* * *
После вчерашнего веселья очень плохо. Желудок Антона воет, прося о помощи. Желудок и вместе с ним мозги. Если таковые остались, конечно. Парень ещё какое-то время пытается отдышаться: отдышка такая, словно он не спал в полубредовом состоянии, а бегал марафон. Шастун трёт глаза и пытается осмотреться в поисках бутылки воды. От этого движения боль стреляет в голову ещё сильнее, явно желая, чтобы парень помер на месте. Он резко вдыхает кучу воздуха и открывает глаза полностью. Солнечный свет бьёт по глазам, фу. На соседней кровати стонет Эд. Ну, как на кровати. Ещё чуть-чуть, и он свалится на холодный пол. Валяется прямо на краю, голыми ногами сжимая подушку. На другой кровати, что ближе к окну, сидит Серёжа, болтая ножками и что-то ища в телефоне, с нахмуренными бровями. Рядом с ним, причём буквально на той же кровати, сопит Позов, свернувшись в позе эмбриона. Матвиенко слышит кряхтение с противоположной стороны комнаты, и поднимает уставшие глаза. — О. Доброе утро. Воды? — Шастун способен лишь на слабый кивок головы. — На, — Серёжа берёт полную бутылку с тумбочки и протягивает ему, с доброй улыбкой смотря, как Антон выпивает почти всё за раз. В голову словно засунули несколько будильников, которые одновременно решают разбудить хозяина. Холодная вода их не затыкает, но ужасная сухость в горле понемногу исчезает. — А ещё есть? — тихим хриплым голосом спрашивает он. Глаза кота из «Шрека». Только красные и заспанные. Друг быстро протягивает ему ещё одну. Тоже, блять, полную. Откуда он их берёт? Антон решает, что с этим разберётся позже. Сейчас нужно хотя бы начать функционировать. На кровати Димы он замечает Оксану и Иру. А, вот почему Серёжа пустил на свою кровать Позова. Он их слишком любит. Девушки спали спиной друг к другу, раскинув руки и ноги. — Ск-колько время? — Почти десять утра. — Блять. Чё вчера было? Серёжа хмыкает. — Из того что помню я: было весело. Мы все облобызали друг друга, нажрались и ушли встречать рассвет в лес. Антон трёт лицо. Блять, вот откуда раны на руках — это ветки… — Вау. А ты почему такой весь… Свежий? — Ну, я же меньше всех вас пил. Относительно. Да и пьянею долго. Да не знаю я на самом деле. Минут сорок назад проснулся, но чувствовал себя также, — и, подумав, добавляет: — Не, лучше чувствовал. — Сука, — беззлобно бросает Антон и откидывается на подушки. — А… таблетки… есть? — любое слово отдается противным звоном в ушах, но что поделать. Матвиенко же не мог положить всё, что нужно страдающему человеку, под голову и ходить обмахивать его веером, с тазиком в руках. — На тумбочке посмотри. Антон снова матерится и шарит рукой по полкам, надеясь, что его не стошнит пятьюдесятью пачками чипсов, ища заветные таблетки. И он действительно находит полупустую пачку «Аспирина», закидывает себе в рот таблетку, запивая её остатками воды. Господи, хоть голова перестанет так трещать. Желания общаться нет никакого. Да и жить тоже. Зачем он пил этот кефир? Блять, знал же. Но, сейчас он всё равно его хочет, при похмелье кефир — не самый ужасный напиток. Ему мать говорила. Да. Спустя какое-то время просыпается Позов, хныкая и также мучаясь от головной боли. Сережа даёт ему воду, таблетку, и, через пару минут Димка даже полностью открывает глаза. А очков нет. — Где мои очки? — спрашивает парень с невероятной твёрдостью для человека с похмелья. Антон не знает и даже думать об этом не хочет. В это время он пытается делать какой-никакой массаж шеи, просто аккуратно массируя всё, что болит. — Я не знаю, поищи там где-то, — Серёжа кивает куда-то в комнату. Позов стонет. Он начинает медленно искать, слегка покачиваясь от головокружения, и нихуя не находит. Матвиенко тихо ржёт, но решает помочь другу, который в эту минуту больше всего похож на крота. После невероятных манипуляций Серёжа находит очки под своей кроватью и суёт Диме. А тот, поправляя их, несётся в ванную, закрывая руками рот. Проснувшемуся Эду хуже всех — его тошнит сразу после пробуждения на свои же тапочки, которые, что невероятно, ровно стоят у кровати. Ну и на несколько бутылок из-под пива. Запах возносится характерный. Парень тоже убегает в ванную, сдерживая новые рвотные позывы. Скоро просыпается Ира, и воет. Ей кидают бутылку воды и остатки таблеток, и выть она немного перестаёт. От нытья подруги за плечом просыпается Оксана и просит не шуметь: у неё в голове сто одновременно квакающих лягушек. Когда все более-менее начинают функционировать и что-то понимать в этой жизни, на часах уже около двух дня. К этому времени они даже успевают прибраться в комнате парней, покидав в мусорный пакет кучу пустых бутылок, пачек из-под чипсов, шоколада, и протерев весь пол. Их всех уже стошнило, они по несколько раз умылись, и Оксана даже сбегала в свою комнату за тканевыми масками для лица. Она вообще держится бодрячком, по крайней мере, по сравнению с остальными. Этими масками она спасает всех — они прохладные, вкусно пахнут и убирают даже некоторые отеки на лице. Шесть подростков, четверо из которых брутальные мужики, сидят в тканевых масках для лица и негромко переговариваются, даже без хохота. Интересно зрелище, на самом деле. После этого они чувствуют себя хотя бы не такими грязными и некрасивыми. А просто влажными крутышками, как говорил некто с хвостиком. От мыслей о еде подростков вновь тошнит, но кто-то из парней уходит за чаем с сахаром, приносит несколько кружек, от чего Антон радостно крякает, и они почти спокойно трясущимися руками пьют чай, запивая водой. К слову, у них в комнате реально стоит коробка с бутылками. Её как-то притащил на днях Дима, аргументируя тем, что в рот он ебал ходить к фонтанчикам за питьевой водой каждые полчаса. Он её принёс и не то чтобы часто и активно использовал. Кто бы знал, что Поз станет супергероем, случайно спасшим шесть человек, включая себя самого. День проходит вяло, но спокойно. Подростки отлёживаются и отсыпаются после вчерашнего веселья в комнате. Их никто не трогает, не мучает нотациями и учёбой, и всё было супер. На ужин они решают сходить, ибо их накатил голод, и вообще стало скучно. Может, Эмир ещё что выкинет.* * *
Арсений не очень любит выходные. И если в школьные годы это было связано с нахождением родителей дома, то сейчас ему просто скучно. Он уже развёл Пашу на пару партий настольной игры, потусил в библиотеке, пофлиртовал с поварихами, заснял пару историй с дурацкими каламбурами и сейчас пьёт пятую кружку чая за день, листая ленту в Инстаграм. Да, у него тяжким грузом на душе и большой стопкой на столе лежит куча тетрадей учеников, но их как-нибудь потом. У него в глазах уже рябит от частых, сделанных по невнимательности, ошибок учеников. В дверь стучат. Арс отзывается, что можно зайти, и в комнату входит учительница химии. Как же её зовут?.. Вероника Леопольдовна? Анатольевна? Или Аркадьевна? Блин. — Арсений Сергеевич, здравствуйте! — она теребит руками длинную юбку и улыбается. — Добрый день. Чем обязан? — с милой улыбкой, отложив телефон, спрашивает мужчина. — Да ничем, на самом деле. Просто хочу поближе познакомиться. Вы ведь уже месяц тут находитесь, а близко общаетесь только с Пашей. Вы ведь не против? К сожалению, это так. Попов дружески общается со всей школой, но он не горит желанием записываться в друзья каждому преподавателю и ученику. Однако, он не имеет ничего против пообщаться с девушкой. Она кажется ему красивой и совершенно точно не глупой. Глупые люди не будут вести такой ужасный и сложный предмет, как химия. Да и Веронику боятся даже семиклассники — кошмар всех учителей. А вообще, чаще всего, девушка держалась особняком, что в учительской, что в столовой и особенно на мероприятиях. В близких отношениях с кем-то из коллег Арс её не замечал. Удивительно, что она захотела поближе с ним пообщаться, но совершенно точно льстило. — Да, не против, конечно. Давайте только на «ты»? А то некомфортно. Зовите меня просто Арсением. — Да, конечно. Тогда и вы называйте меня просто Вероника. Чем занимаетесь? — Скучаю. Не очень люблю выходные. — А почему так? — Не знаю точно. Дел хоть и много, — он кивает на стопку тетрадей, и девушка понимающе улыбается, — но всё равно скучно. — Хах, понимаю. А, вообще, как тебе у нас тут? Не сложно? Ты ведь молодой совсем. — Это комплимент или оскорбление? — отшучивается Арсений. — Порой сложновато, конечно. Я только из универа, и не то чтобы нас готовили усмирять наглых детей. Но мне нравится, не подумай. С детства мечтал. А ты давно тут работаешь? — С момента открытия школы. Четвёртый год будет. Также, как и ты, пришла сюда после педагогического. Весело тут, конечно. — Это да. Чем ты вообще по жизни занимаешься? — Учусь. Универ ведь не предел. И сериалы смотрю, когда время есть, читаю. Как и многие в моём возрасте. — Ух ты! Это классно, что ты развиваешься, уважаю, — хмыкает. — Спасибо! А ты чем? У них завязывается диалог, в ходе которого, Арсений понимает, что Вероника — довольно обаятельная и весёлая девушка. И если сначала их диалог походит на диалог из учебника английского языка, то после это проходит. Они обсуждают многое: от «Ворониных» до стикеров с котятами, и это невероятно. Она смеётся с его шуток, вставляет какие-то свои, и они вдвоём, как пятиклассники, улетают с них. А ещё, Арс подмечает, что девушка иногда стреляет глазками, смотря на него и хлопая красивыми не нарощенными ресницами. Это немного расстраивало, но он решил забить. В конце концов, не первая и не последняя. Она без конца теребит жемчужного цвета юбку и порой пальчиками приподнимает её, как бы на что-то намекая. Это выглядит чересчур глупо, и у мужчины возникают ассоциации с теми самыми российскими порно. Он тихо хихикает от собственных ассоциаций и воспоминаний, и, как ни в чём не бывало, продолжает диалог. Они дружно обсуждают кучу учеников, Вероника охотно рассказывает некоторые сплетни, как им тут жилось до приезда Арсения. Конечно же, просто ужасно. Арс же влюбляется в общение с новым человеком в его жизни. В довольно близкое общение. Пусть это немного и странно, но какая разница? Конечно, они не рассказывают о первой любви, детских травмах и прочей херне, но что-то да рассказывают. Они делятся некоторыми страхами, в частности, связанными с преподаванием. И мысли о том, что это странно, Арсений нагло прогоняет из своей красивой головы. Если подумать, то на Земле странно всё, но в то же время ничего нет странного. Словив дзен, он успокаивается. На ужин они выходят из его же комнаты, будучи жуть как голодными, но весёлыми. И даже без алкоголя. Не словив удивлённые взгляды, они заходят в столовую и садятся за учительский стол. Сейчас там собрались не все, но причины узнавать не хочется. Воскресенье у него проходит тихо и спокойно — за проверкой тетрадей и обедом под приятный голос Вероники и подколы Добровольского. А вот в понедельник, за завтраком, пока учителя как обычно хихикают над помятыми учениками, Арса как ёбнут головой об стол новостью. Добровольский выходит на середину столовой, жестом руки прося всех заткнуться и слушать его. — Итак, — разгладив несуществующие усы, начинает Паша. — Ну, во-первых, с добрым утром. Даже если оно ни разу не доброе, — на него кинули несколько уставших и злых взглядов, — во-вторых, на следующих выходных школа устраивает вылазку на природу. Идём на один день, часов в десять. Я думаю, все уже знают, какое озеро есть тут недалеко, вот туда и потопаем. Это не обязательно, но очень желательно. А то кисните тут в своих комнатах за учебниками. Это касается и учителей тоже. В общем, программа такая: приходим, кушаем, разбегаемся по округе, пока учителя спокойно будут болтать и нервничать за вас — наших бестолковых детей. Всем ясно? Это всё, чтобы вам жизнь мёдом не казалась. Столовая ответила недружным «да» и зашумела ещё сильнее, чем десять минут назад. Новость о пикнике большинство восприняли весело, хоть и с сомнениями. Больше всего радовались старшеклассники, которые всегда за любой движ, кроме голодовки. Конечно, кто-то начал ныть о насекомых, холоде и прочем, но, в общем и целом, их никто не слушал. Попов, в общем-то, обрадовался. Но не полностью. Он самый молодой педагог, мужчина, ещё и в неплохой физической подготовке, его точно заставят идти. И он вместе с физруком будет тащить всё на свете. Добровольский максимум, что понесёт, так это свою гордость. А больше молодых мужчин у них в школе нет. Но саму идею о пикнике он воспринял радостно. Сама идея, чтобы дети побегали на свежей природе и знатно повеселились, а он поснимал себя на фоне заката и шашлыков — крутая. Если будут шашлыки, конечно.* * *
Неделя протекала ровно. Вот по-другому и назвать нельзя. Ничего не происходило, никто в обмороки не падал, уроки не срывали, контрольных не писали. И это было здорово. Единственное, что Арсения смущало — поведение одиннадцатиклассника Эмира. После его обморока мужчина начал больше обращать на него внимания. Правда, парень на его уроки ходил не всегда, и после попыток воспитательных бесед Арса о недопустимости пропусков без уважительных причин, тот смотрел на него как на идиота и слабо кивал. Попов также замечал, что компания в лице Шастуна, Выграновского, Кузнецовой, Позова, Матвиенко и Фроловой (спустя три недели преподавания он перестал путаться в фамилиях большинства учеников, ура) поглядывала на Кашокова порой, и взгляды эти были странными. В них читалось непонимание, обеспокоенность и что-то ещё, что-то противоречащее. Что — Арс прочитать не мог. Все остальные одноклассники смотрели на него равнодушно, он ни с кем ни общался и отнекивался от любых попыток коммуницировать. Но Арс наивно полагал, что если что-то случится с Эмиром, он попросит помощи, если не у него, так у их классного руководителя — Эльвиры Викторовны, учительницы математики. Поэтому он не сильно пытался играть в спасателя, хоть и видел, что с парнем что-то происходит. Из его десятого класса на пикник решили пойти семнадцать человек, и это из двадцати девяти. Так-то круто. Из одиннадцатого, как он услышал в учительской, собралось человек пятнадцать. А вот из девятого — около двенадцати, хотя, это пока не точно. Как выразилась Вероника Аркадьевна на правах их классного руководителя — у них по семь пятниц на неделе, каждый ещё по несколько раз передумает. Арсений попивал ягодный чай из огромной кружки и смеялся. В свободное время Арс читал Донну Тартт с её «Тайной историей», влюблялся во всех персонажей сразу, хихикал по вечерам с Вероникой, когда они вдвоём проверяли тетради, чтобы скучно не было, слушал Сплин и понемногу подсаживался на Тенотен. Изредка делал небольшие заметки в дневник. Из последнего, например: «Пап, смотри, я обучаю детей, им нравится! Я вижу их искренние улыбки на мои шуточки, их горящие глаза во время уроков. Ты говорил, у меня не хватит нервов и терпения, а у меня всего хватает. Не завидуй, пожалуйста, но я чувствую себя счастливым». После последнего слова он нарисовал три весёлых смайлика и расплакался. Попов не понял, от чего; то ли от счастья, то ли потому что считает себя жалким, постоянно кому-то что-то доказывая, то ли от своих страхов, что комом висели в голове. Больше всего Арсений боялся перегореть к этому делу, как перегорали большинство учителей с возрастом. Что будет ненавидеть детей и вообще людей, что его лицо будет похоже на камень, и его уроки будет нагло прогуливать весь класс. Но пока что всё идёт замечательно, и мужчина старается не думать о будущем. В субботу утром вся школа гудела как разъярённый улей. Слышались чьи-то маты, и, громче всех возмущались те, кто не пошёл, потому что их нагло разбудили соседи. Паша носился по всем этажам, что-то проверяя и подсчитывая. Остальные учителя были нагло разорваны своими учениками, что подходили и спрашивали всякую ерунду примерно каждые десять секунд. Парней старшеклассников нагружали едой, которую приготовили повара. А некоторые девушки нагружали их своими сумками с косметичками. Единственное, что радовало лично Попова — он вместе с Пашей поедет отдельно, на машине друга, нагруженной кучей пакетов с продуктами и едой. Когда Добровольский выруливал со школьного двора, им в след грустно смотрели ученики и пара учителей, которым минут сорок надо будет шагать пешком до озера. Про сам водоём, а, точнее, о его наличии Арс услышал неделю назад, и он надеется, что озеро оправдает его скудные ожидания. Хотя, вообще-то должно. — Я смотрю, ты с Вероникой подружился, да? — внезапно спрашивает Паша, не отрывая взгляда от дороги. — Ну да. Человек она интересный. — Наверное, — флегматично отвечает мужчина. — Просто интересная, м? Арсений закатил глаза и цокнул. — Угу. Она мне не нравится. — Как жестоко. А ты ей возможно. Она порой как взглянет на тебя, словно сейчас же разденет и трахнет. — Веришь, нет, мне всё равно, — негромко смеётся мужчина. Добровольский фыркает и пожимает плечами. — Она странная, — продолжает Паша. — Точнее, бывает странной. — О чём ты? Друг посмотрел на него как на умственно отсталого. — Арс… Она шоколад не любит, пьёт только по праздникам и холодно относится к животным. Я не доверяю таким людям. Попов фыркает. — Ничего страшного, переживёшь как-нибудь. — Ну… А если серьёзно и честно. Не знаю только, как это повлияет на вашу дружбу, однако, она ночами пропадает где-то порой и смотрит на учеников как на добычу. Я просто прекрасно слышу любой шум за дверью, и она так громко ходит просто, блять, кошмар. Меня тревожит, когда я слышу это; странно как-то, я не знаю. Интуиция. — А почему ты думаешь, что это она? — Она живёт в соседней комнате, и, поверь, я прекрасно слышу скрип двери, когда Вероника её открывает. — Оу. Я не знаю, как на это реагировать. Я уверен, этому найдётся достойное объяснение. Мало ли куда человек ходит по ночам. А про взгляд… ну, она же учитель. — Хуёвая отмазка. Ты ведь тоже. И ещё толпа учителей у нас ходит, но ученики больше всего трясутся именно на химии. — Свой подход к преподаванию, нет? — Может быть. Да и не делаю я её врагом народа, не переживай. Арсений ничего не отвечает. Спустя некоторое время в молчании мужчины приезжают к водоему. И да, Арсений признаёт, что выглядит это круто. Само озеро небольшое, если приглядеться — виден противоположный берег, но оно кажется чистым. Невысокие волны плещутся у самого берега. Арс подходит к озеру и трогает рукой воду — холодная, но приятная. Не ледяная. С погодой им очень сильно повезло: солнце яркое, жарко, небо девственно чистое и лёгкий ветер колыхает волосы. Паша всю неделю молился, чтобы погода была именно такая, чтобы прогноз не подвёл, и после обеда не полил сильный дождь. Но туч, слава богу, нигде не наблюдается. Берег почти песчаный, но ближе к лесу лежат огромные валуны. Арс видит, как друг плюхается прямо на песок, как только вылезает из машины. Смотрит куда-то вдаль в своих пижонских очках. Мужчины включают радио в машине на всю громкость и под песни из топ-чарта в ВК разбирают небольшой стол, который будет нужен для готовки, в четыре руки разбирают продукты и немножечко курят, пока можно. Спустя какое то время приходят уже уставшие ученики и вечно спокойные учителя. Вероника Аркадьевна — со строгим взглядом, со сжатыми губами. Сегодня она надела простые коричневые штаны, светлую приталенную футболку и сверху накинула такого же коричневого цвета джинсовку. Она кивает директору и Арсу и, прикрыв глаза, садится на походный стул, которые уже успели установить мужчины. Вторым учителем отправили Виктора Петровича. Тот надел своё вечное одеяние — адидасовкий спортивный костюм. Свисток, правда, снял и очки солнцезащитные надел. Эх, весь образ испортил. Арсений невольно думает, как тот не сдох от жары. Школьники бросают сумки на песок и садятся туда же почти одновременно. Какие-то девочки начинают фотографировать красивую природу вокруг, не забывая делать двести снимков себя любимых. Кто-то предлагает общаться с друзьями. Некоторые из парней старшеклассников ложатся на берег, закрывают глаза и перестают подавать признаки жизни. Арс замечает в этой кучке Шастуна с его друзьями и невольно засматривается на их компанию. А, в частности, почему-то на Антона. Тот сегодня надел простые спортивные штаны и светлую футболку, которая, когда он лёг, слегка задралась и приоткрыла полоску светлой кожи на животе. Арсений хмурится и отворачивается от школьников, уставившись на озеро. Тем временем, Добровольский пересчитывает всех детей, почти без ора, и сейчас копается в телефоне, а Вероника с Виктором негромко переговариваются, опираясь на дерево. Внезапно Арс вспоминает кое-что, что не решился делать сам. Он подходит к подросткам и говорит: — Нужно несколько крепеньких парней. Есть тут такие? Походите, пожалуйста, по пляжу, брёвна длинные принесите, на которых мы сидеть-то будем. Ему в ответ стонут те самые крепенькие парни. Они открывают глаза, одновременно смотрят на Арса со взглядом «мальчик, отъебись, а» и медленно поднимаются. — Тоха-а, ты самый крепенький у нас, вперёд! — ржёт над Шастуном, который даже не думает вставать, Эд. Он тормошит его, и парень, матерясь, поднимается с песка. Антон смотрит на друзей взглядом а-ля «это ваш последний день, молитесь» и ищет завалявшиеся где-то солнцезащитные очки. В итоге он их находит в руках у довольного Димки, и парни, дружелюбно переругиваясь, неспеша бредут за брёвнами. Тем временем Вероника берёт к себе в невольные помощницы несколько учениц, и они принимаются готовить обед. Никто из школьников, и тем более учителей, ещё даже не завтракал нормально, и голодный желудок начинает напоминать о себе. Девушки нарезают овощи и хлеб, кипятят воду, вываливают мясо. Всего собралось на пикник около пятидесяти учеников, что создавало логичный шум. Но это была не та школьная суета с однообразными разговорами, а совсем другая, новая, и действительно приятная. И ради этого, Арсений готов потерпеть десять вопросов «А как в туалет ходить?» от пятиклассниц. Спустя чуть меньше часа Вероника своим невероятно громким голосом зовёт всех есть. Они с девочками приготовили кучу лапши вместе с тушёнкой, нарезали невероятное количество огурцов и хлеба и вскипятили два чайника. Парни притащили несколько брёвен, на которые все и сели, осторожно держа у себя в руках горячие тарелки. Арсений садится между Вероникой и Виктором, рядом с ними Паша, который ещё даже не пил, но вполне себе весёлый и бодрый. В школе его таким редко встретишь. — Все получили еду? — в полный голос спрашивает Виктор. Он подбирает одну ногу под себя и внимательно осматривает учеников. Ему отвечают дружным счастливым «да». После Паша желает приятного аппетита, и все принимаются за еду. Запах макарон с тушёнкой напоминает Попову, как они всей семьёй, когда он был ещё мальчишкой, ездили на речку, ходили в лес и обедали тем же. Тогда у них была счастливая и полная семья, никто и представить не мог, что подобных пикников у Поповых больше не будет. Эти воспоминания уже не бьют под дых, напоминания о себе в любые, чаще неподходящие, моменты, а просто витают в голове, объявляясь реже, чем было раньше. Это уже не больно, просто немного ноет в груди. Широкие улыбки матери, старшего брата и отца навсегда останутся в его памяти, кем бы они сейчас ни были. Арс прогоняет воспоминания и сосредотачивается на настоящем. Болтает с коллегами, посматривает на учеников, и улыбка сама по себе вновь расползается на его лице. После обеда ученики разбегаются чуть ли не по всему пляжу, весёлые и сытые. Большее число парней и мальчишек играют в «картошку», девушки достают настольные игры и карты и по группам садятся играть прямо на песке. Арсений, довольный и улыбчивый, словно кот, фотографируется. Он хотел на фоне шашлыков, но на фоне деревьев и озера тоже получается неплохо. Мужчина делает себе мысленную пометку выложить вот то особенное хорошее фото, когда приедет в школу. А после замечает, как его любимая компания одиннадцатиклассников тоже садится играть. Ира достаёт карты. Решив не терять время, Арс подходит к ним. Тем более, физрук уже присоединился к компании девушек, играющих в Уно. Чем Арс-то хуже? Да много чем. Перечислить? — Приветик! Могу я присоединиться к вашей дружной компании? — мужчина сверкает глазками и красиво улыбается. — Ой, да конечно, Арсений Сергеевич! — отвечает ему Оксана. — Присаживайтесь вот куда-нибудь сюда, — она показывает на место между Ирой и Шастуном. Арсений мысленно фыркает в ответ на свои мысли и присаживается на песок, кивая всем в знак приветствия. Ученики в ответ ему улыбаются. — Во что играть собрались? — Да в «дурака» конечно, — отвечает ему Матвиенко. — Тут некоторые, — он кивает на Диму и Иру, — ни во что другое не умеют! Арсений наигранно охает. — Как это? Ай-ай, потерянное поколение. — Ой, Арсений Сергеевич, — парирует Ира, — вы сами недалеко от нас ушли. — Я? Да ты шутишь, мне пятьдесят шесть. — А, так вот откуда столько песка, — нарочито спокойно вставляет Эд. Арс корчит гримасу. — Э-эх… Молодняк. Не зря от вас так молоком разит. — Молодняк? Арсений Сергеевич, привет из двухтысячных, — хмыкает Позов. — Двухтысячные показывают тебе язык. Узел напряжения, завязанный вокруг шеи Арсения, слабеет, и он начинает чувствовать себя в своей тарелке. Подростки, кажется, приняли его к себе не из жалости и считают вполне равным себе, раз уж позволяют такие шутки. Для него это главное. И даже если это не педагогично, он спокойно позволит им упражняться в остроумии. Оксана быстро тасует и раздаёт карты. Арсений внезапно вспоминает, как легко обыгрывал Пашу и его друзей, когда был школьником. Эх, весёлые были времена, сколько денег заработал таким образом. Игра проходит радостно, бодро и весело. Временами слышаться тихие маты подростков, которые стараются, чтобы учитель их не слышал, и в какой-то момент Арсений говорит: — Да материтесь, господи. Я и так вас слышу прекрасно. Сидящий рядом Антон громко фыркает. — А вы, Арсений Сергеевич, почему не выражаетесь? — Антон поворачивается к Арсу и смотрит прямо в глаза. Арсения как током прошибает от его взгляда. Пустого наглого взгляда буквально в метре от его глаз. — Ну как, я же учитель русского языка, — пытается отшутиться Арс. — Бля, да забейте. И сделайте вид, что не слышали. Антон улыбается. Красиво. В какой-то момент Арсению вспоминается песенка из мультфильма «Бременские музыканты». Та самая песня разбойников, под которую он яростно отжигал в своём детстве. Довольно иронично, что вспоминает в этот момент. Он не в избе, не со страшными мужиками вокруг, и, как минимум, не сексуальная разбойница. Дайте, что-ли, карты в руки… Погадать на короля… В этот же момент раздающий карты Антон случайно касается его плеча своим, скомкано извиняется и продолжает раздавать. Арсений мысленно фыркает и пытается вспомнить конец песни, чтобы она ушла из его головы. Чёрт. Спустя какое-то время учитель чувствует, что подростки понемногу устают. — Может перерыв? — первым предлагает Матвиенко. — Какой перерыв! Всё! Поиграли и хватит вам. Сходите, погуляйте по берегу, — тут же направляет их Арс. — Там красиво так. Воздухом подышите. — Ой, да надышались мы уже, Арсений Сергеевич, — разминая затекшую шею, говорит Дима. — Ничего страшного, давайте-давайте, — он прогоняет их и ребята действительно уходят, радостно благодаря Арсения за игру. На душе у Попова котики срут радугой. Всё так замечательно сегодня. Светло, тепло, еда вкусная, парни красивые, работать не надо! Игра действительно получилась неплохой. Подростки отлично в неё играют, просчитывают все ходы соперников и с максимально победным видом выкладывают последнюю карту. Всего они играют примерно на одном уровне, но всё же лучше всех играет Оксана на пару с Эдом, что было удивлением для Арса. Ладно Выграновский, у него выражение лица подходящее, но Оксана — это приятный шок. Арс быстро осматривается и замечает, что все ученики как будто на месте, ржут, прыгают, бегают, едят, с ними всё замечательно. Добровольского и физрука он вообще не видит, а вот около стола одиноко сидит Вероника, читающая книгу. — Я подсяду? — О, Арс, да, конечно, — девушка откладывает книгу, вместо закладки используя какой-то фантик, и смотрит на мужчину. — Не скучаешь тут? — Немного. Делать мне тут как учителю нечего. — А как Веронике, чудесной девушке и душе компании? — Ой, ну не зна-аю, — слабо улыбаясь, протягивает Вероника. — А у вас, Арсений Сергеевич, есть предложения? — Может это, сыграем во что-нибудь? — Во что? — М-м… Да хоть в бадминтон. Хочешь? — А есть? — Должен быть. П-ааж-жи меня здесь, — и побежал к машине Паши. Там должен быть и даже скорее всего не распакованный. И Арс действительно находит закрытую упаковку с ракетками и волан, быстренько разрывает зубами тонкую сетку и шагает к девушке. Та все эти несколько минут неотрывно смотрела на Попова, изредка моргая. — Нашёл! Пошли играть! — Пошли-пошли, — смеётся Вероника, и они идут на берег. Арсений словно светится изнутри, когда не погружён в какие-то свои мрачные размышления. И отказать ему в такие моменты не может никто. Учителя находят себе место для игры, и Вероника подбрасывает волан. Она не знает, что чувствует к Арсению. Девушки, коллеги, иногда подкалывают её, что, мол, смотрит как хищница на добычу или как на мишень для изнасилования и прочую ересь. Но девушка опасается, что это реально так. Как бы она ни смотрела на него, во взгляде легко читаются чувства, как бы ты их не скрывал. И это путает ей все карты. Она боится, что влюбилась. В её положении это может кое-что усложнить, но Вероника не хочет об этом думать. Как и о своих чувствах. Ей казалось, она их похоронила давно, ещё в Санкт-Петербурге. Нет? Арсений прекрасно играет в пляжный вариант бадминтона, отбивает подачу девушки почти каждый раз, и это немного заводит. Да, глупо. И пугает. Но когда Попов улыбается, это, ну, уходит на второй план. Коллеги играют, стараясь не думать ни о чём постороннем, и на них даже засматриваются ученики. Ну, ещё бы. Оба классно играют, не уступая друг другу, тут будет на что посмотреть. Самое удивительное для учеников — даже не случайно выброшенное Арсением «блять», тот учитель русского, ему простительно, а то, что на лице Вероники Аркадьевны живые неподдельные эмоции. А не как обычно — непроницаемое, холодное выражение лица. Внезапно Арс слышит громкое «Арсений!» голосом Добровольского, и опускает руку с ракеткой и воланом в руке. Он хмурится и просит Веронику подождать. Паша кричит из леса, он стоит чуть дальше места, где они все остановились. Когда Попов его находит, тот стоит, засунув руки в карманы и задрав голову наверх. — Что случилось? — Посмотри наверх, — хмыкает. Мужчина поднимает голову на сосну и на одной из веток, приглядевшись, замечает… котёнка! Маленький, рыжий и, кажется, напуганный. — Блять. — Не то слово. Арс, его надо снять. Он сам хрен слезет. От чего-то же он забрался туда, боялся. — Ты ж моя матушка Тереза. Полезешь? — Не. Лезь ты. Я за этим тебя и позвал. Арсений закатывает глаза. — Я попробую. Но если он мне лицо расцарапает, ты, Добровольский, по гроб мне обязан будешь. — Да-да, конечно. Я тебя страхую тут, если что. Арс тяжко вздыхает и поправляет футболку. Он хватается рукой за ближайшую ветку, ставит кроссовок на небольшой выступ и подтягивается, хватаясь второй рукой. Находит следующую ветку, которая держится за дерево только на добром слове, и аккуратно хватается за неё. Так он и лезет почти до вершины, цепляясь и подтягиваясь за всё, что можно. Детство в деревне под Омском сделало своё дело. — Обезьянка, — хмыкает снизу Паша. На одной из веток сидит перепуганный малыш, он мяукает и категорически не хочет, чтобы его снимали. — Ах ты сука, бля… А ну иди сюда! Он кое-как хватает котёнка, пытаясь аккуратно держать его, и немного теряется. Как спускаться с истерично царапающимся и пушистым комком в руке? — Слезай потихоньку! — он слышит голос Вероники. — Тут есть желающие помочь, они схватят котёнка, если что. И тебя тоже должны. Позитивно. Ногой находит большой выступ внизу, одной рукой хватается за какой-то сучок и спускается на выступ. Так, ну уже кое-что. Арс спускается ещё вниз, и котёнок начинает вырываться сильнее. Он царапает ему запястья, ладони и кусает за них же. Арсений пытается удержаться, чтобы не скинуть его нахуй, потому что левой руке больно, и держаться становится всё труднее. И в какой-то момент котёнок чертовски сильно кусает ему ладонь, и от боли Арсений случайно отпускает ветку. Сердце быстро уходит в пятки, и мужчина чувствует, как теряет свою небольшую опору под ногами. Он срывается. Не успевая как следует перепугаться, падает, ударившись головой и всем, чем попадется, и чувствует чьи-то руки у себя в районе талии. Арсений резко выдыхает и кашляет. — Арсюх, ты как? — мужчина слышит голос Паши у себя над головой и видит, что сейчас у него на руках валяется. Тот аж присел от тяжелости друга. Смотрит взволнованно на Арсения и переглядывается со стоящей рядом Вероникой. Когда она пришла сюда? — Ох. Спасибо тебе. Ещё пару минут, и всё будет замечательно. — Тебя спустить? Попов кивает. Его тут же спускают на землю и Арсений осматривается, массируя виски. Котёнок в руках у пятиклассницы, вроде бы её зовут Маша. Вокруг этой несчастной сосны стоит человек пятнадцать учеников и учениц, и все они с беспокойством смотрят на Арсения. — Да нормально всё, вы чего! Я даже не грохнулся. Среди толпы обеспокоенных пустяком взглядов он замечает большие ярко-зелёные глаза, что блестят таким же беспокойством, и непонятное тепло разливается у Арсения в груди. Даже дышать становится легче. — Павел Алексеевич, давайте котёнка заберем, пожалуйста! — восклицает та самая девочка, что пытается успокоить животное уже минут пять. — Э-э, — задумывается Паша. — А где он жить-то будет? — Ну как где! Везде! — с невероятным энтузиазмом произносит девочка, и некоторые ученики её поддерживают. Директор задумывается и шепчется с учителями. Вероника настроена негативно, Виктору всё равно, а Попов на стороне учеников. Да он и сам как котёнок — маленький и растерянный. Чисто теоретически, животное взять можно, но Добровольского пугает толпа яростно влюблённых в него детей и добрых поварих, которые будут подкидывать ему каждый десять минут какие-нибудь остатки мяса. Но сам Паша кошек очень сильно любит, любых. С детства у него всегда был в доме кот, что очень сильно успокаивало мальчика. А сейчас его терзают сомнения. — Позовите всех остальных, пожалуйста, — потирая уставшие глаза просит Добровольский. Большинство учеников разбегаются в поисках своих друзей и одноклассников. — Арсений Сергеевич, может, вам чем-то помочь? — хмуря брови спрашивает Фролова, что осталась с друзьями у дерева. — Нет, Оксаночка, спасибо, но не надо. Нормально всё, чего вы. Шагайте к нашему пристанищу, — улыбается Арсений. Когда всех школьников кое-как собирают, Павел Алексеевич, держа в руках кота, спрашивает: — Хотите, оставим? Как-никак, Арсений Сергеевич своей причёской рисковал ради него. Ему тут же согласно орут ученики, вместе с Арсом. — А жить он будет у нас на этаже! — Нет у нас! — Идиотки, кот везде жить будет, они свободные животные. — А я ему носочки свяжу! — А я шапочку! — Такой ми-и-илый! Со всех сторон слышатся радостные возгласы подростков и детей, и Паша улыбается. — Ну… Окей. Не оставлять же его тут, правильно? Вопрос явно был риторический, но ему тут же кричат «правильно» примерно человек двадцать, и директор снова смеётся. Он быстро осматривает утихшего у него на руках котёнка и выносит вердикт: — На неделе кто-нибудь съездит в город к ветеринару, проверим животное полностью. Еды я ему закажу, — замолкает. — Хотя, с нашем поварами голодным он не останется. Кота постоянно не теребить и давать отдыхать ему. И да, это походу, мальчик. После его последней фразы кота забирают потискать-потрогать-погладить школьники, а сам Добровольский поворачивается у коллегам. — Ну, как вам наш новый ученик? — Просто супер, — сияет Арсений. — Прикольный котяра, — улыбается Виктор. — Надеюсь, под ногами мешаться не будет. И вообще, что живым останется, а то эти… — и он кивает на учеников. Вероника не говорит ничего, смотря ледяным взглядом куда-то вдаль. Кот и кот, а шуму развели…