Плоть чёрной птицы

— Мэтт? — откликаю мужчину, и он выглядывает из ещё одной стены стеллажей, на которых располагаются всякие вещи. — Доброе утро, не думал, что ты придёшь, — довольно спокойно выходит Мёрдок, чуть похрамывая. — Но ты меня услышал ещё до того, как я перешла порог здания, — замечаю, отлично ощущая его эмоциональное состояние. — Да, — подтверждающе кивает Мэтт, присадиваясь на свою импровизированную койку, — Я услышал, — указывает на правое ухо , приподняв уголок губ. — И что теперь делать? — держу себя в руках, не давая нервозности показаться наружу, он снова обманул, возможно, не так серьёзно, как это было до того, но всё же обманул, — Фогги и Карен подозревают, что ты жив, а я, зная всю правду... пытаюсь не свихнуться, — закусываю губу, собираясь с мыслями. — Перестань ко мне ходить, — поводит плечами Мэтт. А моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Если те обнимашки были обычным прорывом эмоций... — Так всё просто? — голос предательски дрогнул из за нервов, — Заставить себя думать, что ты мёртв однако так просто, — Мёрдок становится значительно серьёзнее, в глубине души внушая страх. А если сейчас всё повториться? Только в этот раз придётся уйти мне, а не ему. Придётся жить с мыслью о том, что я сглупила и с его слов сорвалась. Зрачок уменьшился, а глаза покрыла пелена слёз от воспоминаний, как бы старательно я не пыталась их оттолкнуть подальше от сознания. — Или.. можешь помочь мне, — второй вариант, даже не знвя всех озов - нравится мне больше. — Я чувствую в этих словах подвох, — делаю шаг назад, совершенно не подозревая, о чем идёт речь. Мэтт знал, на какие кнопки жать. Знал, что я не смогу уйти или перестать с ним общаться, когда наши взаимоотношения начали налаживаться. Знал, что я соглашусь на всё, лишь бы быть рядом с ним. Потому что он единственный знал о моей жизни больше, чем кто либо другой. Честно говоря, иногда мне кажется, что он знает меня больше чем я сама. — Теперь не сопротивляешься желанию ударить меня, — посмеивается Мёрдок, начиная сматывать со своих рук бинты. — Только этого и хочу, — всё ещё не отойдя от тренировки, пытаюсь отдышаться и убрать нахлынувший адреналин. Победная улыбка расцветает на его лице. Снова победил. Не сказать, что он прям таки добивался признания, но на тренировках постоянно об этом спрашивал и всё же добился своего. Конечно, я старалась не бить его сильно, зная о ушибах, гематомах, трещин и так далее. Тем не менее, выливая в это дело всю свою злость на этого человека, за враньё, за прошлое, за всё былое, иногда я не расчитывала силу. Мигом и предельно тихо рванула с места и с лёгкого прыжка уже собиралась подначить Мёрдока за ногу и уронив на пол, как когда-то сделал он и со мной, как перед глазами сверкнуло. Уже через мгновение я оказываюсь прижата тяжёлым телом Мэтта к полу, во время неожиданного удара спиной о бетон из рта вырывается глухой вздох, и он был единственным на ближайшие несколько минут. Зрачок уменьшился, когда я поняла, в какой позе мы сейчас находимся. Зрачок Мэтта, в свою очередь, дёрнулся, как и всё его тело. Чтобы не придавить меня своим жилистой тушой, он поставил обе руки по сторонам от моей головы, а правую ногу выгнул в колене и поставил между моих ног, лицом оставаясь от моего всего в нескольких сантиметрах, явно ощущая и слыша бешенное сердцебиение и прирывистое дыхание. В глубине своего почти полностью затуманенного сознания ещё слышатся вразумительные нотки о том, что стоит быстрее выползти из под него и убежать куда подальше, но неосознанно вглядываясь в карие глаза я делаю только хуже, и непонятно, кому больше, себе или ему. Молчание начало затягиваться, как и продолжительность этой сцены. Каждый раз перебегая взором от глаз к носу, лбу, чёрствой щетине, я возвращалась к губам. Начало казаться, что Мэтт завис вовсе, перестал дышать, а сердце остановилось, но он до сих пор дышит, а сердце бьётся достаточно быстро, что для этого человека странность. — М..Мэтт? — голос дрогнул, как и я, стараясь слиться с полом и исчезнуть. Он молчит, выводя из себя всё больше, и только спустя секунд пятнадцать, которые казались бесконечностью, наконец заговаривает. — Ты слишком очевидно действуешь, — хмурится, как ни в чём не бывало, оставаясь в той же позиции и не пытаясь поменять положение ноги, к примеру. — Тебе так кажется, — намеренно приближаюсь лицом к лицу, и когда между нашими лицами остаётся всего пара сантиметров, а Мёрдок вновь завис, я огибаю его, сжимая ногами бока и оседлая того сверху. Эта игра начала нравиться обоим, вместо стеснительности и ошеломлённости начала проявляться злость, возможно даже ненависть. — Поверь, если бы я не расслабился, то твои попытки перевернуть меня длились бы намного дольше, — резко двигает ещё ближе вперёд, сжимая сухожилия. От неожиданности я поставила руки по обоим сторонам от его головы, нависая сверху, при этом сидя на животе Мэтта. — Теперь мы этого не узнаем, — поджимаю губы, глядя в карие, внезапно потемневшие глаза. Зрачок увеличился, ненависть как ветром сдуло и я просто автоматически переключила всё внимание на его руки. Мёрдок воспользовался моим положением и так же резко, не убирая рук с сухожилий подобрал меня под себя, прижимая самое откровенное к своему паху. Сжав зубы я попыталась перевернуть нас и вернуться в былое положение, но это было просто невозможно. Мэтт замер на какое-то время, вводя меня в краску от шеи до ушей, а потом... просто отпустил и поднялся на ноги. Всё это делалось молча, слов невозможно было подобрать, только сердце стучало у обоих слишком быстро, да настолько, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я до сих пор лежала на полу с согнутыми в колене ногами, до сих пор чувствуя жар тела того, кто стоял спиной ко мне оперевшись руками в стол. Он сделал это не специально, а инстинктивно, автоматически. Вероятно, понятия не имея о том, как на меня действует обычное прикосновение. Его прикосновение. Продолжая молчать я лишь подрываюсь с места и чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги - убегаю за стенку, в надежде остудиться. В таком виде идти по приюту будет плохой затеей, иначе вопросов будет куча, поэтому, придётся терпеть, зная, что он совсем близко, слишком близко. Заходя в свою квартиру, которая сейчас кажется ещё более пустой и холодной, чем раньше, я сразу бросаюсь к заветному шкафу. Сейчас, желание оторваться по полной на каком нибудь парне, ныне работающем на Фиска стало сильнее. Таких людей много, и большая часть этих ребят находятся на свободе, что является координальной ошибкой высшей категории человечества. Эти нелюди продолжают работать на Ванессу, в чем я уверена как никогда. Они наверняка пытаются дать возможность этой неудавшейся матери вновь ступать ногой в Америку, а кто-то и помочь Фиску с выходом из тюрьмы как можно скорее. Они хотят счастливой жизни, хотят быть вместе, они, наверняка, любят друг друга как никто другой. Да и вероятнее всего, сошлись во взглядах разрушать жизни мирных людей, либо убивая их. Как Бена Уриха, например. Либо разрушая их морально, как меня... Оставив катану в том же шкафу, я накидываю на голову капюшон, вполне спокойно на вид выбираясь на балкон. Уже вечер, стало значительно темнее, люди только начинают езжать по домам с работы и расхаживать по квартирам, в надежде ухватиться за возможность отдохнуть. Мысли в кои-то разе возвращаются к Мёрдоку, но я их старательно избегаю. Избегаю их столкновения со своих сознанием, иначе, быть настолько рядом с ним я могла лишь только во снах, не дающих мне покоя с момента его исчезновения.