Плоть чёрной птицы

— Внутри тебя таится жутчайшая нечасть, дочь моя, – мою руку покрывает чужая, морщинистая и грубая. Пытаясь открыть глаза, ощущаю лишь боль, а шевеля телом - страх, — Ты должна была погибнуть ещё во время боя с Нобу. Должна была перестать существовать, перестать испытывать боль, — голос женщины, казалось, смягчился, — Ты ведь этого хочешь? — Нет.. — вру этой незнакомке, даже не осмелев для правды. — Ложь присуща жителям Ада, — сжимает мою руку старушка. — Вам откуда знать? — немного склоняю голову набок, вырываясь из оков некой магии и сразу же раскрываю глаза. Никого. Ничего кроме темноты и запаха дыма от сигарет. Движения уже не вызывают такой боли, поэтому я в состоянии встать со стула и осмотреться, замечая вдалеке светлое окно, у которого мирно покуривает знакомая фигура глядя на пейзажи дневной Адской кухни. — Дейв? — зову его по имени, даже не думая о звании отца. Я вижу его профиль, как клубок дыма улетает слишком быстро, как он уже было открывает рот, чтобы что-то сказать, но не успевает. — Луна, — откликает меня ещё более знакомый голос, вырывая из сна. — Мистер Лэнтном.. эм... Святой отец, — будто солдат становлюсь в стойку, заглядывая в его глаза, резко ощущая энергию того и Мёрдока, вероятнее всего, тоже очнувшегося. — Доброе утро, – кивает мужчина, — Вероятно, вы устали за эти сутки. — Если вы клоните к тому, что я уснула чуть ли не под дверью, то не нужно, — неловко повожу плечами и отвожу взгляд в сторону закрытой двери, — Он проснулся? — Да, — вздыхает священник, держа в руке стакан с кофе, – Со мной он говорить отказался, может у вас что-то да получится. – Будем надеяться, — миловидно улыбаюсь, учуяв неподалёку детей, явно подслушивающих разговор. — Конечно, — так же кивает Пол, улыбаясь уголками губ и отпивая кофе, уходит в сторону храма. Я тут же скрываю улыбку, мысленно передергиваясь от такого резкого подъема. Сон снова хотел завоевать сознание, но я его смахнула, без стука открыв дверь и тут же застыв на месте. — Проходи, – немного хрипло произносит Мэтт. — Удивительно, что ты меня услышал, – закрываю за собой дверь и подхожу к своему узаконеному месту. — Я не напрочь потерял слух из за... — мгновенно замолкает кареглазый, поворачиваясь обратно на спину, чтобы я не смотрела на его затылок. В голове находился рой вопросов, которые мне хотелось задать этому чудаку, но сдержав себя, я лишь замолчала, сама того не понимая. Мы словно, отдалились, перестали находить общий язык за одну секунду, находясь рядом, стали, как бы для меня это не было ужасно, чужими, в каком-то роде. — Ты пропал.. — вспоминая то, что было несколько часов назад, заставило меня чуть ли не дёрнуться, иначе ладони до сих пор помнили, какие на ощупь его плечи, — Или.. просто не хочел встречаться, — не понимая зачем, произношу эти слова, сгорбившись и сжимая подлокотники кресла. — Всё сложно, — выдавливает из уст, поджимая губы в тонкую линию. — Да... настолько сложно, чтобы пропасть на девять месяцев, — утрирую, опуская глаза в помятую простынь. — У меня были на то веские причины, — даже немного отстранённо отвечает, прямо говоря о незадавшемся начале разговора. — Всё это время, и даже больше, ты ничуть не отдохнул от дел Сорвиголовы, — и это вполне логично, этот человек с принципами никогда не бросит то, что по его мнению - его призвание. — Ты умная девочка, знаешь, что бессмысленно пытаться меня переубедить, — снова. Будто отец учит дочку не лезть в его дела. — Я не собиралась тебя переубеждать, — сразу отвечаю, поднимая глаза и вглядываясь в его лицо, — Я просто... волнуюсь. Сейчас - больше всего, потому что ты чуть не погиб, — красный немного прикрывает глаза, но продолжает слушать, — Ты.. знаешь что дорог для меня, а распоряжаешься своей жизнью, как нечто ненужным, жертвуешь собой ради других, зная, что рано или поздно это дойдёт до точки невозврата. — глаза покрывает пелена слёз, но я не плачу, при нём - точно нет. — Я обязан защищать этот город, потому что он мой, и должен защищать граждан, которые этого заслуживают, — довольно активно жестикулирует руками мужчина, тяжело вздыхая и раскладывая правую на живот, а левую вдоль тела. — Ты ничем не обязан этому городу, а гражданам ничего не должен, — мои глаза ищут в его глазах понимание, в его душе и сознании, чувствах, хотя-бы где нибудь. — Тогда тебе это зачем? — задаёт вопрос, ставя меня в тупик, — Ты несколько раз была на краю смерти, жертвуя собой ради других, — здесь однозначно есть упоминание о том дне на ферме, в подвале. Невольно убрала руку с подлокотника и прошлась кончиками пальцев по тому злощастному месту, — Луна. – Я не знаю, — качаю головой, отвечая предельно честно, — Правда, не знаю. Сначала всё было из за желания разобраться с... Фиском, Ванессой и вообще всей этой историей. А потом... — мою руку, до сих пор лежащую на подлокотнике накрывает тяжёлая ладонь Мёрдока, он поглаживает большим пальцем мои костяшки, на которых были образованы ранки от недавних путешествий на крыше, — Я пыталась помочь.. Казалось, весь мир вдруг потемнел, а за окнами, на улице, распылилась чернота, оставляя нас с Мэттом в одном небольшом мирке, который вот вот разрушится от переполняющих меня эмоций. Он сам прикоснулся ко мне, обжигая кожу. — Сама того не понимая, я начала помогать тебе во всем, — и произнеся эти слова, с моих плечь скатилось несколько огромных булыжников, — Но делала всё только хуже.. — Не нужно винить себя, — мы разговариваем так, будто перекидывая друг другу мяч, последние нервные клетки пытаются защитить сознание от нервного срыва, переводя разговор от одного к другому. — Ты.. – я неосознанно убираю свою руку из его лёгкой хватки, прикладыаая ладони к лицу, опуская голову вниз и дождавшись момента, когда его рука ляжет обратно на кровать, поднимаюсь с места и подхожу к окну, — Ты много раз говорил мне не лезть в те ситуации, драки, войны, но я не слушалась и это вылилось в нечто... — Это ни во что не вылилось, Луна, — немного приподнимается Мёрдок, опираясь спиной на стенку, – Только.. ты могла погибнуть, этим бы всё и закончилось. — Ты так говоришь, будто несколько суток назад не был на краю смерти, — поджимаю губы, наблюдая за детьми, читающими молитву во дворе. — Наша деятельность.. — глубоко вздыхает Мэтт, понимая, что сейчас придётся признать то, что таил сам в себе много лет, — Предельно сложная. Ни я, ни ты, не можем предугадать, что будет завтра или же сегодня. Но.. вероятно, если бы у меня была такая возможность, видеть будущее человека, я не дал бы тебе стать... человеком в плаще. — Ты тогда мог просто не появляться в моей жизни... — поворачиваюсь к Мёрдоку лицом, скрещивая руки на груди и сжимая их. — Но появился, — по щеке скатывается слеза, я отвожу взгляд, смахивая ещё две. Я была девятилетним ребёнком, которого бросил взрослый дядя на произвол судьбы. Взрослый дядя, самый, что ни на есть дорогой для меня человек, целый мир, вселенная. Взял и бросил, словно мелкого щенка в дождь у дверей подъезда. Разрушил ещё не зажившее за семь дней сознание, разбил маленькое сердце, перед этим вырвав его из груди. Вероятно, в этой истории есть и моя вина, когда привязываешься к человеку, желая узнать, что такое любовь, нежность, тепло и спокойствие, а не избиения, оскорбления и максимальная апатия ко всему существующему. Я могла убежать тогда, могла, но не сделала этого, точно так же, как и Мэтт мог не брать незнакомую девочку в спортзал, где когда-то тренировался его отец. Мы оба ошиблись, и впредь осознаём это по полной, пытаясь свести всё в одну точку, добираясь до истины. — Я даже сейчас понятия не имею, какая ошибка стоила такого поступка, – сжимая руки в кулаки, немного жмурюсь, когда ногти впиваются в кожу, — Это как-то связано с твоим отцом? — Почти, — неопределённо пожимает плечами Мёрдок, — Электра.. мы с ней тогда предельно близко общались, и после моих рассказах о моем отце и о том, кто его убил. Она нашла его.. — вновь вздыхает мужчина, — Я чуть было его не убил, но взял себя в руки...