«У древних были боги вина и веселья. У нас вместо них — Фрейд, комплекс неполноценности и психоанализ, боязнь громких слов в любви и склонность к громким словам в политике. Скучная мы порода, не так ли?» Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»
* * *
Антон смотрит в одну точку на стене, стараясь не сорваться. Уснуть не получается, как бы он ни старался все эти часы. Полная луна освещает тёмную комнату: Эд, Серёжа и Дима крепко дрыхнут в своих кроватях. Только Шастун не ощущает сна ни в одном глазу. В его мыслях пробегают Эмир, Арсений Сергеевич, Лазарев, Влад и, почему-то, Вероника Аркадьевна. У всех получается какой-то дикий хоровод в голове парня. Он вспоминает отношения с Владом, ту ежедневную печаль, но по-своему неплохую атмосферу. Вспоминает уроки химии, на которых его насилуют во все дырки. Вспоминает дружбу с Эмиром и те несколько разговоров с полицейским, что у них были. Вспоминает глаза Арсения Сергеевича. Ему казалось, что глаза у учителя ярко-голубые, пока не увидел их вблизи. Дымчато-голубые, но всё равно безумно красивые. В сочетании с чёрной водолазкой невероятно, но дышать становится сложно. Вдруг, из коридора Антон слышит какой-то звук. Он прислушивается и узнаёт неугомонного Люка. Котёнок царапается обо что-то, но не мяукает, не орёт о помощи. Парень улыбается и решает забрать кота. Может, Люк поможет ему уснуть, если не сбежит, сверкая лапками Антон тихо встаёт, засовывает ноги в тапочки, морщится от холода и максимально бесшумно открывает дверь. В коридоре стоит глухая тишина, до наглого её нарушения пушистиком. Окна коридора практически в пол, на полу рядом стоит множество цветов самых разных размеров. Шастун тихо радуется полнолунию, ибо телефон с фонариком он не брал. — Лю-юк, кс-кс, ты где? — тихо шепчет парень, и в итоге кот отзывается, выбегая из-за огромного горшка с ховеей. Рыжее создание однозначно хотело погрызть цветы, но злой и плохой Антон Шастун помешал ему. — Да ты ж моя зайка, иди сюда… — пытается заманить в свои объятия кота. — Ну, Люк, вот ты сволочь… Парень тихо подкрадывается к котёнку и хватает его худыми руками за маленькое тельце. Маленькое, но благодаря стараниям поварих — толстенькое. Антон гладит животное и радуется как ребёнок. А Люк… ему не привыкать. Парень присаживается прямо на пол, не думая о том, что задницу может отморозить за две минуты. Живём один раз, порой можно позволить себе подобные вольности. Присаживается в обнимку с котёнком. Животное из тёплых рук не вырывается, смирившись с положением. Вокруг темнота, абсолютная тишина, Антон отчётливо и громко слышит своё дыхание, всё глубже уходя в мысли. Нормально ли это, сидеть в два часа ночи на полу около своей же комнаты с котом в руках? Сидеть и при этом копаться в своих воспоминаниях. Кто так делает, кроме Шастуна? Но он вот сейчас-сейчас пойдёт, ещё немного, только посмотрит на луну и умиротворённого Люка в своих руках.* * *
Антон кидает пенал одноклассницы Владу, и парни громко хохочут, убегая от разозлённой девочки. Никто так и не понял, нахуя они это делают, но ведь весело же? От кабинета истории, где совершилось сие преступление, подростки добежали до условного начала мужского общежития. Да там и расстояние небольшое, от холла свернуть налево и пройти почти пустой коридор длиной не больше четырёх метров, и всё. А от кабинета истории до главного холла тоже недалеко. — Уёбки! Отдайте! — кричит девочка. Совсем скоро она поймёт, что бегать за не самыми умными парнями в четырнадцать лет — бесполезно, но в данный момент она об этом даже не догадывается. — А ты догони! — смеётся в ответ её Антон. Благодаря высокому росту у обоих ноги не короткие, из-за чего быстро бегать становится гораздо удобнее. Он и Влад добегают до коридора, где живут, и останавливаются передохнуть у панорамных окон и огромных цветов в убогих горшках. Парни смеются в голос, пугая младшеклассников, одновременно с чем заряжая их азартом. — Эмир! Лови птичку, — окрикивает Влад их одноклассника — невероятно доброго, но угарного Кашокова. Тот оглядывается, видит прячущихся друзей и моментально подстраивается под ситуацию. Ловит пенал и прыгает в мини сад посреди школы к одноклассникам. — Суки! — вопит девочка. Никто не понял, как это произошло, просто в какой-то момент кто-то из парней уронил какую-то комнатную пальму, и она с грохотом начала падать. Растение уронило пару соседних, и итоге — весь пол в земле, обувь Антона, Влада и Эмира тоже. Друзья сразу же разбежались ловить остальные супер-мега-важные растения, благодаря чему они и живы. Вокруг все замерли. На лицах всех мимо проходящих-пробегавших читается неописуемый шок и тревога. Сейчас как придёт директор, и будет всем пиздец, выживут не многие… Как только Антон подумал об этом, сразу же мысленно себе ответил: скоро ужин, умрут да восстанут, ничего страшного. Подумал и заржал над собственной наиглупейшей шуткой. Влад посмотрел на него как на больного, но засмеялся вместе с ним, незаметно для остальных касаясь его руки своими пальцами. То ли как знак поддержки, то ли просто потому что может.* * *
Антон выплывает из забавных воспоминаний. Восьмой класс запомнился исключительно по подобным идиотским поступкам. Спиздить пенал у одноклассницы — очень умно! Но было весело, и это, как ему кажется, главное. В тот раз пенал они отдали, скомкано извинившись и сразу же ретировались. Добровольский вместе с кланом уборщиц надавали им всё же пиздюлей и заставили убираться. Парень смотрит на луну. Смотрит и не ощущает себя таким одиноким, как какое-то время назад. Бледно-жёлтая подруга освещает школьный двор, и он буквально как на ладони. Ровно тёмное небо навевает спокойствие и даже некую гармонию. Антон никогда не считал себя романтиком, но в этот момент хочется посчитать себя таковым. Внезапно Шастун слышит тихие шаги. Стояла непривычная для этого здания тишина, кто посмел её нарушить? Он моментально выпрямляет спину и навостряет уши. Парень перестаёт гладить кота, уснувшего на его коленях, и медленно оборачивается. Из-за стены выглядывает высокий силуэт, и какое-то время он и Антон смотрят друг на друга, практически не дыша. По спине подростка пробегают мурашки и миллиард предположений о личности незнакомца, половину из которых он сразу же отсеивает. Если бы это был бы Павел Алексеевич или кто-то из учителей, они бы начали истерику, мол, кто это сидит на холодном полу посреди ночи. Но это и не ребёнок, рост не подходит. Тут же он вспоминает события прошедших дней. В школу кто-то проникал и убил его одноклассника. Кто-то продаёт героин ученикам, и этот кто-то прячется среди людей, если верить тому же Эмиру. — Антон? — тихо раздаётся голос, в котором подросток сразу же узнаёт Арсения Сергеевича и спокойно выдыхает. Он пирожочек такой, его точно не стоит бояться. — Да я, — так же тихо отвечает ему парень. — А ты что тут делаешь, в такое время? — учитель подходит ближе. — Сижу, — улыбается Антон. — Думаю. Попов как-то странно смотрит на ученика. — Не самое подходящее время ты выбрал, Антош. — А вы что здесь делаете? — не желая нотаций, спрашивает Шастун. — Гуляю, — истерично фыркает. — Не спрашивай. — А… ладно, хорошо. Присядете? У меня тут, это, животное, — кивает на Люка. — О-ой, — на лице Арсения расцветает искренняя улыбка. — Какой же он хорошенький… Всей душой люблю котиков. — Я тоже! — Как ты? — взволнованно глядит на ученика мужчина. — Я нормально, — сразу же отвечает Антон. — Всё отлично. Вы как? — Я тоже нормально, да… — По вам сложно сказать, — осторожно замечает. — Да? — расстраивается. — Понятно, — выдыхает со стоном. — Я всегда был дерьмовым актёром. — Нет-нет. Просто у Позова зрение минус четыре, и какого-то хера он всё видит и замечает. — А, — поднимает уголки губ. — Понятно всё с вами… — Вы имеете право на грусть, — уверенно, но тише, чем предыдущие реплики, говорит парень. — Это нормально и, ну, естественно. Было бы странно, если бы вы скакали весёлый по школе. Мы все тоскуем. — Спасибо, Антош. Я знаю, просто мне сложно всё это и я… ну, в общем, ладно. Спасибо. Когда захочет — расскажет, не так ли? — Как там расследование? Что происходит вообще? — А вас Лазарев допрашивал? — Нет. — Хм, интересно. Ну, вкратце, Эмира убили. Кто-то проник в школу через не самый очевидный лаз и убил его. То ли дал большую дозу, то ли что… А, ещё прикол был. На шее написано «парадокс всемогущества». Прикиньте? Мы имеем дело либо с приколистом, либо с кем-то до чёртиков умным. — Мы? — тихо и как-то грустно спрашивает Попов. — Ну, школа. Да и все мы, так или иначе, замешаны, мне кажется. — А, да логично, — расслабленно выдыхает. — Грустно всё так. И страшно. — Да, очень. — Парадокс всемогущества это про тюрьму же? Сможет ли создать и не выбраться? — Да. — И что это значит?.. — риторически спрашивает Арсений Сергеевич, глядя на спящего кота. — Да, — согласно кивает Антон. — Я тоже не понимаю. Мне иногда кажется, — продолжает спустя двухминутного молчания, — что я в театре, на постановке режиссёра, который не шарит в этом. Не могу отделаться от этого ощущения. — О да, я понимаю тебя. Мне иногда кажется, что всё это дурацкая шутка, что меня просто разыгрывают, — и тут с коленей парня встаёт заспанный Люк, машет хвостом и уходит в ночь. Антон смотрит и хихикает, всё же коты невероятно угарные животные. Попов провожает взглядом Люка и тоже улыбается. — Да, — протягивает. — Стрёмно. — И не говори. У тебя точно всё хорошо? — прищуривается Арсений. А Антон глупо залипает. Он смотрит на освещаемое луной лицо учителя и не может оторваться. Глубоко печальные глаза, слабая улыбка, не уложенные волосы, что шумными волнами спадают на лицо. Необычайно красиво. — Да, да, конечно. Скоро конец четверти, — резко меняет тему парень. — Ждёте? — Ты не представляешь как, — фыркает. — А вы с друзьями? Настроили уже планов на эту неделю? — Пф, вы нас недооцениваете. Конечно! — Ну-ну. Позовите на бухич, что ли, — отшучивается. — Обязательно! Клянусь Выграновским, — с серьёзным лицом заверяет мужчину Антон. Арсений Сергеевич снова улыбается, искренне. Дальше они болтают как старые друзья, об очень разных вещах. Об этой школе в целом, и каждым в ней по отдельности. Перемыли косточки некоторым личностям и тихо посмеялись с конфузов в учительской, о которых Попов рассказал с превеликим удовольствием. — Ладно, пойду я, — шутливо кряхтит, вставая на ноги. — Спать надо. И тебе тоже! Вставать рано, Антош. — Да, да, конечно. Нужно. Спокойной ночи, Арсений Сергеевич. — Сладких снов, — говорит и случайно касается плеча Шастуна. И по телу парня моментально пробегает заряд электрического тока. Он случайно касается ладони учителя как бы в ответ, и они расходятся. Антон тихо открывает дверь, заваливается на кровать и думает. Раньше ему казалось, что этот «разряд тока» бывает лишь в дурацких фильмах, что любит смотреть его мать. Однако не факт, что сейчас она так же их обожает. Может, позвонить ей? Да нет, хуйня идея. Такой ток ведь был, в отношениях с Владом. Да, точно. Но то — любовные отношения, Шастун всей душой любил его, от того и вечные эмоциональные тряски. А тут что за бред? Антон закрывает глаза и мгновенно засыпает. Утром Шастун долго не может открыть глаза и начать что либо понимать в этой жизни. Единственное желание — спать, спать долго и в тишине. И вряд ли учителя погладят его по голове за такое. Первым уроком всё равно ненавистная химия, Вероника Аркадьевна ему голову открутит. А следующим уроком литература, ну вообще блеск. Антона прошибает, и он вспоминает события минувшей ночи. Он и Арсений Сергеевич сидели и разговаривали о всякой ерунде. Ладно, Эмир не ерунда, но и о нём тоже немного. Что это? Попову всё хуже от одиночества, и он набрасывается с разговорами на первого встречного, или он был не против поговорить конкретно с Антоном? Было ли ему интересно болтать с ним? Было ведь. Или не стоит так глубоко разбирать и просто успокоиться? Было и было. В итоге разговор получился расслабляющим и это главное, ведь так? На химии Вероника Аркадьевна даёт совершенно-точно-последнюю самостоятельную работу и внимательно наблюдает за хитрыми одиннадцатиклассниками. Неверующий Антон помолился хоть кому-нибудь и протыкал ответы наугад. Может, прокатит? — Шевелить мозгами в восемь утра — адище, — стонет Серёжа и плюхается на парту в кабинете русского языка и литературы. — Да не говори, Хилчевская страшная женщина. За что? — с пустым взглядом вопрошает Эд. — Её фамилия Хилчевская? — удивляется Шастун. — Кудрявцева же. Оксана перегибается через парту, к столу Антона и в шутку ударяет его кулачком по голове. — Камилла Романовна — Кудрявцева! Ну, пиздец… Шастун смеётся во весь голос. — Окси, дорогая моя, прости! Не бей только! — в шутку закрывает голову руками. — Долбоёбы, — фыркает Дима. Со звонком в класс заходит Арсений Сергеевич. Сегодня тот надел на всеобщее обозрение лавандового цвета пуловер, чёрную рубашку под него и прямые чёрные брюки. — Как из пинтереста мужик вылазит каждый раз, — тихо замечает Ира. И она, блять, права. Антону хочется каждый раз фотографировать учителя и выкладывать куда-нибудь в интернет. Пускай восхищаются. Он бы сохранял каждое фото в закрытую папку и просто по-человечески восхищался бы эстетикой Попова. — Доброе утро, садитесь. Сегодня мы с вами напишем небольшой тест, буквально на пятнадцать минут, а потом можно и поболтать. После этих слов класс одобрительно загудел и оживился. — Кто дежурный? Раздайте, пожалуйста, листочки с заданиями. Пишем всё на этих листах, в правом верхнем углу фамилию, имя и класс. Тест по программе за всю четверть, но не углублённо. Хочу понять, что вы запомнили. Сейчас всем раздадут, и я засеку пятнадцать минут. Всем всё ясно? Одиннадцатиклассники ответили недружным «да», парочка одноклассников раздала листы с заданиями и учитель засёк время. Шастун смотрит на лист: 1. Кто из поэтов принадлежал литературному направлению футуризм? А) К. Бальмонт; Б) Н. Гумилёв; В) В. Маяковский Бля, ну Маяковский. Это он помнит ещё с ебанутых мемов, класса с девятого. Если так и дальше пойдёт, тест он напишет просто замечательно. 2. Определите жанр произведения Л. Андреева «Жизнь Василия Фивейского? А) Философский роман; Б) повесть; В) рассказ; Повесть? Да, да, точно, Попов говорил об этом. 3. Какой жанр литературы был наиболее близок И. Бунину? А) Поэма; Б) Рассказ; В) Ода; Рассказ точно. Антон вообще не помнит оды у Бунина, хотя они наверняка есть… Остальные вопросы были подобного содержания. Ответы на некоторые он знал, парочку тыкнул наугад, а до остальных додумал логикой, или с помощью Эда. У парня был недолгий культурный шок, когда Выграновский быстро и точно подсказал ему значение финала в рассказе «Господин из Сан-Франциско». — Время вышло. Передаём работы с последних парт. Проверьте, подписали ли вы их. Анонимки проверять не буду. — А оценка сильно будет влиять на итоговую? — интересуется Оксана. — Не у всех. У тебя, Фролова, будет, — с улыбкой сообщает ей учитель и девушка напрягается. — Итак, — говорит Арсений Сергеевич, когда все сдали работы, — работы я сегодня проверю, выставлю оценки. Как я уже сказал, у кого выходит спорная, влиять будет очень сильно. Какие планы у вас на каникулы? Кто уедет, кто здесь останется? Одиннадцатиклассники с улыбкой, или, наоборот, расстроенно, сообщают учителю о своих планах. Одна компания собирается вместе ехать в город, кто-то радостный едет к родителям, но таких немного. Остальные к бабушкам и дедушкам, тётям и дядям. Но половина класса остаётся в школе, надо готовиться к экзаменам. Да и не у всех есть хоть кто-нибудь в ближайших городах. — А ты, Антон? Чего отмалчиваешься? Поведай мне, странник, о своих чудных планах, — улыбаясь, спрашивает Арсений Сергеевич. — Да какие там планы, — отмахивается. — Я тоже, как и многие, здесь остаюсь. Каникулы длятся лишь неделю, надо оторваться по максимуму. Одноклассники одобрительно загудели и те, кто остаётся, согласно покивали головами и хитро улыбнулись. — Ясно всё с вами, — хихикает Попов. — Я тоже тут остаюсь, будем готовить вам материалы на следующую четверть. — Сочувствую, — по-доброму фыркает Эд. — Спасибо, — приложив руку на грудь, кивнул ему учитель. — Как вам у нас тут? — громко спрашивает его голос с последней парты. — Неплохо. События последних дней вы сами знаете, это всё довольно печально. Но с вами не соскучишься. Движ какой-то, котики, книги, полицейские, — фыркает. — Какие слова вы знаете, — с улыбкой подъёбывает его Позов. — Да не говори… Это всё вы! Остаток урока прошёл в подобной атмосфере добрых шуток и реального интереса Арсения Сергеевича к жизни своих учеников. Следующим уроком поставили алгебру, где всё еще убитая горем Эльвира Викторовна дала классу задание по учебнику, сказав, что соберёт тетради, и уже по ним выставит итоговую оценку. Сама же в это время проверяла тетради другого класса. А вот на уроке английского властная Екатерина Павловна гоняла подростков по всем пройденным темам. Устно, быстро и ни разу не весело. Антона, и ещё несколько его одноклассников, дрочили в два раза сильнее других, так как они экзамен сдают в конце года. После урока все вышли измотанные, злые и дёрганные. На обществознании класс не делал ровным счётом ничего, отдыхая после английского и перед физкультурой, на которой одиннадцатиклассники сдавали нормативы, которые сдали не все в течение четверти. И всё, учебный день, по факту, был закончен, но все пообедали и разбежались к учителям на факультативы. — После ужина пойдёмте к вам? Мы с Антоном забыли кое-что вам рассказать, — говорит Ира вечером за излюбленным столом подростков. — Это про что же? — Про надпись. — А… — протягивает парень и его обезьянка в голове, что играла в тарелки, со всей дури ударяется об них. То есть Попову он почти что с удовольствием рассказал об этом, а друзьям — нет? Он поганый друг. Уже сидя в комнате парней, Ира начинает: — На шее Эмира была надпись. «Парадокс всемогущества». Перед следователем Антон выебнулся и по почерку пояснил что-то о человеке, что написал это. — Парадокс всемогущества? Это что? — нахмурился Эд, и Серёжа согласно закивал: он тоже не понял. — Сможет ли всемогущий создать такой камень, который сам поднять не сможет? — отвечает им Дима, который одновременно копается у себя в голове, пытаясь понять хоть что-нибудь. — Если сможет, то он не всемогущий ни разу, а если не сможет… То тоже нет, — протягивает Выграновский, а Матвиенко округляет рот в удивлении. — Прикол, — выдаёт. — И как это связано с Эмиром? С наркотиками? — спрашивает Оксана. — Не понятно, — заботливо отвечает ей Ира. — Мне пиздец, как интересно, что это значит. — Я как-то читал, — смотря куда-то вдаль, произносит Позов. — Сторонники «всемогущества божия» выдали ответ, что может, если захочет. Но это как-то странно, не находите? Это больше похоже на тренировку в остроумии. — К тому же напрашивается ответ: «А если захочет?», — перебивает его Антон. — Да, спасибо, что перебил. То есть, получается: «Может ли всемогущий, если захочет, создать такой камень, который сам не сможет понять?». — Если сказать, что не захочет, на тебя подадут суд, за оскорбление чувств верующих и назовут деспотом, — фыркает Кузнецова. — Ну, грубо говоря, да, — кивает Дима. — Некто всемогущий… Хм. Бог. Если есть некто, значит, есть кто-то другой, независимый от этого некто. И смысл тогда? — Так-так, остановись, — хмурится Шастун. — Нас сейчас интересует немного другое. Матвиенко, вон, вообще не всё понял. — Пошёл нахуй! — Да, хорошо, — притормаживает Позов. — Соре. — Что, если тот, кто это написал, намекал на чьё-то ложное всемогущество? — поднимает взгляд Оксана. — То есть, эм, если не копать под этот парадокс, и, говоря довольно-таки грубо, то всемогущий не сможет. То есть, он не всемогущ. Ну и. Там, ещё что-нибудь. — Как хорошо, что нас не слышат религиозные фанатики, — фыркает Серёжа. — Оксана, может быть, права, — говорит Дима. — Мне нравится её теория. — Да, мне тоже, — выдыхает Шастун. — Но что дальше? Додумайте кто-нибудь… — Всемогущество. Кто первыё приходит в голову? — вступает в разговор Эд. — Павел Алексеевич, — мгновенно выдаёт Оксана. — Путин, — одновременно с ней говорит Ира, хихикая. — Не, того, чьё имя нельзя называть, мы вспоминать не будем, — отшучивается Выграновский. — Добровольский, хорошо. Логично. Но это… не знаю, не верю в его причастность. — Он хороший такой, — добавляет Антон. — Странно. У меня тоже первая мысль была о нём. Как там говорится? Первая мысль — самая верная? — Шаа-аст. Это больше подходит для бытовухи, — качает головой Позов. — Наверное. Нам пришёл в голову Добровольский, потому что он директор. Не верю я, что всё так просто. Но кто-то явно намекает на что-то подобное. — А кто написал это? Убийца что-ли? Намекает на самого себя? — Нет, Ир, погоди. Это слишком тупо. Антон, что ты там говорил Лазареву про почерк? — Я уверен, что писал не Эмир. Тот, кто писал — пиздец торопился. Буквы были, э-э, угловаты. Но не все. Это говорит об амбициозности. И гордыни, да. Некоторые были закруглённые — добрые намерения. В душе там, или реально, он осознавал. Буквы все скакали. Возможно, какое-то психическое расстройство. Я так думаю, — скромно добавляет. — Ага, — пытается переварить информацию Позов, — я тебе доверяю, возможно, так оно и есть. Спрашивать, откуда ты это знаешь, я даже не буду, — качает головой. — И не надо. — Может, убийца убил по принуждению? И этим парадоксом намекает на вот, кого-нибудь. Но не на Добровольского, блин, я надеюсь, — говорит Серёжа. — Может быть, — согласно кивает Дима. — Всё может быть. — Это так странно, — морщит лоб Оксана. — Зачем так сложно? Почему нельзя было написать конкретно: «этот человек говно, ловите». Зачем вообще писать это на трупе? Почему он, или она, не сказали никому? — А если убийца не из школы? — парирует Дима. — Так всё равно. Знаешь — не знаешь, расскажи ты кому-нибудь, есть же добрые люди. — Но Эмира-то он знал. Клянусь, я уверен, что он его знал, — твёрдо говорит Эд. — Да, я тоже уверен в этом, — кивает Позов. — Знаете, что я хочу? Отчёт патологоанатома. Просто пиздецки. — Я так и не понял, почему Эмир сдох от передоза, — выдыхает Антон. — Предпосылки? Случайно или нет? Да и, если его убили, значит — накачали. Это, может, можно как-то выяснить? — Вряд ли, — качает головой Дима. — Ну, пизда тогда, — расстроенно с капелькой раздражения выдыхает и откидывается на спину кровати. — На теле был спирт. Помните? — включается Ира. — Ох, блять, — стонет Шастун, а Позов поджимает губы. — Нахуя? — спрашивает Серёжа. — А главное, зачем, — поддерживает Эд. — Хорошо. Спирт он мог выпить сам. Всё же лежал он в медпункте. Я уверен, он там есть. Или… его хотели поджечь. — Спирт — пиздец какая быстрая воспламеняющаяся штука, — машинально проговаривает Оксана и бледнеет. — Ох, блять. — Или ещё что-нибудь, я не утверждаю, — продолжает Выграновский. — Позов, откуда ещё у него на лице мог быть спирт? — Пролили? — фыркает тот. — Я не знаю. Хотел бухнуть, не рассчитал. Или хотел умереть таким нестандартным способом. — У него по химии была пять. По биологии — тоже. Думаете, он не понимал, как это будет сложно? Там сначала пошёл бы ожог гортани. Блять, отчёт о вскрытии действительно необходим, — говорит Шастун. — Какая нормальная концентрация спирта? Чтобы пить? — уточняет Дима. — Пятьдесят, вроде, — отзывается Фролова. — Допустим, пятьдесят. Сколько он пил? Откуда он мог знать, какая концентрация спирта? Какую он преследовал цель? — стонет. — После употребления этанола вообще можно умереть? — спрашивает Ира. — Как минимум, сдохнешь от изжоги, — фыркает Антон. — Неужели Эмир такой тупой, что хотел отравиться, или, если угодно, погибнуть от передоза спирта? — с улыбкой уточняет Эд. — Почему не перекачал организм просто первыми попавшимися таблетками? И то, не факт, что он бы умер, — фыркает. — Он не тупой, нет, — качает головой Оксана. — Он преследовал какую-то свою цель. Что-то знал. Что-то, что ему навредило. Это всё — чертовски странно, у меня голова уже болит. — Да, поддерживаю, — кивает Дима. — Погодите, — вдруг говорит Серёжа. — Этот парадокс убийца явно бы не писал не про себя, в этом смысла как будто бы нет, следовательно, намекает о ком-то. Следовательно, в школе есть кто-то, кто, скорее всего, заставил его убить, кто-то страшный. Я это только что осознал, и блять… страшно. — Да, — грустно улыбается Позов. — Скорее всего так и есть. Я ставлю на наркодилера. А тот, кто убил, просто пешка. — Какой пиздец, — выдыхает Выграновский. — Ёбанный пиздец, куда Эмир ввязался? Куда мы ввязались? — Я не хочу, — истерически произносит и яростно мотает головой Фролова. — Но признайте, интересно ведь, — добавляет Антон. — Да, но это не отменяет того факта, что всё это — кошмар какой-то, — качает головой Матвиенко. — Давайте сменим тему, — просит Ира. Обсуждение они закрыли, но из головы никто не смог выбросить эти буквы, спирт, наркотики и их бывшего одноклассника.