Время тик-так...

      Эмиль замялся. Стакан, который он собирался мыть, словно шарик у плохого жонглёра выпал из рук. Вдребезги. Весь пол был в осколках, как минимум передвигаться нужно аккуратно, хотя, в такой напряжённой обстановке вряд ли получится быть осторожными. Главное, чтобы он не разбил мне всю посуду, мне в этом доме ещё жить. Не знаю как ему, его выбор это русская рулетка, важен ответ. — Нет. Я никуда не уйду. — Ты понимаешь, нам придётся простить измены? — Давай завтрашний день проведём без общения с друг другом. Потом решим. Мной до сих пор ещё движет алкоголь. — Давай. Завтра на работу. — Да, хорошо. Сейчас же мы пойдём спать. — Я на диване.       Не хочу после открытия огромной тайны пересекаться с ним. Завтра выльется вся подноготная, кто, кому, за сколько и с кем. Интересно, будем ли мы поливать грязью друг друга, как последние твари? Мне кажется, я смогу держать себя в руках, про Эмиля не знаю, не мне отвечать за состояние человека, который подвергся домашнему насилию. Сегодня лучше поспать на диване. Решение кажется здравым. Вдруг он — человек-месть, захочет мне змей в боксеры запихать. Это, конечно же, шутка.       Иманов быстренько ушёл спать, какой хитрый, а стекло убирать мне? Да, это ещё тот ребёнок, я недовольно, как маятник, покачал головой в стороны. Взял из угла совок и метёлку, оступился и застыл в сантиметре от огромного куска стакана. Ещё бы чуть-чуть и вместо сна пришлось бы ехать в хирургию, доставать осколок. Переставил ногу в более безопасное место и начал сметать стекло в совок. Неплохо было бы пропылесосить, но включать его сегодня не хотелось.       Я дошёл до дивана, снял верхнюю одежду, забрался под плед. Сон всё никак не шёл. Попытки провалиться в царство Морфея оказались тщетными. Как только начинал засыпать, в голове всплывали образы трупов, видео из серии шантажа, письмо с заднего сиденья машины. Открыл глаза, за окном было всё ещё темно. По потолку бегали причудливые тени. В них тоже видел знакомые лики. Вот Шадон, рядом скальпель. Что, если это намёк? Это логичный ход мыслей. Надо ехать в отдел не дожидаясь утра.       Подскочил с дивана, половица под ним скрипнула на всю квартиру, зажмурился. Главное, не напугать Эмиля, иначе точно змей запустит. На работу поеду один, не нужно ему знать то, о чём я догадался. Моё появление глубокой ночью вызовет любопытство. Мне нужно скрыться от лишних глаз. Одну лазейку я знаю, думаю, её будет предостаточно.       Мой джоггеры аккуратно лежали на кресле, располагавшимся рядом с балконом. Проветрились. С лёгкостью балерины, на цыпочках прошёл до кресла, стараясь передвигаться сугубо по ковру — меньше шума. С успехом добрался до штанов и надел их. Из маек выбрал черную, такого же цвета была толстовка с принтом планет. Моя любимая, как бы сказал Эмиль: «У тебя всё, что в ебало лезет — всё любимое!» Именно из-за этой цитаты всё идёт по жопе.       Неплохо бы было вспомнить то, куда я в последний раз дел ключи. Они должны быть на тумбочке в прихожей, туда клал их после того, как пришёл домой. Забрал телефон, на всякий случай кастет, который мне подарили друзья, правда, это было в одиннадцатом классе. Тогда не мог себя защитить, сейчас могу, но кто может предугадать события на улицах Москвы? Хоть и еду на машине, её оставлю на соседней улице.       С утра схожу в архив, если мои догадки будут верны. Личные дела убитых Полиной и убитого шантажисткой лежат у меня на столе, к ним пробраться легче. После тщательного изучения нужно будет найти улики. Характерные черты убийства помогут определить человека, я найду эту суку. В какой дыре бы она ни пряталась. Точно, закрыл дело не проводя следственный эксперимент. Глупо с моей стороны, Савекина левша, а там все ответы на лицо — работал правша.       Аккуратно прополз в коридор, причём в прямом смысле этого слова. На тумбочке лежали ключи. А могло быть иначе? Забрал их, при этом ударился о тумбочку ногой, хотел закричать нецензурную брань, но меня остановил факт присутствия в квартире спящего Эмиля. Эх, а так хотелось обматерить эту ебучую, тумбочку!       Я начал открывать дверь. Дернул ручку — закрыто. Не понял, мы всё это время были открыты. Ох, накоплю гнева за этот день, главное — держаться. Разговор должен получится тихим, но сорвусь на него, руки из жопы у Иманова растут: то стакан разобьёт, то дверь не закроет. Заходите, воры дорогие, в квартиру к полковнику следственного комитета. Конечно же, шучу. Никого теперь я бить не буду. Мы ценим, когда теряем. В моем случае почти потерял.       Вновь открыл дверь, на этот раз в правильную сторону и вышел. Лучше спуститься по лестнице, на лифте весь подъезд услышит, а так уйду — прийду, никто не заметит, что пропадал. Помня вчерашнюю прогулку по лестнице и как под конец у меня забились ноги, по ступенькам спускался с изяществом лебедя, очень медленно. За перила держаться не любил. Всегда представлял, как чужие пальцы оставляют много отпечатков: жирные, грязные, в слюнях, соплях и других неприятных жидкостях. Закатил глаза так, что морщинки на лбу скукожились. Зачем я подумал об этом именно сейчас, меня аж передернуло.       Ещё раз упрекнув себя за мысль, вышел к железной двери в подъезд. Открывалась она без чипа, и без Дейла. Мультфильм юности. Всегда переживал за их отношения с Гаечкой. Отошёл что-то от проблем насущных. Оказался на улице, обычно по ночам людно, но сейчас тишина, мёртвые с косами у дорог вроде не стоят. Я разрешил себе улыбнуться, показав ночной глуши свои тридцать два с краёв пожелтевших от кофе зуба.       Мой гелендваген было видно издалека, пока у остальных светили синие лампочки сигнализации, у меня была фиолетовая. По блату сделали в автосалоне, у которого украли такие зелёные, синие и красные банкноты, а я смог найти и посадить вора. Были времена… Говорю так, будто дед шестидесятилетний.       Я снял с сигнализации свой автомобиль, по законам ментовских клише мог бы закурить, но не курю. Пара, выдыхаемого в морозный воздух, предостаточно для создания данного образа. Не стал ждать с неба погоды, сел на водительское сидение и провернул ключ. Машина завелась, но была одна проблема. Автомобили соседей — раздолбанная четверка и киа — стояли слишком близко. Кой хрен их дернул тут поставить машины. Они из соседнего подъезда вообще.       Кое-как, ругаясь на чём свет стоит, выехал со двора. Можно не включать фары, по Москве можно ехать просто так, никто из наших всё равно не узнает. Пробок не было, ночью люди спят, особенно те, кто много работает. Теперь вопрос: почему я не сплю? Потому что придурок, которому надо проверить теорию.       До улицы по соседству с отделом доехал за несколько минут, обожаю дороги без пробок. Оставил машину у одного из подъездов, направился в сторону отдела. Ночь была тёплая, худи, для того чтобы согреться, хватало. Район этот был вроде спокойный, никто не порывался убивать, грабить — рядом следственный комитет. Но есть ребята, которым все равно на это, такие и ждут впереди. На всякий случай надел на пальцы кастет, фиг их знает. Я приближался всё ближе и ближе, в тусклом свете фонаря заметил, что они окружили девушку. Ну, герой, дерзай, спасай невинных девушек и получай по лицу. — Эй, вы чего к девушке пристали? Совсем охерели?! Рядом с комитетом! — Дядь, вали отсюда пока косточки целы! Я за себя и пацанов не ручаюсь, по ебалу нахлестаем. ! — Помогите, пожалуйста, — девушка выглянула из-за спин, — Дима?       Забавно, это Алия. Не один, всё-таки, на задницу приключения ищу. Она-то тут, как оказалась? Её квартира вообще на другой стороне. Боже мой, скоро меня мой героизм в могилу сведёт. Но она все-таки друг семьи. — Ты какого вообще сюда попёрлась? — А я не понял, вы знакомы? — один из гопников начал возмущаться. — Конечно, кто не знает полковника следственного комитета номер пять? — Полковничек… Ну ты за базар всё-таки поясни!       Один из гопников скрутил Але руки за спиной, а остальные пошли на меня. Я не боюсь, всех их я уложу за несколько минут. Первый пошёл, он занёс сжатую в кулак руку прямо перед моим лицом, слава богу, успел сложить руки в «блок». Моя очередь наносить удар, пока он не понимает, что происходит. Ногой ударил прямо в пах, ну и что, если у него не будет детей? Зато будет знать, как к беззащитным девушкам лезть. Гопник отошёл в сторону и согнулся пополам. Следом на меня кинулись два гопника, повалили на асфальт. Дал одному кастетом в челюсть, он принялся выплёвывать сломанные куски зубов. Слева на меня накинулся другой, к сожалению, среагировать я не успел. Залп ударов пришёлся на лицо. Из носа струйкой потекла алая жидкость. Прикусил язык, во рту появился привкус железа. Сплюнул кровь, губы обожгло, значит, они тоже разбиты. — Что, мусор, плохо одному? — Иди нахуй! — фраза с абсолютно другим посылом звучала как боевой клич.       Я перекатился и оказался сверху гопника. Ощутимый прилив гнева заставил меня наносить удары рукой с кастетом по лицу противника. Будет знать, как иметь дело с полковником. Остался четвертый гопник, который всё это время держал Еникееву, но, когда я развернулся, он уже лежал рядом с бордюром. Аля ударила его шокером. А раньше так нельзя было? — И когда до тебя дошло, что нужно использовать средства самообороны? — Ну, не ругайся! Их было четверо, я одна. Для шокера нужна перезарядка. Я, кстати, полицию успела вызвать. — Ты как вообще оказалась рядом с комитетом? — Тот же вопрос, хотя, ответ на него я знаю. Я вернула вещдоки и виделась с Полиной, — при её упоминании Алия засмущалась. — Спасибо. Потрахались? — Всё, иди куда шёл. Это мои подробности, личные. Потом расскажу, как я вообще в комитет пробралась. — Замётано, жди приезда полиции. Я пошёл, не хочу, чтобы меня тут видели.       Я продолжил свой путь в следственный комитет.