+5, Busan, Jungkook's apartment, 1 р.m.
***
(Чонгук)
– Ну здравствуй, Золотко, я скучал, – сказал в трубку тот человек, которого Чонгук не то что видеть и слышать, даже думать о нём не хотел. Это был его бывший парень. И расстались они на, мягко говоря, не очень хорошей ноте. И Чон до сих пор, где-то в глубине души, совсем немного, винил себя в том, что разбил сердце этому человеку. Но головой он понимал, что этот Пак сам во всём виноват. – Здравствуй, Чхве Мун, ты что-то хотел? – пересилив себя, с напускной добротой и нежностью спросил Чон. – О, я рад, что ты спросил хахахах – Пак рассмеялся. И было в этом смехе что-то такое, от чего Чонгука аж передёрнуло, – я хочу тебя, мой милый. – Увы, с этим я не помогу. Ты же помнишь что я тебе говорил тогда? – спросил Чон, имея ввиду момент их расставания. – Да-да, любовь-морковь улетела, как ворон с доклеванной добычи, и уже не вернётся, – нудно-издевательским тоном, передразнивая и перефразируя, процитировал он Чонгука. – Я не так говорил, – Чонгуку никогда не нравилось, когда его фразы так коверкают, выворачивают на изнанку и произносят таким тоном. – Но смысл то остался тем же, так какая разница, – невинно произнёс Чхве Мун, как будто не от тут сейчас говорил о воронах и трупах, – короче, Чонгук, давай не выебывайся и приезжай ко мне. Я хочу веселья. – Я, кажется, уже сказал тебе, что не стану вновь твоей куколкой. Я вырос и поумнел. И мне есть, что терять. Так что прошу, давай не будем возвращаться к этой теме, – как мог спокойно проговорил фиолетововолосый. – Ох, ну Чонгукки, хён хочет снова почувствовать твое тело. Каждую твою мышцу, каждый изгиб. Побудь хорошим мальчиком, порадуй меня, – настаивал Пак. – Послушай, Чхве, я что, непонятно объяснил? – терпение Чона потихоньку начинало сходить на "нет", – я сказал "нет", мы с тобой расстались уже давно, я не хочу воскрешать в памяти те дни. – Чонгук, не пизди, – Чхве усмехнулся, – скажи, как давно тебя хорошенько не трахали? Так, чтобы прям искры из глаз, чтобы потом ты лежал и не мог двигаться от кайфа, м? – Как ты не поймёшь, Чхве, мне тогда не было кайфово! Мне было больно! – Чон хотел забыть те дни, но сейчас все всплыло в памяти и заставляло вспоминать и вспоминать, будто заново переживая ту боль, – мне было отстойно! Я страдал с тобой! А я терпел, ведь не хотел делать тебе больно! Но чувства ушли, понимаешь? Эта пелена спала с глаз и я начал понимать, что ты творишь со мной. Поэтому и решил уйти, тебе ясно? Так что прошу, отстань от меня, дай мне спокойно жить, – у Чонгука на глазах наворачивались слёзы, ему было больно вспоминать то время. – О, Гукки, ты такой же глупый, как был тогда. Я никогда не отстану от тебя. Ты слишком красивый. Ты слишком сильно въелся мне в память. Ты слишком сильно меня разочаровал тогда, – проговорил Пак, – но раз ты не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я заставлю тебя сожалеть о том, что не согласился сейчас, – он рассмеялся. Этот смех заставил Чона вздрогнуть. Он был каким-то не нормальным, не правильным. Потом звонок оборвался. А Чон просто продолжал стоять перед зеркалом в ванной комнате. В его голове все сбилось в кучу. "Что это сейчас было?" – спросил он себя. Он вытер пару скатившихся слёзинок и умылся. – Чон Чонгук, ты, похоже, как обычно, нарвался на неприятности, – сказал он своему отражению, вымученно улыбнувшись.