Мобэй-цзюнь и представить себе не мог, что его первое путешествие в человеческий мир будет настолько ужасным.
До сегодняшнего дня он никогда ещё не бывал за пределами родных земель. Его свобода всегда заканчивается там, где находится выход из королевского поместья — это писаный закон.
Обычно ему дозволено слоняться по многочисленным комнатам громадного ледяного дворца, мешаясь под ногами у прислуги, которая не смеет ругать юного принца. Мобэй бесцельно бродит из стороны в сторону, волоча за собой большеватую меховую накидку, и с радостью увязывается гуськом за дядей, когда тот попадает в его поле зрения.
Дядя большой и мягкий. Он почти всегда кажется раздражённым, но иногда добровольно впихивает в руки племяннику фруктовые сосульки, отгоняя прочь, чтобы поговорить с его отцом. И ничего страшного, если зачастую после этих подарков Мобэю немного нездоровится и его клонит в сон. Отец говорит, что у дяди такой характер. Что он вовсе не желает ему зла. А дядя говорит, что его отец — доверчивый олух, и он, Мобэй-цзюнь, ничем не лучше.
Может он не совсем ошибается, потому что, когда дядя приглашает его прогуляться в мире людей, Мобэй даже не смеет ожидать того, что его здесь оставят одного, предоставляя целиком и полностью жителям деревни, которые скалятся, когда примечают демонёнка.
Мобэю жутко страшно, и одна лишь мысль о скопившейся над ним толпе, которая торопливо обнажает всевозможные острые предметы, неприятно давит на его грудную клетку, мешая полноценно дышать. Он пытался сбежать от них; не останавливался до последнего, но теперь, кажется, ему тревожно настолько, что любая попытка подняться на ноги непременно окончится провалом.
Он ещё не умеет толком владеть демоническими силами, поэтому ему остаётся лишь бессильно свернуться калачиком на земле, накинув поверх головы накидку, как одеяло. И надеяться. Надеяться, что дядя вернётся. Что это всего лишь шутка, случайность, неудача. Что угодно, только не реальность.
Ничего из этого не происходит. Мобэй-цзюнь терпеливо ждёт расправы, но её не следует тоже. Вместо этого воздух немного колышется, и ему чудится, словно лёгкие потоки ветра мягко прижимают его к груди.
— Что здесь происходит?
— Бессмертный мастер Шэнь!
Мобэй всё ещё побаивается двигаться, но чувствует, что толпа немного отступает. Дышать легче, однако, почему-то не становится.
Бессмертные мастера… Бессмертные мастера — это заклинатели. Заклинатели — это главная опасность. Они уничтожают демонов, таких, как он. Мобэй кусает губы в безмолвной панике.
Он старается не слушать о чём разговаривают взрослые. Вместо этого Мобэй-цзюнь сосредотачивается на мыслях о возвращении домой. Вспоминает один единственный портрет матушки, величественно висящей на стене главного зала; думает о фруктовых сосульках, и бесконечно хочет обратно. К отцу, даже если тот запрещает ему покидать пределы дворца — Мобэй, если когда-нибудь вернётся, то и сам перестанет это делать, правда-правда! — и к дяде. Даже если дядя чем-то опечален, даже если он зол и ненавидит его… У Мобэя больше ведь совсем никого нет. Если его дядя уйдет, то он…
Если Мобэй-Цзюнь разрешит дяде ударять его и бросать в человеческом мире, как сегодня, то он останется с ним?
— Ты в порядке? — некто чужой, возникший рядом совершенно бесшумно, вынуждает его вздрогнуть. — Люди ушли. Всё хорошо.
Мобэй не глупый. Прекрасно понимает, что доверять заклинателям равно смерти. Но… Он действительно больше не ощущает давления большого количества людей. И если этот незнакомый мужчина решит его убить, то может он разрешит Мобэю посмотреть на солнце напоследок? Мобэй так редко видит его в своём королевстве, где оно заслонено хмурыми тучами!
— Меня зовут Шэнь Юань, — Мобэй неуверенно выглядывает из-под накидки, сталкиваясь с мягкой улыбкой заклинателя. — А тебя?
Яркий свет болезненно щиплет глаза, и он растерянно трёт их кулачками, пытаясь избавиться от неприятного ощущения.
— …Мобэй-цзюнь, — наконец, представляется он еле слышно. — Вы убьёте меня?
Назвавшийся Шэнь Юанем юноша удивлённо моргает, а затем добро треплет его за щёчку, зажимая синеватую кожу между пальцами. Так иногда делают особо добрые слуги, и жест этот кажется настолько хорошо знакомым, что Мобэй немного успокаивается.
— Ты сделал что-нибудь плохое?
— Нет?
Мобэю не хочется плакать, однако он отчего-то всё равно тихо шмыгает носом, ощущая как в уголках глаз образуются первые слезинки.
Когда он вырастет, то обязательно станет таким же невозмутимым, как отец, который редко улыбается, всегда предельно спокойно, разбираясь с обязанностями. Так будет правильнее, ведь это поведение достойное королей. С такими королями сложнее играть, их невозможно обмануть. Но Мобэй-цзюнь пока не умеет также хорошо управлять внутренними эмоциями, как его папа, и уж точно не может лукавить, прикрываясь усмешками, как дядя.
— Тц, тц, всё хорошо, — ему всовывают мягкий платок в руки. — Я не собираюсь тебя убивать, Мобэй. Давай-ка лучше поищем более безопасное местечко для тебя, хм?
Демон неосознанно вылезает из небольшого укрытия полноценно, и Шэнь Юань, подбадривает его поглаживанием по макушке.
Мобэй-цзюню кажется, что этот конкретный заклинатель — не такой уж и плохой.
***
— Шэнь-дада, — Мобэй вздыхает, приподнимаясь на цыпочках, чтобы дотянуться до балахонистого рукава чужого ханьфу, — можно ещё конфет?
Бессмертный мастер давится воздухом.
— Д-дада?!
Мобэй непонимающе склоняет голову, из-за чего спутанные пряди длинных волос спадают ему прямиком на глаза. Он морщится, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать их обратно.
Что странного в том, чтобы назвать этого человека дядюшкой? Он явно старше его, и ведёт себя совсем, как какой-нибудь член семьи: возится с ним без должных приказов на это, покупает ему всё, что Мобэй только пожелает, и всегда-всегда поднимает на руки, когда его об этом просят.
О, точно!
Мобэй-цзюнь хмурится, требовательно вытягивая руки вверх. Шэнь Юань одаривает его беззлобным смешком, мгновенно понимая о чём его просят; свободной рукой приподнимает демона, прижимая к груди. Демон с готовностью хватается за чужой воротник.
Да, с Шэнь-дадой действительно очень весело. Он смешно ворчит — и иногда бормочет непонятные слова себе под нос — кормит его сладостями, которые намного вкуснее, чем фруктовые сосульки, и не злится, если Мобэй лезет к нему, как липкое рисовое зёрнышко. Впервые за длительное время он ощущает себя так, словно никому не мешает.
— Хорошо, возьми немного конфет, — обречённо вздыхает заклинатель, протягивая ему небольшую горстку, припрятанную в кармане. — Нам нужно отыскать твоего папу, ладно? Не может же он не заметить, что тебя нет уже несколько дней, верно?
Мобэй-цзюнь… Не совсем уверен.
Им редко кто интересуется дома. Однажды они с дядей даже играли в одну игру, суть которой заключалась в том, что дядя должен был его спрятать подальше от глаз папы и служанок, а Мобэй считать сколько времени им понадобится, чтобы заметить его пропажу. Выяснилось, что это может занять больше недели!
Но игра Мобэю всё равно не понравилась.
— Мгм, — односложно отзывается он, погружая сладость в рот.
Ему не очень нравится это всё обсуждать. Как бы ужасно всё это не звучало, но Мобэй-цзюнь не так уж и против того, чтобы остаться совершенно ненайденным.
За пределами территории его земель не так уж и плохо. Здесь тепло, а ещё здесь бесконечное множество вещей, которые отсутствуют дома. И заклинатели не такие ужасные, какими их описывал отец, ведь Шэнь Юань за ним терпеливо приглядывает! Он даже научил его временно прятать свои демонические метки, чтобы не пугать суеверных людей, и те теперь относятся к нему более чем благосклонно! Одна женщина на рынке, даже вплела ему красивую бусину в косу.
Он сможет научиться здесь жить!
— Ты помнишь где тебя оставили, Мобэй?
Он пожимает плечами, вновь вгрызаясь зубами в леденец. Шэнь Юань закатывает глаза, ни на грамм не выглядя раздражённым.
— Хорошо, пожалуй, надо немного подождать…
***
Это немного растягивается на пять полноценных дней, и это самую малость обидно. Обиднее, пожалуй, было бы только если за ним не вернулись вообще. Хотя и этому исходу он бы радовался больше.
— …Я полагаю, бессмертный мастер Шэнь потребует услугу за столь добросовестный поступок? — хмыкает его отец, недовольно скалясь в сторону заклинателя.
Такая обстановка Мобэю нравится не очень. Он знает, что его отец умеет быть жестоким, и ему совсем не хочется, чтобы Шэнь Юань испытал это на себе. Алая кровь с мягко-зелёным не сочетается.
— Не думаю, что мне что-то от вас требуется, — не растерявшись, парирует Юань, переводя взгляд на Мобэя, крепко вцепившегося пальцами в полы его ханьфу. — Хм, что такое? Разве это не твой отец?
(
Разве ты не должен бежать к нему?)
Мобэй немного мнётся, вынуждая хмурость отца разгладиться, сменившись неподдельным удивлением. В конце концов, он всё же выходит из-за спины Юаня; своего отца он всё ещё очень любит, пускай тот и редко интересуется его самочувствием. Он проходит несколько шагов навстречу ему, неуверенно останавливаясь на полпути. Скептично зыркает то на одного мужчину, то на другого.
— Я ещё увижусь с Шэнь-дадой?
Вопрос явно ставит и заклинателя, и демонического короля в тупик, и те неосознанно переглядываются, мгновенно откашливаясь.
— Зачем он тебе? — ворчит его отец, склоняясь в три погибели, чтобы поднять его на руки. — Тебе не хватает ничтожных людей во дворце?
Ему хочется сказать, что «ничтожные люди» в их дворце старательно его избегают, боясь свободно разговаривать в его присутствии. А Шэнь Юань в отличие от них более живой. Но вместо этого он сонно зевает, оборачиваясь к нему лицом:
— Шэнь-дада, мы ещё увидимся?
Черты лица Юаня, обрамлённые озадаченностью, мгновенно смягчаются. Тихо отсмеявшись, он спешит кивнуть:
— Нас обоих впереди ждёт бесконечная жизнь. Уверен, наши пути пересекутся вновь, Мобэй.
Это обещание звучит гораздо правдивее, чем все те, что его дядя некогда ему давал. И этого оказывается достаточно.
Он кивает, прижимаясь щекой к холодному телу отца, совсем немного скучая по теплу Шэнь Юаня.
Получается, не все прогулки в человеческий мир для демонов завершаются катастрофой.
