Рассекая лед

      — Асагари Ген! — слишится мерзкий крикливый голос. Видимо сегодня фигурист встал не с той ноги. То, чего он так боялся наконец-то случилось. В дверь заходит Юки Асагари.       Сенку вздыхает и встаёт, день какой-то неудачный выходит, но в целом, когда учёный затевал этот спор, он догадывался, что у него точно будут проблемы. Но не думал, что такие. Сейчас нужно разработать максимально быстрый план, как увезти Гена. Он и так чуть ли не в истерике бьётся, а тут ещё это. Сенку переводит взгляд на фигуриста.       Тот сидит, не шевелясь, как кукла, и опустив глаза в пол. Сенку чуть хмурится, такое состояние точно не то, что нужно. Гена буквально тащить надо. А крикливый голос тем временем приближался. Тут у Ишигами промелькает мысль о диете Асагири и о булочке у него на коленях. Сенку бросается ее спешно убирать, лишая таким образом себя попытки на побег.       Да ладно, уже плевать. То, что творится сейчас, нерационально, но в голове Ишигами крутится лишь одна мысль: «Гена надо уводить.»       — Ах, так ты с этой посредственностью ещё и знаком! — Юки подходит уже почти вплотную к стоящему перед Геном Сенку. Учёный сразу понял, на чей счёт приходятся слова о посредственности, звучало неприятно.       — Извините, пожалуйста, а какое Вы имеете право, — закончить он не успел, мать Асагири буквально отодвинула его с дороги и подошла к своему сыну, который по-прежнему не особо проявлял признаки жизни.       Однако, когда мать наклонилась над фигуристом, он очнулся, мелко задрожал и попытался отодвинуться.       — Ген Асагири, я не слышу ответа! Я тебя зачем отпускала?! А?! Чтобы ты катался с каким-то неучами, а потом ничего не мог собрать! — эхо разносло ругань по всему льду, из-за чего Гену становилось все хуже.       Сам он толком даже не понимал, что происходит. Когда на него начинали ругаться, все защитные реакции будто отключались. Он даже не шевелился, потому что знал: если будет уворачиваться, достанется еще больше. И не плакал. Мать всегда говорила, что спортсмены не плачут, стоило ей увидеть хоть слезу, его назовут слабаком и скорее всего снова ударят.       «Никогда нельзя показывать свои недостатки, даже если ты упал, делай вид, что все так и должно было быть,» — Ген всегда следовал этим словам матери. Она все равно ругалась.       — Я жду ответа! — эти слова значали, что Асагири лучше ответить и прямо сейчас. Хотя какая разница, всё равно получит, что бы не сказал. Тут в его голове появляется мысль о том, что и ученому может влететь.       «Нет, Сенку-чан, не должен отдаваться за меня» — Ген стал судорожно собираться с мыслями, пытаться придумать отговорку.       — Я… Мне просто было интересно, как он так прыгает, — послышался звук пощечины. Лицо горит, Ген отворачивается.       — А меня спросить не хотел? Ох, извините, я, видимо, не достаточно хороша, для такого великого фигуриста Гена? — кажется это разозлило мать ещё больше. Но хотя бы Сенку не влетит.       Как бы Асагири не пытался, но он уже знает, что будет сейчас. Бежать бессмысленно. Его никто не спасёт. Да и в любом случае никому кроме матери он не нужен. Про него никто не вспомнит, да и не заметит. Ген выстроил вокруг себя такую стену, что её было не пробить никому. А на верху этой стены сидит огромный чёрный дракон, который сожжёт не только любого, кто подойдёт ближе, чем на 20 метров, но и самого Асагири, если тот вдруг что-то сделает или скажет не так. Эту стену никак не пробить и фигурист будет запрет там всю свою жизнь, так и оставаясь бесполезным узником.       Ген жмурится, а мать уже замахивается. Сейчас все будет быстро. Больно, но быстро. Это просто удар, даже не с пластиковым чехлом в руках, значит и пройдёт быстрее, и никто не заметит. Никогда не заметит и не узнает.       Асагири сидит секунд пять, но ожидаемой боли не чувствует. Он кое-как открывает глаза.       Сенку держит мать за руку. И так спокойно…       «А если она ударит и его?» — вихрем проносится в его голове.       — Простите, мамаша, но я не думаю, что Асагири Ген нуждается в Вашем обществе, — Сенку хватает две сумки, а потом буквально выдергивает Гена перед носом ничего непонимающей матери.       Конечно, она скоро опомнится и попытается их догнать, но будет уже поздно. Сенку тащит фигуриста за руку, а тот просто послушно и быстро идёт. В тот момент та тщательно встроенная стена оказалась разрушена за один момент.       Ген даже толком не понимал, что творится, а вот Юки собралась быстро. Она побежала и схватила Гена за руку, случайно даже поцарапав его ладонь.       — Что ты несёшь, посредственность?! Я мать! Я лучше знаю, что нужно моему сыну! — громкий голос снова разнёсся по катку, а Ген лишь чуть вздрогнул, но так и не отошёл от этого состояния.       Сенку на это лишь страдальчески вскинул брови. Надо отсюда уходить. Ишигами точно не эмпат, но то, что Гену от любого движения его любимой мамочки становилось только хуже, было очевидно.       — Скажи это моей маме, хорошо? Кстати моя фамилия при рождении была Акаме, до свидания! — на самом деле это была лишь отчаянная попытка к бегству, конвульсии перед тем как сдаться.       Самое удивительное, что это глупое оружие действительно сработало. Рука Юки ослабла, а сама она смотрела таким грустным взглядом. Ишигами быстро вывел Гена с катка и кое-как посадил его в машину.       — Бьякуя, поехали, быстрее! — Сенку в это время смотрел в окно, пока Ген все ещё находился в аморфном состоянии. Бьякуя не стал особо спрашивать, что случилось, поэтому просто послушал требование Сенку. Машина стала стремительно удаляться от катка.