Потерянные связи

— Капелла? — Аккуратно спросил Люциус заходя в спальню, что тонула во мраке. Он медленно зашёл и прислушался к тишине, что царила в комнате. Слабый луч света показался на конце его палочки. Никого не было. — Капелла? — С надеждой позвал он ещё раз. Послышался оглушительный грохот и уже знакомый ранее женский крик, что несся из тренировочной. Мужчина побежал туда. Вокруг была полутьма и единым источником света был месяц за окном, что едва пробивался сквозь длинные занавески, которые лениво качались на ветру. Манекены были разбросаны, некоторые совсем изорваны в клочья так, что зачарованные определённым образом серцевины, вываливались наружу, и с трудом можно было сказать что эти кучи мусора были когда то похожими на силуэты людей. Девушка сидела на полу, оперевшись спиной о зеркало. Она не слышала как он вошёл и продолжала заглушать мерзкие голоса внутри черепной коробки первородным криком, как она часто практиковала. Люциус приблизился к Капелле. Только сейчас она его заметила. Девушка выкинула вперёд руку в предупредительном жесте и отвернулась, напрочь забыв о зеркальных стенах, и о том что это не поможет ей скрыть лица, на котором читался стыд, за то, что он увидел её такой. — Не надо, Люциус. Я в порядке. Минутная слабость. — Быстро оправдалась она, пытаясь остановить потоком слов мужчину, который не смотря на протесты, приближался. — Как скажешь, дорогая. — Сказал он, садясь рядом к той же стене. Они оба смотрели в пустоту, захлебываясь в потоке собственных мыслей. Тишину нарушали только порывы ветра за окном и шелест чёртовых занавескок. Он чувствовал нутром как её дыхание становится размеренней и свободней. Она вновь делала вид что все в порядке, вновь сдерживала себя, но тревог меньше от этого не становится. Мысли размышляющего всегда тяжелы, особенно когда думаешь о приближающейся битве на смерть. — Сигарету? Ты забыла на столе. — Сказал шёпотом мужчина и протянул девушке пачку. — Спасибо. — Она взяла папиросы и достала одну, вытянув указательный палец и вызывая с его кончика огонёк, щёлкнув большим и средним той же руки. Дым поплыл по стенам. — Северус ушёл? — С мисс Кновской. — Подтверждение не заставило себя ждать. Выпустив эту фразу он запретил себе говорить дальше, так как это было затеей, лишённый всякого смысла. Люциус просто смотрел на девушку, что пускала своими пухлыми губами дымовые кольца, затягивая с каждым вздохом все больше и больше. Она была прекрасна даже сейчас, когда тушь ее была размазана, потому что она сильно терла глаза, будто пытаясь стереть некоторые картинки из подсознания, когда её руки, с вложенной меж пальцев сигаретой слегка подрагивают, когда её волосы, окончательно потеряли форму и отдельные пряди сплетались с другими будто в танце. Он представлял что твориться в её голове без ненужных слов. Знал о дискусии внутри неё, какие вопросы она задаёт и какие ответы получает, слышал фразы, что звучали в её голове и даже мог их озвучить, но вместо этого лишь смахивал с себя лишний дым, что нагло обплетал обоих. Люциус не хотел, ни поддержать, ни успокоить, не хотел рушить ее образ одиночки, так как это означало оставить её без защиты, что сейчас было опасным. Он уже побывал на финальной битве его войны, ей это только предстояло. Капелла как и любой человек нуждалась в других людях, но за последний год она привыкла думать иначе. Её манерой общения стали либо излишняя деловитость либо пошлый флирт. Она не подпускала к себе людей, что знали её другой, но вот она приехала в Британию и встретила их, людей, что засели ей в душу, и как ей казалось взаимно, и которых она так нагло вела за собой в новые проблемы. «Я же говорила бежать! Ты несёшь смерть! Ты погубишь их!» — Думала она. — «Тебе не хватило Стаса? Ты решила их втянуть в эту войну? Нет, дорогуша, признай, хотя бы уважение к этим людям не позволит тебе вести их в могилу!» — Люциус, поцелуй меня. — Послышалось хриплым голосом. Мужчина опешил от неожиданности, но неуверенно потянулся к ней. Их губы сомкнулись и тревожные мысли чуть притихли. Стало чуть менее горько. Чем страстнее мужчина целовал её, тем тише становились звуки внутри черепа. — Ты уверена, что сейчас стоит? — Я ещё никогда не была так уверена. Капелла переменила положение, и теперь сидя сверху него она уже не думала ни о чем другом, только о его руках, что скользят по спине вниз к пояснице, его губах, что были такими мягкими и о том, как же сильно она соскучилась по мужской ласке. Она не могла держать себя в руках, что демонстрировали бедра, слегка подрагивая, когда он шумно выдыхал ей в рот, и посылая вибрации к той части тела, на которую она так нагло уселась. Её пальцы потянулись к пугавицам мантии и через некоторое время она полетела на другой конец комнаты, но новый барьер в виде рубашки вновь заставил девушку ждать. Наконец она коснулась его. Бабочки внизу живота повылезали из коконов и заплясали вальс под медленную музыку. Ей надо было забыться. Она даже не подозревала с какой силой возбуждение накроет тревогу. Люциус не пытался вести, когда-нибудь он точно напомнит ей кто здесь хозяин, но точно не сейчас. Сейчас она похожа на голодную пантеру, что дорвалась до кровоточащей плоти, как она упивалась мужскими губами, как плавно скользила ноготками по бледному торсу, было бы преступлением прекратить это! О Мэрлин, он готов был быть для нее жертвой! Кем угодно, только бы вдыхать её запах. Капелла была неугомонной. Не разрывая поцелуя пара полностью опустилась на пол так, что лопатки Малфоя полностью легли на мрамор. Девушка помогла мужчине избавиться от брюк и снова оседлала его. Только цепочка на ноге заскрипела по мрамору. Вдох. Девушка немного привстала на коленях, оценивая нужную позицию и наклон, и найдя, под шумный мужской вздох опустилась вновь. Одно движение бёдер и просяще-злобный рык не заставил себя ждать. Капелла даже не помнила, что бы когда-то за долгое время с таким наслаждением насаживалась на чей-то член, что бы её так рвало изнутри от удовольствия и ненасытности. Она не помнила, что бы когда-то за долгое время её смог до боли внизу живота возбудить мужчина только своим присутствием, не говоря уж об остальном. Люциус пытался схватить Норовицкую за талию, но его руки быстро прижали к холодному мрамору и пресекли все протесты, попутно целуя в сомнительном извинении. Он с лёгкостью мог пересилить Капеллу в этой битве, но ведь жертвам не положено сопротивляться приказам. Последний рык обреченной пантеры, последняя песнь чорноглазой сирены. Последняя возможность бежать, снова бежать, куда угодно и откуда не хочется. Их первый и возможно последний раз, вот так на холодном полу, спонтанно и в какой-то мере даже отчаянно. Драться, бежать или умереть? В любом из случаев Люциус не пойдет за ней. Именно за это она его и выбрала. За пренебрежение ко всем, кроме семьи, а она ему не семья. Не семья, так ведь? Эхо пустых комнат разносило весть по поместью о свершающемся грехе похоти. Когда тела порылись испариной, хватка женских рук ослабла, а из уст послышался вскрик, мужчина почувствовал накрывающую с головой волну удовольствия, ощущая как же она сжимается вокруг него, закидывая голову назад, и через пару движений сдался этой девушке. Блэк с усилием разомкнула веки и встретила взгляд, что так и дышал непонятной, странной нежностью, на которую только были способны эти серые глаза. Её испугал этот взгляд. Испугал на столько, что она уже через пару мгновений стояла в дверном проёме. — Я в лабораторию, приготовлю противозачаточное, моё закончилось. — Этими словами она давала понять, что её ждать не следует, как и тревожить. Конечно у неё было зелье, с тройным запасом. Просто ей следовало бы подумать, стоили ли пару минут удовольствия такого взгляда, которого ей подарил Люциус, и из-за которого она сейчас неосознанно скользила вниз по двери, падая на холодный пол.