Heroes, villains and victims

Лёгкие разрывались и горели от недостатка кислорода, но Ешимицу зажимал руками рот, плотно сомкнул веки и старался не шевелится, боялся и дрожать и дышать. Но даже так он ощущал на себе взгляд Нацуко. Новенькая сотрудница, которую Ешимицу должен был обучать во время её испытательного срока. Она звала его сенпаем и становилась очень красивой, когда искренне улыбалась и посетителям и ему. Теперь карие глаза, не моргая, следили за парнем, бледное лицо выражало лишь животный ужас, а во лбу зияла дыра, сквозь которую можно было бы смотреть на противоположную дверь, додумайся кто-то заглянуть туда. Она не шевелилась. Она не дышала. И они её не замечали. Проходя мимо витрины под которой прятался Ешимицу, лишь на каплю более живой, чем его кохай, один из них совсем не стесняясь наступил на грудь лежавшей на полу девушке. Тело дёрнулось и, услышав звук невольных конвульсий, Ешимицу от страха открыл глаза. И мог увидеть, как под небольшим каблуком мужского ботинка когда-то белая рубашка его коллеги проваливается внутрь грудной клетки. Звук ломаются рёбер напомнил старшему продавцу хруст веток. –Зачем? — второй не стал проявлять неуважение к мёртвой и обошёл её труп. Но голос его был спокойным. Даже будто немного ленивым. –Слишком миленьная. Раздражает, — ответил ему первый, звонкий голос. Почти весёлый. –С каких пор тебе не нравятся милашки? –С тех пор, как земля и небо поменялись местами, — обладатель звонкого голоса хихикнул, будто сказал что-то забавное. –Земля и небо? –Что такое? — первый носком ботинка ткнул в подбородок Нацуко, повернув ее голову. –Ничего. Показалось, я уже это где-то слышал. –Вот, как. Ешимицу больше не мог закрыть глаза, а с его места было прекрасно видно, как первому наскучило играться с телом и он потянулся к стенду с самым дорогим украшением во всей лавке. Зеркало Яго. Кулон с круглым камнем яшмы цвета подсохшей крови. Чистая цена этого украшения была совсем небольшая. Но ценность украшениям придаёт не только цена за камень, металл и работу мастера. История, вот что делает вещи по настоящему дорогими. Ешимицу пытался отговорить владельца лавки брать кулон, аргументируя это тем, что не каждый решится приобрести проклятый предмет. И сейчас от обиды он неслышно всхлипнул, а на глаза начали наворачиваться слезы. Хозяин должен был его послушать. –Расскажи-ка нам об этом поподробнее, — первый держал кулон в ладони и нежно гладил его большим пальцем. –Нам? –Нам. Сердце Ешимицу едва не перестало биться, когда перед его лицом вдруг оказалось чужое. Демоны чувствуют живое дыхание. *** –Гипноз! Вы меня загипнотизировали! — Такемичи возмущался, но уже не так сильно, как семьдесят минут назад. Семьдесят очень долгих минут. Ястреб кричит уже больше по инерции, ведь по сверкающим глазищам видно, как он рад происходящему и как эта ситуация его волнует. Наконец-то он не такой, как все. Особенный. Избранный. Но продолжает делать вид, что все ещё сомневается. –Перевожу, — я положила рядом с остальными тремя ещё один валет. Такемичи приуныл и забрал их. Да, он опять проиграл. Спустя полчаса, после знаменательного рукопожатия, когда до меня дошло, что Ястреб для вида выделывается, мы втроем стали играть в местный аналог «Дурака» на желания. Я безбожно выигрывала. После пары моих безопасных желаний, вроде кукарекания на корточках и щелбанов, парни почему-то решили, что я жульничаю. Пришлось буквально завалить Наото за необоснованные подозрения в следующем же раунде. И загадала ему желание, сесть мне на колени. Конечно, при этом он лишился права участвовать в игре. Он дулся, возмущался и краснел. Но карточный долг свят, и Пирожку пришлось смириться что своей участью. Судя по жёсткой критике и попыткам отвертеться, Наото уже достиг того возраста, когда дети начинают говорить: «Я не ребёнок». Чушь. Младше меня, значит ещё дитё. И он вырастет в цундере. Зуб даю. После заката стало резко холодать, наверное, поэтому закемаривший мальчик неосознанно пытался вжаться в меня спиной, откинув голову на моё плечо и пуская слюни. Я наклонилась, приложившись щекой к темной макушке Наото и наблюдала за тем, как Такемичи неумело перетасовывает колоду карт. И как спустя секунду он замирает. Знакомо так. Я смогла воочию увидеть, как меняется взгляд, выражение лица и даже поза. Люди с возрастом и правда меняются. Я посмотрела на часы в телефоне. 22.23. Около часа и пятнадцати минут. А я уже начала волноваться. Надо будет извиниться перед Такемичи. Как только я наберусь храбрости рассказать о том, что со мной произошло на самом деле. То есть, скорее всего, никогда. –Такуя! — громко воскликнул Ханагаки, проигнорировав моё «тсс», чем дозвался до сонного Наото. Вот же… Пирожок завозился в моих объятиях, сел боком и снова опустил голову на мою отсутствующую грудь и мирно засопел. Всё верно, время позднее, детишкам пора спать. –Ну, как дела в будущем? — шёпотом спросила я, хватаясь за блокнот и готовясь записывать подсказки от будущей меня. –Такуя… — Солнце не спешил делиться новостями, продолжая смотреть на меня. Это это так смутило то, что Наото спит на мне? Ну и пусть. Это давно была моя маленькая мечта. Хотя в мыслях был не малознакомый младший брат не полюбившейся мне японской школьницы, а мой собственный. Я хотела так же оградить его от всех бед мира, хотела, чтобы он позволил мне защищать его, доверчиво закрывал глаза и прислонялся к моему плечу. Но мой брат другой и подобные нежности всегда были ему чужды, — Такуя… через двенадцать лет… ты умрёшь… — чистые глаза Такемичи стали заполнять слезы. –Оу, — так это он обо мне скорбит? Ну, мои планы… стоило ожидать, что я опять где-то ошибусь или просчитаюсь. В свое оправдание скажу только то, что умирать я не собиралась, — А Хинату-то мы спасли? Наврядли, ну а вдруг… Но Солнце отрицательно покачал головой. Ожидаемо. –Ты пригласила Хинату к себе в гости, но в твоей квартире в это время был грабитель. –Какого числа это было? –Четвёртого, — все так же грустно ответил Ханагаки, пока я записывала, что домой в этот день лучше не соваться. Совпадение? Допустим, — Банда Свастики убили тебя с особой жестокостью… –Не поднимай панику раньше времени, — остановила я парня, — Я ещё жива. Значит, ещё повоюем. Видишь, — я показала запись, — Теперь я знаю будущее и меня таким образом не убьют, — я потрясла Наото за плечо, — Пирожок, Пирожочек, нам нужна твоя помощь. –Я не голоден, — пробормотал сонно Наото. И тут же резко распахнул глаза, уставившись на улыбающуюся меня, — Я не спал! — закричал парнишка, вскакивая. На бледных щеках появился едва заметный румянец. –Не спал, — разминая конечности, согласилась я. Говорила же, цундере, — Давайте попробуем ещё разок. На этот раз побудь в будущем полчаса и возвращайся. Хорошо? Такемичи серьёзно кивнул и потянул руку Наото. Ещё одно рукопожатие. –Вы такие мрачные, будто кто-то умер, — рассмеялся Ястреб. Я вежливо улыбнулась, поддерживая неуместную шутку, а Наото возмущённо посмотрел на него, но прежде чем мальчик успел что-то сказать, я положила руку ему на плечо, останавливая, — Да, что произошло? Хотелось съязвить. «Пусть Наото, который не спал, все тебе объяснит». Но я себя сдержала и сама все рассказала. Мрачная атмосфера образовалась в нашей маленькой компании. Такемичи не смог сидеть на жопе ровно и уже через пять минут ожидания начал предлагать какие-то варианты. Наото его обрывал, объясняя почему Солнце не может сам вернуться на неделю назад и подправить наше поражение банде Киемасы. За это время я не встревала в их спор и успела подумать о чем угодно. Начиная с того, что: «Да, я бы побежала спасать Такемичи от похищения верхушкой Тосвы» и «Магия таки существует», заканчивая тем, что после таких насышенных будней мне нужен хороший выходной, который я смогу благополучно про*бать, провалявшись целый день в кровати и смотря тупые комедии по ТВ. И когда Ястреба снова заменил Солнышко, я пропустила. –Ты умрешь в это Рождество, — мрачно огласил предсказание Такемичи и потянулся к Наото. Я посмотрела на часы (23.10), нажала на пару кнопок и остановила парней. –Не торопитесь, — я так часто стучала себе по лбу пальцами, что это место начало болеть, –Надо обмозговать. Что-то тут… что-то не сходится. Будущий Наото ничего тебе не говорил? –Он, — Такемичи посмотрел на серьезного младшего брата Тачибаны Хинаты, на меня, а потом на землю, не решаясь говорить что-то нам в глаза, — Наото говорит, что мы должны убить Майки. –Ну, в такое дело Пирожочка точно вмешивать не будем. –Ты серьёзно?! — вылупился на меня злой Ханагаки. За себя ты так не злился… –Конечно нет, — резко и строго ответила я ему, — я не хочу в тюрьму. У меня и на свободе много дел есть. Мы не убийцы. Наото, — с тем же настроем я обратилась к мальчику, — запомни, убийство вообще самый последний способ решения проблемы. Хоть и самый лёгкий, — я тяжело дышала после эмоционального всплеска и крепко сжимала в кулак сводящие болезненной судорогой пальцы. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Время и испуганные чёрные глаза ребенка: — Но кажется, кое в чем Будущий Наото был прав, — мне пришлось приложить усилия, чтобы расжать пальцы, — Вы уже догадались о чем я? –Нам всё-таки нужно внедриться в банду Тосвы? — предположил Солнце. Я кивнула, соглашаясь. –Мою сестру… убили специально… — сквозь плотно сжатые зубы сказал Наото так тихо, что не будь мы на пустующей детской площадке посреди ночи, расслышать это было бы практически нереально. Как и мне, Наото требовалось время и силы, чтобы произнести что-то подобное. –Да. Один раз, это могла быть случайность. Два — совпадение. Но мы пытались уже четыре раза. И даже больше. Скорее всего, Такемичи тоже специально хотели убить. Это никогда не было несчастным случаем. Ситуация становится сложнее. И открывается новый вопрос: чем, вы ребятки, насолили Тосве. Это не было риторическим вопросом. Вспоминай, Солнце. –Ничем! Честно! — поднял руки вверх Такемичи, — Я только по телеку о них слышал. — Мой отец — полицейский. Если бы сестра была как-то связана с преступниками, он бы это знал. –Ладно, — конечно, все не могло быть просто. Почему у меня все вечно через жопу? Мы втроем сидели (Наото стоял) кружком и каждый думал о своём. Первый план Взрослого Наото был не настолько плох и странен, как мне казалось сначала… скорее всего, уже тогда он хотел убить одного из лидеров Будущей Тосвы. Не дай встретиться Сано Манджиро и Тетта Кисаки… Ха! А ведь я вчера точно так же подумала. Теперь мы знаем Великого Лидера. И знаем, что он, в целом, хороший. Но двенадцать лет… За это время Ястреб стал Солнцем. За это время может вернуться Такуя. За это время малыш Наото… Майки тоже изменится. И это никак не исправить. Остаётся только надеяться, что изменится он в лучшую сторону. Ведь за собой он потянет и всю Тосву. Кисаки Тетта… в голове опять что-то скрипнуло. Свалить всю вину и ответственность за ужасное, страшное будущее на него? –Я вернусь в настоящее и узнаю, что так изменило Майки, — поднявшись, оповестил нас о своём решении Такемичи. –Хорошая идея, — подбодрила я его, — Найди меня или этот дневник через двенадцать лет. Я постараюсь писать все, что узнаю. Но помни, что в Тосву я вступать не собираюсь. Тебе придётся поработать самому. И будь осторожен. Тебя могут снова попытаться убить. И мы тебе уже ничем не сможем помочь. Пирожочек, в будущем проследи за этим балбесом. –Обязательно, — кивнул Наото. Он достал из кармана телефон и… стал делать заметки! Как я! Я чуть не взвизгнула от восторга и умиления. Маленький, но умный и серьезный мальчик. Который подражает мне! –От этого мне стало спокойнее, — сглотнул Солнце, выдавливая из себя жалкую улыбку, — Такуя, ты тоже береги себя. Это Рождество… –Я проведу под надёжной защитой бетонных стен бункера или подвала, — пообещала я. –Главное, не ходи в церковь. Ни под каким предлогом! –Вот и договорились, — схожу завтра. *** Я чувствую! Это знак! Воскресенье, последний день недели. Не уверена, но мне кажется, он так назван в честь того, что на седьмой день воскрес Иисус. Или на девятый? Не суть. Я проснулась! Проснулась, а не очнулась. И это уже достижение! Спустя несколько дней бессонницы, это ощущается просто прекрасным чувством свежести и лёгкости. Осталось восстановить режим. Я занялась привычными утренними делами, напевая про себя «Ave Maria». Хотя знаю оттуда только некоторые строчки. «Здравствуй, Мария, преисполненная милости; Господь с тобой: Благословлена ты среди женщин…» Или это вообще молитва? Вот блин. –Такуя, где мой завтрак? — это были первые слова отца Такуи практически за все время, что я занимаю её место. –Я не успела его сделать, — не отрываясь от поиска платья, ответила я. Да, я собираюсь в церковь. Пусть я и не узнала, буду ли в Японии через двенадцать лет, но это не значит, что нужно все бросить и не пытаться вернуться. И в штанах, в церковь девушкам нельзя. По крайней мере, так было в каком-то фильме. –Почему? — не сдавался мужчина. Это уже начинало раздражать. Хм, пожалуй, я ещё наивнее, чем думала. Если не мать Такуи, то отец попортит утро, да? Ваша дочь была куда благоразумнее меня и вообще не готовила. А мне вы на мозги капать хотите… –Вчера долго гуляла с друзьями, — я застыла на мгновение, обдумывая только что пришедшую в голову мысль. Мне нравится "Великая Пятерка Мидзу". Я чувствую к ним огромную привязанность. Особенно к Такемичи. Но к родителям Такуи я совершенно ничего такого не ощущаю. Вообще-то, совсем ничего. Эта мысль неприятно кольнула сердце. Ведь своих родителей я чуть ли не боготворила. Послушание, почтение, желание угодить и помочь, чем только могу… Я не понимала, как Влад и Даня находят в себе наглости ослушаться их слов. Может дело в том, что японцы все свое время проводят на работе и сформировать крепкую связь с ребёнком в таких условиях сложнее? Но мои родители тоже впахивали, как проклятые, пытаясь поднять близнецов. И всё равно, никогда я не могла даже подумать говорить с ними так, как говорю с родителями Такуи. –Я глава семьи и я хочу мой завтрак! Я ничего не ответила, пока мужчина пытался дозваться до меня. Мой папа никогда такого не говорил. Ему и не надо было. Но этот… как быстро он привык к халяве. Уже наезжает. Что он раньше ел по утрам? А сказать мне «спасибо» или банальное «у тебя вкусно получается», чтобы поддержать моё стремление, язык не повернулся? –Я иду в церковь, — отошла я наконец от размышлений и вернулась к поискам. Мирное утро было разрушено, а планы остались. Ссориться и ругаться не хотелось. Но настроение уже упало ниже отметки «Можно сосуществовать с людьми». Платье нашлось. На верхней полке шкафа, куда обычно убирают вещи подальше, чтобы в жизни больше на глаза не попадались, вместе с другими детскими вещами и игрушками. Белое в голубой цветочек, с пышной юбкой. Такое детское, что возможно, Такуя его еще в первом классе носила. И с тех пор не выросла, так как, по виду оно должно было и сейчас быть в пору. От попытки примерить это чудо меня остановил щелчок двери. Подойдя, я подергала ручку. Так и есть, заперто. –Ты наказана! Подумай над своим поведением! Истеричка. Впрочем, я не лучше. Надо было что-то придумать, а не игнорировать проблему. С другой стороны, кто мог подумать, что отец Такуи такое выкинет? Я ни разу не была наказана. Я никогда не ослушивалась родителей. (по крайней мере, насколько я помню). Я никогда не сбегала из дома. Но все бывает в первый раз. И со мной теперь такое происходит часто. Пора бы привыкнуть. Итак. Как сбегают из дома? Я взглянула в окно. На площадке около дома только несколько детишек играет. Четвертый этаж. Упаду, убьюсь на*ер. Балкон подо мной стеклянный и закрытый, придётся разбивать, если решу спуститься этим путем. Но ещё есть… крыша. Заберусь туда, а потом спущусь по лестнице, как нормальный человек. Только там есть ограждение. Зараза. Смогу ли я? Надо действовать наверняка… «Да, ты бы так не поступила…» Сука… Ладно, все, что мне нужно, это что-то крепкое и что-то длинное. Например… детские верёвочные качели?! Твою шизофрению! Я и правда могу это сделать! Не знаю каким волшебством эта штуковина оказалась в комнате Такуи вместе с остальным ребячьим барахлом с верхней полки, но вот она! Идеально! И мешающиеся ограждения на крыше теперь только в плюс идут! Закинуть верёвку, чтобы она зацепился за прутья ограды палкой и вуаля! Фокус готов! Как в боевиках! Я размотала верёвку, подергала её. Крепкая, выдержит. А из сидения вырвала круглую палочку толщиной сантиметров пять, и связала их вместе через отверстие на кончике палки. Высунувшись, из окна, не с первой попытки, но мне удалось зацепить верёвку, которую я для надёжности подергала и даже испробовала её все своим весом. Выдержала и прутья не погнулись! А теперь самое сложное. Мне стало страшно ещё на этапе протаскивания туловища в окно. И как каскадеры делают подобные трюки? А, у них же есть страховка. Ладно, я справлюсь! Ещё раз подергала верёвку. Просто проверка! Держась за верёвку, встала на окно снаружи здания. Медленно выпрямилась в полный рост. Сегодня ветрено, волосы лезут в глаза и мешают. А до края крыши оказывается всего ничего! Надо только немного подтянуться на руках и я ухвачусь за край крыши. Но все пошло не по плану сразу, как я попыталась осуществить его. Я потянулась вверх, ноги остались без опоры. Но вот она — крыша, вот прутья, за которые я смогу схватиться! Рука предательски задрожала от напряжения. Ещё немного! Совсем чуть-чуть! Нет… НЕТ!!! Рука всё-таки не выдержала и разогнулась. Пару секунд падения и… Каким-то, явно мистическим, образом я успела схватиться за решётку балкона второго этажа. И повисла на ней, как сарделька, на пару секунд. А потом пальцы разжались и я спиной упала в колючие кусты, выбив из себя весь дух. Небо такое красивое, и точно такое же, как у меня дома… Ко мне подбежали парочка детсадовцев, заглядывая в лицо. — Сестренка, ты живая? –Никогда не повторяйте этот трюк, — кряхтя, поднялась и принялась оттряхиваться. Спокойной, насколько это возможно. Даже падая, ни пискнула. Как я могла забыть?! Как?! Дура… Идиотка… Я Ямамото Такуя, не способная подтянуться и удержать на руках собственный вес… я слабая… я… на самом деле, это не я!!! Я другая! Я сильная! Все возможные школьные соревнования, гимнастика, я штангу на собственный вес поднимала!!! Я бы смогла забраться на чёртову крышу! … Не спихивай вину на других. Не спихивай вину на других. Хорошие девочки так не поступают. Это моя ошибка. Я не рассчитала. Истерика постепенно отступала, но руки все равно дрожали. А внутри было до странного гулко. Будто уши заложило. Если так подумать, я чуть не отошла в мир иной, из-за того, что решила немного побыть бунтаркой. «Да, ты бы так не поступила» Дань, я просто хочу домой. К нашим родителям, к тебе, даже к Скотине–ноль–два… Но, идея все равно была тупая. Суицидная. Почему я вообще решила, что выйти из окна — хорошая идея? Гордость не позволила унижаться перед тем мужиком и просить меня выпустить? А другой план придумать не судьба? Теперь мне точно надо в церковь. Замолить грехи и поставить свечку спасение дурной головы. Сука! Платье! Я забыла в комнате платье!