Пей свой кофе. Читай книги. Полюби меня искренне и по-настоящему. Этот хаос не для нас.
- Ебать, а я похудел в этой убогой больничке, - Антон крутится довольный у зеркала в одних штанах. – У меня и до неё тело в порядке, как мне там говорили…? – задумывается на мгновение, - я богема, во, но и это всё равно прикольно. - Посмотрите на него, дово-ольный, - хихикая, протягивает Эдик. – И так дрыщ. - Сам ты дрыщ, - беззлобно парирует Шаст и балдеет от пушистого тельца Люка – котик потопал за ним после столовой и сейчас трётся об ноги парня явно довольный. - Не слушай его! – восклицает Оксана. – Ты всегда неплохо выглядишь, и фигура у тебя в норме. Ира мягко улыбнулась и прижалась ещё ближе к своей девушке, положив голову на плечо. - Я с ней согласна, Антош, - мягко добавляет Кузнецова. – Не будь я лесбиянкой, я бы запала, - хихикает. - Э-э-э, моё! – вновь вскрикивает Фролова и быстро целует девушку в губы. - Твоё-твоё, - улыбается Ира. - Во-от, Эдюня, учись! – Шастун отправляет Фроловой воздушный поцелуй и смеётся. Компания друзей сидела после уроков в излюбленном месте – комнате парней и болтали о всякой ерунде, попивая кофе, перед тем, как половина убежит на факультативы. Понесутся Антон и Ирой на литературу, уныло потопает Серёжа на обществознание вместе с Позовым. Правда, Дима чуть более радостно, ведь он действительно горит своей будущей профессией психолога. У парня весь стол обклеен материалом по биологии и обществознанию – повсюду скелеты и таблицы, заполненные неаккуратным мелким подчерком. Весь стол у парня в цветных карандашах, маркерах и в углу стаканчик с чёрными ручками с небольшой серебряной пепельницей. Димка – как говорил Шаст – позёр и эстет. - Не хочу никуда идти, - ворчит Матвиенко. – Сдались мне эти экзамены, я в душе не ебу, куда мне идти… - Иди вперёд, Матвиеныч! – подбадривает его Дима. – Вперёд, с высоко поднятой головой, чтоб гулька твоя туда-сюда качалась, - и широко улыбается, чему Антон даже слегка улыбается, ведь Позов и так редко улыбается, в особенности – в последнее время. Котик услышал добрую интонацию грубого голоса и пошёл к нему, развязно махая хвостиком. – О-о, Люк! Оторвался наконец-то от Шаста! - Предатель, - хихикает Антон. – Котик, смотри, как бы этот биолог не разобрал на части, с него же станется. - Люк! Аккуратнее! Димка твои детские травмы прочитает! – поддерживает друга Эд. - Ой, идите нахуй, - Позов слегка улыбается и гладит кота. – Что у него из детских травм-то.…Смотри мне в глаза, котёнок! – выдерживает паузу, как будто молча разговаривает с животным. – А, понятно, тебя же Попов спасал. Вот и всё, а вы боялись. - И всё? – вступает в разговор Ира. – А как же пятиклассницы? По-моему, они его достали. - Ира, Ира, - шутливо говорит Дима. – Те же пятиклассницы назвали бы тебя эйджисткой. - Ой, опять на немецком заговорил, - выдыхает Кузнецова и хихикает. - Эйджизм – это дискриминация…, - пустился в медленные объяснения Димка и его тут же обрывают. - Я в курсе что это, - фыркает Кузнецова. – Просто слово забавное. - А по поводу Арсения Сергеевича, - медленно продолжает Шастун. – Он его спас, вообще-то, Люк мог вообще не выжить в том лесу в компании нашей химички. - Да, ты прав, - пожимает плечами Позов. – Я же пошутил, не обижаю я твоего Попова, - подмигивает. - И не надо, - зачем-то добавляет Антон. - Спокойнее! – вмешивает Серёжа, который до этого молча курил электронную сигарету. – Всё в порядке. - Да, конечно, - улыбается ему Шаст. – Где там мои сигаретки… - На первом ящике, - кидает ему Эдик. – Как и всегда, - хитро поднимает уголки губ. Шастун закуривает сигарету и наконец-то надевает кофту. - Надо уже собираться, - вдруг произносит он, выдыхая дым в окно. – Скоро факультативы. Матвиенко стонет. - Не переживай так, Серёж, - мягко говорит Оксана, которую действительно тревожили постоянные страхи друга. – Это тяжело, да, но не смертельно. Ты такой…м-м…многопрофильный, везде пробьёшься. Даже если ошибёшься с работой тоже похуй. Ошибёшься раз, ошибёшься два, а на третий найдёшь идеальный вариант. Парень улыбается и приобнимает Фролову. - Спасибо, Окси. Да, всё в порядке. Через несколько минут Антон, Ира, Серёжа и Дима, кряхтя, поднимаются и начинают собираться. Форму одевать не нужно, это факультатив, всем всё равно, поэтому так и идут, в обычной, удобной одежде. Шаст только не смог удержаться и напялил любимую шёлковую рубашку коричневого цвета с белыми джинсами. Позов надел кулон с анатомическим сердцем, который носит почти всегда, девушка считает – в ней всё идеально, да и Оксана с горящими глазами кивает на это, а Матвиенко похуй. Кузнецова убегает в свою комнату с Фроловой, благо, она недалеко, собирает необходимые тетради и книги, и вдвоём с Антоном идут в кабинет литературы. Парни уходят в противоположную сторону, и Шаст заметил, что Димка приобнял Серёжу, как бы поддерживая. Антон тащится от своей коллекции рубашек из настоящего, качественного шёлка, на которые ему не жалко денег. Хотя, на данный момент у него есть все основные, естественно, которые ему приятно носить, цвета рубашек. Но любимая действительно светло-коричневая. К рубашкам он обожает добавлять галстуки из похожего материала, и вот их у него в избытке. Друзья всегда берут у него, а Шастуну и не жалко. - Ты же не был ещё на занятии! – вдруг говорит Ира. – Тебе понравится, вот увидишь, Попов и так классный мужик, и материал даёт хороший. На факультативах он добавляет больше шуток, в основном, конечно, по книгам или авторам. Знает, что мы-то поймём очередную его хахайку. - О-о! – радостно протягивает Антон. – Вот даже не сомневаюсь, что будет круто. Подходя к шестнадцатому кабинету, Шаст немного даже начал волноваться, но с Поповым всегда так. В груди каждый раз начинает полыхать его, бывшее холодным, сердце. Эльза, блять, в русских реалиях. И парень знает, ох, он прекрасно понимает, к чему это, но по своему обычаю забивает на чувства, считая, что подумает о них когда-нибудь потом. - Добрый день! – улыбчиво приветствует их Арсений Сергеевич. – Только вас и ждали, присаживайтесь. - О, а чего вас так мало? – удивляется Антон и окидывает взглядом двух одноклассников. – Пятеро же хотело, если не ошибаюсь. - Они не выдержали нагрузки, - хихикает учитель. - Ну и зря, я считаю, - проговаривает Шаст. Он считает, что выдержит. Он с Ирой садится за первую парту второго ряда, достают сборники по подготовке, толстые тетради и занятие начинается. - Сегодня начнём анализировать моего любимого Достоевского. Кто помнит, какое его произведение нужно для экзамена? - Ну, это совсем просто, “Преступление и наказание”, - хихикает одноклассница. - Да-а, вот бы на ЕГЭ такие вопросы были, - мечтательно выдыхает Кузнецова. - Размечтались, - фыркает Арсений. – Там сложнее, но не для вас, вы сдадите. – Так вот, “Преступление и наказание” – одна из величайших его книг. В том году вы должны были прочитать его. Читали? - Естественно, - пожимает плечами Антон. – Кто ж не читал-то, даже Щербаков знает. Марина Фёдоровна гоняла нас жёстко, - хихикает и вспоминает то светлое и беззаботное время. Одноклассники соглашаются с парнем. Кошмар, он что, в дедулю превращается? - И это хорошо, - улыбается учитель. В таком случае, в чём суть романа? И закипела работа. *** После факультатива, когда Шаст сидит в столовой в одиночку и пьёт горький кофе – когда-нибудь, ему это аукнется – парень пытается проанализировать последние полтора часа, параллельно охуевая от пустоты в душе, что вновь вернулась, стоило только попрощаться с Поповым. Что это было? Никогда ему так не хотелось участвовать в обсуждении. Обычно он просто молча глотает то небольшое количество знаний, что ему дают, ведь остальное парень и так понимает. А сегодня…его трясло от осознания, что он может ещё лучше выглядеть в глазах Арсения Сергеевича. Антон говорил всякую дичь вперемешку со своими мыслями и фактами. И ему, чёрт возьми, понравилось. Понравилось слушать многочисленную похвалу от Попова, ведь именно от него Шастуну нужно это, понравился удивлённый взгляд Иры, которая радовалась за ожившего друга. Это что, он учиться начнёт? Учиться так, как прописано в бумажках, и как хочется Антону, а не просто смотреть высокомерным взглядом на одноклассников, которые что-то не понимают? Что дальше? Курить бросит? Копаясь в собственных размышлениях, парень не сразу замечает Арсения Сергеевича, что подходит к нему с кофе в руках и двумя пирожными. - Антон, здравствуй, присяду? – осторожно спрашивает учитель, глядя на ученика, что завис с безэмоциональным взглядом. - О, здравствуйте! – мгновенно выходит из своих мыслей Шаст. – Бросьте официоз, присаживайтесь, конечно, - искренне улыбается. Мужчина хихикает, и садиться напротив парня. - Бросаем! Будешь пирожное? Тебе взял, - Антон глядит на учителя и натыкается на милейшие глаза котёнка, которые кивают на сладость в божественно красивых руках. - О-о-о, - радуется парень и улыбается ещё шире. – Конечно буду, не откажусь, - в груди что-то растекается и становится не так пусто и больно. – Спасибо большое. Приятно очень. - Вкусняшка за вкусняшку, - довольно говорит Арс и на его на щеках появляются ямочки, на которые, Шаст почему-то впервые обращает внимания. - Да-а, вкусно было? - Конечно! - с горящими глазами мгновенно отвечает ему Попов. - Надеюсь, она не сильно пропиталась холодом моих рук- с некоторым смущением шепчет Антон. - Нет,ни в коем случае, не переживай, - сочувствующе выдыхает и кидает невозможно милый взгляд, выражая поддержку. И, как на удивление, переживать он перестаёт. Шастуна всегда бесили это тупые слова в поддержке, на подобии “не переживай” или “успокойся”, но впервые Шаст не почувствовал раздражение. - Сегодня в шесть поедем, помнишь? – поднимает уголки губ Арсений. - Да, помню. Где встретимся? - Хм, - учитель задумывается и слегка надувает щеки, дурачась, от чего Антон искренне смеётся. – У входа жди нас, мы с Павлом Алексеевичем подойдём. - Понял, - вновь улыбается. Его даже не тошнит от сотни улыбок, что Шаст постоянно кидает Арсению Сергеевичу. Но выворачивает от возможного дальнейшего исхода. Кажется, Антон влюбился, он прекрасно знает все эти симптомы. Всё, что он чувствует – искренность, теплоту в душе, стоит только увидеть учителя, постоянное желание быть с ним и говорить обо всём, что придёт в голову. Всё это жирным шрифтом напоминает Шастуну, что он вновь влюбился. Он глотает остатки пирожного и вдруг говорит: - Ладно, пойду, пожалуй, дел много, - слегка виновато пожимает плечами парень. - А, хорошо, - кажется, учитель расстроился немного. – Можно, обниму? Или…, - аккуратно добавляет, опуская глаза в пол, - лучше не надо? - Да, да, конечно, - быстро проговаривает Шаст и первым прижимается к уютному учителю. Тот перед этим встал, чтобы Антон не стоял как дурак посреди столовой. – Всё надо, Арсений Сергеевич. Крепко обнимая Попова, Шастун чувствует его бешено бьющееся сердце, чувствует дрожь тела мужчины и очень хочется прилипнуть к Арсению ещё сильнее, но куда уж ближе? Некуда, они и так слиплись. - Ладно, топай, домашку делай, - шепчет на ухо учитель. – Времени до шести немного. - Первым же делом! – восклицает Антон. – Вы нам сто-олько задали, - хихикает, и спустя пару мгновений добавляет. – С радостью сяду за литературу. - Умничка, - кажется, Арсений Сергеевич тронут. Уходить было ещё тяжелее. Тяжело понимать, что Шаст ушёл, потому что испугался. Он очень боится ошибиться с парнем вновь. Хотя…какой из Попова парень? Мужчина. Взрослый, красивый и адекватный мужчина. Временами, конечно, он больше мальчик, но так даже лучше. Мальчик-мужчина, который, порой, поражает своим поведением в присутствии парня, ибо в классе он другой. Немного. Слегка придурошный Арс везде. Но по наблюдениям Антона, именно рядом с ним, учитель более настоящий. Ещё более придурошный, весёлый и искренний. И это Шастуну нравится очень. Арсений точно что-то к нему чувствует, только дебил не поймёт этого. Не поймёт всех этих взглядов, обращения и поддержки. Может он и не любит парня, но то, что именно Антон стал ближе всех из учеников к Попову – это факт. И нельзя сказать, что это Шасту не нравится. Этим он успокаивает себя и тешит хрупкое эго. Когда парень доходит до своей комнаты, в голове у него не остаётся ни одной адекватной мысли. Подсознание орёт “ любовь” и совершенно не понятно, к чему и к кому адресовано. К самому ли Антону? Он не знает. Да и слабо понимает, что чувствует помимо постоянного желания общаться и просто быть рядом с Арсением Сергеевичем. Вдруг…вдруг от пустоты в душе Шаст начал ехать крышей и что-то чувствовать к Попову только потому, что он относится к нему совершенно по-другому. Ведь многие ученики в школе его просто сторонятся, возможно, даже боятся его колкого языка. Когда Антон не в настроении, он не начнёт поддакивать друзьям, что вновь кого-то успокаивают и веселят. В те моменты Шастун лишь желает, чтобы успокоили и развеселили его. Друзья любят его и ценят, но парню хочется чего-то нового. Парадоксально, ведь чаще всего потрясения он ненавидит. Единственная любовь в его жизни – Влад – был именно потрясением и эмоциональными скачками. Хочется адекватной любви, как у Иры и Оксаны. Нежной, искренней и настоящей. Подсознание орёт “любите меня, и я полюблю вас”. Но параллельно с этим, страх в его душе не успокаивается. Страх, который необъясним, ведь Арсений располагает к себе просто до невероятного умело. Ему хочется верить, и Антон целиком ему доверяет. Доверяет серо-голубым глазам, в которых хочется тонуть. Ведь они порой, говорят больше его губ, к которым хочется прижаться со всей силы и не отпустить больше никогда. Блядство. Шастун ходит в столовую за кипятком, заваривает себе зелёный чай и садится за Достоевского. Работы много, как и мыслей, от которых надо отвлечься. Антон кайфует от своего подчерка. Он не аккуратен, но сам он лично понимает прекрасно, то, что написал чёрной гелиевой ручкой. Кайфует от толстой тетради, которая в скором времени будет заполнена конспектами и мыслями от произведений. Шаст балдеет от учёбы, когда не ставят рамок. Через какое-то время, когда Дима и Серёжа куда-то делись, парень зовёт Эдика покурить и отвлечься, ибо друг также засел за геометрией и уже час не встаёт из рабочего стола. Выграновский открывает окно и делится зажигалкой. Друзья молча закуривают, чуть дрожа от холодных порывов ветра. - Всё в порядке? – вдруг осторожно спрашивает Эд. - Я знаю этот твой взгляд, дядь, колись. Мне можно доверять, ты же знаешь. И в Антоне что-то трескается. Он сильно затягивается и выпаливает на одном дыхании, чуть не подавившись табаком. - Я не знаю. Честно, не уверен, что я в порядке. Я не понимаю своё отношение к Арсению Сергеевичу, и это единственное, что меня волнует. Типа…блять, то вот я хочу быть с ним всю жизнь, горячо целоваться и обнимать, когда попросит, либо нахуй боюсь отношений от слова совсем, ведь даже такой человек, как Попов может предать, что меня вновь начнут критиковать за каждую мелочь, а потом говорить, что любят меня таким, какой я есть! Я хочу его любви и я хочу любить по-человечески. Я даже страдать от невзаимной готов, лишь бы понять, искренне ли я люблю своего, блять, учителя. Это просто пиздец. - Это пиздец, - вторит опешивший друг. – Я…охуеть, картошка. Я даже не знаю че говорить. Антон пожимает плечами и поджигает вторую сигарету. - Ты сам ответил на свой вопрос, - медленно продолжает Выграновский. – Типа, смотри, ты хочешь быть с ним, я понял. Хочешь быть как парень, как партнёр, в горе, в радости и в прочем по списку ЗАГСа? Или хочешь именно почувствовать настоящую любовь и вновь полюбить, но без разницы кого? Короче говоря, если бы на месте Арсения Сергеевича был другой мужик, ты бы также думал? Шаст молчит. - Нет, наверное, нет. У другого мужика не было бы таких охуенных глаз, не было бы блядских и красивых губ и длинного языка, которым бы он проводил по губам. Ну, как Арсений Сергеевич делает иногда. - Это очень хорошо, - искренне говорит Эд, смотря сочувствующим взглядом, в котором есть и настоящая радость за лучшего друга. – Это уже прогресс, понимаешь? - Понимаю. Но парадокс в том, что себе я не доверяю. - Это…это пиздец. Но это временный пиздец. Надо говорить и говорить, можешь со мной, можешь с кем-то ещё, но тебе надо вываливать все свои чувства, шаришь? Можешь там…дневник вести, как Ира классе в восьмом. Помнишь, как она восхищалась? Ей ведь помогло, может и тебе поможет? - Я…я не знаю, - выдыхает сигаретным дымом. – Я вот сейчас представил это и мне стало стыдно. Ну, в тебе я даже уверен больше чем в блокноте блять. И это тупо так. Кажется, что его прочитает какой-нибудь Влад и вновь раскритикует меня. А ты…ты не Влад, за что тебе спасибо, ну, тебе я доверяю. Даже сильнее чем себе. Вместо слов, которые Эдику и так тяжело подбирать в такой щепетильной теме, он крепко обнимает Антона, выражая всё сочувствие и всю поддержку, что есть в грубом парне, каким он кажется новым людям. - Со временем ты научишься себе доверять. - Обязательно. Так что будем с тобой трещать о жизни ещё чаще, мне надо понять себя. - Без проблем, братан, - улыбается Эд. – А Дима, Серёжа и девочки? Шаст громко выдыхает. - Я не знаю опять-таки. Вот, между нами. Я их всех люблю, но… девочки больше вместе, да и я могу предугадать что мне скажет и Позов, каким бы умным он не был. Могу предположить, что скажет Серёжа, я его уважаю, ценю и так далее, но он не особо умён. Вот в каких-то вещах комфорта и уюта – к нему, да, но не в вопросах любви. Реакцию наших малышек-лесбиянок я тоже могу угадать. А твою, пусть я и знаю тебя охуенно хорошо, я порой не могу предугадать твою реакцию, понимаешь? Ты иногда такое скажешь, что прям вот стреляет и очень помогает. Я хочу к ним обратиться тоже, я знаю, что они не откажут. Но сейчас я хочу к тебе. - Я вновь не знаю, что сказать, - признаётся друг. – Ну, короче говоря, где-то я с тобой согласен. И мне до жопы приятно, что ближе всех к тебе я. Антон вновь обнимает Выграновского и прижимается к нему со всей силы. Этот человек даёт такую поддержку просто своими небольшими словами, своей искренностью и объятиями, пусть и недолгими чаще всего. Через пару минут парни закрывают окно, вновь бегают до столовой за кипятком и садятся за учёбу. Обоим стало легче. Такие вот перекуры, пусть и не с простыми разговорами Шасту помогает лучше любого психолога. Он так ценит Эдика, так благодарен судьба за подарок в виде такого друга. И Антон вновь теряет связь с реальностью. Он погружается в Санкт-Петербург девятнадцатого века, в судьбу несчастного студента и ту атмосферу безысходности, в которую Фёдор Михайлович погружает читателей от всей души. И через какое-то время, когда Шаст случайно взглянул на нижнюю строку ноутбука и увидел время, он подскакивает. 17:47. Через тринадцать минут парень встречается с Арсением Сергеевичем и Добровольским у входа, и он очень сильно сомневаются, что они опоздают к назначенному времени. Подождать Антона то подождут, но подводить не особо хочется. Поэтому следующие десять минут Шастун носится с горящей задницей из ванной и обратно, бегает по комнате в поисках одежды, украшений и даже носки хочется надеть подходящие, а не те, что под руку попались. В итоге из комнаты он выходит за минуту от назначенного времени в чёрных брюках, которые порой надевает на уроки и, чего он сам не ожидал – белом свитере. Ибо только Эдик увидел, что Шаст тянется к рубашкам, заорал, что его лучший друг – идиот, а на улице зима уже вообще-то и пусть надевает что-то тёплое. Поэтому пришлось надеть свитер, хотя Антон даже рад словесному подзатыльнику Эда, он действительно не додумался бы, что за пределами тёплой школы – мороз. Сверху надевает свой любимый, белый, тёплый и огромный пуховик, обычную чёрную шапку и довольный ускоряется до входа. Коридоры школы огромны, надо успеть. Подбегая к входу, парень замечает, что Попов и директор тоже подходят с противоположной стороны, оттуда, где находятся комнаты преподавателей. Оно и логично. Мужчины над чем-то опять смеются, но заметив Антона, стараются сделать серьёзный вид. Хотя, какой, к чертям, серьёзный вид? Они едут покупать газировку другу Шастуна. Что, кстати, парень очень ценит. - Добрый вечер, - лёгким кивком головы приветствует Арсения Сергеевича и Павла Алексеевича. - И тебе привет, - улыбается Попов. - Оторвали меня от работы, - чересчур мило и смешно начинает ворчать директор. - Ну-у, не ворчи, - хихикает Арс. – у тебя лоб морщиться начинает. Ради Серёжи можно и потерпеть нашу компанию. Нашу. Нашу компанию. Он серьёзно так сказал? - Ну, ладно, ради Матвиенко можно и потерпеть, - поднимает уголки губ Добровольский. - Ну, вот отлично вообще! – довольно улыбается Арсений. – Потопали. Из школы выходит Арсений Сергеевич с довольным лицом и широкой улыбкой. Рядом с ним директор школы, который смотрит на друга, как на сумасшедшего, но сам не может скрыть, что рад незапланированному отдыху в компании Попова и Антона. И вместе с ними Шастун, с таким же довольным выражением лица, кутающийся в огромном пуховике и подавляющий желание закурить. Пока Павел Алексеевич прогревает машину, Антон засматривается на аккуратный профиль Арсения. Учитель пока что молчит и широко улыбается, так же, как и Шаст, укутавшись в пуховик и утонув в большом шарфе. - Ну что, погнали? – спрашивает уже радостный и согревшийся Добровольский. – Куда, кстати? В который…ближе всего или куда-то подальше? – осторожно добавляет. Подростка прошибает. - Нет! – громко восклицает. И добавляет уже тише. – Если можно, в любой другой. Ближе всего находится магазин, что логично, с самым большим количеством воспоминаний. Тот самый ларёк, в котором в сентябре Антон с друзьями покупали алкоголь, тот самый ларёк, куда они бегали за сигаретами в ту, беззаботную пору. И тот самый магазин, к которому на последнем издыхании вышел Шастун с Поповым, после прогулки в зимнем лесу. Уставшие, замёрзшие до ужаса и подбитые какими-то ублюдками. Только не в этот ларёк. - Согласен с Антоном, - тяжело выдыхает Арсений Сергеевич. – Который там дальше будет, туда езжай, сейчас по картам посмотрю. - Хорошо, - поджимает губы директор от напряжённой атмосферы в машине, что мгновенно повисла после его вопроса. – В другой, так другой…Жаль вас конечно, в хорошем смысле. - Спасибо, - безэмоционально отвечает Шастун и пытается улыбнуться. Но не получается, уголки губ лишь режут по лицу. Слишком больно и холодно вспоминать этот момент своей жизни. Арс поворачивается к Антону на заднем сиденье и мягко ему улыбается. Краем глаза парень замечает тянущуюся руку учителя, и также быстро замечает, как тот одёргивает её, вновь улыбается и отворачивается. Я бы тоже взял бы вас за руку, Арсений Сергеевич. Только не бойтесь. Через несколько минут, в попытке отвлечься Шаст перестаёт прожигать взглядом свои ботинки и всматривается в пейзаж за окном. На серый и унылый пейзаж за окном. Быстро мелькают голые деревья, у которых от летнего величия не осталось ничего. Повсюду грязь от таявшего снега, повсюду лужи и лёд, кем-то истоптанный. Картинка так себе, вскоре Антона начинает подташнивать и он вновь утыкается в уже испачканные ботинки. Арсений и Павел Алексеевич о чём-то негромко переговариваются, кажется, Попов даже к Шастуну обращался, но он не уверен в этом. Поэтому он пишет Выграновскому. Картоха жаренная. 18:19 Ебал я всё это. Добровольский спросил, может ли заехать в тот самый магазин и атмосфера в машине просто пиздец. Мне некомфортно. Но это ради Серёжки, да? Тогда держусьЭдик-педик. 18:21
У какого магазина
Который рядом тут
?
Картоха жаренная. 18:22 Естественно…Блять, вот нахуй он спросил, мог бы и сам догадаться что мы с Арсением там быть не желаем.Эдик-педик. 18:23
Блядство
Да, держись ради Матвиеныча
Можешь там глазки Попову построить
Пусть восхитится, что ты в свитере наконец-то, а не в рубашке
Картоха жаренная. 18:24 Хаахахахаххахахх, щас ага Спасибо Держусь. Скоро должно стать легче, Попов щас включит мозг, отойдёт и начнутся хахатайки и непринуждённые разговоры.Эдик-педик. 18:25
Зачем его ждать
Сам скажи чё-нить
Картоха жаренная. 18:25 Посмотрим. Но спасибо) Но страдать Антону с подбором темы разговора не пришлось. Его выручает всё тот же Павел Алексеевич. - Шастун, ты что купить-то хочешь? По восторженным воплям Арсения Сергеевича я понял, что что-то к его дню рождения? А чего вам не хватает то? - Напитки, Павел Алексеевич, - расслабленно выдыхает парень. – Просто газировка, нам Арсений Сергеевич пообещал купить, - хихикает. - Ты ж моя-то матушка Тереза, - растекается Добровольский. – Чтобы ничего ни-ни, только газировки и сок, ну и если что-то ещё нужно. Алкоголь и сигареты в своей машине я видеть не хочу. - Так точно, Павел Алексеевич! - Вот и чудно, - в переднем зеркале Шаст замечает улыбку директора и парню становится чуть лучше.Арсений Сергеевич. 18:27
Не будем ему говорить, что вы хотели купить алкоголь, да?)
Антон подрывается на месте и мигом отвечает учителю, расплываясь в улыбке, и не замечая, что по зеркалу впереди, учитель следит за его реакцией. Антоша. 18:27 Пхахахахахахах Не надо)) Спасибо вам, кстати.Арсений Сергеевич. 18:28
За что?
Антоша. 18:28 Ну За всёАрсений Сергеевич. 18:29
И тебе, Антош, спасибо
Боже, Антон единственный замечает их химию? Подросток от всей души кайфует от переписок с Поповым. Они каждый раз протекают на столько легко и до такой степени комфортно и забавно, что Шасту очень тяжело подавлять желание обнять мужчину, который, вроде бы и близко, но всё ещё далековат. Через пару минут машина тормозит около небольшого супермаркета. Пока директор парковался, он всем своим словарным запасом ворчал на гололёд и неаккуратных водителей, что паркуют машины просто отвратительно. - Наглость так и прёт! Я уверен, в сексе они также не попадают туда, куда надо. Антон, я этого не говорил, если что - Не-е, Попов. Вот вы, филологи говорите, что лишние люди – это Печорин, Онегин, Рудин и так далее, а я говорю вам возмущённое “нет”! Лишние – это вот такие вот личности, которые паркуются и спят одновременно. И вот не начинай мне читать лекции сейчас. В итоге, кое-как припарковались. - Так, ну вы наверно идите, мне-то зачем, я подожду в тёплой машине, - фыркает Павел Алексеевич. - Да, конечно, - мгновенно отвечает Антон. - Постараемся побыстрее, - с шальной улыбкой отвечает Арсений Сергеевич и подмигивает Добровольскому. - Только попить вам взять? Или ещё что-то надо? – по пути скользкой и грязной дороги к входу интересуется учитель. - Да, думаю только напитки, - пожимает плечами Шаст. - Хочу апельсиновый сок, - вдруг признаётся и улыбается. - Возьмём тебе апельсиновый сок, - приобнимает за плечи. – А кушать вы что будете? Только торты? - в голосе появляется беспокойство. - Не-е, - протягивает довольным голосом парень. – У нас всё схвачено, не беспокойтесь. За наши красивые глазки повара приготовят праздничный обед, так что всё более чем хорошо. - Фух, - выдыхает Арсений. – Это действительно очень-очень хорошо. Вы молодцы, - искренне хвалит. – На самом деле, я восхищаюсь вашей дружной компанией. В ваши годы я мечтал об этом, и правда радуюсь, что вы все нашли друг друга. И тебе, и Эдуарду, и девочкам, и Диме, и Серёже, всем вам вы необходимы. Надеюсь, мысль понятна, - слегка осторожно добавляет. – Какой-то раз я пытался понять, что вы все за люди такие, мол, не зря же я ходил на психологию в университете по утрам. Дошёл до того, что понял далеко не всё. Вы все…вы разные, вы такие по-своему уникальные, с непростыми судьбами и характерами. Поэтому, моё уважение, Антош, - чуть смущённо улыбается мужчина. Шастун тронут до глубины души. Действительно тронут. Вот умеет Арсений Сергеевич сказать что-то такое, что сердце начинает скулить, напоминая о своей тайне. - Спасибо вам большое, - со всей искренностью произносит Антон и всё-таки обнимает Арсения. Не может не обнять. Всё их общение в основном сводится к тёплым объятиям, и в этом явно что-то есть. Что-то есть в том, чтобы стоять около входа в супермаркет, обнимаясь; что-то есть в том, что загораживать проход людям, которые даже не пытаются ворчать – ибо это бесполезно. Что-то есть в том, чтобы слегка согнуться, дабы Попову было удобнее и уткнутся носами в плечи друг друга, сжимая до хруста костей. Но это не больно. Это приятно и до чёртиков трогательно, честно, Шастун бы всю жизнь так простоял. - Друзьям, наверное, не стоит рассказывать о ваших мыслях? – буркает в плечо Антон. Арсений понятливо хмыкает. - Лучше не надо. - Тогда не буду. Но я уверен, что они также рады тому, что вы о них думаете, Арсений Сергеевич. Тот ещё сильнее сжимает парня и с неохотой отрывается. - Я вот более чем уверен, что Паш…Павел Алексеевич сидел и ржал, смотря на нас. “На нас”. Да, на нас. На Шаста и Попова вместе. И пусть смеётся, сколько хочет. - Э-эх, как же всё равно, - хихикает Антон. – Но надо идти в магазин. - Пойдём, - поднимает уголки губ мужчина. Супермаркет оказался небольшим, но, как ни странно, удобным. Полки не были расположены в трёх сантиметрах друг друга, из-за чего не было сильной толкучки людей. А так как большинство в толстых пуховиках, это создало бы ещё больше неудобств и ссор покупателей. Учитель и ученик быстро находят отдел с напитками и с горящими глазами утыкаются на самые разные напитки. Антон мигом находит коробку апельсинового сока и кидает в корзину. - Ого, быстрый, - смеётся Арсений. – Та-ак, и чего бы хотелось Серёже? - Серёже бы хотелось всего и побольше, - честно отвечает парень. – Но мы так делать не будем, поэтому…он любит яблочный сок, возьмём его. Ещё персиковый, для девочек, банановый, ибо вкусный, и газировки немного, хватает с полок коробки и бросает в корзину. - А где кола и всё остальное…? – растерянно останавливается посреди магазина и обегает стеллаж. Шаст уже на азарте, глаза у него горят, а улыбка не сходит с лица. - Арсений Сергеевич! – громко зовёт подросток его откуда-то слева. Арс хмыкает и идёт на голос. Антона он находит, присевшим и изучающим нижнюю полку с газировками поинтереснее, чем Кока-Кола. Учитель тихо шагает и присаживается рядом с парнем, чего тот не замечает. - И как оно? – негромко спрашивает мужчина. – Нашёл что-то стоящее? Шастун чуть дёргается и сталкивается лицом к лицу с хихикающим Поповым. Ну как ребёнок, честное слово. Но тут же всё ребячество мигом проходит. На автомате, не отдавая отчёт своим действиям, Антон приближается к лицу Попова и приоткрывает губы. Нет. Нельзя. Совершенно не факт, что Арсений горит желанием целоваться со своим учеником в грязном супермаркете. Или нет? Взгляд мужчины чуть плывёт, он слегка проводит языком по пошло распахнутым губам и резко встаёт, часто моргая. - Ну, так нашёл что-нибудь? Блять. Проклятие своё нашёл, Арсений Сергеевич. Шаст пытается снять наваждение и заплетающимся языком отвечает. - Да, вот, нашёл какие-то приколы…. Что-то иностранное. Возьму несколько разных в-вкусов. - О, чудесно, - нервно улыбается учитель. Блять, он твой учитель, ты что творишь? Но вопящее, почему-то, голосом похожим на Влада, подсознание Антон мигом затыкает и мотает головой. - А к безалкогольному пиву как вы относитесь? – вдруг интересуется парень. - О-о, очень положительно. С малинкой пушка, а что? – изгибает бровь Попов. – Хочешь купить? - Да, пожалуйста, хотя бы такое, - сменяет тон на жалобный. – Там алкоголя столько же, сколько в квасе. И тут же Шастун думает, до чего докатился. Просит купить Арсения безалкогольное пиво. Серьёзно? Антон, который обычное способен пить без остановки и не особо интересуется мнением других? Но что бы не говорили мысли, парень не чувствует, что он унижается. Скорее даже наоборот. - Ладно, бог с вами, - сдаётся учитель после пары мгновений молчания. – Но совсем чуть-чуть. Не больше шести маленьких банок! Сами ещё маленькие, - негромко ворчит. - Спасибо большое! – громко восклицает Шаст. – Правда, спасибо. Шесть баночек, не больше! – и довольный убегает к соседнему стеллажу. Раз уж обыкновенное пиво им нельзя, то хотя бы безалкогольное. У Антона сейчас такое желание хоть каплю алкоголя пустить в свой организм, что сойдёт даже это. Хватает шесть баночек – три с малиной и мятой, три с пшеницей. Краем уха слышит, как подходит Арс и резко оборачивается. Этот дурашка вновь подошёл вплотную и пытается показать невероятный интерес к безалкогольному пиву в руках ученика. Но что-то внутри парня орёт, что его руки интересуют мужчину куда сильнее. - Ну? – Шаст нервно выдыхает в лицо Попова. - Что ну? – парирует Арсений с таким видом, будто ничего не происходит. Поменялись ролями. В больнице было наоборот. Антон впивается взглядом в наглое лицо напротив него. Засматривается на серо-голубые глаза, в которых горят искры вместе со страхом, где-то поглубже. Как жаль, что Шаст внимателен. Засматривается на аккуратный, слегка вздёрнутый носик, покрасневший от мороза. Засматривается на скулы, которые мужчина приобрёл в свете последних событий. Но больше всего глядит на блядские губы. На губы с едва заметными следами от нервных укусов. На слегка обветренные, пухлые губы ровного розового оттенка. Ну почему вы такой охуенный, Арсений Сергеевич? - Баранки гну, - буркает парень в ответ. – На кассу? - Да, пойдём, - и, как ни в чём не бывало, топает в сторону касс, покачивая корзину с напитками в руках. Ну почему вы такая сука, Арсений Сергеевич? Этот поход Антон запомнит надолго. Шастун не знает, радоваться или огорчаться отсутствию долгой очереди. С одной стороны, он не против постоять близко с учителем, но с другой, в низу живота напоминает о себе возбуждение, и если Шаст ещё проведёт какое-то время вблизи с мужчиной, даже пуховик не скроет желание Антона подрочить. Ну, или что-то покруче, но секс пока есть в его самых тайных фантазиях, и до него им ещё, как до луны. Для начала надо понять, что чувствует Арсений Сергеевич. А потом уже…всё остальное. Они быстро расплачиваются и выходят из магазина с двумя небольшими пакетами. Пиво предварительно сложили посередине, чтобы этикетка нигде не высвечивала. До машины идти совсем чуть-чуть, но ученик и учитель ни о чём не говорят. А подростку так хочется прижаться к нему, хотя бы взять за руку. Однако…это, наверное, Попов позволит. Когда они уже загружают пакеты в заботливо открытый Пашей багажник, Шаст так и делает. Он аккуратно проводит пальцами по руке мужчины и внимательно наблюдает за реакцией. Глаза Арса чуть мутнеют, кажется, машинально он хватает один палец и крепко-крепко сжимает, громко выдыхая. Отлично, Арсений Сергеевич. Вы что-то чувствуете, и это факт. Обратно Антон едет с чувством на половину выполненного долга, и даже не огорчается отсутствию долгих разговоров. Павел Алексеевич внимательно следит за дорогой, ибо уже темнеет, Арсений больше молчит, но если открывает рот, ничего такого он не произносит. Всё такие же дурацкие комментарии. И молчаливые переглядки с довольным парнем. На данный момент, Шасту этого более чем достаточно.