Трудный характер

Вэй Усянь был за всё благодарен клану Цзян, а особенно строгой, но справедливой госпоже Юй, которая приложила много усилий, воспитывая его достойным человеком. Он не помнил своих родителей — первые годы жизни стёрлись, осталось от них лишь острое чувство голода, собачий лай, холод, пронизывающий всё существо. Страх и ощущение собственной беспомощности. Чтобы справиться с ними, Вэй Усянь старался изо всех сил, став прилежным учеником. «Правила, — сказала госпожа Юй в первый же день, когда он появился в Пристани Лотоса, — являются основой всего. Если ты знаешь правила и следуешь им, они становятся твоей защитой». А когда ты защищён, ни к чему бояться, — продолжил в мыслях Вэй Усянь. И следовал правилам. Он стал первым среди учеников клана Цзян, но не похвалялся этим, а только занимался втрое усерднее. Нередко Цзян Чэн лишь фыркал, если нужно было прочесть ещё один трактат, заполнить каллиграфией ещё несколько листов или выполнить ещё десяток упражнений. И тогда Вэй Усянь читал ему вслух, писал за двоих или же занимался до самой темноты. «Если мой названый брат кому-то уступит, — размышлял он, — рядом встану я и уберегу его от любого зла». И госпожа Юй видела в нём эту готовность, потому благосклонно улыбалась ему. …Когда настало время отправляться на обучение в Облачные глубины, Вэй Усянь заранее прочёл все правила клана Гусу Лань. Запомнить целых три тысячи он не успел бы, но самые важные сразу врезались в память. Отпуская их из Пристани Лотоса, госпожа Юй отвела его в сторону и сказала так: «А-Сянь, на тебе лежит большая ответственность. Ты знаешь характер Цзян Чэна, потому именно тебе нужно позаботиться о нём и не допустить того, чтобы его опрометчивые поступки бросили тень на честь клана. И конечно, мы отпускаем с вами Яньли, и тебе нужно позаботиться о её безопасности. Вот нефритовые жетоны, только с ними вы сможете пройти в Облачные глубины. Не потеряй их». И Вэй Усянь поклонился госпоже Юй, заверив, что убережёт и брата, и сестру, и честь клана. Путешествие прошло спокойно, и в назначенный день они вошли в Облачные глубины задолго до заката. Вэй Усянь проводил сестру на другую сторону горы, где жили заклинательницы, проверил, как устроился брат, и разложил собственные вещи. Они оба сменили одежду на белые ханьфу со знаком Юньмэн Цзян на плече, и незаметно настал вечер. Цзян Чэн покосился на сборник правил, который им вручил сам Цзэу-цзюнь, когда приветствовал в Облачных глубинах, и фыркнул: — Не стану я их читать перед сном. — Не волнуйся о них, — успокоил его Вэй Усянь. — Если что, я помогу тебе, остановлю от нарушения. Настал час собаки, а вслед за ним здесь отходят ко сну. Потому я прогуляюсь и полюбуюсь на луну. — Как скажешь, — пожал плечами Цзян Чэн. — Я вот пока лучше займусь своим мечом. Если что Цзян Чэн и почитал в этой жизни, кроме родителей и клана, так это свой меч Саньду. Вэй Усянь вышел в сумерки, окутавшие Облачные глубины, вдохнул свежесть горного воздуха и медленно направился по выложенной белыми камнями дорожке. Он никуда не торопился и наслаждался вечером, отмечая, что немногие в этот час последовали его примеру. Домики кутала тишина, и даже ветер как будто бы соблюдал правила и угомонился сразу, едва солнечный свет померк. Однако когда он приблизился к стене, укреплённой могущественными заклинаниями и призванной оберегать Облачные глубины от любых нападений, он услышал странные звуки. Пусть те и были тихими, но всё же слышались отчётливо… Будто кто-то карабкался. Вэй Усянь прекрасно помнил, что после заката в Облачные глубины пройти было нельзя. Так что кто бы ни пытался сейчас взобраться на стену, он был нарушителем правил. И когда всё же показался наверху, а лунный свет осветил его, Вэй Усянь нахмурился. Мало было этому незнакомому ему ученику нарушить одно правило! Так он принёс с собой вино. — Насколько я знаю, — вспрыгнул наверх и замер перед нарушителем Вэй Усянь, — правила Облачных глубин строго запрещают входить после заката да ещё и с вином в руках. — Верно, — кивнул тот, едва сфокусировав на нём взгляд, настолько был пьян. — Нужно выпить его здесь, пока проклятый старик не узнал, — и усмехнулся. Вэй Усянь чуть покачал головой. Он был сдержан и не спешил осуждать других, госпожа Юй хорошо учила его. К тому же этот ученик был строен и широкоплеч, и если бы не поволока в глазах, выдававшая, как много вина он уже себе позволил, Вэй Усянь признал бы, что тот хорош собой. — Воздержись от этого, — ухватил он чужое запястье. — Так ты только вредишь себе. — Да кто ты таков, чтоб меня поучать? — вырвал руку нарушитель. Золотые глаза его сверкнули, выдавая трудный характер. — Приехал неизвестно откуда и решил, что лучше моего знаешь здешние порядки? Да сейчас посмотрим, вредит мне вино или делает сильнее! И он извлёк меч. Вэй Усянь помнил, что поединки в Облачных глубинах запрещены, потому первый удар он встретил ножнами. — Я не стану сражаться с тобой и нарушать правила клана Гусу Лань, — ответил он холодно. — Наступил час свиньи, и тебе следует оставить такое поведение и отправиться спать. — Сражайся уже, — бросил отрывисто наступавший на него ученик. — Докажи, что равен мне, и тогда я, быть может, послушаю тебя. А если уступишь, то и говорить с тобой не о чем! Вэй Усянь не мог не признать, что даже одурманенный алкоголем этот ученик силён. Но уступать ему он не собирался. В фехтовании ему не было равных в Пристани Лотоса. Не обнажая меча, он сумел провести несколько ударов, а в самый последний момент перепрыгнул нападавшего и схватил его за ворот ханьфу сзади, как нашкодившего котёнка. — Если уж я могу так тебя схватить, — сказал он тихо, — то победить с обнажённым клинком сумею, даже не утруждаясь. Удивительно, но этот ученик затих, только улыбнулся едва заметно. Но Вэй Усянь поспешно отвёл взгляд от его лица. И повёл нарушителя к Цзэу-цзюню. Он надеялся, что тот в такое позднее время остался один. Последнее, чего Вэй Усянь хотел, так это навредить репутации упрямого ученика. Наверняка ему просто вино бросилось в голову, пусть назначат наказание, и это приведёт его в чувство. Не стоит позорить его перед кем-то ещё, ведь тогда то, что он уступил кому-то в ловкости, может стать незаживающей раной. К сожалению, стоило ему постучать и войти, услышав оклик, как пришлось признать, что сохранить приключения ученика втайне не получится. Цзэу-цзюнь как раз пил чай с учителем Ланем. — Прошу простить моё позднее вторжение, — поклонился он, заметив, как окаменели лица и у того, и у другого. — Я стал свидетелем нарушения правил и привёл этого ученика к вам. Это, конечно, не моё дело, потому прошу и мне назначить должное наказание… — Господин Вэй, — покачал головой Цзэу-цзюнь, — вы… ни в чём не виноваты. — Ванцзи… — уронил имя будто камень учитель Лань. Если бы так сказала госпожа Юй, Вэй Усянь молча опустился бы на колени в ожидании страшной кары. Но этот Ванцзи только хмыкнул, как будто ему было не впервой разочаровывать учителя. Вэй Усянь уже хотел уйти, чтобы не вмешиваться ещё сильнее в чужие дела, но Цзэу-цзюнь сделал ему знак остаться и проговорил тихо: — Ванцзи, брат мой, разве я не просил тебя воздержаться? Разве не говорил, что в Облачные глубины приедут ученики из других кланов и тебе следует вести себя так, чтобы не позорить репутацию Гусу Лань?.. Разве я не умолял тебя хоть однажды сдержать свой характер? Отчего ты никогда не желаешь услышать меня? Ванцзи смотрел на него, чуть сощурив глаза. Вэй Усянь не помнил, поклонился ли тот, когда они вошли. И было совершенно ясно, что он не испытывает никакого уважения к учителю Лань. — Изгоните меня, если вам так не по душе моё поведение, — фыркнул он в ответ. — А ты, — и тут он посмотрел на Вэй Усяня, — мне даже жаль тебя! Ты ещё узнаешь, насколько лицемерна здешняя праведность! Не торопись следовать всем правилам! — Ванцзи! Отправляйся в пещеру Ханьтань и приди в себя, — велел учитель Лань строго. — Я прослежу за ним, — поднялся Цзэу-цзюнь. — Ступайте, господин Вэй. Пора отходить ко сну. И Вэй Усянь первым покинул дом. Но, уже направляясь к себе, он всё же несколько раз оглянулся. Он видел, как Цзэу-цзюнь мягко обнимает за плечи Ванцзи, как говорит ему что-то тихо, точно пытается увещевать. И как лицо Ванцзи, столь живое там, на стене, становится холодной ледяной маской.