсилами. Экубо ошеломлённо заморгал. Факт, на котором долгие годы держался масштабнейший конфликт с несколькими вспышками космического масштаба, эта женщина выложила просто, как ломоть хлеба на обеденный стол. Клуб, в котором оказался Экубо, действительно занимал совершенно особое место во вселенной — если вообще находился в её пределах. — Не владеете? — на всякий случай переспросил Экубо. — Ну да. А разве это так необходимо, чтобы руководить подобной организацией? Удобно, конечно, но… Глава «Поговорим о духах и прочем»… Рейген Аратака, правильно? Он ведь сам вроде не экстрасенс? Впрочем, я не слежу за новостями, если они не происходят в моём городе. Но, насколько мне известно, Рейген Аратака не связан с Альянсом Восходящего Солнца, за что я готова лично пожать ему руку. Вот эти господа только и умеют, что жизнь портить. Никакой честной конкуренции. — У нас один из них на востоке города поселился, — сказал Моримото. — Мне кажется, он украл мой коронный приём… — Коронный приём? — Ну да. Я работаю на госпожу Наканиси. Я — экстрасенс, — важно заявил Моримото. — И мой коронный приём — духовная волна. Я умею рассредотачивать энергию на большие территории и применяю эту технику, чтобы выманить злого духа из укрытия. И эти альянсовске паршивцы начали делать точно так же… Экубо приготовился ещё раз удивиться, но ему так и не дали повода: все эти экстрасенсорные разборки — зрелище простое и привычное, на которое без усмешки не посмотришь. И все-то они мастера, знатоки и величайшие в своей эпохе… — По-моему, техника всё равно так себе, — пожал плечами Экубо. — Это первоклассный метод! — горячо заверил его Моримото. — А что вы предпочитаете? Этому вопросу Экубо почти обрадовался и с готовностью ответил: — Духов, особенно слабых, очень легко спугнуть. Засады, ловушки — вот что эффективно. При должном мастерстве выследить злого духа очень просто. Так или иначе, он себя проявит… — Но это ведь значит, что дух будет иметь возможность навредить клиенту ещё больше! Этого никак нельзя допустить. А моя волна ослабляет духа и застаёт его врасплох. — Так и есть, — поддакнула Мэри своему коллеге. — Странно брать деньги за нанесение ещё большего вреда, не находите? — Так я ведь не говорю о том, чтобы позволить духу вытворять что угодно, — невозмутимо ответил Экубо. — Конечно, его нужно атаковать, как только дёрнется. Но злые духи — изворотливые, непредсказуемые существа. Хитрость нужно вытравливать хитростью. И нет ничего хитрого в том, чтобы выдать свои способности и дать противнику преимущество… — Но это лишь одна из многих техник, что использует наша компания, — возразил Моримото. — Весь спектр атак предсказать невозможно. — Вы недооцениваете злых духов, — сказал Экубо, лукаво блеснув глазами. — Как только попадётся кто-нибудь разумный, он вас обманет как пить дать… А тот, кто потрусливее, просто удерёт. — Он в чём-то прав, Моримото, — неожиданно вмешалась Мэри. — Ты так однажды целое гнездо разворошил, когда мы думали, что там всего одна тварь. — И истребил всех до последнего! — с доброй усмешкой сказал Моримото. Мэри снисходительно покачала головой, но, судя по улыбке, была довольна его работой. — Да, этого у тебя не отнять, — сказала она, но тут же отвлеклась на сигнал входящего сообщения. Она вытащила из сумочки телефон, и за несколько секунд выражение расслабленной удовлетворённости на её лице плавно сменилось гримасой разочарования и отвращения. — Ох, ну что за дрянь… — прошипела Мэри и, вспомнив о своих собеседниках, траурно объявила: — Прошу меня простить. И развернулась, приложив телефон к уху. — Видимо, работа, — сказал Моримото, глядя ей вслед. Экубо ждал, что он кинется на помощь начальнице и тоже оставит его, и даже ощутил крошечный укол горечи. Но Моримото повернулся к нему и, раскрыв всю широту своего лица, предложил: — Не хотите выпить пару стаканчиков? Экубо хватило смекалки не спросить «Пару стаканчиков чего?», как он сделал однажды с одним из знакомых Азуми — после чего оказалось, что приглашение даже не ему было адресовано. Он мельком посмотрел в сторону, выцепив из толпы огненно-рыжее платье Финч, но дальше медлить не стал. И согласился. Они отправились на нижний этаж по другой лестнице — той, что спускалась ближе к бару и, заодно, к наиболее оживлённому краю зала. Удивительным образом Моримото оказался проворнее Экубо и проскочил прямо сквозь толпу танцующих, не задев ни единого человека. Экубо удавалось следить за его затылком, но не более. Догнать его представлялось интересным испытанием. За время, что они проговорили, музыка стала ритмичнее, острее, энергичнее, и так же повела себя толпа. И Экубо пытался влиться в неё, попасть в её ритм — она двигала его телом, но он давал ей свою энергию, сцепляясь с ней то взглядом, то смехом. Пока ритм не споткнулся. На Экубо налетела девушка; всё, что он успел заметить, — светлые локоны, чужие руки на груди и испуганный вздох. Но ритм не давал права на ошибку, и Экубо подхватил её, прокрутил в свободных объятиях, провернул под рукой, и как только они оказались с краю толпы — выпустил, на секунду задержав её вытянутую руку в своей. Они пересеклись взглядами. Девушка сдавленно смеялась, и её буйные блондинистые кудри забавно тряслись; глаза, синие, как два сапфира, светились; в ушах сияли две звезды — почти комически огромные серьги. Она была такая тоненькая и гибкая — очень удобно крутить в руках… Девушка перестала смеяться и сделала изящный полупоклон, и Экубо с удовольствием ответил ей тем же. — У вас очень красивые серьги, — сказал Экубо. — Спасибо! — откликнулась девушка, и искорка смеха снова проскочила на её губах. Экубо улыбнулся и продолжил свой путь к бару, хотя ещё чувствовал взгляд любопытных сапфировых глаз на спине. Может, его сердце и рвалось теперь танцевать, но совсем под другой ритм, совсем в других руках — в тех, которым принадлежало… Он весело тряхнул головой и развеял горько-сладкое чувство по музыке. Моримото уже ждал его у барной стойки с двумя коктейлями. Впервые в жизни Экубо заметил, что вкус алкоголя бывает разным: видимо, стал достаточно опытным для этого. И, кажется, начал понимать, зачем люди его пьют, улавливать ту самую атмосферу и особый настрой сознания, которому подходит этот конкретный напиток в правильной дозе. Впрочем, пока они вели беседу о методах экзорцизма и выслеживания злых духов, Моримото заказывал коктейль за коктейлем, и в определённый момент Экубо ощутил тревогу: какая-то струнка, тянущаяся из прошлого, завибрировала в нём. Но он быстро вспомнил, что судьба и предпочтения этого человека — даже на крошечную долю не в его ответственности, и от этого сразу стало тихо. И пусто. Можно сказать, немного тоскливо. Чем больше стаканов пустело, тем чаще разговор соскальзывал на сторонние темы. Оказалось, что помимо вкуса в выпивке Моримото обладал ещё и вкусом в женщинах. Экубо не возражал: дальше неловких взглядов дело всё равно не заходило, а ему нравилось подмечать выдающиеся детали гардероба здешних дам, вроде серёжек-звёзд у его паруминутной знакомой. Когда речь зашла про оборонительный экзорцизм, взгляд Моримото начал соскальзывать с лица Экубо за его плечо, пока ценитель женщин не сказал: — Она. Она просто сногсшибательна… Экубо неторопливо обернулся — теперь скорее машинально, чем из любопытства. Но любопытство вспыхнуло и сожгло его внутренности — как только он понял, на кого засмотрелся Моримото. И вместе с любопытством — шок, непонимание, гнев… и ещё десяток эмоций, которые обуревали его каждый раз, как он видел её. Тонкое, соломенное тело, соломенная голова, улыбка-маска — чёрт-знает-кто Сейери. Сестрица Рейгена, родная по крови, но никак иначе. — Ну скажи ведь, она бесподобна? — спросил Моримото, когда молчание начало затягиваться. — Я бы всё ей отдал… Губы Экубо изогнулись в кривой улыбке. Эта женщина заслуживала многого, но однозначно не восхвалений, обожания и внимания. Нет уж, сегодня Экубо не уделит ей больше ни минутки… — Ты просто с её братом не знаком, — сказал Экубо, поворачиваясь обратно к собеседнику. — А? — Ничего. Кажется, мы говорили о применениях зонтиков в оборонительном экзорцизме? Моримото пожал плечами и со слабой неохотой вернулся к обсуждению. Но Экубо и сам не успел погрузиться в него с полной отдачей. Всего через пару минут Сейери подошла к барной стойке. Моримото залился краской. — Джин-тоник, пожалуйста, — сказала Сейери, улыбкой и голосом напоминая третьесортную актрису из рекламы зубной пасты. «Лучше бы сразу яду заказала», — подумал Экубо. Желание злобно ухмыльнуться снова сводило ему губы. Да, он решил, что вечер слишком хорош, вечер её не стоит… Но она сама сунулась, куда не просили, сама будто напрашивается быть поставленной на место! — Не слишком ли серьёзный напиток для такой хрупкой леди? — спросил Экубо, развернувшись к ней вполоборота, уколов взглядом-шпилькой. Сейери посмотрела на него, распахнув глаза и приоткрыв накрашенные блеском губы. На её лице читалось удивлённая заинтересованность — ни злости, ни огорчения, ни даже презрения, как ожидал Экубо. Кажется… она просто его не узнала. Стоило догадаться: какая память на лица будет у человека, который обращает внимание только на своё отражение в зеркале? — А какой бы напиток выбрал для меня ответственный джентльмен? — поинтересовалась Сейери, качнув бёдрами. Угол их наклона, видимо, должен был поразить Экубо. Но промахнулся. — Никакого. Вы так легко напиваетесь до чёртиков… — фыркнул Экубо и отвернулся. И именно этот жест переключил настрой Сейери с игривого на оскорблённый — казалось, даже щелчок раздался. Ну разумеется — как же можно оставить её, бесподобную, без внимания? — Вы считаете, женщины не умеют пить? — ожесточившимся, но по-прежнему приторным голосом спросила Сейери. — Обычно это мужчины на моих глазах превращаются в свиней, в то время как я от той же порции даже не покачнусь. Экубо незаметно стиснул кулаки. Он подумал, что уже добился своего — испортил Сейери игру в сладкую красотку, заставил внутренне вспыхнуть… но ей, кажется, было мало. Найдётся множество способов поставить выскочку на место, и Сейери сама, своими же руками и высокомерной улыбкой, подкинула Экубо один из них. — Поспорим? — хищно спросил он. — Кто проиграет — оплачивает счёт, — объявила Сейери. Экубо снова отвернулся — чтобы вдоволь коварно наухмыляться. Каким бы стойким ни был человек, со сверхчеловеческой выдержкой ему не потягаться… Моримото шмыгнул носом и пробормотал: — Ловко это у тебя получается…***
Перед Экубо и Сейери стояло два стакана с ломтиками лайма, насаженными на стеклянные края. Условились пить только одинаковые напитки и не слабее тридцати пяти градусов. Уже на втором стакане Экубо совсем утерял вкус алкоголя, что так приятно обрамлял сегодняшний вечер. Осталась простая горечь. Но это можно было легко стерпеть, особенно если сосредоточиться на том, чтобы твёрдо держать тело на сиденье. Никакой дрожи в руках. Никаких гуляющих движений. Теперь его тело полностью превратилось в послушную, бездушную марионетку, каждая его клеточка функционировала под строгую диктовку хозяина, пока спор не будет выигран. А горькая жидкость всё лилась и лилась в горло… А Сейери… вот уж в чём ей безусловно и безоговорочно уступал брат, так это в искусстве пить. Рейген уже после первого стакана впал бы в кому, а Сейери всё пила, и пила, и пила, стаканы и бокалы крутились и переливались в её пальцах. Экубо потерял им счёт. А Сейери держалась железно, разве что улыбаться стала больше и шире, словно с усилием натягивала улыбку на лицо, боясь ослабить хоть на мгновение. К ним подтянулось несколько зевак, но Экубо вскоре перестал их замечать, потому что все силы уходили на то, чтобы тело не превратилось в кисель. Внутренние органы били тревогу, ныли, скручивались, зудели, и даже регенерационная система не могла их успокоить. Но Экубо не мог позволить задрожать даже мизинцу. Горло горело, и если продолжать пихать в него эту мерзкую горечь, оно начнёт выплёвывать её обратно… А если сдастся не оно, то это сделает желудок. — Как тебе удаётся?.. До Экубо не сразу дошло, чей голос задал вопрос. А когда он поднял глаза от стойки, из дробящегося и текущего повсюду блеска выплыло лицо Сейери. — Как тебе, твари, это удаётся? — спросила она и рассмеялась двоящимся, гуляющим смехом. Она проиграла. Экубо гордо вздёрнул подбородок, хотя легко мог вывернуть себе челюсть. — Она пьяна, — злорадно улыбнулся он. — Брехня, — отрезала Сейери. — Ты, себя, вообще слышишь? — спросил Экубо, делая крошечную паузу перед каждым словом, чтобы правильно сложить язык. Кажется, выходило правдоподобно. — Что за абсурд! — воскликнула Сейери и расхохоталась. — Нет, голубушка, всё по-честному! — выкрикнул кто-то из толпы. Экубо хотел триумфально поднять бокал, но вовремя передумал, чтобы не выдать себя с головой. Сложноватое движение для его кашеобразных суставов. — И ладно! Подумаешь… — проговорила Сейери и продолжила заливаться хохотом. Но что она там говорила было уже не важно. Экубо выиграл. Одержал верх. Восстановил справедливость. И плевать, что будет дальше. Оставалось только красиво уйти со сцены. Экубо соскочил с сиденья и победоносно направился прочь, засунув руки в карманы. Чтобы корпус держался крепче. Каждый шаг — словно бросок двадцатигранного кубика. И всего лишь одна грань — верная. Ещё немного, и текучая, мутная, удушающая толпа скроет его от взглядов свидетелей. И тогда… Экубо шёл, пока не упёрся в стену. Он привалился к ней, и спину обожгло раскалённым докрасна камнем. Экубо тяжело дышал и хватал губами липкий горячий воздух. Кожа истекала жаром. Тело как будто плавилось: руки, ноги, шея, торс — как у пластмассового солдатика в огне. Нет, в этой жаре оставаться невозможно. Экубо побрёл вдоль стены, опираясь на неё ладонью и, кажется, оставляя за собой дорожку пота. Наконец-то рука его нащупала дверную ручку — она выскользала и противилась ладони, но Экубо смог повернуть её и вывалиться в какой-то тёмный коридор. Жар схлынул, но мягкое, подплавленное тело скрутилось в жгут. Экубо упал на колени. В глазах роилась темнота, в ушах звенело, а от падения все внутренности перетряхнулись как развалившийся конструктор, и Экубо наконец-то позволил желудку сделать себе легче. Телу стало лучше. Зрение прояснилось, конечности окрепли, и Экубо смог отползти в сторону, сесть на пол и отдышаться. Он оказался посреди длинного пустого коридора, который освещался только синим ночным светом из вереницы окон. Из-под приоткрытой двери доносились обрывки музыки и голосов, но Экубо почти не слышал их из-за собственного сбивчивого дыхания. Отчаянно хотелось тишины… Вакуума… И вдруг — уши разорвало пронзительной трелью рингтона. Экубо скривился, стиснул зубы и выхватил телефон, чтобы поскорее заткнуть нарушителя покоя, но на экране отображалось имя Финч. Экубо исхитрился и принял вызов. В трубке сразу же послышалось тяжёлое дыхание и взволнованный голос: — Экубо… Что-то происходит. — Чт… Ч… — попытался выговорить Экубо, но язык совсем перестал его слушаться. — Я с другой стороны фабрики, возле старого станка. Обойди здание снаружи… — Что происходит? — наконец-то справился Экубо. — Здесь кто-то есть, — сказала Финч совсем шёпотом. — Мужчина. Вооружён. Мне нужна помощь… Я… Внезапно в трубке зашипело, затрещало, раздалось громкое «Ай!», и динамик смолк. — Ф-финч? Финч! — из последних сил выкрикнул Экубо, хотя понимал, что звонок оборвался. Возможно — вместе с жизнью Финч. Ей нужна помощь… Ей нужна помощь! Но сил Экубо хватало только на то, чтобы стискивать в пальцах бесполезную пластинку из металла и пластика, через которую даже крик о помощи теперь не услышишь. Если бы только можно было передавать себя по телефонной линии… Но у Экубо и в духовной форме такой трюк бы не вышел. Однако… Он заставил тело встать и открыть дверь, которая, как выяснилось, вела в кладовку. Отличный вариант: вряд ли кому-то придёт в голову убираться здесь в ближайшие несколько часов. Хотя столько времени не требовалось: тело не протянет и часа без строго надзора Экубо. Он пристроил его между вёдер и швабр, надеясь, что среди них не водится ничего, что могло бы заползти в ухо или в рот. И без этого проблем хватает… Экубо решался. Но каждую секунду, что он судорожно шарил по стене рукой, не мог одолеть простой замок, лежал пластом, прощаясь со своей оболочкой, оказавшейся в беде по его же глупости, Финч могли покрошить на кусочки. Или изрешетить пулями. Или размазать по полу, как паштет с кусочками костей… Хватит. Ей он нужнее, чем себе. Если такова плата за её целость — пускай… Экубо вылетел из тела и ринулся сквозь стены, не оглядываясь. Найти бы ещё этот станок… Он быстро сориентировался во внутренностях фабрики, но они были подозрительно тихими. Ни криков, ни ударов, ни выстрелов — кругом только глухой бетон и ржавый, безжизненный металл. Наконец Экубо увидел старый станок, с отслоившимися пластинами и торчащими вверх шарнирами, напоминающий громадное мёртвое насекомое. Внизу, оплетённая его лапами, неподвижно стояла Финч. Её огненное платье потемнело. Она оглушена?.. Ранена? Экубо подлетел к ней совсем близко и увидел, как блеснули её глаза — широко раскрытые, живые, любопытные. Кажется, можно выдохнуть, несмотря на то что лёгкие остались валяться где-то в кладовке… — Экубо! — воскликнула Финч. — Вот и ты. — Ты… в порядке? — Да. Прости, что напугала. Этот высокий мужик в плаще выглядел устрашающе, но дерëтся он отстойно... Стоило выбить у него из рук меч, как он словно испарился. Она потрясла перед Экубо трофеем — мечом с плавно изогнутым лезвием — и только после этого её взгляд стал озабоченно-удивлённым. Будто она только теперь заметила, что Экубо утратил ключевой элемент своей внешности. — Что случилось с т… тобой? — спросила она. Экубо вздохнул так тяжело, что опустился на пару десятков сантиметров, как сдувшийся шарик. Финч всё равно рано или поздно узнает, что он натворил… — Я напился в хлам и не смог управлять телом, — признался Экубо. — И вот, пожалуйста… — Ну ты даёшь… — протянула Финч. — Знала бы, что вечеринки так на тебя влияют, не позвала бы. — Так это моя первая вечеринка. — Ну… Тебе разве не нужно вернуться в тело, пока оно не того… этого? — Нужно. Хотя оно уже наверняка начало разлагаться… — проворчал Экубо. — Надеюсь, нет. Я схожу за курткой, и встретимся на скамейке сбоку от здания, — сказала Финч и направилась к выходу с фабрики, прихватив с собой меч.***
Тело Экубо оставалось в плачевном состоянии, но не умерло. Лезть в него обратно было всё равно что втиснуться в ботинки, залитые холодной кашей. Но стоило благодарить судьбу, что эту невинную жертву алкоголя ещё можно спасти. В сущности, Экубо ужасно повезло. Всё закончилось так хорошо и удачно… Но Экубо всё равно чувствовал себя паршиво. Ещё бы, его тело побывало на грани превращения в кучу гниющих останков, кто бы после этого пребывал в других чувствах? Даже на его духовную оболочку они перетекли: он не переставал чувствовать себя погано, пока шнырял по фабрике. Тело восстанавливалось быстрее, чем Экубо прикидывал. Когда самые катастрофические последствия были ликвидированы, он смог подняться и выбраться из кладовки, и ещё через пару минут, как только головокружение улеглось, сумел проскользнуть через бушующую вечеринку и оказаться на улице. Финч ждала его в условленном месте: упомянутая скамейка стояла прямо за углом фабрики, и оттуда открывался превосходный вид на морг. Несколько минут они сидели молча. Финч разглядывала свой трофей, а Экубо зализывал последние раны, оставшиеся от битвы с алкогольным отравлением. Его чуть-чуть мутило. — Какое-то тухлое приключение получилось… — в конце концов сказал он. — Да… — вздохнула Финч. — Зато я получила новый крутой меч. — Ты ведь знаешь, что эта штука проклята, да? — спросил Экубо, подавшись вперёд. За это пришлось заплатить маленьким головокружением. — Это та самая аура, что я чувствовал раньше. — Значит, этот чудик был здесь всё это время… — сказала Финч, поднимая меч в воздух и любуясь бликами от света фонарей. — Что ж… Выглядит как обычное проклятье для более быстрой смерти жертвы. Сейчас мы это исправим. — Она запустила руку в один из карманов своей верной куртки и вынула глиняный кругляшок с прикреплёнными к нему верёвочками. Завязав их у основания клинка, она заявила: — Вот, теперь это обычная железка. — Всё равно проверь его, когда вернёшься домой, лишним не будет. — Ага… Как скажешь. Они ещё немного помолчали, но на этот раз молчание уже не получилось естественным и расслабленным, как выдох после напряжённой работы. Что-то набухало в воздухе. — Спасибо, что пришёл за мной, даже несмотря на неполадки в теле, — сказала Финч. — Это было действительно смело. И улыбнулась. Экубо хотел ответить что-нибудь в духе «Ну разумеется!», «А как иначе?», «Всегда к вашим услугам» и преисполниться довольством за себя и за то, как прекрасно всё разрешилось, но… Он не почувствовал гордости. Он не почувствовал себя ни на каплю лучше. Осознание, внезапно навалившееся на него, было таким тяжёлым, что пришлось понурить голову. Он не чувствовал себя фундаментально по-другому, когда покинул тело этим вечером. Потому что главное чувство, что держало его живым, пришло задолго до того, как он сунулся к Сандею и получил от него неожиданное наследство. Шигео стал его другом даже первее Рейгена… и его он тоже бросил, ничего не сказав, и сейчас он наверняка мучается, и переживает, и ждёт хоть какой-то весточки от своего пропавшего друга. Хоть бы Рейген его поддержал и утешил… Всё верно, никто не стал по-другому верить в него или дружить с ним, когда он заявился в офис ощутимо более материальным, чем раньше. Наоборот, это он решал, когда вести себя по-духовному, когда исчезать, когда появляться, когда проявлять кровожадность или оберегать своих союзников. И это он решил всех бросить, когда поссорился с Рейгеном. И теперь только он может отменить это решение и вернуться. Но и в обратном направлении всё работало точно так же… Он не стал в меньшей степени злым духом, когда вселился в тело, и он прекрасно это понимал. Его существование всегда, неизменно было связано с такими проявлениями, которые обычному человеку могут показаться… по меньшей мере непривычными. И это он тоже понимал: не просто так ведь играл в молчанку, чтобы Рейген нечаянно не узнал о том, что случилось с Анаго. Понимал ведь и чувствовал… Знал, что у Рейгена есть причины поссориться с ним — ещё с того момента, как тот признался, что не всегда любит его одинаково. А нужно было знать ещё с первой их совместной ночи, когда Рейген всё забыл. Это ведь была ответственность Экубо — хотя бы раз честно поговорить. Но Рейген так удачно сделал вид, что это всё мелочи, и Экубо пошёл у него на поводу, отмахнулся… И это — его вина. Может, он так ничему и не научился после этого? И раз за разом повторял одно и то же… Хотя с ним рядом был человек, на которого можно положиться, который столько раз сталкивался с самыми кошмарными проявлениями этого мира и доказывал свою стойкость, свою преданность — перед теми, кого он любит… Даже когда сам Экубо уже сдался, захлебываясь горечью и отчаянием в омуте Кэнтай, именно ласковые, но твёрдые руки Рейгена вытащили его на поверхность, и держали на плаву, и обещали, что всё будет хорошо. И это обещание было единственным настоящим во всём мире… Рейген — совсем не слабак. А Экубо не дал ему объясниться. Может, на самом деле они могли бы потрудиться ещё и преодолеть этот страх — в чём бы ни крылся его источник… Экубо вспомнил, что вообще-то даже сейчас не один, и обратил лицо к Финч. Та приветливо улыбнулась ему; её щёки, кажется, всё ещё не утратили румянец, расцветший в тёплой, танцующей атмосфере вечеринки — первой в жизни Экубо. И в этот момент ничто в мире не было для него дороже и красивее, чем эта улыбка, и она казалась настолько же невозможной, насколько настоящей и заслуженной. Он, злой дух, заслужил её, с телом или без тела… Он уже прошёл такой долгий путь, через боль, через лишения, и знал, что они будут продолжаться, потому что такова цена билета в человеческий мир… Но ни за что, ни на секунду не хотел переставать бороться за него. — Всё в порядке? — тихо спросила Финч. — Мне… надо вернуться к своим, — ответил Экубо, глядя в асфальт, потому что признаться перед ним было немного проще, чем перед неравнодушной Финч. — Я ушёл, никому ничего не сказав, и они… Они ждут меня, наверное, хотя я их бросил. — О… Ну, это твоё решение, — неуверенно сказала Финч. — Я могу только порадоваться за тебя. Хотя… тут вот какая штука… Экубо поднял глаза, и Финч, убедившись, что он внимательно слушает, продолжила: — Мой знакомый рассказал мне всё насчёт того, что происходит в мире. Это он дал мне наводку, как выследить этого странного мечника. Оказывается, на севере страны сейчас творится какая-то чертовщина, погода взбесилась, аномалии, загадочные смерти как эсперов, так и простых людей… Я… Признаюсь, мне стыдно, что я умудрилась всё это пропустить. Не просто так мне почту завалили письмами… Экубо на мгновение потерял контроль над собой, и желудок снова извернулся, заставив его схватиться за бок и скрипнуть зубами. Только собрался домой — и на тебе! Дома, может, уже и нет… Стоило немного отвлечься — и мир опять сходит с ума… Причём находит новые и новые способы. Впрочем, Рейген, конечно, тоже уже должен был к этому привыкнуть. Он-то найдёт, как улизнуть от неприятностей, и выстоит те, которые его найдут. Но почему, почему именно сейчас… — И что… много народу гибнет? — сдавленно спросил Экубо. — Ну, не в масштабах катастрофы, но выглядит это очень нехорошо… Кстати, когда я листала почту, письма от вашего офиса не нашла. Видимо, они и так неплохо держатся. А мне, похоже, тоже пора возвращаться домой… Уверена, Моргана и Коттон так просто этого не оставят. Так что… Видимо, завтра мы прощаемся? Экубо удивлённо вскинул брови. Финч выглядела настолько же серьёзной, насколько огорчённой. Неужели правда настолько привязалась? — О чём ты? — спросил Экубо. — Я тебя не оставлю. Я же обещал тебе помогать. Сначала мы разберёмся, что происходит, а потом я вернусь… — Он почесал в затылке. — Честно говоря, я и так пока что не готов. И хочу в первую очередь обеспечить им безопасную жизнь. — Да? — оживилась Финч. — Значит, ты поедешь со мной? Отлично. Помощь нам явно не помешает. И я очень тебе благодарна. И теперь благодарность добралась до сердца Экубо как надо. Вернее, почти как надо. Благодарить надо было не его одного. Чуть стиснув в пальцах скамеечную доску и позволив губам свободно растянуться в улыбке, он сказал: — Рейген бы поступил так же… И, выждав секунду, подскочил со скамейки, энергично встряхнув плечами — тело наконец-то не противилось его бойкости. — Отлично, пошли бить им морды! — воскликнул он. — Нет! — решительно возразила Финч. — Сначала — расследование. А потом… Ну, как пойдёт. Но, скорее всего, без битья не обойдётся. Она тоже встала, подмигнула Экубо и взмахнула мечом — чуть более витиевато, чем следовало бы, — прежде чем положить его на плечо. Они направились в отель, чтобы выжать из остатка ночи столько отдыха, сколько получится.