***
К восьми утра Йоэль и Алекси оказываются у дверей музыкального магазина. Эта сеть Каунисвеси хорошо знакома — одна из крупнейших в Финляндии. Он и сам неоднократно делал там покупки, пока имел такую возможность. Любил часами бродить между стеллажами, выбирая подходящие к его инструментам аксессуары или перебирая многочисленные пластинки. Тогда он не мог себе и представить, что ему доведется работать в одной из точек этой сети. Колокольчик на двери громко звенит, когда Хокка отворяет ее и пропускает парня внутрь. Не обратив на звон никакого внимания, Алекси переступает порог и оглядывается по сторонам. За спиной щелкает выключатель, и просторное помещение заливает яркий свет. Красиво. В каждой детали магазина виднеется трепетное отношение владельца. — Ну, как тебе здесь? — интересуется Йоэль, проходя за прилавок с кассой и жестом приглашая Алекси следом за собой. — Чудесно, — улыбается блондин, становясь рядом с Хокка. — Не верится, что ты приложил руку ко всему этому. — Это больше заслуга отца, — робко откликается Йоэль, — но я действительно приложил руку, чтобы все стало именно так, как оно есть сейчас. Ну, что, введем тебя в курс дела? — засмущавшись восхищенного взгляда Алекси, продолжил он. Дождавшись уверенного кивка, Хокка тянется к одной из стоящих под ногами коробок и, ловко ее подхватив, перемещает на прилавок. Вынув из ящика канцелярский нож, ловко вскрывает весь скотч и, наконец, распаковывает первую из новых поставок. — В общем, сегодня тебе предстоит самая нудная работа на свете. Нужно будет отсканировать весь пришедший товар, внести его в базу, вот тут, — щелкнув на ярлычок программы на ноутбуке, продолжил Йоэль, — а потом помочь старшему продавцу с расстановкой всего этого добра по витринам. Справишься? — Конечно, — кивает Каунисвеси. — Я ведь говорил, что успел поработать везде, где только было можно. Уж со сканером справлюсь в два счета. Удовлетворенно ухмыльнувшись, Хокка усаживается на край столешницы за прилавком и рывком тянет парня на себя. Несколько секунд вглядывается в его удивленное лицо, а затем шепчет, склонившись к его уху: — Кажется, в эту точку я буду наведываться с проверками с завидной частотой. — И что же, если заметишь нарушение? — вздернув подбородок, с прищуром интересуется блондин. — Одному юному стажеру придется хорошенько постараться… Ладонь Йоэля плавно поднимается от бедра Алекса к торсу, задирает толстовку, скользит к груди, дразнит, обводя ареолы. Затем вновь опускается вниз, очертив поясницу, ложится на ягодицу, не настойчиво сжимает, выбивая из парня томный вздох. — Возможно, я забуду пару цифровых конгов среди акустики или… — Опоздаешь из-за того, что кто-то не успеет насытиться тобой утром, — усмехнувшись, продолжает за него Хокка. На языке крутилось «твой парень не сможет насытиться тобой…», но я заставил себя прикусить его, прежде чем эта обнадеживающая для Алекси, нас двоих, а, может, даже для меня одного фраза вырывалась наружу. Кажется, я и сам начинаю привыкать… Упускать, что я по-прежнему один, что он ничем мне не обязан, кроме связывающих нас договоренностей. Забывать, что его сердце не принадлежит мне и никогда не будет. Это было бы просто безумно и несправедливо после того, что я с ним сотворил. После того, как его сломал… Удивительно, что он смотрит на меня так, словно не было всего этого созданного мной кошмара. Улыбается почти по-детски непосредственно и искренне, с любопытством разглядывает мои затянутые поволокой глубокой задумчивости глаза. Должно быть, гадает, что же там в моей голове? Если бы я только сам знал. Мне совершенно точно стоит подумать об этом, подумать о странных чувствах к нему и обо всем, что может быть между нами… Бросив взгляд на часы, Йоэль замечает, что время близится к открытию. Это оказывается его шансом сбежать. От Алекси, от сложных размышлений. Жаль, что не от самого себя и своего гребаного разбушевавшегося ни на шутку сердца. — Мне нужно заехать в другой магазин, а затем на репетицию, — начинает суетиться Хокка, мягко отстранив парня от себя. — К открытию подойдет старший продавец, поможет тебе разобраться со всем остальным, хорошо? — Хорошо, — кивает Алекси, растерянно наблюдая за неожиданной переменой в настроении Хокка. — Вечером встречаемся с парнями, помнишь? — натянуто улыбнувшись, уточняет Йоэль, прежде чем мимолетно коснуться губ парня на прощание. — Помню, — подтверждает Каунисвеси, когда парень уже двигается в сторону выхода. — И, Йоэль… — Да? — оборачивается Хокка. — Я буду скучать по тебе, — тихо признается он. Улыбка на лице Йоэля не остается незамеченной, хоть тот и спешит, отвернувшись к парню спиной, покинуть магазин. Кроткого «я тоже», однако, Алекси уже не слышит. Впрочем, Хокка действительно сложно признаться в этом даже самому себе.***
В который раз за почти две недели Йоэль ловит себя на мысли, что проводит целый день в ожидании вечера. Времени, которое принадлежит только ему и Алекси, в которое ему не нужно истязать себя беспокойствами о том, на что он право имеет, а на что совсем нет. Он знает, что в это время, Каунисвеси просто не может ему отказать, и это понимание вызывает горькое смятение в душе. Это и приятно, и печально одновременно. Это неправильно, но так сладко… Все время, отведенное делам, репетициям, группе, оказывается украдено юношей под номером тринадцать. Под номером, который Йоэлю хочется забыть самому и стереть из памяти изможденного кошмарами недавнего прошлого Алекси. Начать все с чистого листа. Начать все сначала… Как если бы они повстречались где-то между стеллажами музыкального магазина, теряясь в муках выбора между новым альбомом Bring me the Horizon и редким винилом Nine inch Nails. Было бы прекрасно. Они бы завязали маленький спор о том и другом, и, в конце концов, согласившись с аргументами друга друга, отправились в ближайшую кофейню, чтобы познакомиться поближе. Обменялись бы номерами, а потом переписывались всю ночь до самого рассвета, обсуждая кинофраншизу Марвел, чтобы следующим же вечером отправиться на только-только вышедший в прокат сиквел. Съесть весь попкорн еще до начала показа, а потом целоваться на последнем ряду, лишь иногда отвлекаясь на особенно шумные сцены… Всплывшая в мыслях фантазия кажется настолько уютной и желанной, что Хокка не сдерживается и сразу хватается за телефон, чтобы написать Каунисвеси. Открыв диалог, он на секунду успевает усомниться в спонтанной идее, но сразу же откидывает эту мысль прочь, не позволяя себе передумать. Вместо этого открывает сайт ближайшего кинотеатра, бронирует пару билетов в заветном последнем ряду прямо на сегодняшний вечер и отправляет скриншот Алекси с короткой подписью «говорят, фильм классный». Глупость какая. Случайный фильм, выбранный только исходя из времени, когда друзья засобираются домой, и совершенно точно не классный. Вот только честно сознаться парню во внезапном желании сходить куда-то вдвоем Йоэль почему-то не может. Вновь и вновь прокручивая красивую картинку их возможного знакомства в голове, Хокка думает о том, что навряд ли она могла бы быть реальна. Встреча с Алекси, та самая, первая для них, ночь, буквально перевернула его внутренний мир — разрушила все так называемые порядки и нормы, которые имелись прежде. Этому парню хватило одной недели, чтобы донести до Йоэля то, что все его порядки не стоят и гроша, что они убивают в нем остатки света и тепла, что лишают его шанса на совершенно другую, наполненную красками и счастьем жизнь. Хватило недели, чтобы вдолбить в голову, что важно быть, а не казаться, что весь его имидж напускной и за ним совсем ничего нет. Нет того крутого рокера, которого он из себя так долго и упорно строил. И нет его вовсе не из-за того, что он бездарен. Не поэтому. А потому что путал понятия. Оказалось, чтобы быть крутым, не нужно корчить из себя плохого парня. Не нужно причинять боль посторонним людям, оправдывая это похотью и фетишами, и швырять деньги в их лица. Хокка вынужден признать, что он просто самоутверждался. Самым, как он теперь понимает, гнусным путем… Тяжело вздохнув от накатившей головной боли, Йоэль переводит взгляд на цифровую панель автомобиля. Время близится к семи вечера. Магазин вот-вот закончит работу, и Алекси, наконец, займет соседнее сиденье, избавив Хокка от преследующего его целый день ощущения пустоты. Из мыслей вырывает робкий стук в окно. Обернувшись на звук, Йоэль тихо чертыхается, осознав, что заблокировал двери, и, нажав на нужную кнопку, позволяет Каунисвеси открыть дверь. — Я надеялся, что ты уйдешь хотя бы на пять минут раньше, — смеется Хокка, помогая парню пристегнуть ремень, — тогда я бы мог позволить себе применить санкции… — Это был первый день, Йоэль. Уверен, тебе будет за что меня наказать, — ухмыльнувшись, замечает Алекси. — Неужели флирта с начальником недостаточно? — скользнув ладонью по ноге Хокка, продолжает он. — Чертенок, — смеется тот, прежде чем накрыть руку парня своей и переплести с ним пальцы. — Обдумаем твое наказание позже. У нас сегодня насыщенный вечер…***
Перед встречей с группой Каунисвеси волнуется. Он находит для этого целый ряд причин, начиная возрастом и заканчивая неопределенностью в отношениях с самим Хокка. Из соцсетей ему удалось узнать о парнях довольно много, в том числе и то, что все они старше. Ему никогда не было интересно общаться со сверстниками и он всегда тянулся к ребятам постарше, но то было другое. Мнение тех ребят его совершенно не беспокоило, а с друзьями Йоэля все совсем иначе. Он переживает буквально обо всем. Не знает, как себя вести, о чем говорить. Но, что еще важнее, не имеет никакого понятия о том, что именно им уже известно… — Они уже знают что-нибудь? — робко интересуется Алекси, когда в дверь раздается звонок. — Обо мне или о нас… — Только о том, что ты работаешь на меня и что ты очень хороший парень, — уклончиво отвечает Хокка. — Я им доверяю больше, чем себе, но не стоит посвящать их в подробности в первую же встречу, как считаешь? — Да, разумеется, — кивает Каунисвеси, смущенно замирая за широкой спиной парня, когда слышит приближающиеся по коридору шаги. — Покажешь им, на что способен, мм? — намекает Йоэль, взглянув на парня через плечо с игривой улыбкой. На мгновение Алекси бросает в дрожь. В считанные секунды он успевает во всех деталях представить себе то, как именно должен продемонстрировать свои способности друзьям Хокка. Так же, как и ему тогда, в красной комнате. Не могли же парни из дома быть правы?.. — Ты хочешь, чтобы я их… обслужил? — ломано переспрашивает блондин, медленно подняв вмиг намокшие глаза на Йоэля. — Боже, нет! — ударив себя по лбу ладонью, выдыхает Хокка. — Прости, я вовсе не то имел в виду… Я про музыку. Ты ведь, похоже, круто играешь. Во взгляде Каунисвеси сменяется одна за другой столько эмоций, что Йоэлю хочется застрелиться от собственной глупости. Как его угораздило поставить вопрос именно так? Чем он вообще думал?.. В эту секунду ему хочется забить на друзей, запереть дверь, сгрести все еще сметенного собственной догадкой блондина в охапку и не отпускать до самого утра. Только бы не давать ему даже думать о подобном. — А вот и мы! — звякнув пивными бутылками, заявляет Порко, протискиваясь в дверной проем. — Парни сейчас поднимутся. На, принимай груз, — пихнув Хокка пакет, требует он. Обернувшись на не успевшего прийти в себя Алекси, Йоонас распахивает руки, приглашая того в объятия, и радушно представляется: — Йоонас Порко, давний друг твоего придурочного начальника. Неуверенно шагнув навстречу, Каунисвеси оказывается в крепких объятиях Порко и неловко приобнимает его в ответ, растерянно откликаясь: — А я Алекси. Можно просто Алекс. — А я ведь так и знал, что ты симпатяга, — замечает Йоонас, бесцеремонно потрепав светлые волосы парня. Не успевает Хокка вмешаться в разговор, как на пороге появляются и остальные. Втиснувшись между Йоонасом и Алекси, он опускает ладони на плечи последнего, и по очереди представляет ему друзей: — Это Нико, — Йоэль начинает указывать на каждого по очереди, — и Олли. Еще с нами обычно бывает Томми — наш барабанщик, но он сейчас в Оулу. Парни, это Алекси, — аккуратно приобняв блондина за поясницу, заканчивает он. Едва уловимый жест Хокка не оказывается не замечен внимательно наблюдающим за ним Матела. Тот не удерживается от улыбки. Видеть друга таким слишком уж необычно. Да и по Алексу, с нежностью глядящему снизу вверх на вокалиста, заметно, что чувства, похоже, взаимны. Со стороны они выглядят немного забавно. Олли не может понять из-за чего — то ли из-за разительной разнице в росте, то ли из-за полностью противоположных образов: Йоэля под стать тьме, а Алекси — свету. Забавно, да, но красиво. Гармонично. Уж он-то знает в этом толк. На диване в гостиной все не помещаются. Йоэль и Йоонас успевают занять места по обе стороны от Каунисвеси, а Нико — примкнуть к боку гитариста. Олли же непринужденно устраивается на полу напротив остальных. Впрочем, он и не против — так наблюдать за новеньким в компании куда проще. — Итак, когда мы услышим историю о том, как вы вообще умудрились познакомиться? Этот затворник, — указывает Нико на Хокка, — кроме дома, студии и магазинов своих едва ли где-то бывает. В бары только с нами ходит, но мы бы уж точно тебя запомнили, Алекс. Каунисвеси теряется. Историю их с Йоэлем знакомства, как она есть, рассказывать нельзя никому совершенно точно, но и придумать сходу что-то реалистичное и адекватное тоже не получается. Не успевает он даже запаниковать, как Хокка сам берет ситуацию в свои руки и начинает рассказывать, так словно все случилось взаправду и только вчера: — Как раз в магазине и познакомились. Алекси ведь тоже музыкант, сами потом услышите и офигеете, — с улыбкой отмечает он, взглянув на смущенного парня. — Случайно вышло. Он выбирал между двумя моими любимыми альбомами, тут-то я и подошел, не сдержался. Разговор как-то сам собой завязался… Прогулялись, пообщались и все. Мне почему-то захотелось всех вас познакомить. Возможно, Алекс даже будет нам полезен, — плавно переводит тему Хокка. — Помните тот гадкий рифф, который портил нам весь трек? Мы вместе подумали над ним и нашли решение, — обернувшись на Каунисвеси, он кивает на гитару и предлагает, — наиграешь, что придумали? С того момента, как Алекс берет в руки инструмент, остаток вечера проходит в совершенно комфортной обстановке. Парням, которые считали себя цельным и состоявшимся коллективом, даже начинает казаться, что они нашли еще одну небольшую свою часть, которая могла бы дополнить и приукрасить. Они шутят и смеются, сочиняют на ходу какие-то новые мелодии, рассказывают друг другу истории — с новеньким они будто знакомы уже тысячу лет, настолько легко и непринужденно он вписывается в их крепкую компанию. Когда время близится к одиннадцати вечера, Йоэль предлагает через пару дней собраться снова, но никому даже не хочется уходить. Аргументом становится лишь только работа, на которую почти всем придется рано вставать. — А тебя, кстати, подвезти, Алекси? — уже обувшись, интересуется Йоонас в ожидании копошащегося со шнурками Матела. — Да я его подвезу, — отмахивается тотчас Йоэль. — Не переживайте. — Да ладно, зачем тебе напрягаться, я же все равно за рулем и… — А я подумал, может, мы прогуляемся по парку рядом? Еще же совсем рано… Потом зайдем в бар у моего дома и пропустим пару коктейлей? — тут же вклинивается в разговор Олли, наконец, закончив со шнуровкой. — Останешься у меня, а утром на студию, мм? Заметив, как от такого предложения у Порко загорелись глаза, Йоэль тихо выдыхает, и, сложив руки в благодарном жесте, незаметно кивает Олли — он и впрямь его спас от ненужных разговоров и объяснений. В конце концов, у них с Алекси были совсем другие планы на ближайшие пару часов… — Ты точно его отвезешь? — сдается Йоонас, обернувшись на Хокка. — Да, разумеется. Алекси, обувайся, пойдемте все вместе.***
Когда в кинозале гаснет свет, я понимаю, насколько удачным был выбор какого-то дурацкого фильма. Во всем зале лишь несколько пришедших, как и мы, парами людей, а за несколько рядов от нас и вовсе никого. Идеальная обстановка для первого свидания. Свидание… И когда я только был на нем последний раз? Кажется, еще в старшей школе. Да, с какой-то девчонкой годом младше меня. Это было глупо. Я уже тогда понимал, что мне куда больше по вкусу парни. Я убедился в этом окончательно в последующие пару лет. Один сменял другого каждую новую ночь. Даже когда я хотел, никак не мог построить нечто более продолжительное… Все было не то. Все они казались не теми. В конце концов, я окончательно забил на идею отношений. Поставил крест на них и на себе, пустившись во все тяжкие. Трахал мальчишек в публичном доме, сорил деньгами и стремительно падал на дно. Кажется, его я достиг именно в тот вечер встречи с Алекси. Это не должно было случиться именно с ним… Увлеченно глядя в экран и закидывая в рот еще теплый попкорн, он даже не замечает моего задумчивого взгляда. А я не могу перестать наблюдать. Он до сих пор кажется мне нереальным. Иллюзией моего окончательно сгнившего от алкоголя разума. Слишком красивый. Милый. Добрый. Светлый и теплый, как весеннее восходящее солнце. Тот самый. Я все чаще думаю о том, что именно его я так долго искал… Из колонок доносится оглушительный женский крик, и Хокка вздрагивает, бессознательно вцепившись пальцами в ладонь удивительно спокойного Каунисвеси. Тот тихо смеется, с удивлением обнаружив испуг в глазах парня. — Эй, ты что, не знал, что это ужастик? — уточняет он, мягко погладив руку Йоэля. — Я их просто обожаю. — Сумасшедший, — фыркает Хокка, машинально вжавшись в кресло. — Ты боишься! — вдруг понимает Алекси, легонько толкнув парня в бок. — Вовсе нет, — отрицает Йоэль, напряженно вглядываясь в экран, транслирующий непроглядную тьму какого-то заброшенного дома. — Я… просто не люблю фильмы ужасов. — Ты сказал, что он классный, — усмехнувшись, напоминает Каунисвеси, с прищуром взглянув в глаза Хокка. Его лицо так близко, что я ощущаю теплое дыхание на своей коже. Совсем рядом. Волнующе, как в самый первый раз. Губы едва заметно приоткрыты в предвкушении. Всегда податливый. Послушный. На все готовый. Мой. Во мне погибает, окончательно загибаясь, всякое желание быть грубым и резким. Мои пальцы, будто живя своей жизнью, касаются гладко выбритого подбородка, очерчивают скулы, плавно убирают за уши непослушную светлую челку. Несвойственно мне нежно. Интересно, чувствует ли Алекси во мне эти перемены?.. Опустив ладонь на его теплую шею, я все-таки подаюсь навстречу его губам, касаюсь их медленным поцелуем. Это оказывается интимнее, чем все проведенные с ним ночи. Чем вообще все. Я отчетливо ощущаю тот миг, когда по коже бегут мурашки, а внизу живота разгорается пожар. Какие там бабочки? Сметающее все на своем пути пламя. Визги колонок и скримеры на экране уходят куда-то далеко-далеко, даже не на второй и не на третий план. Нет. Все первые занимает только Алекси, с отдачей отвечающий на мои ласки. Его руки оказываются под моей толстовкой, а мои под его. Эти почти отчаянные объятия не дают нам отстраниться даже для полноценного вдоха. И я готов задохнуться, лишь бы вот так, не отпуская его от себя ни на секунду, ни на сантиметр. Мне даже начинает казаться, что лучше умереть, чем позволить чему-то или кому-то отнять его у меня. Неожиданно отстранившись, Алекси торопливо поднимает подлокотник между креслами и придвигается ближе к Йоэлю. Тот осторожно проскальзывает рукой под его коленями, перекидывает худые ноги на свои бедра и, обняв за поясницу, вновь прижимает вплотную к себе. Вопреки ожиданиям, бережно держа парня в объятиях, Хокка не жаждет продолжать, не хочет поскорее увести его прочь с чужих глаз домой или хотя бы в стоящую поодаль от камер видеонаблюдения машину. Напротив, желает сохранить для себя весь трепет этого момента, как если бы это был самый первый их поцелуй. Отчасти так оно и есть. Первый за пределами стен треклятого публичного дома. Первый за пределами надоевшей своей пустотой квартиры. Ощущая необходимость в понижении зашкаливающего градуса вспыхнувшей между ними страсти, Йоэль нехотя отрывается от зацелованных губ. Вглядывается в расфокусированные глаза напротив, аккуратно поглаживает пальцами бледную шею. — Мне никогда еще не было так уютно и хорошо, как сейчас… Еще одно признание Алекси не способны заглушить даже режущие слух децибелы. Хокка же только улыбается в ответ, не решаясь произнести никаких слов, но отчетливо ощущая — он впервые в жизни действительно готов кому-то ответить нежное и искренне «мне тоже».