Путь Гордого Бессмертного Заклинателя

      Шан Цинхуа многое мог подзабыть о реалиях собственной вселенной, созданной впопыхах, без должной концентрации, и смеха ради, но… Персонажей? Никогда! Их он помнит совершенно всех-всех, начиная от основных, заканчивая женой братца Бинхэ номер три тысячи двадцать два! Да, он не помнит имён, но лица! Лица то не забудешь, верно?       (Господь благослови великолепных художников!)       В общем, Шан Цинхуа — плохой отец, но по крайней мере он умеет различать своих детей от подкидышей. Поэтому он уверен, что великий и могучий бессмертный заклинатель Шэнь Юань — не часть его вселенной.       В первое время, когда он ещё был адептом на пике Аньдин, слоняясь по мелким поручениям, ему казалось, что это просто очередной второстепенный персонаж, которого лично он не писал, но он всё равно появился, чтобы восполнить кое-какие дыры в сюжете. И так как он ни разу за миллиарды страниц не упоминал кто был пиковым лордом или госпожой до главного злодея, то он старался не удивляться появлению такого странного персонажа, надеясь на его скорейшее умерщвление.       Но!       Этот Шэнь Юань нарушал все привычные каноны! И никак не умирал или не пропадал, хотя вот-вот должен был начаться основной сюжет!       Во-первых, из-за этого незнакомца восстановилась ветка Ци-гэ и его очаровательного Сяо Цзю! В глубине души Цинхуа радовался, конечно, ведь всегда любил этих двоих чуточку больше остальных персонажей, но! Где! Драма?!       Во-вторых, Шэнь Цзю, который должен был вырасти настоящим жестоким созданием, умудрился… В принципе, спокойно прижиться на пике. Даже его изначально ненавистные отношения с Лю Цингэ в какой-то момент переросли в дружескую вражду. А вину всему кто? Правильно! Всё тот же Шэнь Юань!       Что ж, по крайней мере, этот мужчина не настолько наглый, чтобы полноценно портить путь Сяо Цзю; так что, в какой-то момент, он попросил разрешения у главы школы снять себя с позиции пикового лорда, передав должность своему старшему ученику, уже известному, как Шэнь Цинцю.       Тем не менее, он регулярно навещал пик, пестря перед глазами Шан Цинхуа мозолью, и это не могло не… Интриговать. Не поймите его неправильно, он злился из-за испорченных линий — немного — но когда ты застреваешь в череде однотипных дней, зная заранее исход каждого, любое отклонение от привычного расписания чудится спасением.       Они уже пересекались пару раз, конечно же. На общих собраниях, например, или когда Цинхуа подрабатывал рабом на пике Цинцзин — что происходило чаще нужного — но в основном их общение заканчивалось вежливыми благодарностями и безразличными диалогами о погоде.       Однако у Шан Цинхуа, видите ли, есть теория.       Теория заключается в том, что этот загадочный мужчина, как и он, не из этого мира.       Но! Он не может спросить напрямую, ведь не до конца уверен. А продолжительное наблюдение за старшим не даёт ему ровным счётом ни-че-го! Ведёт себя совершенно обычно, и в отличие от Цинхуа периодически бормочущего себе под нос слова из прошлого мира, явно прячется получше.       Так что он решает пойти на отчаянный шаг, ради которого ему приходится подождать приличное время; достаточно приличное, чтобы толпа, вокруг уже бывшего пикового лорда, рассосалась — вы поглядите, его приходят встретить вообще все! Что-то он не помнит, чтоб его так встречали по возвращению с отпуска! — и они остались наедине.       Шан Цинхуа вдыхает. Выдыхает. И очень тихо вздыхает:       — Чёрт возьми, я скучаю по Макдональдсу.       Спина Шэнь Юаня, до этого мирно стоящего у небольшого дерева, мгновенно напрягается, и он медленно разворачивается к нему лицом. Улыбка на лице заклинателя совершенно фальшивая.       — Шан-шичжи, что ты сейчас сказал? — на чистом английском.       Шан Цинхуа победно вскидывает кулаки:       — Я так и знал!       В следующую минуту в него влетает веер.

***

      — Ты сломал весь сюжет!       — Иди к чёрту! Кто виноват, что ты написал совершенно бездушный сюжет, так ещё и с дырами?! Не дырами, а Марианскими впадинами!       Итак. Шан Цинхуа выясняет, что его новоиспечённый друг, символ безмятежности и возвышенности среди остальных, за закрытыми дверями — неконтролируемый гремлин. Для этого утверждения пиковому лорду Аньдина оказывается достаточным получить пять ударов по голове деревянным веером и целую вереницу ругательств, которые он в жизни до этого не слышал.       Но что самое важное, Шэнь Юань — это Несравненный Огурец. После этого осознания, вся жалость к мужчине, появившаяся у Шан Цинхуа, когда тот осознал насколько долго тому приходилось ошиваться в его мире, пропала.       Тем не менее, Цинхуа обнаруживает себя по-странному радостным. Жить вот так вот, не принадлежа этому миру полностью, без товарищей по несчастью, очень сложно. Осознать, что ты теперь в этом дерьмище не один очень приятно и обнадеживающе. Даже если этот кто-то твой ненавистник номер один…       — Ты и здесь шпионишь для Мобэй-цзюня? — интересуется Шэнь Юань, когда их споры прекращаются, и они устраиваются напротив друг-друга, спеша поделиться опытом.       Цинхуа энергично кивает. Да, пожалуй, знакомство с его королём единственное, что менять вовсе не хочется. Разумеется, у них ещё есть кое-какие разногласия, однако у кого нет? Всё ещё впереди!       — Ага, ага… Слушай, раз уж ты теперь папаша Шэнь Цинцю… Думаешь, сюжет слишком изменится для главного героя?       — Я не его отец, — устало вздыхает Шэнь Юань, поджимая губы. Затем пожимает плечами: — В любом случае, А-Цзю уже совершенно другой человек в большей или меньшей степени. Не думаю, что они будут друг друга ненавидеть так же, как в твоей дешёвой книге.       Они не говорят о том, что некоторые части сюжета остались неизменными. Например, смерть Су Сиянь и заточение Тяньлан-цзюня. Цинхуа не очень понимает насколько велика возможность у них с братцем Огурцом влиять на события, но пока жизнь протагониста совершенно не отличается от каноничной.       Следовательно, осталось подождать его приёма на пик. Этакая контрольная точка, сформировавшая мировоззрение и характер Ло Бинхэ.       — Чёрт, какой же ебанный пиздец, — подводит итоги Цинхуа, болезненно ударяясь лбом об столешницу. — Я уже ничего не понимаю, бро.       Шэнь Юань сочувственно хлопает его по плечу, как если бы минутами ранее не стукал его сильнее этого, и прикрывает глаза. Некоторое время они проводят в синхронном молчании, которое оказывается более экспрессивным, чем все их предыдущие разглагольствования.       Это немного дико — иметь возможность заранее знать судьбы других, не понимая разрешено ли что-либо менять. Цинхуа плохо пока знает Шэнь Юаня, но судя по всему, тот нехило считает себя косвенно виноватым в катастрофе, произошедшей с родителями Ло Бинхэ. Не то, что бы он мог знать их предысторию…       Их сомнительная гармония прерывается требовательным стуком в дверь:       — Шицзунь? Вы здесь?       О, Господи.       Да, Шэнь Цинцю явно стал получше во многих отношениях, но вот эта его мания ревновать каждого брата по оружию и ученика к своему учителю… Напрягает. Цинхуа лишь единожды заставал перепалку Цзю и Цингэ за внимание старшего, и если честно, он совершенно не хочет входить в список потенциальных жертв злодея в отставке, спасибо!       — А-Цзю? Кхм, да, да. Этот учитель сейчас подойдёт, дай-ка мне минуту.       — Если Шан-шиди создаёт тебе проблемы, то я могу с этим разобраться, — презрительно шипит пиковый лорд прямиком через дверь в его же хижину. Какая наглость. — Мы с Ци-гэ ждём тебя в кабинете для собраний.       О, Бин-гэ, если ты думал, что твой учитель пугающий в гневе, то посторонись, здесь появилось зрелище ещё хуже этого…       — Он тебя типа что… Сталкерит? — шепчет еле слышно Цинхуа, когда Цинцю, судя по шагам, отдаляется от них на достаточное расстояние. — Жесть.       Шэнь Юань беззлобно отвешивает ему подзатыльник.       — Отстань от бедного ребёнка, — грозит он, приподнимаясь на ноги; расправляет смятые ткани, обречённо потирая переносицу: — Теперь, когда я приезжаю в Цанцюн всего раз в месяц А-Цзю стал ещё более жадным ко вниманию… Надо бы подумать, что с этим делать…       Цинхуа почти тошнит от этого. Какой кошмар, его лучший злодей превратился в… В… Обычного человека. С какой-то стороны это даже мило, но с другой… Все его старания коту под хвост! Ладно, стараний было не очень много, но… В любом случае, это был его сын. Стоп, если Юань усыновил половину его детей, то это получается, что они как разведённые родители? Бр-р.       — О, кстати, Шан Цинхуа? Передай от меня привет Мобэю.       Он автоматически кивает, отворачиваясь к окну.       Точно! Скоро у него запланированная встреча с королём, а это значит, что ему удастся передохнуть от суеты на пике, да и ещё совершенно бесплатно посмотреть на ходячее совершенство в лице Мобэй-цзюня. Одни сплошные плюсы… Может, недавно проходил какой-нибудь демонический праздник, и Шан Цинхуа удастся выцепить остатки еды! Она там всегда такая вкусная!       Стоп.       Братец Огурец сказал что?!       — Ты что… Тот самый Шэнь-дада?!       Ожидаемо, Шэнь Юаня в помещении не находится.