Когда боги отвернулись

По приезде в школу, Антон медленно вылазит из машины, разминая затёкшую шею и осматривается. Павел Алексеевич загнал машину в небольшой гараж только для своей ласточки, и счастливо умчался по делам, когда мужчины вытащили пакеты во двор, пока Шастун спокойно ждал их в стороне. Солнце уже село, и школьный двор освещается лишь несколькими фонарями. Из окон здания горит тёплый свет от лампочек, виднеются силуэты людей. Всё ходят туда-сюда, чаще компаниями, но есть и одиночки. С высоких окон виднеются подростки с сигаретами, кто-то курит и листает учебники, кто-то просто меланхолично выпускает дым. По округе школы ходят охранники, делая ежечасный осмотр. И это действительно успокаивает Шаста, ведь лес напротив – тёмный, не видно практически ничего, только шелест деревьев доносится, и от этого, надо признаться, даже ему жутко. А вот эти мужики в форме и с оружием – одно из лучших, что сделал директор для учебного заведения. После того, как открыл её и позвал Арсения Сергеевича, естественно. Парень хочет позвать Эдика, чтобы тот помог донести пакеты с напитками. Но его мысли прерывает Попов. Как и всегда. - А куда пакеты? – растерянно спрашивает учитель, впившись взглядом в Шаста. – К вам в комнату? - Ну да, - пожимает плечами. – А куда ещё-то? - А Серёжа не увидит? – слегка приподнимает брови. - Блять, - раздражённо выдыхает парень и трёт лицо руками. – Увидит. Тогда я не знаю куда. А можно к вам? - Да, конечно, - улыбается Попов. – Как раз хотел предложить. А завтра ты с друзьями заберёшь. - Огонь, а не план, - поднимает уголки губ Шастун. – Спасибо большое. - Можно даже, наверное, на балкон это всё, он хоть и отапливается, особо не тёплый. Ну, чтобы соки не были противно-тёплыми, - аккуратно добавляет Арсений. - Да, спасибо большое! – радостно восклицает Антон. – Правда, спасибо, так и сделаем. - Не за что, Антош. Понесли тогда вот это всё… - Ой, нет, сейчас, секунду. Эдику позвоню, а то вдруг, Серёжа шарится по школе, - фыркает. Мгновенно парень достаёт телефон, который от холода сам сейчас нуждается в отогреве. Пусть и валялся всё это время в кармане ученика. Яркий экран смартфона слепит в глаза, и, поморщившись, он снижает яркость и набирает Выграновского. - Где сейчас Матвиеныч? – быстро спрашивает у друга. - Э-э…вон, курит сидит. А что? - Купили сок, сейчас понесём к Арсению Сергеевичу. Если сейчас Серёжа захочет погулять, задержи его. Минут пять-десять буквально, чтобы наверняка. Ну, чтобы он не увидел. - Понял. Арсений с Антоном берут по пакету, и неторопливо заходят в здание. На входе, правда, приходится немного задержаться, чтобы охранники проверили всё, что нужно. Даже пакеты бегло осмотрели, и, убедившись, что наркотиков нет, спокойно пропускают. В школе невероятно шумно, младшеклассники бегают по коридорам с дикими воплями, ученики постарше тоже добавляют шума громкими разговорами и взрывами смеха. Кто-то ростом с антонову ногу врезается в парня, и, даже не извинившись, понёсся вперёд. - Далеко пойдёт, - хихикает Попов. – Точнее даже побежит. - Если так и продолжится…далеко он не уйдёт, есть у нас в школе слишком агрессивные люди,- небрежно кидает Шаст. – Максимум похромает. И, вот честно, я готов помочь какому-нибудь тупому и злому Щербакову или Журавлёву. - Ну - ну, Антош, тише, это просто ребёнок, к сожалению, - Арс вздыхает, и они продолжают путь к комнате учителя. – Но я тебя понимаю, - фыркает спустя несколько мгновений. – Жаль, я учитель… - Не-а, вот вообще не жаль, - улыбается Антон. – И вы правы, это всего лишь ребёнок… Подниматься по лестнице было трудно, пусть и пакеты с напитками не особо тяжёлыми. Просто сам факт наличия лестницы убивает. А тем более необходимость подняться на третий этаж. Но в голове у Антона необходимость посерьёзнее – поговорить с Арсением, и ради разговора в тёплой и уютной комнате, он готов потерпеть такой подъём и длинный коридор. Ибо, что это, блять, было в магазине? Мужчина дурачился? Явно же нет, Шаст не слепой. Да и его реакция на прикосновение руки Антона говорит больше, чем Попов того желает. Парень не желает уподобляться подросткам, что впервые влюбились и краснеют от одного имени объекта воздыхания, не осмеливаясь даже открыть рот. Нет. Даже с Владом, Антон хоть и стеснялся порой, но 12-летний мальчик понимал необходимость в разговорах. Хотя у них и не было особой необходимости. К сожалению или к счастью, Шастун и Давыдов прекрасно понимали друг друга. А с Арсением Сергеевичем…тут уже другое. Шаст уже не мелкий семиклассник, а его человек – не одноклассник, и даже не ровесник. Это одновременно и пугает, и возбуждает. На данный момент он уверен, что что-то да чувствует к Попову. Сомневался днём, и возможно будет сомневаться завтра. Но не сейчас. Сейчас хочется всего. И, по мнению Антона в этом нет ничего такого. До комнаты учителя они лишь перекидывались тяжёлыми вздохами и слушали шуршание пакетов. Но это не было давящим молчанием, даже наоборот. Арсений тоже понимает необходимость разговора, и, возможно готовится к нему, Шастун в этом уверен. Учитель до чёртиков умён и догадлив, но хватит ли у него сил? Через несколько минут приходится остановиться, чтобы Арсений нашёл ключи в огромных своих карманах и открыл дверь. В комнате действительно тепло и уютно, с последнего момента, как Шаст тут был, поменялся лишь запах. Такого отчаянного аромата отчаяния здесь уже не было. Да и табаком пахнет не так сильно, за то время, что они катались, он явно выветрился. Антона аж потряхивает. Он мигом ставит пакеты на пол, снимает куртку с шапкой, держа их в руках, и задаёт такой волнующий его вопрос. - Что это было в магазине? – Арсений в это время также снимал верхнюю одежду, и, услышав вопрос, шапка из его рук упала на пол, а сам мужчина замирает, стоя спиной к ученику. - Дурачились, нет? – нервно отвечает и поворачивается лицом, пряча глаза. - По-моему нет, - аккуратно говорит Антон и всматривается в лицо учителя. Губы поджаты, тень сомнения бегает по всему лицу и за те небольшие мгновения, что он увидел глаза Попова – он заметил лишь страх. Но там однозначно есть что-то ещё. - А что это было, по-твоему? – медленно, чуть ли не запинаясь, спрашивает Арс. - Сложно сформулировать. Это было…это было странно, но очевидно, не так ли? – Шастун очень надеется, что его нервный комок в груди не заметен прозорливому мужчине. Благо, скрывать свои эмоции он умеет. - Возможно, - кратко отвечает ему учитель и наконец поднимает свою шапку, после садясь на кровать. Возможно. Для Арсения это также было очевидно. Боже, блять, ну и чего он боится? - Чего вы боитесь? – так и спрашивает парень и подсаживается недалеко от Арса. – Что вас смущает? - А не догадываешься? Ты - мой ученик, Антош. А я твой учитель. - И? Да, так и есть. Чему это мешает? - Уголовному кодексу и правилам морали, - тяжело выдыхает Попов. - Вы собираетесь меня развращать? – приподнимает одну бровь. - Ну, конечно, нет! – мгновенно повышает голос. – Прости. Не собираюсь, - сдувается и пытается спрятать дрожащие руки. - Ну и всё тогда. А по поводу морали…как мы увидели в последнее время, большинству плевать. Есть люди, которые делают ужасные вещи – как было с Эмиром. И вот это нарушение морали и уголовного кодекса в полном понимании этих слов. Вы не такой. - Я-то? – отчаянно шепчет учитель и хватается за голову. – Я лучше их, это верно, но всё равно не то. Не тот, кто тебе нужен, Антош, - чуть ли не плача выдыхает он. - Это я сам решу, хорошо? – мягко говорит парень. – Хотите честно? - Да, хочу, - спустя минуту хрипит Арсений. - Для меня, вы лучше не только их, но и всех на свете, - спокойно говорит Антон и радуется, что способен говорить таким тоном, когда в душе буря чувств. - Почему ты так решил? – Попов поворачивает голову и Шаст замечает одинокую слезу, выкатившуюся из красных глаз. Бедняжка...как же Арс переживает? - Я это вижу, Арсений Сергеевич, - тепло отвечает парень и делает очень тяжёлую для него вещь. Большим пальцем вытирает слезу на лице учителя. Щеки его холодны, но распалились от перепада температур и стресса. И даже так мужчина выглядит лучше всех на свете. - Нет…Нет, Антош, ты видишь не всё, - запинаясь проговаривает. - Даже если и так. Моих чувств это не уменьшает. - Хочешь, расскажу, почему мы с Вероникой Аркадьевной перестали общаться? – вдруг интересуется он. – Это явно не то, что нужно рассказывать своему ученику, конечно… - Да, хочу, - мгновенно соглашается Шастун, взволнованным взглядом пробежавшись по телу учителя. Его трясёт. – Можно я вас обниму? Арсений не отвечает, но сам пододвигается ближе к парню. Антон понимает согласие и наконец, крепко-крепко обнимает Попова, пытаясь унять бешеную дрожь, как и внутри себя, так и у него. Сначала Арс дёргается всем телом от прикосновений ученика, но потом чуть успокаивается и обнимает в ответ. – Расскажите мне, Арсений Сергеевич, - шепчет на ухо Шаст. - На дискотеке мы оба слегка…слегка напились. Не соображая почти ничего, мы пошли в мою комнату и переспали. Я ничего к ней не чувствовал до, ничего не чувствовал в тот момент и ничего не чувствую сейчас. А она меня любила, и, боюсь, любит, - ковыряясь в воспоминаниях, медленно рассказывает мужчина. - Короче, я так хотел тепла человеческого, что воспользовался любовью своей подруги, а на утро отверг её. С тех пор она мне ничего не сказала, - подобрав слова, замолкает непростой рассказ. И в какой-то момент подросток чувствует, что ткань его свитера на плече намокла. Учитель тихо плачет. - Вы сами сказали, - пытаясь переваривать услышанное, шепчет Антон. – Вам хотелось тепла и ласки. Ведь так? - Да. - Я вас не виню. Было и было. Больше вы так не делайте, и всё будет вообще заебись. Правда, это ведь было в прошлом, согласитесь. Вы сделали так, как вам нужно было. Вам было легче в тот момент? - Когда мы трахались? – уныло отвечает Арсений. – Я не помню. Шаст чувствует укол ревности. Какая там химичка? Вот она Попова точно не достойна. - Ничего страшного. Так вы больше не сделаете, и всё, я считаю. Я не буду говорить, что вы совершили что-то очень хорошее, но и преступления не было, ведь так? Много вы потеряли после прекращения общения с Вероникой Аркадьевной? - Разговоры, близкое общение. Мы дружили недолго, но она знала про меня многое, - выдыхает Попов. - Давайте вы возместите его со мной? – мягко интересуется ученик, всё ещё крепко прижимая к себе дрожащего Арса. И тут он слышит - мужчина не может сдерживать боль в тишине. Арсений чуть отстраняется и пытается вытереть слезы, которые лишь всё больше текут из его глаз. - Ну-ну, Арсений Сергеевич… Ваши глаза слишком красивые, что бы вы так горько плакали, - сочувственно шепчет. - Ты не считаешь меня плох-хим человеком? – выдавливает мужчина. - Нет, - быстро отвечает Шастун и аккуратно берёт того за руку, медленно поглаживая. – Ни в коем случае не считаю. Я лишь узнал о вас чуть больше, и это хорошо, что вы доверяете мне такое. Я польщён, но очень болит в груди за вас. Всё вот это – говорит о вас и вашем отношении ко мне больше, чем вы пытаетесь скрыть. У Арсения уже натуральная истерика. Он плачет и дышит слишком громко, да и сил у него не осталось, чтобы успокоить свою боль. Антон вновь прижимает его к себе, поглаживает по спине, говоря первые пришедшие на ум, слова, лишь бы успокоить. - Всё хорошо, Арсений Сергеевич, правда…Это не делает вас плохим человеком, хотя бы потому, что вы раскаиваетесь. Очень немногие люди способны на это, поверьте. И ваши чувства не делают вас плохим человеком, - медленно шепчет. – Я не маленький уже, сами говорили, я не соотношусь со своими ровесниками в плане мозгов. - Как бы ты рано не вырос, это не отменяет того факта, что тебе шестнадцать, - тяжело дышит. - Похуй. Правда, похуй. Я чувствую – вы чувствуете, смысл ждать, пока мне восемнадцать исполнится? Арсений молчит. Шаст аккуратно целует его в макушку. - Моя совесть даёт смысл, - выдыхает Попов. - Покажем ей, что и так возможно. Она не знает этого, и потому вы мучаетесь. Но это также исправимо, правда. - Правда? – поднимает заплаканные глаза к Антону. - Да, правда, - уверенно отвечает парень. – Что ещё вас смущает? - То, что ты такой умный, Антош…, - приподнимает уголки губ учитель, чем Шаст безмерно радуется. Он улыбнулся. Подросток широко улыбается и кивает. - Что есть – то есть, - хихикает. - Я не гей, - вновь намёк на улыбку пропадает с раскрасневшегося лица Арсения. - И что? Я гей, могу поделиться, - парень вновь берёт дрожащую руку мужчину и сжимает. Как же ему хочется поцеловать учителя. Это желание зудит во всём теле. Это чувство не утихает. Наоборот, с каждым словом Арсения зудит всё сильнее. Хочется чувствовать и трогать-трогать-трогать. - Это тоже меня не делает плохим человеком…? - Не-а, - легко отвечает Шастун. Меня же не сделало, - мягко улыбается. - Нет-нет, ни в коем случае…, - выдыхает Попов. - Спасибо, - абсолютно искренне благодарит ученика. - Что-то ещё вас беспокоит, Арсений Сергеевич? – тепло интересуется. - То что ты называешь меня по имени-отчеству. Просто Арсений, х-хорошо?- чуть смущённо проговаривает тот. - Ох, да, конечно, простите. Арсений…, - словно пробуя на вкус, говорит Антон. – Миленько, - такая вещь, как разрешение называть своего учителя просто по имени касается сердца и мягко обволакивает его, заставляя парня плавиться от этой милоты. - Спасибо. Но только между нами, пожалуйста. Как и…всё вот это вот. - Да, да конечно! – мгновенно отвечает Шаст. И тут Попов делает то, от чего у парня сердце мгновенно пропускает несколько ударов. Когда боги отвернулись, он приближается и мягко прикасается своими губами к губам Антона. Он плачет. Плачет и целует Антона. Душа его восхищённо ликует, мозг отключается, а руки наоборот, активизируются. Шаст осторожно отвечает на неловкий поцелуй, проводит руками по напряжённой спине и аккуратно сжимает плечи, притягивая его ещё сильнее. Это самый лучший поцелуй в его жизни. Аккуратный, чуткий, в меру осторожный, успокаивающий, но до дрожи сладкий. Парень проводит языком по верхней губе учителя, слышит, как тот выдыхает парню в губы. Арсений прижимается к нему всем своим телом, обвивает руками спину и чуть наклоняет голову, дабы целоваться было удобнее. При прикосновении его губ, Шаст чувствует, как низ живота сводит сладкой судорогой. Всё тело Попова размягчается в тёплых его руках, он громко вздыхает и вновь целует своего ученика. Мужчина слишком умён, чтобы сдерживать своё желание поцеловать Антона. Слишком бессилен перед его распахнутыми губами. И даже мораль не бьёт ему в голову. И даже совесть замолкла, давая понять, что взорвётся позже. - Я преступник, - тяжело выдыхает учитель, отстранившись. Глаза помутнённые, губы со следами сладких поцелуев Шастуна, а руки дрожат, непонятно от чего – то ли от страха, то ли от наслаждения. - Целоваться и наслаждаться – не преступление, - медленно отвечает парень. – Вы же насладились? - Д-да, - дрожащими губами проговаривает тот. - Ну и всё тогда, - хрипит Антон и вновь целует. Арс негромко стонет в поцелуй, но отвечает, мягко сминая губами губы своего ученика. Шаст никогда не чувствовал такое. Никогда не чувствовал так сильно другого человека. Такой невероятный прилив любви, кружащуюся голову не от сигарет, а от сводящегося с ума дыхания мужчины. Словно всё его тело состоит из атомов нежности, разливаясь по всему телу. А он и не желает менять это. Прощай, крыша, здравствуй дядя Зигмунд. Вместе с ним парню пришлось поздороваться со сладким возбуждением во всём его теле. Но это нет пока. Рано. Шастун громко стонет в поцелуй и зарывается руками растрёпанные волосы Арсения, чувствуя, как тот улыбается в поцелуй. В их поцелуй. Они целуются, по-настоящему, так, как не целовался раньше никто - Мой…мой хороший…, - плавится Попов в руках парня. И тут он отстраняется, жадно глотает воздух, и вдруг говорит. - Мне с тобой тепло, Антош. Мне с тобой так, как не было ни с кем. После нашего похода по лесу, меня не покидал холод, он был повсюду. Именно, что холод, обыкновенный, милый холод…Мне не помогали плед и одеяло, не помогали тонны чая, что я выпивал на дню. Мне помог ты. С тобой мне не холодно. Тут уже слёзы из глаз текут у Антона. То, что сказал Арс – заставляет плакать от счастья. Это настолько чувственно для него, настолько невероятно трогательно и мило, что даже Шаст не может сдержаться. - Ну-ну, Шастик…Антош, не плачь, пожалуйста…Всё ведь хорошо, - растерянно бормочет тот. Арсений действительно слегка потерян от слёз Шаста, но также и до глубины тронут. До самой глубины его израненного сердца, которое, кажется, способно вылечиться. - Да, - глотая слёзы, шепчет парень. – Всё слишком хорошо. И вновь целует. Но внезапно, телефон парня, что до этого лишь загорался от приходящих уведомлений, раздаётся оглушающим звонком. Шастун раздражённо мычит в поцелуй и отстраняется, приобнимая одной рукой Арсения. На экране «Эдик-педик» и это значит, что что-то случилось, ибо обычно друг не звонит ему, а лишь написывает кучу сообщений в мессенджер. - Прости, - шепчет Антон и отвечает на звонок. - Шаст? Ну, наконец-то блять, ты там потерялся что ли? Где ты? И почему не отвечаешь, сучара? – взволнованно вопит Эд. - Я в порядке, - хрипит Шастун в трубку. - Что с голосом? Где ты, блять? - Я…я у Арсения Сергеевича, тут кое-что случилось, пока не могу прийти, - выпаливает первое, что пришло в голову и слышит сдавленное хихиканье за спиной. Случилось. Попов, блять, случился. - Точно всё в порядке? – обеспокоенно переспрашивает Выграновский. - Да, конечно, Эдик, - улыбается. - Долго ты там ещё? - Не знаю…Возможно, долго, - растерянно бормочет в трубку и оглядывается на Арсения - тот улыбается и кивает. - Ну,…смотри у меня, потом расскажешь, дядь, с тебя же станется, - фыркает Эдик и на всякий случай добавляет. – Если захочешь, конечно, вытягивать я не буду. - Я знаю, Эдюня, - тепло говорит Антон. – Всё действительно в порядке, мам, - слышит, как друг ещё раз фыркает. - Мама блять…Папочку то нашёл, - и тут уже хмыкает Шаст, развязно улыбаясь. - Ладно, давай, пока, не переживай, - прощается Шастун. - На созвоне, если что, - предупреждает Эд и отключается. - Всё хорошо? – осторожно спрашивает Попов, обвивая руками талию парня. - Да, просто беспокоится, - пожимает плечами. - Прости…Задержались мы тут с тобой, - учитель опускает глаза и поджимает губы. - Похуй. Я не хочу уходить, - шепчет Антон. - Я тоже не хочу, чтобы ты уходил, но, наверное, ко дню рождения Серёжи вам надо подготовиться… - Уже всё готово. Мой подарок спокойно стоит в шкафу, а друзья и без меня справятся сейчас. - О, что ты ему подарил? – искренне интересуется тот. - Вейп и куча приколюх к нему. Несколько жиж, испарителей, наклейки на вейп, если Матвиеныч захочет украсить, - улыбается Шаст. - О-о, это круто! И когда ты всё это успел? – поднимает уголки губ мужчина. - Да в жизни бы не успел, если бы не доставка до двери, - фыркает парень. – Заказал просто, мне привезли. - Богатые детишки, - смеётся Арсений. И они снова целуются, однозначно решив, что слов больше не найдут. Лишь желание вновь прикоснуться к губам друг друга. В поцелуях нет страсти, как таковой, подмечает для себя Антон. Это просто нескончаемая нежность, мягкость и теплота. И это гораздо, гораздо лучше, чем всё остальное, решает для себя парень и проходит языком по губам Арса, чуть прикусывая. В ответ он слышит тяжёлый выдох и слишком сладкий стон следом. И этого пока достаточно. - Можно я останусь? – аккуратно спрашивает Шастун чуть позже, приобнимая мужчину за плечи. Попов опускает голову. - Хочешь? Правда, хочешь? – дрожащим голосом спрашивает. - Безумно, - честно отвечает Антон. – Можем что-нибудь посмотреть, сгонять за едой в столовую, послушать музыку, что захотим. Мы заслужили отдохнуть, Арсений. Как у тебя со сном? - Так себе, - выдыхает тот. - У меня тоже не сахар, а вместе нам наверняка будет хорошо засыпать, - пожимает плечами парень. - Тогда оставайся, - Шаст вновь видит эти глаза котёнка, слегка напуганные, слегка мутные после долгих поцелуев, но всё такие же красивые и милые. - Спасибо! – ликует Антон и быстро целует Арсения. – Я сбегаю тогда сейчас до комнаты, переоденусь. - Да, да, конечно, не торопись. - А я потороплюсь, - подмигивает тот и встаёт с помятой и уютной постели. Кто бы знал, как ему не хочется расставаться с Поповым даже на десять минут. - Тогда торопись, - подмигивает учитель в ответ. Шаст мчится по длинным и запутанным коридорам, не жалея себя. Слава богу, особо большого количества людей нет, ведь ужин уже прошёл, и многие сидят по своим комнатам. А Антон сидит на кровати Арсения Сергеевича, и пусть все завидуют. На кровати того же самого Арсения Сергеевича, который отшил учительницу химии, не замечал взглядов старшеклассниц и выбрал одиннадцатиклассника. Стоя около своей комнаты, Шаст делает глубокий вдох и выдох и надеется, что его лицо и губы не слишком говорящие. - О-о, здравствуйте, добрый вечер, - слышит шуточное приветствие Эдика. – Что там было? - О-ох, много чего, но спать я буду не здесь. На ночь уйду, но завтра весь день с вами. Серёжка-а, будем праздновать по полной, - радостно обращается к другу Шастун. - Всё в порядке? – хмурится Дима, отрываясь от учебников, и ему вторит Матвиенко, взволнованно глядя на друга. - Всё в по-олном порядке, - абсолютно честно отвечает Антон. – Мы с Арсением поцеловались. - ЧТО? – одновременно все три друга округляют глаза. - Вы что сделали…? – растерянно спрашивает Позов. – И как оно? - Каким, блять, образом? – удивлённо проговаривает Серёжа, роняя сигарету. - Серьёзно? Поговорили наконец-то, - отходя от шока, фыркает Эд. - Ну, да, поговорили. Так уж получилось, что мы оба чувствуем, и оба хотим. - Моё вам благословенье, - улыбается Димка. – Если всё хорошо, то я рад. - Ты его любишь? – всё ещё озадаченный Матвиенко хмурит брови. - Да. И он, - кратко отвечает Антон. - Охуеть как я рад за тебя, Шастунишка! – подходит Выграновский и обнимает его. - Я тоже, очень-очень рад, - улыбается Серёжа, чуть отойдя от первичного шока. – Я тебе верю и верю в тебя, это просто охуеть как круто, что вы нашли друг друга. Что ты нашёл кого-то себе, в кого позволил себе влюбиться. - Спасибо, пацаны, - тронутый Шаст обнимает всех по очереди. – Прошу, никому не слова, это пиздец, как важно. Сами понимаете. - Естественно, - фыркает Дима. – Я храню все наши секреты. - Могила! – клянётся Матвиенко. - Согласен с ними, - улыбается Эд. – Не ссы, никто не узнает, что ты трахаешься с преподом. - Да твою мать, Эдик! – смеётся Антон. – Ничего не было. И вообще, меня там ждут, надо идти. - Уже прикованный наручниками к кровати, со свечами, вином и презиком в зубах, да-да, - фыркает Позов. - Не завидуйте, - подмигивает им Шастун, быстро переодевается в пижаму и убегает. Наверное, кому-то покажется странным, что Антон Шастун, тот самый Антон, с радостным лицом и улыбкой до ушей бежит по всей школе в тёплой, белой пижаме. Но ему как-то поебать. Как-то очень сильно поебать на любое мнение, когда его ждёт Арсений. Заходя в комнату, Шаст видит, что тот тоже переоделся. Напялил бордовые штаны и футболку с мишками. Такой невероятно уютный, милый, словно ребёнок. - Вау! Вот это пижамка, вам, ой, прости, тебе очень идёт, - улыбается Шастун, втягивая мужчину в свои объятия. - Конечно! Это же мишки! – хихикает Арс. - Та-ак, и какие у нас планы на вечер? – шепчет на ухо Антон, поглаживая уютного Попова по спине, что прижимается к нему всем своим телом. Всеми мишками. - Для начала поесть, - чуть смущённо говорит. - О-о, это я с радостью. - Тогда я сейчас схожу до столовой, возьму что-нибудь, мне они не откажут, - фыркает Арсений. – Ты что хочешь? – натягивает толстовку. - Хочу кефир, - признаётся Шаст. – И что-нибудь на подобии пюрешки с котлетками, не знаю, что-то такое. И сладенькое. - Понял, принял, - вновь улыбается учитель. - Хотя сладенькое получить я, и сейчас могу, - хитро щурит глаза парень и утягивает Попова в новый поцелуй. Тот мгновенно стонет в губы парня, и слегка сжимает плечи Антона, прижимаясь к нему всем телом. Парень зарывается руками в волосы мужчины, и слегка прикусывает ему нижнюю губу. - Всё! Получил! – хихикает Шаст. – Можешь бежать. Арс отходит от поцелуя и уносится в столовую, желая прибежать обратно как можно скорее. А парень в это время плюхается в подвесное кресло, трёт лицо руками и в предвкушении вздыхает. Боже, он всей душой влюблён в Арсения.