Путь Гордого Бессмертного Заклинателя

      Юэ Цинъюань не помнит сколько времени минуло с тех пор, как он оказался запертым здесь, в тёмной пещере. Как давно он потерпел поражение на Пути единения человека и меча? Как давно его заперли здесь? Как давно он уже один? Вспоминать почти болезненно.       Всё, что он может делать это рычать, от переисполняющей его боли — рычать, царапать камни сломанными ногтями, размазывая кровь, и задыхаться. Стучать кулаками по всем поверхностям, кричать, а затем умолять; и так до тех пор, пока голос не охрипнет. Пока не потемнеет перед глазами, пока не лишится сил.       Он едва ли удивлён оказаться в такой ситуации. Голос внутри его черепной коробки, странно напоминающий его Сяо Цзю, над ним неустанно насмехается. Не язвительно, скорее… Горько. Безжизненно.       «Я же говорил, Ци-гэ, ты слишком торопишься».       — Но я торопился к тебе! — почти оправдывается Цинъюань, прислоняясь лбом к прохладной стене пещеры. Скулит: — Прости, прости, прости, прости.       Сколько минуло времени с его заточения? Годы? Месяца? Часы? Сумеет ли он спасти когда-нибудь Цзю? Сумеет ли успеть? Он задаётся этим вопросом постоянно, каждую секунду пребывания в этом отвратительном, пугающем месте.       Пока однажды… Пока однажды ему не удаётся ощутить чужое присутствие.       — Ужасное зрелище, — раздаётся у него над головой, и он инстинктивно издаёт нечто, напоминающее звериный рокот, впиваясь в собственные разорванные ткани одежд. — Бедный ребёнок.       Он ощущает, как кто-то намеренно — неторопливо, словно обращаясь с фарфоровой куклой — подкладывает нечто прохладное под его подбородок, приподнимая. Веер? Он вскидывает туманный, мутный взгляд и… Замирает.       Сяо Цзю.       Его Сяо Цзю!       Однако почему тогда столь взрослый? Совершенно не такой, каким он его помнит! Неужто Юэ Цинъюань провёл здесь так много времени? Неужели… Действительно не успел?       Паника мгновенно оседает в грудной клетке, и не зная что делать, он вновь падает в колени юноши, ударяясь лбом об землю.       — Сяо Цзю, Сяо Цзю, Сяо Цзю.       В ответ — тишина.       — Сяо Цзю? — неуверенно повторяет за ним призрак прошлого, делая несколько шагов назад; подальше от него. — Боюсь, этот человек мне незнаком.       Нет. Это не его Цзю.       Человек с его лицом куда более взрослый, более мягкий. Зелёные глаза — не тёмные, как у его Цзю — полны сострадания. Ни намёка на привычную раздражительность его названного брата. Ни намёка на настоящего Цзю. Перед ним совершенно иной человек.       — Сяо Цзю, — глухо повторяет он, не найдя в себе сил, чтобы приподняться вновь. — Сяо Цзю… Поместье семейства Цю… Я спасу… Тебя.       Он справится.       Ему осталось ещё немного — ещё немного, и он полностью соберётся с силами. Вернётся в строй, в Цанцюн. Вновь завоюет расположение старейшин, остальных пиковых господ, и отправится на спасение Цзю. А затем они воссоединятся, начиная жить новую жизнь; без воспоминаний о прошлом, без обязательств, без… Без нужды в выживании.       Всё будет хорошо.       И видение перед ним — это лишь своеобразная мотивация. Образ того, каковым Сяо Цзю станет, когда он его спасёт, и когда они начнут жить припеваючи. Это знак, никак не иначе.       Когда Юэ Цинъюань находит в себе силы поднять голову, то ангела над ним вновь нигде, а он остаётся один, возвращаясь в объятия тьмы. Но это не страшно, потому что теперь он уверен в том, что у него всё обязательно получится.