Плоть чёрной птицы

– Ты что.. слышал? – я гляжу на Фрэнка, ощущая внутри него бурю эмоций, которые не увидит и не почувствует обычный человек. — Да, слышал, – отвечает Мэтт, а от него веет неловкостью, видимо, стишок был действительно не к месту. — Как.. — вздыхает Каратель, покосившись на мою притихшую особь, — Должен сказать, иногда.. мне кажется, что ты и есть дьявол. — Иногда я и сам так думаю, — поджимаю губы, не представляя, какая ситуация может послужить тому, чтобы он думал о себе, как о дьяволе? — Это.. — еле сжимает кулаки Фрэнк, опустив взгляд в землю перед моимт ногами, – Раз мишутка, два мишутка, вот и кончилась игра. Любимая книжка дочки, – его голос внещапно стал ещё более хриплым, а внутри внезапно начало скулить сердце, — Знаете... — шмыгает носом, уже глядя на меня, — Я пересёк океан, и сражался, и думал... Всё это время я думал, как там страшно. Но это не так, мне это всегда легко давалось. Убийство, — максимально хлоднокровно произносит это слово, от которого, лично у меня мурашки, учитывая тот факт, что я полностью и без передышки хватаюсь за его чувства, медленно приближаясь к чему-то тёплому, — Даже когда ребята умирали, меня.. это не пугало. А впервые мне стало страшно.. на самолёте по дороге домой. Я всё думал, что Господь вмешается и самолёт упадёт, и он посмеётся над нами. Но мы сели и разъехались по домам. Я ехал в пробке, проезжая забегаловки, кофейни всякие и прочее... жирное дерьмо, за которое я там воевал, а потом машина остановилась, прямо у школы дочки, — я снова слышу то, как тепло и с грустью он произносит это слово, мне становится больно, ведь почти так же, последний раз произнёс это слово мой отец, в смерти которого я имела свою роль, — Я подошёл к её классу, она сидела там, и ни о чём не догадывалась. Она не знала, что папа вернулся, я зашёл, а эти детишки, они даже не учились.. а занимались какой-то йогой, да, прикиньте? – легко посмеивается, вспоминая такие тёплые моменты жизни, — А она там.. тоже занимается, сгибается и.. двигается, она похожа на цветок, да.. Знаешь, даже не понятно, как такая прекрасная девочка, как такое совершенство.. — на глазах Фрэнка застыли слёзы, я слышу, как бешено бьётся его сердце и как оно рыдает, — И как она.. могла родиться от меня. И вот она поднимает глаза и смотрит на меня.. а я на неё. Господи, это чувство... Это чувство, красный... бум! В ту же секунду она вскочила и побежала ко мне, обняла.. Она так крепко сжала меня, что чуть рёбра не затрещали. И мы так долго стояли, обнявшись, а учительница снимала всё на телефон, хотела выложить это на свой YouTube. А у неё руки тряслись, потому что она.. Преподша ревела, и дети с ней за одно. Они кричали а я, я выл громче всех.. У меня слёзы лились как у клоуна, мы все рыдали. Все, кроме моей малышки. Только не моя девочка. Она у меня такая.. она не плачет, она поддерживает меня. Дочка держит меня на ногах. И говорит.. "Я знала, папа. Я знала", а потом мы поехали домой, к жене, сыну. И дом совсем не изменился, как будто он ждао меня, затаив дыхание. И на меня.. накатило, все сразу, — довольно далеко начинают слышаться полицейские сирены, дрожащий руками я начинаю снимать перчатку с одной руки, – И впервые я ощутил, как устал. Я так сильно.. устал... Вам, знакомо такое? — Да, — кратко отвечает Мэттью, а меня разрывает изнутри, что ничего не отвечая и находясь совершенной в другом мире, я осторожно беру окровавленную руку в свои две и закрываю глаза. — Тогда.. вы знаете, – он почувствовал моё состояние, наверняка узнал об убийстве, ведь мало кто мог ощутить то, что чувствовала я, только через прикосновение, но это срабатывало не всегда, — И я уже ничего делать не мог, вообще.. не мог любить жену, не мог играть с сыном, я так устал, чоо не мог даже пиво выпить. А она нет. Моя дочка не спала, она хотела чтобы.. – его начрнает клонить в сон и это отлично слышит Мэтт, по сердцебиению, но не может понять, что происходит и щачем я взяла стрелка за руку, если знаю его от части несколько суток.. – Чтобы я её уложил и хотя.. она была уже довольно взрослая для такого, ей быдо плевать. У неё была эта книжка. Её любимая книжка лежала на подушке. Раз мишутка, два мишутка... вот и кончилась игра. Да, раньше я читал ей эту книжку каждый вечер, до всего этого дерьма, — чувствую, как он сжимает мои руки, хоть сил почт юи не оставалось, — Но теперь другое дело, теперь папа вернулся. Она смотрела на меня и умоляла, умоляла.. так просила... а я сказал нет, — я сжимаю челюсти до хруста костей, сдерживая порывы эмоций, которые переносятся мне от Карателя. Внутри полный сумбур, хаос, темнота, но она с каждым толчком сердце разбавляется теплом, – Папа слишком устал. Но я... почитаю тебе завтра. Я почитаю тебе завтра, обещаю. Да.. Но я не знал, что завтра для неё уже не наступит, – из его глаз исчезают слёзы, лишь один холод, – Вскоре я держал её безжизненное тело в своих руках. Её тело превратилось в месиво. То, что раньше было её лицом... Да-м... – я отстраняюсь от стрелка и замечаю, как бешено трясутся руки, но перед глазами ни единого белоснежного блика, лишь муть от наступивших слёз, — Пожалуй это всё... Пожалуй всё.. – Мне жаль, – шепчу, не в состоянии сказать громче и чуть ли не замечая подъезжающую полицейскую машину. Мэтт поднимается и встаёт прямо перед въездом на кладбище, пока я прихожу в себя, стоя в тени дерева и смотря на медленно засыпающего мученика... Переступаю порог своей квартиры, бегом сбежав от Сорвиголовы, конечно, я не была уверена, что он погонится за мной, но нужно было перестраховаться, учитывая тот факт, что спустя несколько минут я отчётливо чувствовала тепло и нежность со стороны Карен и Мэтта. Всё внутри разрывалось, а перед глазами всё сверкало. Пытаюсь побороть это непонятство, вычистить перед глазами картину полную крови и мяса, опираюсь рукой на стену коридора и сама не успеваю среагировать, как оказываюсь лежачей на полу, из носа потекла кровь, спина начала болеть ещё больше, рана раскрылась и снова начала чуть кровоточить, нога затекла, но это самое малое из того, что творится у меня внутри, чувства вновь обострились и я буквально каждый гектар ощущала чужие чувства, от которых кровь текла всё больше, а я теряла сознание всё быстрее. – Мэтт.. – я заглядываю в карие глаза и он нежно обхватывает моё лицо ладонями, после чего прикасается своими губами к моим. Сердце стучит в висках, дышать становится тяжело, а ноги подкашиваются, казалось, я ждала этого целую вечность. Прохожу дрожащими кончиками пальцев по его торсу, после чего по спине, прикасаюсь подушечкой указательного пальца к шраму на правой лопатке и вздыхаю, поднимая, что действительно перестала дышать. – Лулу.. – шепчет в ответ, обнимая меня за талию одной рукой и прижимая ближе к себе. Второй убирает выбившуюся прядь волос за ухо и той же рукой проходит по шраму на правом боку, вызывая табун мурашек по всему телу и отрываясь от губ, утыкается носом в шею, нежно и так тепло обнимая, полностью закрывая меня своим телом, пряча от жестокого мира, чуть ли не мурлыкая, когда вдыхает мой запах... Я просыпаюсь от стука в дверь, всё тело ломит, ощущаю под щекой застывшую кровь и её запах, отрываюсь от пола и опираясь рукой на ту же стену, медленно поднимаюст на ноги, страшась совершить хоть одно резкое движение. В дверь буквально ломились и я, тихо подойдя, заглянула в глазок и увидела там вспотевшую, разъярённую соседку, а вместе с ней стояла Вена, а позади них один левый полицейский, который явно устал ждать выхода хозяина дома. Квартира съёмная, на сколько мне известно, хозяин её на Мальдивах, отдыхает себе, а мне просто сказал платить во время, конечно, выплачиваю всё в конце месяца, перевожу долю от стипендии к нему на карту, после чего спокойно вздыхаю. Но сейчас то что? Шмыгаю в ванную комнату, всё так же тихо, даже не включаю свет и не раскрываю шторы, в зеркале на меня смотрит чудище с кровавым пятном на пол лица и мешками под глазами, синяки на шее говорили о вчерашнем удушении одного из ирналдцев...