Take Me to Church

      Пара недель до экзаменов пронеслись будто в один миг. Однако к тому моменту, когда я сдавал бланки с ответами экзаменационной комиссии, я уже нисколько не сомневался в своих силах. Благодаря Йоонасу, я осилил почти все то, что по собственной глупости пропустил на занятиях в школе. Мы исправно встречались с ним каждый вечер после работы и репетиций, как он и предлагал, и занимались до позднего вечера.       Я безумно признателен ему за все это. Я старался ответить ему хоть какими-то приятными мелочами, но он всегда был на шаг вперед — первым оплачивал счета, угощал сладостями и кофе, готовился к нашим с ним урокам. В какой-то момент, я почувствовал его ко мне симпатию. Она оказалась чуть более сильной, чем просто дружеская. Это мне, конечно, польстило. До сих пор я и не знал, что могу быть кому-то искренне интересен. Честно признаться, это даже подкупало. Йоонас заинтересовался мной как человеком в то время, как с Йоэлем все изначально получилось неправильно.       Каждый раз, когда в моей голове возникают подобные мысли, я усиленно откидываю их прочь. Это несправедливо. По отношению к Йоэлю и всему, что мы с ним пережили за месяц с небольшим вместе. Тем более, что он правда старается. Иногда даже больше, чем следует. Балует меня своим вниманием, пониманием и лаской. Рядом с ним я все отчетливее ощущаю уют и покой, свойственный скорее родительскому дому. Особенно с появлением Риллы. Я знаю, что он никогда не симпатизировал собакам, но с ней подружился в первый же день, отчего коротать с ними поздние вечера после изнурительных занятий было особенно приятно. Вопреки моим опасениям, Йоэль отнесся к новости о наших с Порко занятиях очень спокойно. Понимающе закивал, подтвердив, что Йоон и правда очень хорошо разбирается в математике, как бы это не было удивительно. Для него действительно много значит мое благополучие — тогда я это отчетливо увидел. — Йоон задержался у родни, но уже выехал, — зачитывает Хокка, глядя в открытый на телефоне мессенджер и потягивая заказанный ранее джин-тоник. — Томми и Олли обещали быть с минуты на минуту, а Нико… — не сдерживает усмешки он. — Прилег поспать на полчасика и проспал, разумеется.       Собраться компанией и весело провести время вместе парни собирались уже давно. Вот только все не получалось выкроить свободный для всех вечер. Сегодняшний оказался идеально подходящим. Экзамены Алекси, наконец, сданы, новый альбом группы записан, поэтому ночью было решено отправиться в один из столичных клубов и хорошенько оттянуться. — Почему я не удивлен? — широко улыбнувшись, интересуется Каунисвеси. — Что ж, зато у нас есть немного времени вдвоем, — откликается Йоэль, сжав пальцы Алекса в своих под барной стойкой. — Я страшно соскучился по тебе за эти две недели.       С каждым днем, проведенным вместе, Хокка все смелее выражал свои к Алексу чувства. Это выходило неосознанно и очень часто. Особенно когда мальчишка, вымотанный долгими занятиями, возвращался домой и, даже не заглядывая в свою спальню, падал в объятия мучающегося без него от бессонницы Йоэля. Разглядывать Каунисвеси, поглаживать и зацеловывать его тело он мог едва ли не часами еще месяцем ранее, но теперь он не боялся и говорить. Говорить, что скучает, что ждет, что ценит и поддерживает. — И я тоже. Очень, — шепотом откликается Алекси, взглянув в глаза Хокка. — Ты не представляешь, что я сделаю с тобой ночью.       У них было так мало времени друг для друга, что истосковавшееся по ласкам тело от слов блондина бросает в дрожь. А как Каунисвеси дразнил… Когда на работе была тишина и отсутствовал напарник, запершись в подсобке, записывал на мобильный короткие, но до одури горячие видео, а затем отправлял их Хокка, вынуждая того краснеть и извиняться перед друзьями за срочную необходимость отойти. Тогда Йоэлю приходилось уединяться в туалетной кабинке и, наспех набрав по фейстайму своего любовника, синхронно с ним снимать мешающее работать напряжение. Несмотря на весь свой невинный облик, Алекси оказался исключительным дьяволенком, и его парень соврал бы, сказав, что ему это не нравится. — Нет, милый, это ты не представляешь, что я сделаю с тобой, — ухмыльнувшись собственным воспоминаниям, отвечает Йоэль. — В таком случае, я вообще не понимаю, почему мы не остались дома, — смеется блондин, прижимаясь к плечу Хокка. — Я мог бы устроить тебе незабываемый вечер. Ну, знаешь, свечи, белое вино, массаж с ароматическим маслом, мм? — Для меня даже вечера за тарелкой с макаронами незабываемые, пока рядом ты и Рилла, — широко улыбнувшись, отвечает Йоэль, чмокнув парня в переносицу. — Хотя звучит невероятно заманчиво. Ради такого стоит уйти с тусовки пораньше и… — на телефоне всплывает уведомление о сообщении от Олли. — Эти придурки не могут нас найти, — с усмешкой заключает он. — Я отойду их встретить, жди здесь.       Проводив взглядом теряющуюся в толпе спину Хокка, Алекси пододвигает к себе его коктейль и делает пару глотков, обводя взглядом большое помещение. В таких крупных клубах бывать прежде ему еще не доводилось. Да и сегодня навряд ли бы пустили, не будь у него сделанных совсем для другого фальшивых документов. Благо вышибалы на входе проверяли их так же невнимательно, как и нерадивый владелец публичного дома.       В самом деле такие клубы, а точнее, выступления в таких клубах, всегда были мечтой Алекса. Еще с юности, когда он только-только начинал увлекаться музыкой и делал свои первые шаги. Пускай у него самого и не сложилось, но теперь у него по крайней мере есть те, за взлетом кого он может наблюдать и в кого может верить — группа Йоэля. — Ого, тринадцатый! — раздается откуда-то сбоку знакомый из недалекого прошлого голос. — Не ожидал тебя здесь увидеть. А ты похорошел!       Обернувшись на седьмого, Алекси неловко улыбается и протягивает ему ладонь для рукопожатия. Тот же, намеренно проигнорировав ее, заключает его в неожиданные объятия. — Привет, — откликается Каунисвеси, памятуя о последнем их неприятном разговоре. — Спасибо, но прошло не так много времени. — Не отнекивайся, — добродушно улыбнувшись, говорит брюнет, устроившись за барной стойкой рядом с блондином. — Слушай, извини, я был не прав насчет Хокка. Похоже, у вас и правда все неплохо складывается. Вы очень мило смотритесь вместе, видел вас пару минут назад. — Да, у нас действительно все очень хорошо. И спасибо, не ожидал от тебя такое услышать, — заметно успокоившись от искренне прозвучавших слов, отвечает Алекс. — Ты тут один? — Не-а, мы с первым составляем компанию двоим крайне влиятельным клиентам, — заговорщицки шепчет седьмой и, опустив свой бокал рядом с напитком Алекси, кивает на небольшую компанию в толпе посетителей клуба.       Проследив за жестом брюнета, Каунисвеси и впрямь замечает в скоплении людей еще одно знакомое лицо. Это вызывает у него смешанные чувства. С одной стороны облегчения, что для него вся эта грязь уже позади, с другой же — неприязни к самому себе и своему прошлому. Бессознательно вздрогнув, он в смущении от увиденного отводит взгляд. — До дна за встречу? — широко улыбнувшись, седьмой поднимает со стола один из бокалов и салютует им парню.       С бывшим товарищем по нечестивому бизнесу Алекси выпивает лишь из вежливости и, осушая бокал, уже ищет глазами в толпе ушедшего лишь минутой ранее Хокка. Без него он просто не может чувствовать себя комфортно, а потому буквально считает секунды до его возвращения. — Поздороваешься с первым? — предлагает брюнет, плавно подхватив Каунисвеси под руку и потянув следом за собой к компании мужчин. — Эй, не упирайся, мы всего на секунду. Верну тебя господину Хокка в целости и сохранности, — продолжает он, заметив тень сомнения на лице блондина.       Едва спустившись с барного стула на пол, Алекси ощущает, как голову ведет. Вот только значения этому сразу не придает — списывает на непривыкший к алкоголю организм и голодный желудок и следует за потянувшем его к товарищам брюнету.       С каждым новым шагом тело Каунисвеси охватывает все больший жар, а сам он уже теряется с ответом, что является тому причиной — духота в клубе или высокоградусный коктейль. К тому моменту, как его ловит в свои объятия первый, он ощущает себя окончательно дезориентированным и уже едва понимает, кого вообще видит перед собой. — Идем, малыш, мы немного с тобой развлечемся, — последние слова седьмого, за которые Алекси хватается остатками здравого ума, прежде чем окончательно проваливается в беспамятство и поддается чужим настойчивым рукам.

***

      Найти друзей оказывается не так быстро, как Хокка рассчитывал. Очереди у входа и толпа в гардеробе задерживают его почти на пятнадцать минут, потому он даже не паникует, когда не находит Алекси в главном зале. Усадив друзей у бара, берет в руки телефон и набирает номер Каунисвеси.       Долгие гудки заставляют занервничать. Не отнимая мобильный от уха, Йоэль оглядывается по сторонам, но так и не может блондина найти. Зато замечает другое отчетливо знакомое лицо. Чуя сердцем неладное, поспешно поднимается с места и быстрым шагом направляется к одному из бывших фаворитов, уже откровенно сверля его недобрым взглядом. — Не видел Алекси? — без приветствий начинает Йоэль, приперев брюнета к стенке. — Ах, так его зовут? А я то думал, подстилка сохраняет свой номер, даже когда принадлежит одному хозяину, — нахально ухмыльнувшись, рассуждает седьмой, и лишь тогда Хокка осознает, что сболтнул лишнего. — Значит видел, — начинает закипать Йоэль. — Где Алекси, сволочь? Не вынуждай меня применять силу. — Поищите в привате или в туалете, — беззаботно пожимает плечами брюнет. — Все просто. Шлюха один раз — шлюха навсегда. Не говорите, что ждали чего-то другого, связываясь с ним, — наиграно улыбнувшись, замечает он, метнув быстрый взгляд в сторону приватного зала.       Хокка даже не думает верить услышанному. Уверенность в том, что Алекси никогда бы не свернул на кривую дорожку вновь, так сильна, что сомнений не возникает ни на секунду. По крайней мере не свернул бы по своей воле. — Ты что с ним сделал, урод? — цедит сквозь зубы Йоэль, с трудом контролируя захлестнувший его гнев. — Ничего особенного, лишь помог расслабиться, — беззаботно пожимает плечами брюнет. — А что до Вас… — нагло очертив пальцами подбородок Хокка, продолжает он, — буду рад снова увидеть в своих апартаментах, когда поймете, наконец, что сделали неправильный выбор.       Времени церемониться с нахалом у Йоэля нет. Однозначно решив разобраться с ним позже, он с силой отталкивает седьмого в сторону и спешит к приватному залу. Позади раздаются возмущенные его поведением возгласы гостей клуба, но он уже не обращает на них никакого внимания.       Липкий страх заставляет действовать быстро и бесцеремонно. Пройдя в отдаленный зал, Йоэль обводит взглядом просторное помещение с множеством совершенно некстати зашторенных кабинок. Желания проверять каждую из них и терять тем самым драгоценное сейчас, он уверен, время совершенно нет, и он уже собирается позвать парня по имени, когда вдруг различает среди приглушенных музыкой голосов слабые протесты того, кого не спутал бы ни с кем совершенно точно.       Ярость охватывает моментально. Коря себя за несдержанные обещания, что все это дерьмо, вся грязь и вся боль — все в прошлом, Хокка врывается в приватную комнату, откуда доносятся голоса. Он не ошибается. Алекси и впрямь оказывается именно здесь, а именно, в объятиях мальчишки под номером один, настойчиво покрывающего его шею грубыми, оставляющими за собой порочные следы поцелуями.       Под натиском гнева Йоэль реагирует незамедлительно — хорошенько замахнувшись, проходится кулаком по чрезмерно безупречному лицу первого и, не обращая никакого внимания на двух мужчин с уже спущенными до самых колен штанами, резко притягивает к себе Алекси. — Еще раз влезете в нашу жизнь, клянусь, уничтожу и тебя, и твоего блядского дружка, — крепко прижимая растерянного полураздетого блондина к своей груди, угрожает Хокка.       С трудом подавив в себе желание врезать кому-нибудь еще, Йоэль кутает остервенело вцепившегося в его спину Каунисвеси в кожанку и, заключив в объятия, торопливо уводит прочь из приватной комнаты.       Нездоровый жар тела блондина Хокка ощущает почти сразу. Мгновенная догадка заставляет Йоэля притормозить, мягко обхватить подбородок парня и, приподняв его, взглянуть в глаза — за неестественно расширенными зрачками синева глаз Алекси едва виднеется. — Прости меня, пожалуйста, прости, — шепчет Каунисвеси в попытках отвести взгляд. — Я пытался сопротивляться, но у меня ни черта не получалось, тело не слушалось, и я… — Ты не виноват, тише, все в порядке, они ведь не успели сделать ничего плохого? — уточняет Йоэль, нежно поглаживая его по волосам. — Поедем домой? — предлагает он, дождавшись робкого кивка. — До дома далеко, — неопределенно качнув головой, отвечает Алекси и, приподнявшись на носках кед, обхватывает ладонями шею Хокка, — а я сейчас с ума сойду, если ты не сделаешь со мной хоть что-то.       Голос Каунисвеси непослушный, жаркий и пропитанный похотью. Перед его звучанием Йоэль почти бессилен. На него эти бархатистые звуки влияют ничем не хуже, чем подсыпанная Алексу дрянь. — Рядом есть отель, — шумно сглотнув, шепчет Хокка в самые губы тотчас расплывшегося в предвкушающей улыбке блондина. — Пожалуй, и я до дома уже не дотерплю.

***

      Тормоза срывает еще в лифте. Йоэль едва успевает отправить парням сообщение о том, что они уехали домой из-за плохого самочувствия Алекси, как блондин на него буквально набрасывается. Прижав к зеркальной стене, жмет наугад кнопку нужного этажа и накрывает губы Хокка развязным поцелуем. От такого напора тот приглушенно стонет, прижимая парня к себе и в нетерпении забираясь ладонями под куртку. — Хочу, чтобы как тогда, — лишь на секунды отрываясь от любимых губ, шепчет Каунисвеси, — в самую первую ночь.       Я знаю, что моя просьба Йоэля ошарашивает. Я и сам поражен подобным желанием. Однако сейчас, под воздействием неизвестных мне препаратов, когда сердце бешено стучит в груди, а разум, затуманенный жаждой, плывет, я буквально не могу от него отделаться.       Это нечто животное и выходящее за рамки нормального. Но как же плевать, когда все, чего мне хочется, так это почувствовать себя собственностью Хокка. Игрушкой в сильных руках, подчиняющейся его требованиям, прихотям и приказам. Ощутить себя зависимым лишь от его решений. — Хочу, чтобы ты не сдерживал себя и воплотил в жизнь самые темные свои фантазии, — продолжаю я, заметив смятение на его лице. — Давай же, злости и ревности тоже нужен выход. Сделай это со мной.       Его взгляд мрачнеет от вожделения. Едва двери лифта успевают открыться, я оказываюсь схвачен его рукой за ворот куртки и резко притянут к его губам. Последовавший за этим поцелуй выходит грубым и смазанным, но это оказывается именно то, чего я хочу. — Салмиакки, ты помнишь? — с придыханием шепчет он, рывком отворяя дверь в снятый на ночь номер.       Я лишь киваю и, не сдержав удовлетворенной улыбки, торопливо опускаюсь на пол, едва за нами захлопывается дверь. Будучи перед ним на коленях, я, словно мартовский кот, потираюсь щекой о его бедро, давая себе несколько секунд, чтобы ощущением собственной покорности всецело насладиться.       Хокка наблюдает за этим со снисходительной улыбкой лишь некоторое время, а затем, в который раз опережая мои желания, запускает пальцы в мои волосы и, с силой сжав их на затылке, направляет меня к своему паху.       Прежде чем я успеваю разделаться с застежкой на джинсах Йоэля, он вытягивает из их петель ремень из толстой черной кожи. И я замираю, зная почти наверняка, что он предназначен для меня. Ожидаю, что Хокка перетянет им мои запястья, лишив возможности помогать себе руками, но он вновь удивляет меня, накидывая петлю на мою шею и резко ее затягивая. — Плохих мальчиков нужно держать на поводке, правда? — шепчет он, натягивая пряжку до такой степени, что становится сложно дышать.       Благодарно склонив голову, Алекси самостоятельно скрещивает руки за спиной, лишая себя возможных поблажек, и двигается ближе к Йоэлю, чтобы в следующий момент, зацепив резинку боксеров зубами, спустить их вниз и высвободить из-под ткани налитый кровью член.       Едва блондин обхватывает губами головку и начинает ее неспешно ласкать, Хокка наваливается спиной на запертую дверь и, несдержанно выдохнув, наматывает ремень на кулак, побуждая Каунисвеси принять глубже. Тот подчиняется незамедлительно и беспрекословно. И это сводит с ума. В мыслях Йоэля лишь на мгновение мелькает мысль о том, что парень сейчас доверяет ему всецело и нисколько не боится, а потому любые грубости воспринимаются им уже совсем иначе — он действительно может позволить себе делать с Алексом все, что захочет.       Ремень не позволяет блондину ни сделать вдох, ни сглотнуть. Потому слюна, в считанные минуты скопившаяся во рту от интенсивных и размашистых движений, уже сползает с подбородка на грудь, вызывая за собой череду мурашек. И от одного лишь этого ощущения Каунисвеси кажется, что он вот-вот кончит в штаны. Прервать минет даже на секунду он тем не менее не решается, лишь поднимает на Хокка молящий взгляд, надеясь, что тот сам прочтет в его глазах ставшую нестерпимой жажду.       Йоэль угадывает желания Алекси моментально. Отстраняет его от себя, наконец, позволяя откашляться, чтобы в следующий миг резко поднять с колен и притянуть в свои объятия за импровизированный поводок. — Ты маленький и похотливый щеночек, — выдыхает Хокка, стаскивая с плеч Каунисвеси свою кожанку и лишь тогда замечая на его теле сделанные маркером надписи. — Ты здорово провинился, позволив другим касаться своего тела, — продолжает он, в глубине души желая тут же прервать их игру и, отведя парня в ванную, смыть с него всю эту грязь. — Ты не должен забывать, кому принадлежишь. — Только тебе, — едва не скулит от возбуждения Алекси, уже откровенно потираясь вставшим под брюками членом о бедро Хокка. — Пожалуйста, Йоэль.       Чертов наркотик делает из Каунисвеси ту самую подстилку, которую из него пытались сотворить лишь получасом ранее. Черт его знает, чем все могло бы обернуться, действуй эта дрянь чуть быстрее. — Хочешь, чтобы я взял тебя прямо на сухую, негодник? — недовольно выдыхает Хокка, толкая парня к постели, а затем наваливаясь сверху и рывком сдергивая с него штаны вместе с боксерами.       В ответ блондин лишь бессвязно мычит, утыкаясь лицом в подушку. Что-что, а меру в играх Йоэль теперь знает, потому порывшись в кармане рюкзака, выуживает оттуда полупустой тюбик смазки и бросает его рядом с извивающимся на простынях Алекси на постель — боли он ему причинять не будет, как бы тот его к подобному безрассудству не подстрекал. — А ты не соврал, — жарко шепчет Хокка, плавно разводя ноги парня в стороны и выливая меж бледных ягодиц щедрое количество смазки, — я и правда не представлял, что ты сотворишь со мной ночью такое, — подчеркнув последнее слово, продолжает он, входя в растленное тело сразу парой пальцев.       Каунисвеси удовлетворенно стонет, подаваясь руке Йоэля навстречу, фактически насаживаясь на нее. Хокка тотчас понимает — церемониться и правда не имеет смысла. Чертовы препараты сделали свое дело, превратив Алекси в податливую и полностью расслабленную игрушку.       Несмотря на готовность блондина, Йоэль все-таки дает себе пару минут, чтобы поиграться. Натянув ремень, вынуждает парня вновь встать на колени, поджав руки к груди и прогнувшись в спине, и, удерживая его в таком положении, продолжает неспешно растягивать. Он знает, что Алекси в нетерпении, а потому не удерживается от соблазна раздразнить его еще сильнее, сделав возбуждение почти болезненным. — Я очень тебя хочу, — бессвязно шепчет Каунисвеси, все активнее двигая бедрами навстречу уже трем пальцам. — Прошу тебя, Йоэль.       Собственное имя, произносимое блондином так сладко, всегда удивительным образом на Хокка влияло. Этот раз не становится исключением. Кусая губы в предвкушении, Йоэль плавно вынимает пальцы из хорошо подготовленного тела и приставляет ко входу сочащуюся предэякулятом головку. Обхватив Алекси поперек груди, он все-таки толкается вперед, выбивая из парня совершенно несдержанный и бесстыдный стон.       А затем я теряю счет времени. Хаотичные движения, громкие стоны, влажные поцелуи, шлепки и даже слабые пощечины — все сливается в какой-то безумный круговорот. Алекси, словно одержимый мной, подставляется моим ласкам вновь и вновь, не желая прерываться ни на минуту ни после первого захода, ни после второго, ни после даже третьего. Лишь сбавляет обороты в своей жажде грубости и теперь, напротив, желает нежности. А я охотно ее дарю, вымотанный обуявшей нас страстью, кажется, до остатка.       Старательно игнорируя оставленные седьмым засосы, зацеловываю его заманчиво вытянутую шею, поглаживаю грудь, перебираю пальцами чуть проступающие под кожей ребра, очерчиваю ладонями торс. Ласкать его тело я люблю куда больше, чем осыпать ударами, пускай и совсем слабыми, в процессе наших игр. Будь моя воля, я бы делал это долгими часами, с удовольствием вслушиваясь в тихие стоны парня подо мной. — Йоэль, — тихо зовет меня он.       Оставив очередной поцелуй на его бедре, я медленно поднимаю взгляд на него и почти сразу замечаю — в его глазах не осталось и намека на подсыпанную в клубе дурь, а значит мой мальчик снова со мной. Впрочем, я понял это задолго до того, как увидел вернувшиеся в норму зрачки. — Все хорошо? — уточняет Хокка, нависнув над Алекси на вытянутых руках. — Я страшно устал, — робко улыбнувшись, протягивает блондин и обнимает Йоэля за шею. — Такой туман в голове… — У тебя был тяжелый вечер, — понимающие кивает Хокка, коснувшись поцелуем кончика носа Алекси. — Думаю, тебе стоит поспать.       Охотно закивав, Каунисвеси изворачивается на простынях, кутаясь в одеяло. А затем, недовольно вздохнув, распахивает его вновь в приглашающем жесте и кивает Йоэлю на пустующее место рядом с собой. Тихо рассмеявшись, Хокка укладывается рядом с ним и тотчас притягивает его в крепкие объятия. — Завтра я буду страшно краснеть и извиняться за то, что сегодня устроил, — шепчет Каунисвеси, вырисовывая пальцами незамысловатые узоры на предплечье Хокка. — Но все, что было после клуба, мне все-таки понравилось. Так и запомни. — Запомню, — выдыхает Йоэль в затылок парня. — А теперь засыпай.       Поерзав в объятиях Хокка, Алекси устраивается так, чтобы между ними вовсе не осталось ни миллиметра свободного места. Глухо выдыхает и окончательно стихает, заставляя того думать, что уже заснул. Однако прежде, чем сам Йоэль успевает провалиться в сон, едва слышно шепчет в тишину темной спальни: — Похоже, я люблю тебя, Йоэль.