Сердце из хрусталя

      После помолвки, хорошего вечера, в котором они отпраздновали это событие, десятка заказов на монстров и выступлений, наступили холода. В этот раз они начались поздно — в начале декабря, и Ламберт был этому рад. Не слишком ему хотелось в Каэр Морхен Лютика вести. Он мог представить, насколько его может испугать это место, сбить с толку и оставить кучу неприятных воспоминаний. Ламберт был уверен, что Лютик слишком нежен для таких мест.       Он тяжело выдохнул облачко холодного воздуха и повернулся к Лютику, который вышел из банка. Как только суммы их накоплений стали все более внушительными, Лютик предложил положить их в банк. Бюджет у них стал общим как-то сам собой, и это устраивало их двоих, хоть Ламберт и смущался того, что порой Лютик зарабатывал многим больше его самого.       — У нас очень приличная сумма собралась, — довольно сказал Лютик, взяв Ламберта под локоть, прижимаясь к нему ближе.       Как только Лютик надел на палец кольцо он стал проявлять свою симпатию к Ламберту на людях постоянно! Сначала будто бы он хотел показать всему миру, что у него есть мужчина, а после просто привык держать его за руку, обнимать за руку, положив голову на его плечо или даже целовать в щетинистую щеку, становясь на носочки.       — И все благодаря тебе. Я привык лишние деньги тратить.       — Ты просто не думал о том, что так можно сделать, — улыбнулся Лютик. — Знаешь, мне кажется… Рано или поздно мы сможем позволить себе дом.       — Лютик, я же тебе уже говорил.       — Да, — шумно выдохнул Лютик, ближе к нему прильнув. — На одном месте ты не сможешь зарабатывать, и это не твоя прихоть, а правда жизни, — повторил он уже давно заученные слова Ламберта. — Я знаю… Просто вдруг тебе все-таки когда-нибудь захочется…       Ламберт тяжело выдохнул и, вместо ответа, поцеловал его в макушку. По приходе в таверну, Ламберт подтолкнул Лютика к комнатам, а сам взял для них горячего чая и немного выпечки для Лютика. Занеся это все в комнату и поставив на тумбу, он сел рядом с Лютиком на кровать и сказал:       — Я думаю, на днях поедем в Каэр Морхен. Хотя теперь, вероятно, можно рассмотреть другие варианты…       Лютик посмотрел на него, аккуратно глотая горячий чай, обхватив чашку руками, отогревая.       — Да?       — Ага. Можно на зиму домик снять. Или, помнишь, тебя кто-то там зазывал на зиму при дворе выступать?       — Помню. Но ты сойдешь с ума от скуки.       — А ты в Каэр Морхене — от ужаса. Я много думал об этом и решил, что это слишком тяжелое место для тебя. Слишком суровое. Неправильно вести туда своего омегу.       — И ты готов провести всю зиму в тишине?       — Да. Главное — с тобой. А заняться найду чем.       Лютик задумался, закусив губу. Он отставил чай и прильнул ближе к Ламберту. Тот погладил его руки, а после сжал в своих ладонях. Немного подумав, Лютик сказал:       — Давай все-таки съездим.       Ламберт не скрыл удивления.       — Ты уверен?       — Мне интересно посмотреть на это место. К тому же, ты давно не видел своих друзей. Если будет совсем невмоготу, то в конце концов можно будет уехать.       Ламберт, удивленный этим решением, кивнул, а потом раскрыл широко глаза, будто бы испугался. Лютик поднял на него взгляд и спросил:       — Что такое?       — Я только сейчас осознал, что там будет… Геральт.       Лютику это внезапное осознание тоже не понравилось, но в итоге он сказал:       — Ничего страшного. Мне, может, даже хочется ему показать, что я совершенно нормальный. Могу быть успешным, при деньгах и свободе выбора. А еще я помолвлен с прекрасным мужчиной.       — Если ты скажешь ему про прекрасного мужчину в отношении меня он решит, что это анекдот такой.       — Анекдотом была моя симпатия к нему.       Ламберт уставился на него, не моргая.       — Что? — моргнул Лютик.       — Тебе… нравился Геральт?       Лютик тяжело выдохнул.       — А что ты ждал от омеги, которые почти все время проводил с альфой? Конечно он мне нравился. К сожалению. Как вспомню, — он сморщил нос, а после, выдохнув, положил голову на плечо Ламберта, задумчиво посмотрев в сторону. — Хорошо, что это в прошлом.       — Просто… вы же могли сойтись?..       Лютик фыркнул.       — Он меня за человека не держал. Думал, что я идиот и придурок.       — Не верю. Ты не мог ему не нравиться.       Лютик посмотрел на него и улыбнулся.       — То, что ты без ума от меня вовсе не значит, что все альфы схожего с тобой мнения.       Ламберт покачал головой, оставаясь на своем, и Лютик только пожал плечами. Снова взял чай, немного отпил и сказал:       — Можем завтра выехать. Пока снег не пошел. Не хочется в снег идти…       — Правильно. Если ты не против, то да, завтра поедем.       — Это будет сложный путь?       — Пожалуй, для тебя — да. Дорога в несколько дней без возможности помыться.       Лютик недовольно поджал губы.       — Мы будем вонять?       Ламберт рассмеялся и крепко поцеловал его в щеку.       — Ну, ты точно нет. Ты всегда пахнешь цветами.       — Смешно. Я бы, знаешь ли, не хотел предстать перед твоими друзьями грязным. Я и так для большинства кажусь странным, а так буду казаться каким-то местным вонючим сумасшедшим.       Ламберт искренне рассмеялся. С каждым днем Лютик становился все более открытым и спокойным. Стала проходить зажатость, затравленные взгляды исчезли. Он признавал, что был другим, но уже не считал это трагедией. Но до Ламберта ему было еще далеко — тот просто не замечал всех этих странностей. Лютик всегда для Ламберта был Лютиком. Его Лютиком.       — Ну ладно. Мы проберемся туда ночью и в первую же очередь отмоемся.       — И воду там самому надо таскать?..       — Я тебе все сам буду таскать. И греть тоже буду.       — Ну хорошо… тогда, может, я и смогу там выжить.       Лютик поцеловал его, а после снова вернулся к булочке. После каждый из них принял горячую ванную. Ламберт смотрел в окно, разговаривая с Лютиком, который уже вылезал из бадьи. Он представлял его распаренную, покрасневшую кожу, мокрые спутанные волосы, его белые влажные плечи. Как тот натягивал через голову ночную рубаху. Ламберт тяжело выдохнул. Он ждал дня, когда сможет любоваться этим, а не фантазировать. Но все еще не мог на такое решиться.       Раздались тихие шаги, и Ламберт вздрогнул, когда понял, что Лютик идет к нему. Он мягко коснулся его спины, а после прильнул к нему ближе. Ламберта обжег жар его кожи, но еще — близость тела Лютика, когда между ними была всего лишь ткань рубашки на Ламберте и ткань ночной рубахи Лютика.       — Я хотел сказать… — начал Лютик, обняв его со спины. — Что если ты захочешь близости… нашей близости, то, наверное… наверное нам можно. Мы же помолвлены, а это почти что и брак.       Ламберт улыбнулся. Да, он хотел этого, хотел всем своим существом. Но он, мягко накрыв руки Лютика своей ладонью, сказал:       — Подождем свадьбы. Не хочу спешить.       — Я просто подумал, как тебе непривычно… столько ждать из-за важных для меня условностей.       — Я уже привык и совсем об этом не думаю. Так что все случится тогда, когда надо.       Ламберт не видел, но чувствовал — Лютик улыбался.       — Спасибо тебе, — прошептал он, а после тот отошел от него, чтобы укрыться одеялом, чтобы Ламберт вынес бадью и ведра, когда проскрипела кровать, Ламберт посмотрел на Лютика и улыбнулся ему. Он, определенно, не хотел спешить. В конце концов, это было бы просто нечестно.       А еще Ламберт сам проникся этим ожиданием, наделил это все особой сакральностью и теперь просто не хотел спешить. Все случится в нужный момент, а пока в том, как Лютик прикрывался было что-то правильное и чистое.       Дорога не щадила никого, ни для кого северные ветра не делали уступок, а Лютик, как ожидалось, дорогу перенес плохо. На второй день он был ужасно уставшим от дороги и отсутствия хорошей еды и хорошего спального места. Самым неприятным для Лютика было именно спальное место.       — Мы будем спать… на земле? — в ужасе спросил Лютик, пока Ламберт разжигал костер и до Лютика дошла вся прелесть ситуации.       — Да, — кивнул Ламберт. — Время для этого неподходящее, но делать нечего.       Лютик поджал губы, смотря на холодную землю. Снова подул морозный ветер, обжег и без того красные от холода щеки, и Лютик сморщился. Ламберт поманил его к себе рукой, а после притянул к себе и поцеловал в холодную щеку. Возле костра было теплее.       — Я буду поддерживать костер всю ночь, ты не замерзнешь. А еще… нам бы надо было бы провести эту ночь… рядом. Человеческое тепло согревает лучше всего.       Лютика смутило в этой фразе лишь одно:       — Как ты собрался поддерживать костер?..       — В смысле? Ну, подкидывать дров и…       — Нет, я не об этом. Ты же будешь спать.       — Я буду дремать.       — Но так же нельзя! — крякнул Лютик. — Впереди еще дорога, а ты не отдохнешь?       — Я ведьмак, для меня это часть жизни и нормы. Тебя не смущает, что мы будем спать вместе?       — Почему меня должно это смущать? Это все равно, что долгие объятья.       Ламберт улыбнулся и кивнул. Однако, несмотря на относительно уютно проведенную ночь, утром Лютик все равно чувствовал себя совсем не отдохнувшим и уставшим, а еще — замерзшим. На коне он отчаянно старался прижаться к Ламберту еще ближе, и Ламберт обнимал его в ответ, согревая и целуя его щеки, но толку от этого было мало. Лютик явно не был создан для таких дорог.       На очередном перевале, укутавшись в выделку и стуча зубами, Лютик спросил:       — Долго нам еще?       — Сутки.       Лютик только кивнул. За дорогу он не сказал ни слова о своем дискомфорте и не причитал. Но Ламберт просто знал и понимал, как тому тяжело переносить дорогу, как он мерзнет и каким уставшим он себя ощущает.       Он разжег костер и сделал для Лютика чая. Лютик вцепился в него несгибаемыми пальцами и жадно присосался губами. Ламберт оглядел его сочувствующим взглядом, покачав головой.                    — Устал?       — Немного, — признался Лютик. — В этих условиях даже не думаешь о том, что не моешься.       — Скоро будем на месте. У тебя ничего не болит?       — Горло немного дерет.       Ламберт выругался.       — Но все хорошо, сейчас попью чая, отогреюсь и будет лучше.       Ламберт только прижал его к себе ближе, надеясь, что сможет его отогреть чаем, собой и костром, хоть и понимал, что его надежды тщетны. Если Лютик заболеет, то чай не поможет. Нужно тепло и хороший сон. И сытная пища. Доехать бы к тому моменту, как Лютик совсем не расклеится. И чтобы не заболел чем-нибудь серьезным. Ангину лечить в Каэр Морхене нечем, а Ламберт бы не хотел, чтобы Лютик провалялся в постели месяц в лихорадке и с дерущим горлом. Кроме того, как он петь потом будет! Мысль о том, что Лютик сильно заболеет, повредит горло и не сможет петь здорово перепугала Ламберта, и он крепко прижал Лютика к себе.       — Все хорошо? — спросил Лютик, ощутив силу его хватки.       — Ага. Тебя просто грею. Пей чай. Допьешь — еще налью.       — Спасибо, — поблагодарил его Лютик, снова делая глоток быстро остывающего на холоде напитка.       — Надо было раньше выехать…       — Все в порядке, Ламберт. Просто давай посидим в тишине.       Ламберт нехотя кивнул и поцеловал его волосы, опасаясь, что Лютик заболеет. А опасался он не зря. Лютик под утром проснулся раньше Ламберта — от жара. Сначала Лютик сам этого и не понял. Просто лежал под боком у дремлющего Ламберта. Зато Ламберт, по пробуждению, едва коснувшись губами лба Лютика в ужасе отпрянул. Температура! У Лютика температура!       — Как ты себя чувствуешь? — перепугано спросил Ламберт, смотря в его влажные глаза.              Лютик устало улыбнулся.       — Все хорошо.              Он так всю дорогу говорил. Как ты у него не спроси — все у него хорошо, якобы Ламберт не видит, что он устал от дороги. Про себя Ламберт выругался, осознав, что надо будет ехать так быстро, как это возможно.       — Горло не болит? Насморк есть?       Лютик только покачал головой.       — Лютик, — Ламберт нахмурился. — Не время для вранья.       — Я… — начал Лютик и запнулся. — Совсем немного дерет горло.       Ламберт снова выругался — на этот раз вслух, и первым делом напоил Лютика горячим чаем. После потеплее укутал, усадил на лошадь и погнал ее. Решил не делать привалы, сам он мог обойтись без них, а Лютик, кажется, уже не проявлял ни к чему интереса. Он дремал на Ламберте всю дорогу. Сделал единожды привал, чтобы лошадь отдохнула и поела. Лютик это время провел ничком на Ламберте, тяжело дыша, выпуская горячие облака пара. Ламберт покачал головой и поцеловал его горячий лоб.       К Каэр Морхену они добралась совсем поздно, и Ламберт уже сотню раз проклял свою идею вообще сюда поехать! Надо было снять домик и все было бы хорошо! Лютик бы пек ему пирог, и к этому времени они бы в тепле спали, сытые и довольные. А теперь?! Снова выругался, он кое-как поставил Лютика на ноги, подле стены — если и падать, то на опору, и спешно занялся лошадью. Отвел в стойло, наполнил кадку овсом, проверил воду и пошел к Лютику. Он взял сейчас с собой лишь одну сумку, а Лютика подхватил на руки.       — Не надо, — пролепетал Лютик как в бреду сухими губами. — Я могу…       Сил договорить у него не было. Ламберт поспешил в замок. К его сожалению, никто еще не спал. Зато в нос сразу же ударил запах крепкого алкоголя. Лютик на его руках тихо, устало проскрипел. Ламберт же попытался незаметно проскочить через главный зал, и у него это почти удалось.       — Эй, кто там?! — пробасил пьяный Геральт. Икнул. Койон засмеялся.              Ламберт выругался и бросил на ходу:       — Извините, господа и сволочи, сейчас очень спешу! Спущусь через час!       — Ты ранен?       Ламберт уже не ответил, быстро ступая по каменной лестнице, прижимая к себе Лютика. Ну зачем они сюда поехали? Ради чего? Ради друзей Ламберта? Приехал б к ним под конец зимы поздороваться! Никто бы не был в обиде!       На третьем этаже Ламберт замер. Куда нести Лютика? Нужна комната в стороне без ветров, не разрушенная и кровать бы еще нормальную, а не доски эти несчастные. Думая об этом, он поднялся на еще один этаж, а потом его осенило. Он ускорил шаг и вскоре уложил Лютика на мягкую, большую кровать. Он усмехнулся. Когда-то лучшая кровать для плотских утех, на которой они развлекались лишь с невольно оказавшимися рядом омегами, а теперь в ней лежит Лютик и — надо же — одетый и один.       Лютик открыл влажные глаза и посмотрел на Ламберта. Выдохнул и сказал:       — Ну вот, я все испортил.       — Не думай так говорить, — нахмурился Ламберт. — Тебе нужно переодеться.       — И отмыться.       — Никаких ванн, пока у тебя температура.       — Можно принимать ванную… если температура воды примерно одинакова с телом… Я не так уж и плох, чтобы не помыться.       — Ты дышишь с трудом.       — И все-таки… я хочу мыться… — с придыханием сказал Лютик.       — Ты всегда был таким упертым?       Лютик улыбнулся.       — Нет. Только когда ты появился в моей жизни. Спасибо тебе за это.              Ламберт растрогался от таких откровенностей и, улыбнувшись, поцеловал его приоткрытые губы.       — Ладно, только быстро.       — Просто смою пот.       Ламберт поджал губы.              — Если тебе станет хуже? Если ты упадешь? Если…       — То ты будешь рядом.       Ламберт улыбнулся.       — В купальне нет окна. Куда мне смотреть?       — Возьми с собой книжку.       — А если ты все-таки упадешь? Как мне тебя поднимать?       — Ты можешь увидеть, конечно. Но… мне кажется ты этого не сделаешь… — у Лютика снова сбилось дыхание от долгих речей.       Ламберт тяжело выдохнул. Настырный мальчишка. Настырный, всем сердцем любимый мальчишка. И все-таки он пошел у него на поводу. Отвел его аккуратно в купальню, сначала подготовлял бадью и тазы с мылом, после подогрел воду. Она была приятно-теплой, как раз, как и кожа Лютика, и заполнил ею бадью. А после отвернулся.       Скучать ему не пришлось. Он был напряжен всем своим существом, слушая шорох одежды, плеск воды, стук ковшиков, боясь, что Лютик может в самом деле свалиться от усталости. Ламберт вообще не понимал, как тот мог думать о мытье в таком состоянии! Он тяжело выдохнул. И все-таки Лютик омега, который, наверное, ранее не испытывал такого, чтоб не мыться несколько дней.       К тому же долго ждать не пришлось. Лютик быстро вышел, вытерся, и переоделся. Ламберт побыстрее увел его обратно в комнату, дал Лютику переодеться в ночную рубаху, а после, не успел Ламберт повернуться, как Лютик бессильно упал в кровать и укрылся одеялом.       — Ну вот, мне уже легче, — он устало улыбнулся. — После воды легче стало. Правда.       Ламберт нахмурился. Он не верил ему, но его радовала улыбка Лютика — слабая, но такая теплая.       — Надеюсь, ты заболел от грязи и теперь выздоровел. У нас тут нет врачей, кроме того и лечиться особо нечем… — немного растерянный, Ламберт присел на край кровати и погладил Лютика аккуратно по щеке. Лютик прикрыл глаза и прильнул щекой к его ладони, улыбнувшись.       — Все хорошо. Я отосплюсь, утром выпью чая, поем, еще полежу и все будет в порядке. Я просто так устал… Не хотел жаловаться, тебе ведь и так тяжело было, но теперь скажу…       Ламберт кратко улыбнулся, не сказав, что он и без того прекрасно видел, что Лютику приходится сложно.              — Ты большой молодец, но в следующий раз говори мне о том, как себя чувствуешь. Ладно?       Лютик кивнул.       — Тут совсем не так страшно, как ты описывал, — сказал он. — Готично, но атмосферно. И кровать неплохая…       — Это лучшая здесь кровать.       Лютик удивленно на него посмотрел.       — Правда?..       — Ага, — он хмыкнул. — Теперь она твоя.       — Но с чего вдруг?..       — Ну, она, можно сказать, всегда для омег. Для всяких нежных невероятных омег, — он склонился к нему и, пока Лютик не успел ответить, поцеловал. Лютик улыбнулся в поцелуй.       — Тогда спасибо… Но где будешь спать ты?..       — У меня своя комната.       — То есть мы будем спать в разных комнатах?! — Лютик аж подскочил и оперся руками о кровать. — Нет! Тут страшно! Ни за что!       Ламберт рассеянно моргнул и огляделся. Ну, может быть и правду страшновато… Пустая комната с голыми стенами не внушала доверия.       — Можем спать вместе… Я не буду приставать! Она большая. Ты на правой стороне, я на левой.              Лютик немного подумал и сказал:       — Я на левой.       — Чт… в смысле, какая разница?       — Раз разницы нет, то я на левой.       Ламберт замер, а потом рассмеялся.       — Богиня, как же я тебя люблю, — с искренним восхищением сказал Ламберт, и Лютик глупо улыбнулся, смущенно опустив взгляд. — Хорошо, ты на левой. Я могу даже на полу.       — На полу не надо, — Лютик прилег обратно и прикрыл все еще влажные от болезни глаза. Едва успевший сойти с лица румянец вернулся. Покраснели щеки, губы показались снова сухими.       — Поспи, Лютик. Легче станет. Засыпай.       Лютик кивнул и прикрыл глаза. Ламберт затушил свечу и остался сидеть, поглаживая его по волосам и любуясь лицом его в свете луны. До чего же он был красив, до чего прекрасен! Ничего лучше в жизни Ламберта и не случалось!       Ламберту совсем не хотелось никуда уходить. Хотелось лечь рядом, гладить и целовать его волосы, слушая его дыхание, дыша запахом его тела. Но повидаться со старыми друзьями стоило бы. И оповестить о присутствии еще одного гостя. Он подождал, пока Лютик крепко заснет и аккуратно вышел из комнаты, спускаясь вниз. Сил теперь совсем не осталось. Как только он убедился, что Лютик в безопасности, тепле и что ему ничего не угрожает — ему тут же стало легче, и вся та усталость, которую он отпихивал все то время, навалилась на него одним большим снежным комком.       Он спустился вниз и направился в зал, ощущая легкое стеснение в собственном теле, будто бы оно противилось этому. Будто бы сам Ламберт чего-то боялся. Возможно того, что все те изменения, что произошли в нем за этот год слишком очевидным и открыты, а он бы не хотел их кому-нибудь демонстрировать. Скажи бы ему год назад, что «знаешь, у тебя будет омега, ты будешь с ним помолвлен, и еще кое-что: вы ни разу не занимались сексом. Ты даже не видел его голым. Ни разу. И тебя все устраивает. По правде говоря, ты влюблен», он бы покрутил пальцем у виска, сказав, что такое описание подходит каком-нибудь пропащему отчаянному романтику из детских сказок, а не ему.       Но все оказалось не детской сказкой, а вполне себе реальной жизнью. Реальной жизнью Ламберта, ведьмака.       Вдохнув побольше воздуха, он зашел в комнату и громко всех поприветствовал.       — И куда ты так ломился, а? — сощурился Эскель, однако ответа будто бы не ждал, сразу сказав: — Садись давай. Поздно ты в этом году, обычно приехать не успеешь, ты уже тут как тут жопу свою на камине греешь.       — В этот раз поздно похолодало, — бросил он быстро, резко вспомнив о том, что вечно мерзнет. А с Лютиком уже так не мерз. Конечно, было холодно, а он холод ненавидел, но такого сильного раздражения и злобы на погоду, как раньше, уже не было, так что стерпеть до самых холодов не было проблемой. — Да и видеть ваши рожи не очень-то хотелось, — бросил он чуть позже, решив, что год назад он бы так и сказал.       Койон усмехнулся и поднял свою чашку. Они выпили за приезд Ламберта и, глотая жгучий алкоголь, Ламберт краем глаза поглядывал на Геральта. Он разбил Лютику сердце, бросил его одного в лесу. И вправду — он? У Ламберта в голове это не укладывалось.       С шумом он поставил чашку назад и вытер бороду от выпивки. Надо бы сказать…       Откашлявшийся, он сказал:       — По правде говоря, я в этот раз не один.       На него уставились три пары крайне удивленных глаз.       — Как не один? — спросил сбитый с толку Койон.       — С Трисс?.. — хрипло уточнил Геральт.       — Какая еще Трисс? — удивился Ламберт.       — Ну ты с ней как минимум спал, — нахмурился Геральт.       — Ой, блять, не тебе тут кого бы то ни было в изменах обвинять.       — У нас свободные отношения, — пьяно запротестовал Геральт.       — Ну вот и Трисс трахалась свободно. Да причем тут вообще она? Не с ней, конечно. Это… омега…       Койон присвистнул и задорно похлопал его по плечу.       — Ну все, тут уже все серьезно. И где она?       — Он. Приболел после такой дороги, отсыпается и отогревается. Может завтра к обеду выйдет.       — Крайне интересно, — усмехнулся Эскель. — Значит, все серьезно?       Ламберт поджал губы, не решаясь сказать правду. Но ведь не скрывать же это от них? Да и глупо как-то было бы с его стороны.       — В общем, да. Настолько, что мы помолвлены.       Повисла паузу. А потом все громко засмеялись. Геральт даже пару раз ладонью по столу ударил от смеха. Ламберт на секунду аж растерялся, почувствовал себя глупо, но быстро взял себя в руки и порадовался, что при освещении этой новости не было Лютика. Если даже для Ламберта это все обрело определенный смысл, то для Лютика это было что-то очень важное, а еще — долгожданное. Пожалуй, если бы Лютик услышал такой громкий смех на такую откровенность его бы это здорово расстроило.       По правде говоря, это расстроило отчасти даже Ламберта. Для него это был очень важный шаг в его жизни, а в ответ — это? Настроение совсем пропало. Он помрачнел, снова пожалев, что приехал сюда и грубо прервал их смех:       — Хочу сразу сказать, что он из высшего общества и все ваши шуточки про «хуй, пизда, феодализм» покажутся ему несмешными и, пожалуйста, не надо пытаться ему их объяснять, ему это все равно не покажется смешным. А теперь я пойду спать.       Все удивленно на него посмотрели, затихли. Геральт, сбитый с толку, спросил:       — Ты что, обиделся?       — Нет, я заебался с дороги и меня клонит в сон.       Он, не желая продолжать диалог, быстро вышел из зала, сжав зубы от обиды за Лютика, и за их отношения, которые, находясь на такой высокой стадии, просто высмеяли! Он ожидал просто удивления, вопросов, не был ли он пьян во время такого предложения, но не смеха! Что смешного в их близких отношениях?!       По правде говоря, да, Ламберт был глубоко обижен, так что он не был намерен продолжать диалог. Только ограничился тем, что сказал, что Лютик не будет понимать их шуток, чтоб не поставить Лютика в глупое положение. Изначально он хотел сказать правду, что Лютик ну, такой. Он просто не всегда понимает шутки, но после такой реакции решил кинуть только фразу про то, что юмор у них отстойный и нормальным людям его не понять. Им обидно? Что ж, Ламберту было тоже.       Он даже мылся холодной водой, потому что его все злило, и он не хотел ничего греть, но отмыться было нужно, хотя бы потому, что он собирался залезть к Лютику в постель. К Лютику, чисто отмытому и пахнущему цветами. Ламберт тяжело выдохнул. А ведь он даже не сказал, что у него с Лютиком ничего и не было.       Было странно встретиться с таким абсолютным непониманием. Он тяжело выдохнул. Ну вот, просто Лютик его избаловал своим пониманием и нежностью. Они провели вместе так много времени, что теперь, оказавшись в некогда привычной для него обстановке, он почувствовал себя чужим. Будто его вырвали с теплой постели и выкинули на холодную улицу. Нет, это не делало никого из других ведьмаков плохим. Просто Ламберт не ожидал, что все будет казаться таким другим из-за их близости.       Вытеревшись, он быстрым шагом направился к комнате. Скинул одежду и растеряно посмотрел на Лютика. Сам Ламберт спал в… ну, проще говоря, только в трусах. Не забыл ли об этом Лютик, когда предлагал спать в одной кровати? Ведь Ламберт в каком-то смысле будет обнажен.       Глубоко вдохнув, он забрался на кровать, стараясь лечь так, чтобы между ними была какая-нибудь дистанция. Но, едва успев устроиться справа, не сваливаясь с самой кровати, Лютик открыл сонные глаза и сам прильнул к нему. Ламберт замер в неловкой позе, когда Лютик положил голову на его грудь и обнял его. Ламберт тут же ощутил теплоту его тела, ощутил, насколько оно близко — их отделяла всего-то тонкая ткань ночной рубахи. Лютик был горячим, вкусно пах и манящие-мягким. Ламберт не решался обнять его в ответ. Он просто замер, глядя в потолок осовелым взглядом.       — Куда ты уходил? — хриплым, не отошедшим ото сна голосом спросил Лютик.       — Я… к друзьям. Ага.       — Ммм… — протянул Лютик, теснее к нему прижимаясь. — И как?       — Нормально… тебя разбудил? — тут же перевел тему Ламберт.       — Не знаю… Нет. Наверное, я просто дремал… Теперь, когда ты тут, будет легче.       — Хорошо. Тогда засыпай.       Он поцеловала его в горячий лоб и придвинулся чуть ближе к центру кровати. Раз больше не было смысла в дистанции, то и не нужно было ютититься на самом краю кровати. Пока Ламберт еще не заснул, он смотрел на потолок, гладя Лютика по волосам, и думал, как комично их положение. Они все еще не допускали близости, но вот они — лежат в одной кровати, полураздетые, обнимаясь, и никого ничего волнует. Ламберт думал, что не то чтобы тут следовало чему-то удивляться. Они любят друга друга, их тянет друг к другу, им хочется дольше, и поэтому грань между ними с каждым днем истончается все сильнее.       Он заснул в тепле и уюте, успокоившись присутствием рядом Лютика.