Обещание Покровителя

      Хор ангельских голосов, доносящийся из клироса, постепенно утихает, но продолжает свою мелодию. Певчие церкви сопровождают Таинство Брака двух немаловажных людей для их жизни. Мелодия простая, но завораживающая.       Изображённые на стенах красочные фрески и рисунки апостолов дополняют мрачные коричневые стены. Больше всего в желтоцветных картинах было золота. Витражи вместо обычных окон дополняют и продолжают делать вид необычным. Свечи дрыгнулись от ветра на многоярусном деревянном ободе колеса, прикреплённом к потолку множественными веревками. Ровно или больше двенадцати свечей используют в церквях и подобных местах.       На крыше венца капелл изображена женщина, которая держит лавровый венок в своих руках, а вокруг неё будто преклоняя колено перед ней, проявляя уважение, стоят четверо мужчин в красных накидках с позолочёнными узорами на них — это её сыновья. Женщина в белом обличии в тонкой сорочке и в чёрном плаще с капюшоном на голове. Зёленые глаза, светлые жёлтые волосы — все это принадлежало ей, Тайше, причисленной к лику святых. Без этой женщины не было бы будущего Янш’Байка.       Спустя время мелодию больше не было слышно, а венчание двух влюбленных закончилось. Чиновнику и пухлой даме пора возвращаться в свою обитель для утешения благ земных и продолжения рода своего.       За красивым белым шлейфом платья наблюдала девочка в закрытом чёрно-белом платье с красной накидкой, которая с капюшоном закрывала её голову вместо платка. Она стояла рядом с матерью-настоятельницей и тремя другими девочками, у которых такая же одежда. Эта форма принадлежит сёстрам монахиням.       Откуда не возьмись, появились тихие раскаты грома, будто бы гроза игралась с молниями. А может быть, это чей-то живот от голода урчал? Или кто-то громко зарычал? Никакой вариант из предложенных не подходит, потому что на улице день и облачно, но без осадков. Здесь находятся люди знатных кровей: друзья жениха-чиновника и его родственники, и аристократичная пухлая жёнушка, но со своими знакомыми людьми. Вспомнив манеры этикета, присутствующие не могут позволить себе такого.       Стали слышны голоса присутствующих гостей на венчание. Они сослали гром на приближающуюся грозу, которая где-то там вдалеке гремела. Но девочка знала точно, что грозы сегодня не должно быть.       Жених с невестой открыли дверь, чтобы выйти из церкви, как в следующую секунду дверь качнулась. Лишь на мгновенье появился свист и пропал. В конечном счёте грозы-то и не было, вместо неё оказалась людская гроза. Молния, что поразила человека, оказалась пулей. Чиновник упал замертво, не успев выйти за двери. Какая досада, а ведь манеры пачкать пол кровью в помещении не должны позволять такого поведения у жениха.       Внимание гостей переключилось с веселья на страх и на визжащую невестку, которая стояла минуту назад рядом с ним, а теперь сидит в полу-окровавленном платье около «любимого» мужа. Она сама тому не заметила, как осквернила свою душу словами из грязи: «Мне нужны были Ваши деньги! Зачем Вы умерли сейчас?!»       ― Она не проронила ни слезинки, ― удивлённо с круглыми карими глазами смотрела на неё девчонка, которая пару минут назад думала о её роскошном платье. ― Как она могла…       ― Йоко! ― одёрнула четырнадцатилетнюю девочку настоятельница, указывая ей на то, чтобы та скорее быстро шла за другими молодыми сёстрами ради безопасности. И Йоко Тодора стремительно стала догонять своих сестриц, продолжая думать о случившейся ситуации. Она косо поглядывала на то, как развивалась паника среди гостей. Девочка не понимала, как человек может быть таким алчным по отношению к другим. Разве в мире нет доброты?       Это была её первая поездка в город после поселения Виклен, в котором она и её молодые сёстры-монахини проживали в небольшом церковном домике. Теперь она надолго вернётся домой, пока матерь-настоятельница не объявит о новой поездке. Да ещё и при условии, что она берёт только самых послушных будущих полноправных сестёр. Перед Йоко образовалась тяжёлая задача: быть послушной, не баловаться и делать все, что в её силах. Девочка хочет изучать мир, побывать везде, где можно, но только не сидеть на одном месте в библиотеке церкви, чтобы перечитывать те же самые древние книги страны и образования религии, которые она знает с девяти лет. Но это не имело значения для старших.       Суматоха на улице. Люди сбежались с разных уголков к месту двойного убийства, чтобы оказать помощь пострадавшим. Паша Собора пристально смотрел на майора Томаса Гонсалеса. Судорожно он достал из кармана своей шинели пистолет и направил его на майора.       — Майор… — еле-еле сказал Паша, пытаясь оправиться после произошедшей ситуации, в которой он участвовал, будто в первом ряду театра наблюдал за сей концертом. — Я должен сделать это.       — Что ты творишь, рядовой?! — сквозь зубы произнес Томас. Он замер в одной позе с поднятыми руками на уровне груди. — Опусти оружие.       Люди подходили к участку, а Паша стал подходить к своему командиру все ближе и ближе, продолжая держать на мушке Гонсалеса.       — Я долго ждал этого момента, — с легкой ухмылкой посмотрел Паша в глаза «добыче», которая попалась в мышеловку, пытаясь полакомиться кусочком сыра. — С того самого момента, когда Вы приняли меня к себе, когда Вы устроили драку со мной только потому, что я не подчинялся Вашему приказу. А знаете что? Я вас никогда не уважал… Ты полный эгоист, Томми, гореть тебе в аду.       Схватив Томаса за руку, он передал ему пистолет. По цоканью копыт можно определить, что с минуты на минуту сюда прибудет офицерская кавалерия во главе старшего сержанта Лмавари Аю. Это понял Паша и не стал медлить, потому что люди сюда не шли, а бежали. Рядовой Собора вытолкнул с крыльца майора Гонсалеса, а тот, в свою очередь, выронив пистолет на середине лестницы, докатился до низа. «Что за хрень происходит, сука?!» — пробубнил упавший в авторитете человек, который пытался встать с положения лежа на ноги.       — Майор Томас Гонсалес! — к мужчине обратился всадник белого коня, подъезжая к месту, где он стоял.       Держась за левую руку, Томас осмотрелся: его окружали люди, и все они смотрели то на него, то на кровавое месиво с половинчатой женщиной, кровь из которой стекала по ступенькам лестницы, то вообще на толстое тело Мерецко. Глаза на лоб лезли от произошедшего. Появилась новая свежая кровь, она стекала с рассеченной правой брови когда-то уважаемого майора. Жаль его, а ведь на гладком лице теперь появится шрам.       Издалека не было видно всадника, им оказалась старший сержант Лмавари Аю: молодая женщина двадцати пяти лет с блондинистыми волосами, завязанными в пучок, который торчал из-под фуражки. Подъехав ближе, она слезла со своего служебного коня и посмотрела на случившееся.       — Вы арестованы за планировании и в последующем участии в убийстве мирной гражданки и главнокомандующего офицерской армией Мерецко.       — Что?!       — Майор, прошу вас, не сопротивляйтесь.       Из угла здания, где был тупик и людей не было, наблюдал офицер, который вывел Марко из рук потенциальной «смерти». Он видел, как Лмавари предприняла завести Томаса вовнутрь участка для его ареста. В тупике находилось крыльцо с подъездом. Несколько людей громко жаловались и кричали, что офицеры ничего не могут сделать в поимке преступников. Что они всегда ловят только пьяниц и мелких воришек. Помимо Лмавари сюда на лошадях приехала подмога, чтобы разогнать народ для проведения следствия. Другая же часть офицерской кавалерии отправилась на шум, произошедший неподалеку от участка. Это было еще одно убийство, но с осквернением веры… убийство в церкви. Асмара и Пашу Собора Лмавари позвала с собой для проведения качественного допроса, так как они близкие свидетели произошедшего.       — Вроде бы, оторвались, — отметил ложный солдат в знак достоверности. — Марко, мне жаль, что…       — ДА ПОШЕЛ ТЫ К ЧЁРТУ, ИОН! — не сдержал своих эмоций мальчишка. Слёзы потекли ручьем из его зеленых глаз, он прикрывал их руками, чтобы его друг с самого детства не видел их, Марко стеснялся своих эмоций. Смерть матери потрясла его более, чем новость о смерти отца и дяди. Может быть, это связано с тем, что само действие происходило на его глазах? Ему всего-то восемнадцать лет, а ведет себя как ребенок лет пяти, у которого отняли игрушку. Тяжело ведь, правда? Не смотря на то, что его мать не проводила для него должного внимания, он все равно не переставал её любить.       Лейтенант, который нарушил множество пунктов права офицерского звания, толкнул того, кого совсем недавно спас. Да толкнул так, что тот упал и захныкал, схватившись за голову!       — Марко, твою мать, я спас тебе жизнь. Ты идиот али как?! — грубо выразился Ион Саратанелло, указывая на него пальцем. — Нас повесить могут, блядь, если узнают, что в этом причастны мы.       — Но, но! — показался образ знакомого мужчины… Он указал Иону на то, чтобы тот был вежлив с Марко и приберег эмоции для будущего, словно ругал лошадь за плохое поведение. Испуганный мальчишка, сидевший на брусчатке, начал в ту же секунду уползать спиной назад.       — С-С-Скотт…       — Ну, здравствуй, Марко.       Хлопок по голове тяжелым предметом сразу же вырубил сознание Марко. Из подъезда тихо вышел Чарли Шёнберг, тот самый, который вышел первым разведать обстановку в коридоре, пересекнувшись при этом с майором Томасом.       На этот раз уже точно детские вопли не помешают серьёзному делу. Пора взрослеть.