Don't beat around the bush

- Что? Сначала Исиде показалось, что он ослышался. - У тебя… очень красивые ноги, Исида-кун. И когда ты сидишь… вот так, мне сложно сдерживаться. В то, что Куросаки освоит стрельбу из лука или капитан Маюри станет человечнее ему было бы куда легче поверить. Кажется, у него горят щёки. Как же стыдно. Почему Иноуэ сказала такое? Разве не должно быть наоборот? Он смотрит вниз. И правда, обычно он сидит, поджав ноги, но сейчас, дабы ступни отдохнули от непривычной обуви, положил их на левую сторону, на манер русалочьего хвоста. В паре сантиметров от Орихиме. - Я… - больше он не мог ничего сказать. Мысли высохли. Привычная ему реальность дала сейчас огромную такую трещину. Ощущение, будто в мозге раскрывается гарганта. Иноуэ как заворожённая смотрит на него. На обтянутые тканью худые колени, аккуратные лодыжки, изящные изгибы голеней и икр, такие нетипичные для парня, но такие… невероятные. Рука сама собой тянется вперёд. Кончиками пальцев касается ткани брюк, возле правой коленки. Поднимает взгляд. - Можно? Ей можно было и не говорить: все по глазам читается запросто. То ли от такого пристального внимания, то ли от того, что мозг уже давно отключился от происходящего, - он не в силах отказать. Кивает, так же дергано, нервно, как недавно Иноуэ. Моментально взгляд Орихиме светлеет. - Правда? - радостно восклицает она и кладёт ладонь на коленную чашечку. Ведёт рукой вниз, по голени. Осторожно, мягко. Закрывает глаза и, кажется, блаженно выдыхает. Кладёт вторую руку на левую ногу, повторяет движения. Урю зажмуривается. Пусть он почти ничего не чувствует, но факт того, что рядом с ним Орихиме, делает все невероятно приятным. И пусть она творит, что ей вздумается, он уже получил свою порцию шока и ничему не удивляется. (по крайней мере, пока) Тем временем руки Иноуэ уже живут второй жизнью. Проводят пальцами вниз, потом вверх, слегка надавливают. Скользят с голеней на икры, под коленки. Поднимаются на бёдра, выше, выше, проходят по тазовым косточкам и медленно стекают ко внутренней стороне бедра. Близко. Очень близко, - Исида нервно сглатывает, - когда тонкие пальцы проходят в сантиметре от ширинки. Медленно, ме-едлен-но, ак-ку-рат-но… Глаза закрываются, а руки, кажется, начинают подрагивать от напряжения… И тут всё заканчивается. Он шумно выдыхает: Иноуэ резко сжимает подушечки на внутренней стороне бёдер и одним слитным движением спускается вниз, к ступням. Урю тихо шипит: в ту самую минуту она костяшками слегка надавила на промежность. Следы её прикосновения ощущаются почти физически, начинают гореть. Он никогда бы не подумал, что от одних прикосновений может всё скрутить изнутри в желании. У него стоит, и, кажется, Иноуэ уже давно могла это заметить, но… Иноуэ. Что. Она. Делает? Утонув в тепле возбуждения, он пропустил момент, когда Орихиме стянула с него носки. Ведьма. Рыжая ведьма. И почему он считал её милой? Мягко улыбаясь, девушка ведёт пальцем по взъёму стопы. Кажется, даже воркует под нос что-то своё. Как кого-то может так увлекать любование чужими ногами, он не понимал. Но не смотреть на такую Иноуэ он не мог. Она словно гипнотизировала. Вот улыбнулась чуть шире, вот спустилась ладонью к пятке и… Исида против воли выдавливает нервный смешок. Рыжая макушка вскакивает. - Щекотно? - удивлённо интересуется Орихиме. - Я же ведь только рукой провела… Ещё одно такое движение, и Исида не выдерживает - выдергивает ногу. - Ты… слишком сильно давишь, - объясняет он, тушуясь от собственной реакции. Возмущается как барышня, ей-богу. Но несмотря на стыд вся эта ситуация, когда он находился во власти Иноуэ, жутко заводила. (но…нет, дело вовсе не в этом. И как он вообще мог такое подумать? И…) Путаясь в своих мыслях, он снова пропускает важный момент. Не видит, как одноклассница кивает, забавно хмурится, а потом будто о чем-то догадывается и расцветает в улыбке. И сейчас, в контексте происходящего, такое нежное выражение на ее лице скорее пугает, чем успокаивает. - Исида-кун, можно я попробую ещё раз? Не волнуйся, сейчас я буду осторожна. Сидит перед ним, чуть наклонившись вперёд. Кажется, даже не замечает, что грудью соприкасается с его плечом. Так…мягко, ненавязчиво. Смотрит ясно большими щенячьими глазами. И…чёрт, как ей отказать? Иноуэ аккуратно берет ступню в руки, мягко проводит, едва касаясь кожи. Будто мотылёк крыльями. Теперь прикосновения не такие резкие, и…как же это приятно и остро одновременно! Он вздрагивает всякий раз, когда рука проходит по центру стопы, огибает контур. Каждое движение словно поездка на аттракционе: никогда не знаешь, в какой момент особенно тряханёт; от этого поднимается адреналин и нутро сжимает щемящее предвкушение. Он прикусывает губу. Дыхание срывается до синкоп. Никогда бы не подумал, что такие движения могут насколько будоражить. Где-то на периферии сознания до Урю доносится тихий шепот: - Такой чувствительный… Исида улавливает в её голосе вспышку восторга и вздрагивает одновременно с очередным движением пальцев. Он знал свою особенность и не придавал огласке. Какой же парень признается, что у него гиперчувствительность? Что он не от щекотки, а от простого прикосновения уже на стену лезет? Но…Иноуэ это не только понимает, ее это…восхищает? Быть не может. Хотя …чего только уже не было. А вот этого ещё… - Орихиме-сан! - возмущается он, пытаясь остановить разбушевавшуюся девушку. Но куда уж там. Её губы уже касаются взьёма стопы. Резкий выдох. Кажется, даже кончики ушей у него покраснели. Она трётся щекой, проводит носом, целует. Урю постоянно пытался что-то доказать другим, самоутвердиться: что он чего-то значит, что у него успехи в учёбе, что он идеальный ученик, умелый квинси и вообще неплохой человек. Из кожи вон лез. Но сейчас, когда им настолько открыто восхищаются, Исида абсолютно растерялся. Просто так. Просто за то что он - Исида Урю. Безо всяких регалий. Больше всего его напрягала реакция собственного тела: возбуждение накатывало неимоверное. Причем даже не от прикосновений а от того, как искренне Иноуэ показывает свои чувства. Иноуэ, что же ты творишь… Вторая рука мягко скользит вверх. Орихиме со смесью восторга и удивления смотрит на… Чёрт, да, именно туда. Хочется провалиться. - Т-тебе нужна помощь, Исида-кун? - пытается сказать твёрдо, но голос неуклюже вздрагивает и это немного успокаивает: не ему одному неловко. Раз уж у них одно смущение на одних… Он решается: подаётся вперёд и падает, в неловкость, в трепетную мягкость, в первый поцелуй. Когда воздуха на двоих уже не хватает, приходится оторваться, вместо губ сомкнуться взглядами. Глаза в глаза. Такое чувство, будто они в первый раз увидели друг друга. Вот знаешь человека как облупленного, а сейчас он какой-то другой, новым углом повернулся. У Орихиме глаза шальные, а губы приоткрылись. - Сумасшедшая… - вырывается у него само собой. В голосе то ли деланное осуждение, то ли восхищение, а скорее всего, всё вместе. Хотя зачем тут вообще слова? Следующий поцелуй накрывает их стихийно. Ощущается смелее, ярче, решительнее. Каждое движение снимает внутренние барьеры и внешние ограничения. Исида даже не думал, что Иноуэ может быть настолько напориста. Но это только… Непоседливая рука ложится на ширинку, сжимает, заставляя Урю простонать ей в губы. И тут же напряжённо замереть. Чёрт, что он… Надо было стиснуть зубы. Какой позор. Иноуэ чуть отстраняется, смотрит ему в глаза. И… в них почему-то нет ожидаемого отвращения. Только… восторг? - Ты такой… восхитительный, Исида-кун. - и, сжимая сильнее руку, скользит немного вниз. Его прошибает насквозь. Слова и действия выбивают все плохие мысли. И правда - не всё ли равно: правильно он себя ведёт или нет? Если рядом человек, который тебя принимает, разве всё остальное имеет значение? Не в силах сопротивляться, он снова подаёт голос: Орихиме уже справилась с застёжкой. -Урю, пожалуйста, не сдерживайся, - шепчет Иноуэ прямо на ухо. - Мне это… очень нравится. То, как нетерпеливо она произносит его имя. Будто всегда хотела. То, как жаром обдаёт ухо её дыхание. То, что она говорит… Всё это снимает последние барьеры. - Орихиме…- вырывается само по себе, без привычной вышколенной вежливости. - мх…, не н-…до… Но они оба понимают, что на самом деле Исида хотел сказать обратное. Вместе с её именем - без суффиксов, открыто, как он втайне хотел, но никому бы не признался, - прорывается какой-то новый барьер. Ещё один. Кажется, он весь состоит из рамок и ограничений. А Орихиме берёт их и ломает. Мягко, но обескураживающе быстро, в своем неповторимом стиле: извиняется, улыбается, и разбивает вдребезги всю скорлупу, всю его закрытость. Видно, что тоже сама тушуется, но ведь решается же, действует. А он чем хуже? Исида подаётся вперёд, обнимает губами губы, а ладонями - мягкие плечи, спускается ладонями ниже, ещё ниже… Иноуэ всхлипывает в поцелуй, когда его руки чуть сжимают полукружья грудей. То, что происходит позже, сливается в единый ком впечатлений. Слишком много ощущений. Слишком много странного, смущающего, необычного и такого восхитительного… И…не то, чтобы Исиде стыдно об этом вспоминать, нет. Просто… не хочется никому рассказывать. Хочется сохранить воспоминание себе,только себе. Слишком уж личное. Все это напоминает затмение. Затмение разума, так долго контролируемого, что уже невыносимо стало. Но после затмения всегда приходит осознание...