Когда боги отвернулись

Май 2006. Два месяца после похорон матери. - Братик наркоман! Хах, Попов, повезло тебе с семейкой! Такие же гнилые, как и ты сам. На возгласы любимых одноклассников Арсений старается не обращать внимания. Хотя бы внешне. Папа сказал, что никто не должен видеть твою боль. Всё что им нужно – твоя реакция. Мол, не доставляй им такого удовольствия, поговорят, да перестанут. Но где это видано, чтобы двенадцатилетний мальчик, что за несколько месяцев потерял старшего брата и маму мог держаться настолько отстранённо? Но Арс держался как мог. Первый месяц был самым тяжёлым, ведь единственный оставшийся член семьи – любимый отец, что всегда горой стоял за родных не мог дать должной поддержки оставшемуся в живых сыну. Папа для мальчика стал чужим - алкоголиком и пустым человеком, что не может успокоить ни себя, ни сына после трагедии. И из-за этого шестиклассник ввязывался во все возможные драки, лишь бы успокоиться. Но после того как отец на своём примере изгоя в собственной жизни показал ему, что будет если покажешь свою боль – сердце Арсения леденело с каждым днём, а глаза потеряли всякие чувства и эмоции. Ему не было всё равно на ежедневные обидки, они обжигали его сердце всей силой. Но всем своим видом Арс доказывал обратное, чтобы каждую ночь горько плакать в подушку, кусать губы до кровавого месива, а волосы драть до дикой боли. - Если твоя семейка такие слабаки, сам то ты что можешь, а? Многое. Хрупкий мальчик может многое, да и такое, что простым пустышкам и не снилось. После очередной драки, когда Арсений в унылом одиночестве топает домой, сзади слышатся какие-то шаги. Испуганный мальчик резко оборачивается, ибо после брата-наркомана у него явный невроз и паранойя, и не видит ровным счётом ничего. Улица пуста, но и это пугает до дрожи. Арс ускоряется, лишь бы добежать до квартиры, которую даже домом назвать язык не поворачивается. И бежит, пока краем уха не слышит чьё-то дыхание. - Я в-всегда буду прис-сматривать за тобой, Арсю-юша. Не с-спрячеш-шься…, - холодное дыхание обжигает тело до сильнейшей дрожи. Животный страх проникает в каждую клетку организма и с этим ничего нельзя сделать. Да ёбанный в рот. Не было этого, не было! В холодном поту от кошмара и воспоминаний Арсений просыпается, тяжело дыша. Глаза разлепить получается не сразу, осознать что-либо – тем более. Грубые подколки одноклассников были, безудержная боль тоже была, но этого кошмара с чьими-то словами явно нет. К чему, сука, это? Чтобы жизни не так радовался? Воспоминания из подросткового возраста бьют под дых, ибо это время вспоминать мужчина явно не желает, а видеть во сне уж точно. К чему это было? Почему, блять, ему надо вспомнить это и вновь погрузится в тот нескончаемый ужас для хрупкого мальчика? Зачем? Подсознание – сука, и это неоспоримый факт. Вчера ничего не было такого, что предвидело бы настолько ужасающий исход и так мерзкого сна. Что значат эти слова? Он под наблюдением? Он был под наблюдением? Из-за чего? Из-за Артёма? История брата-наркомана, скончавшегося от передоза в грязном и холодном закоулке, явно не пройдёт бесследно. Вот уж чего не хватало, и так проблем мало? Внезапно Арс понимает, что на нем кто-то лежит, и вновь пугается. Присматриваясь, он различает Антона и его вновь ебашит. Блять. Блять. Блять. Блять. Что они натворили вчера…? Целовались весь вечер. Говорили ни о чём, подпирали дверь плечом, целовались горячо и курили. Попов вспоминает строки из песни, что раньше слушал в запой, и это ему не помогает практически никак. Докатился, блять. Встречаться со своим реальным учеником, целоваться с подростком и влюбиться в Антона. Но всё было именно так, как пели в малоизвестной песне. Разговоры были ни о чём, но обо всём одновременно на самые разные темы, помимо триггерных и опасных для обоих. Целовались они действительно горячо, сжимая плечи друг друга, зарывшись руками в волосы. И курили, без этого, ни один, ни другой не мог прожить - оба курильщики со стажем. Но совесть не могла успокоиться весь вечер. Она стучалась в разум, подпирая двери и возмущённо вопила о “неправильности” этого поступка и даже чувства, пока Шаст вновь не затыкал её своим поцелуем. Кто там “хвастался”, что несколько лет подряд ходил с непроницаемой маской высокомерия, а? Не ты ли? И куда же делось твоё умение скрывать чувства, только лишь Шастун открыл рот? Плакал и не стыдился, Арсений. Только Антон начал говорить своим невероятно красивым голосом о том, что их чувства норма, у мужчины заскулило сердце и полились стыдливые слёзы. Каждое слово Тоши, каждый его жест, заставляли сердце болеть. Арсу настолько одиноко было в этой гнетущей атмосферы школы, настолько холодно, что его ученик стал персональным солнышком, которое улыбнулось, заклеило пластырем сердце, обняло крепко-крепко, и сладко поцеловало. И это, блять, помогло. А если помогло, не похуй ли на всё остальное? Мужчине кажется, что где-то далеко, на него смотрит отец и качает головой. Папа наверняка хотел, чтобы его единственный, после трагедии Артёма, сын умел быть сильным для людей. Умел скрывать эмоции, чтобы другие люди не знали его слабостей и не надавили в нужный момент на больное место. Но любовь – это не слабость. Да и Антон ведь не другие люди. Для Арсения в данный момент, Шаст – самый искренний, любящий и уютный человек. Самый-самый. Во всём. Под чувством любви, вновь вспыхнувшей в его сердце, мужчина не верит, что Шастик сделает что-то плохое к нему. Антоша…он невероятный. Краток в нужные моменты, но попадает прямо в цель. Своими недлинными предложениями вчера он действительно смог успокоить учителя, а потом добил горячими губами, сладкими стонами в поцелуй, искренней улыбкой и тёплыми объятиями. Разве Арсений заслужил этого? Но, видимо заслужил, если из всей этой школы Шастун выбрал его. И Попов, покорно и любяще, выбирает его. И плевать, что говорит совесть. Трахать мальчика он всё равно не собирается, всё же, голова ещё на плечах. А всё остальное…никто ведь не знает. Самый главный урок отца, что ты – самое главное, что есть в своей жизни, подросток усвоил, конечно, не сразу, но через пару лет эта фраза билась в его голове каждый божий час. И, так как, для себя всё самое лучше, Арсений выбирает Антона. Ведь именно он – лучшее. Да и где ему найти краше меня, а? На манер лучший сучки всея Руси – Басманова, повторяет в своей голове мужчина и чуть успокаивается. Успокаивается и ещё крепче прижимает к себе парня, слыша в ответ сладкое мычанье в ответ. Тоша ещё спит и это хорошо. Слава всем богам, сегодня суббота. Арс и не вспоминал об этом, все дни для него слились в два момента. С Антоном, либо без него. Пока посреди ночи Шаст не вопит об этом. И этот факт действительно успокаивает, ведь просыпаться в шесть утра совсем не хочется, выпутываться из крепких объятий и грустить о том, что придётся обоим идти на уроки и расставаться на какое-то время, тем более. Поэтому Арсений вновь прикрывает глаза и засыпает, чуть распутавшись в своих мыслях, но не из любимых объятий. О боги, он поверить в это не может. Боже, как он влюблён в Антона. *** Утро наступает в девять, в тёплых объятиях, но с затёкшей рукой. Всю ночь Шастун пролежал на левой руке учителя, мёртвой хваткой прижимаясь к нему всем своим худым тело. Но так ли это важно, если эта ночь была лучшей в жизни Арса? Нет, это не важно. Поэтому Попов аккуратно освобождается из объятий, разминает тело и топает курить. Поджигая сигарету, в голове стоял момент, когда вечером он с Антоном стоял на этом же месте, курили вместе и целовались с привкусом горького табака, но сладкой влюблённости. Бывает ли такое? Что за два с половиной месяца ты можешь так сильно влюбиться в человека, а после узнать, что тот тоже чувствует то же самое? Судя по всему, бывает, Арс убедился в этом на собственном примере. Всё же, судьба порой поворачивается к нему лицом, широко улыбаясь. Мол, хватит страдать Арсюш, на тебе любовь и взаимность. И как же он ей благодарен за это такой подарок. Настолько, что вцепился в божий дар и затыкает совесть по максимуму. Её можно слушать всю жизнь, а что произойдёт с отношениями даже завтра, не знает никто. Любовь существует. А кого любить и принимать ответные чувства – дело каждого человека, и никто не имеет права осуждать, если сердце действительно светло и искренне любит. Солнце уже выкатилось за горизонт, холодным светом освещая местность. Тёмный лес, который даже утром не перестаёт пугать воспоминаниями и осознанием, что кто-то там был. Кто-то ведь выкинул и избил Антона и Арсения. И вот это пугает до дрожи. Внезапно, телефон, что мирно лежал на столе раздаётся звонком. Мужчина негромко материться, надеясь, что Шаст не проснулся и быстро хватает смартфон, возвращаясь на балкон. Звонит ему Паша. - Доброе утро, - необычайно хмуро приветствует Добровольский. - Что с голосом, Паш? – взволнованно спрашивает Арсений, пока в груди начинается буря. Предчувствие чего-то волнует сердце. - А то, что утро добрым, блять, не бывает. Помнишь, охранники заделывали забор? Нихуя. Утром обнаружилась ещё одна дыра, и все как один твердят, что вечером её не было. - В смысле…? – медленно пытается осознать мужчина. – Какая, к чёрту, дыра? - Лаз, если угодно, отверстие. Сути дела не меняет. Ночью кто-то пробрался через охрану. Страх вновь заполоняет весь разум. Рационализм вопит о несправедливости. Осознание, что кто-то чужой вновь был на территории, на охраняемой, блять территории пугает до ужаса. Господи, как же повезло, что Антон был с ним в эту ночь. Потому что иначе, услышав эту новость, мужчина бы помчался стремглав, погибая от тревоги. Как теперь отпускать его? - Блять, - неожиданно громко восклицает учитель. – Поверить не могу, серьёзно. Как раз стою, смотрю на этот чёртов лес и пустую трассу. Чем, нахуй, занимались охранники, если пропустили это?! - А чёрт его знает. Но лаз обнаружился за школой, между стадионом и забором в самом конце. Видимо, они слишком блять слепые. - А какого чёрта забор такой хлипкий? Почему все, кому приспичит, блять, прорывают его? – предчувствие не обмануло. Этой ночью что-то случилось. – Все живы?? - Почти. Я не нашёл Шастуна в его комнате, хуй его знает, где пацан шляется. Знаешь? – тревожно спрашивает друг. - Да, живой и здоровый, он у меня. - В смысле у тебя? Что случилось? Говорить правду ни в коем случае нельзя. Паша, хоть и друг, но всё же директор, и за всех учеников отвечает всей головой и больным сердцем. Поэтому Арсений выпаливает первое, что пришло в голову. - Когда вчера мы занесли покупки ко мне, он упал в обморок. Кое-как привёл в чувство, но парень, видимо, слишком устал и заснул прямо на полу. Всю ночь то спал, то просыпался. Не нашёл ничего лучше, что бы отпаивать его на своей кровати. Я спал на полу, если что. Сзади слышится тихое хихиканье и Арс мигом оборачивается. У балконной двери стоит, закутанный в одеяло, Антон, прикрывая хитрую улыбку. Попов неловко улыбается ему, пытаясь понять, что он слышал. - Ёбанный в рот, - ошеломлённо проговаривает Добровольский. – Ещё один. Признаков не употребления не заметил? - Нет, - тускло отвечает мужчина. - Тогда все живы. Как проснётся, мигом толкай его в медпункт, пусть Настя проверит, что с ним. - Обязательно отведу, не волнуйся. Лазареву звонил? - Да, естественно. Едет уже. Рядом с дыркой нашли ещё сигаретный окурок. Лазарев мчится на всех порах, ибо я так на него наорал, - фыркает директор. – Сколько времени уже прошло, а этот ничего не сделал. Ещё надо будет на наркотики проверить всех. Господи, ты бы знал как я заебался. - Лестно считать, что я “Господи”, - хмыкает Арсений. Он пытается отвлечься, как может. Ещё сзади тяжким грузом Антон, кто знает, как его расшатанная психика всем этим ужасом отреагирует на эту новость. – Но, без шуток, я понимаю, как ты заебался и могу помочь. Ты только попроси, хорошо? - Да, спасибо. Твоя помощь сегодня понадобится, - тускло проговаривает Паша и отключается. Арс тяжело вздыхает, и прижимает ладони ко рту. Боже, чем они все заслужили это? И тут же чувствует руки на своей талии. - Что случилось? – аккуратно спрашивает Шаст, кладя голову ему на плечо. – Что-то ведь случилось, - уверенно, но негромко добавляет парень Была в голове у учителя мысль не рассказывать ему, дабы не пугать, но это низко, даже для него. Тоша, как равноправный участник всех этих событий обязан знать. - Забор вновь сломали. Утром нашли новую дырку с чьим-то окурком. Кто-то был в школе, Антош, - подавленно рассказывает Арсений и поворачивается лицом к Антону, падая лицом в его грудь. - Да твою мать! – восклицает Шаст и Попов чувствует, как тело парня начинает дрожать. - Пошли- ка в комнату, тут холодно, - заботливо проговаривает мужчина и за руку ведёт того в тепло. Они одновременно падают на кровать, не разжимая объятий. - Я просто не понимаю…, - тяжело выдыхает Шаст. – Просто не понимаю, что им от нас, блять, надо?? Когда эти мрази уже успокоятся, что такого сделала им наша школа? Или им в радость пугать детей и учителей, которые и без них нервные? - Мы поймём это, Антош, - аккуратно отвечает Арсений. – Правда, верь мне. Поймём, и больше никогда с этим не столкнёмся. Мне безумно жаль, что тебе придётся всё это терпеть. Но я рядом, чувствуешь? Я рядом и не дам тебя больше в обиду, веришь? - Верю, - чуть ли не плача проговаривает Антон и затыкает его очередным поцелуем. – Тебе я верю больше всего на свете… Но это всё уходит на второй план, после очередного осознания Арса, что он может целовать эти пленяющие губы. Может, хочет, и его целуют в ответ. Господи, когда пройдёт вся жизнь, поверит ли он в это до конца? Ведь это настолько трогает сердце и разум, что мужчина ощущает весь спектр положительных эмоций. Но это тоже не важно, самое главное, что нежные губы мягко сжимают его губы, а холодные руки, которые для Арсения самые тёплые, зарываются в растрёпанные волосы. Шаст дрожит, всё его тело трясётся от осознания новой напасти, и мужчине хочется лично прикончить всех, кто вновь обидит его. Но на убийство кого-то другого он не способен, может ли убить самого себя морально, но до такого Арс больше не опустится. В этот самый момент он может крепко обнять трясущееся тело, и просто быть рядом. Но что-то внутри говорит, что и этого Антону будет достаточно. Ведь в объятиях хрупкое тело перестаёт так дрожать, и дыхание становится легче. Они есть друг у друга. Неумело, как могут, но искренне. - Кушать будем? – улыбается Арсений чуть позже. - Бля-ять, - выдыхает Шастун. – У Серёжи день рождения, мне надо быть там. - Ты хочешь этого? “Надо” - это мало, - осторожно вставляет учитель. - Да, хочу, - признаётся парень. – Но ровно так же не хочу расставаться с тобой. - Я понимаю, Антош. Я чувствую ровно то же самое. Но это твои друзья, так что, беги, - поднимает уголки губ Попов. Он действительно категорически не хочет расставаться с Антоном сейчас, когда они только обрели друг друга, но драться с его лучшими друзьями, которые, по чудесному совместительству, его ученики, Арс не собирает. Для этого он уважает и себя, и Шаста. Но вместе с банальным желанием не отпускать, в душе бунтуют страх. О чём тяжко вздыхает Арсений. - Мне очень страшно за тебя, Шастик, правда. Можно я сейчас позвоню Добровольскому, узнаю кое-что? Чтобы хоть как-то мог отпустить от себя, - признаёт мужчина. - Да, конечно. Звони, я рядом, - взволнованно проговаривает парень. Арс быстро набирает номер друга и, слава всем богам, он мгновенно отвечает. - Да? - У меня ещё вопрос, Паш, ты школу обошёл? Чужаков нет, всё ведь хорошо? - Конечно, обошёл. С охранниками мы всё проверили, все на месте, лишних нет. - Господи, как я рад! Ты бы знал как я рад…, - облегчённо выдыхает Попов. Если чужих нет, то душа хоть немного успокаивается. Теперь легче отпустить Антона. - А я-то как рад, - хмыкает директор и отключается. Арсений кладёт телефон на подушку и мигом прижимает Шаста к себе, в бесконечное объятие, тяжело дыша. - Чужих на территории нет. Пожалуйста, не отходи от своих друзей, а лучше, сидите в комнате и на замок. Окна тоже, - шепчет на ухо. – Я очень переживаю за тебя, Антош, - утыкается лицом в острое плечо и всхлипывает. Блядство, опять слёзы. - Я понимаю, Арсений, - с болью в голосе шепчет в ответ Антон. – Я тоже за тебя переживаю, будь сегодня с директором, пожалуйста, не один…Мы с тобой накушались этого ужаса, лучше обоим перестраховаться. - Да, верно. Ты прав, как всегда прав, - улыбается Попов, и слёзы не начинают литься градом. Шастун утягивает мужчину в очередной поцелуй, и дышать становится легче. Да что дышать, жить становится легче. Жить становится легче, когда Арсений чувствует нежные руки на своей спине; жить становится легче, когда тёплые губы аккуратно кусают его и проводят языком по верхней губе, запечатывая очередным поцелуем. Жить становится легче, когда Арс чувствует его язык в своём рту, и когда их языки горячо сплетаются. Полгода курить бросаю, Как жаль, что лишь на словах. О вредных последствиях знаю, Но как выживать в холодах? Я не про климат и небо, Я про тебя и меня: Ты – сигарета, я так нелепо Спасаю тебя от дождя. (by мышонок) - Ладно, топай тогда к друзьям, не заставляй их ждать, - улыбается Арсений чуть позже. - Без меня там никак, да? – хихикает Антон, грустно кладя свою голову на плечо мужчине. - Ну-ну, Антош, они твои друзья,…но я прекрасно понимаю твоё желание, - хмыкает Попов. - Да, конечно я понимаю, - выдыхает Шастун. – Ну, и напоследок, - хитро щурится и который раз целует. Они никогда не устанут. - А кто мы друг другу теперь? – ластясь к телу мужчину, осторожно спрашивает Шаст. – Как видишь, я пока не ухожу, - фыркает. Арс смущается, на мгновенье задумываясь. - А ты бы как хотел? – лукаво парирует учитель. - Хочу быть с тобой, - шепчет Антон и утыкается носиком в плечо Арсения. - Я тоже, - прижимается в ответ Попов. – Тогда мы вместе, Антош. Кажется, Шастун замурлыкал бы от удовольствия, умей он это. - Спасибо, Арсений, - еле слышно проговаривает парень, едва ли не плача, и прижимается с очередным поцелуем. Охуеть, они реально теперь вместе? Вместе как пара? Да. Вы вместе. Кажется, сердце Арса сейчас остановится от счастья. Настолько это…невероятно для него самого, что сложно осознать свою влюблённость в полной мере. Что вот это всё – реальная жизнь, а не мечты долбоёба перед сном. Что сейчас Антон Шастун аккуратно целует его, проводит языком по дрожащим губам, запуская руки в лохматые волосы своего учителя. И то, что Попов отвечает на поцелуи, выдавая реакцию своего тела с потрохами, тоже доказывает, что это происходит по-настоящему. Выветривается запах отчаяния, и даже новость от Пашки сегодняшним утром уже не кажется такой ужасной. - Ладно, я пойду тогда? А то уже десять с чем-то, там Серёжке семнадцать уже исполнилось, охуеть…, - говорит Шаст, потирая лицо руками. - Да, конечно, - пытается улыбнуться Арсений, пусть и тяжело отпускать парня. Но он не будет эгоистом. Друзья Антона с ним несколько лет, и слишком важные люди для Шастика. – Я и так забрал тебя на вечер и ночь, проведи день с друзьями, Антош. И помните о безопасности, пожалуйста. - Да, конечно. И ты, аккуратнее, пожалуйста. Будь с директором или ещё с кем-то, - взволнованно шепчет Шаст. – Я рядом в любом случае. - Как и я, - улыбается Арс. Когда Антон уходит, мужчина вновь звонит Добровольскому, параллельно пытаясь понять, от чего стало так холодно. - Привет, ну что там? Лазарев приехал? - Да, вот только что подъехал, - нервно отвечает Паша. - Что делать будете? - Проверит лаз, вновь тщательно осмотрит школу на предмет…чего-нибудь. Учеников сейчас отправлю на наркологическое тестирование. Не дай бог, блять, кто-то поймается. - Сука, - ошеломлённо произносит Арсений. Он напрочь забыл об этом. То есть, сейчас, Шастун с друзьями в день рождения будут проверяться на наркотики. Господи, бедные подростки, за что им всё это? – а кто проверять будет? - Вызвал врачей, скоро приедут, - Попов не видит, но уверен в том, что друг пожимает плечами. - Моя помощь нужна в чём-то? - Будь со мной, пожалуйста. Сейчас вместе потопаем с Лазаревым? Не знаю, вдруг ему потребуется наша помощь. Три пары глаз всё-таки, - подавленно выдыхает Добровольский, и Арсению становиться невыносимо жаль Пашу, такой ужас свалился на его худые плечи. - Да, конечно, - слегка тревожно отвечает учитель. – Сейчас соберусь и приду. - Антона-то отвёл к медсестре? – вспоминает директор. Блять. - Да, сходили. С ним всё в порядке, - Попов ненавидит врать, но приходиться скрыть правду от лучшего друга, и это давит на сердце, заставляя трусливо сжиматься. А если правда вскроется? Что будет с Арсением? Не время об этом думать. Вот кто-то узнает, тогда мужчина будет думать. Сейчас опасность в другом. - Тогда жду тебя в своём кабинете, - прощается Паша и Арс начинает быстро собираться. Первым делом накидывает флисовую серую толстовку, кутаясь, а на ноги надевает простые чёрные спортивки. Забавные носки – один из главных атрибутов, и сегодня выбор падает на белые носки с утятами. Носочки вызывают улыбку, и, как ни странно, поднимают дух внутри Арсения. Выходя из комнаты, мужчина несколько раз проверяет, закрыта ли его комната, нервничая. До кабинета Добровольского надо пройти до учебной части корпуса, на второй этаж. Передвигать ноги тяжело, слабость от нежного утра не прошла, но учитель заставляет себя ускоряться. В кабинете его ждёт Паша, с синяками под глазами, что видно за километр, и, сюрприз, довольный Лазарев. Какого чёрта он улыбается вообще? С головой проблемы? - Здравствуйте, - приветствует следователь. – Арсений, верно? - Да. Учитель русского языка и литературы, по совместительству классный руководитель одиннадцатого класса. Буду с вами, если можно. - О! – восклицает Сергей. – Одиннадцатого, это хорошо. Можно. - Почему хорошо? – хмурится Арсений. - Прошлым их руководителем была пожилая женщина, вы, надеюсь, сможете принести больше пользы, если понадобится. Молодой, энтузиазм есть, как посмотрю. Вот сучёныш. - Да, надеюсь, что смогу помочь вам, - безэмоционально говорит Попов. - Вот и чудненько. Покажите, где прорвали забор, - улыбается Лазарев. - Ох, с радостью, - выдыхает Добровольский. Троица быстро выходит из школы, направляясь к забору. Около дыры следователь носится с невероятным энтузиазмом, рассматривая каждый миллиметр. - Окурок! Не охранники его выронили, - бормочет Сергей, аккуратно складывая улику в зип-пакет. - Да, видели, замечательная новость, - фыркает Паша. Директор стоит в ярко-красной куртке, засунув руки в карманы и покачиваясь на чёрных каблуках. Арсений стоит рядом с ними, также держа руки в карманах, пытаясь передать силу другу. Не то, что у него самого её много, но Добровольскому нужнее. Заебало это всё, если честно. - Как сквозь охрану могли пробраться эти…нехорошие люди? – хмурится директор. - Либо охранники у вас слепые, либо…их могли отвлечь. - Всех разом? – спрашивает Попов. – Они же со всех сторон. - Не ебу, - честно отвечает Лазарев. – Изучим в лабораториях всё, что найдём, там скажу точнее. - Окей, - пожимает плечами Паша, поджимая губы. - Посмотрите-как сюда, - вдруг просит Сергей, уткнувшись в землю за школой. – Видите? Следы разные и хаотичные. Как-будто кто-то…не знаю, бегал туда-сюда. И не один. Вот следы меньше, чем эти, - показывает пальцем на действительно отличающиеся друг от друга следы от ботинок. – Тут было два человека, у которых явные проблемы. - Твою мать, - раздражённо выдыхает Добровольский. – Очередная загадка, ура! Что это может значить? - Кто-то спешил. Или делал вид, что спешил. Спешили, - поправляет Лазарев сам себя. – Не знаю, танцевали от радости, это действительно странно выглядит. Одни следы направлены в одну сторону, другие в противоположную, при чём от одного ботинка. Проблемы с походкой, возможно…либо ранение, человеку сложно стоять на одном месте, сложно держать равновесие, - пускается в размышления следователь. - А вот тут остатки следов от рук. Кто-то упал, могли толкнуть, или поскользнуться. Видите, тут след глубже, направленный в правую сторону. Следовательно, человек направлялся именно в ту сторону, ведь поворачиваясь, мы делаем своеобразный толчок и след получается глубже. Справа что? Там есть что-то? - Нет, там только лес, - ошарашенно проговаривает Паша. Арсений трёт руками по лицу. К чему это? Почему походки такие странные? Почему, блять, их вообще две? Зачем двум блядям это? - Нам очень повезло, что за ночь не выпал новый слой снега, - пожимает плечами Лазарев. – Иначе было бы ещё труднее… Сергей зафиксировал на камеру все находки, ещё чуть полазав по снегу, изучая следы, троица направилась осматривать школу с внешней стороны. - А вот тут уже следы ровнее, но их меньше гораздо. И уже один человек тут был, причём переставляя ноги очень широко. Либо он дурачился, либо возможна мозжечковая атаксия, но это лишь предположение, в лаборатории скажут больше…, - бормочет Лазарев, фотографируя каждый след. Арс молчит, всё, что у него в голове – отборный мат, который явно не к месту, ибо это никак не поможет следствию. - Нашёл!!! Кто-то обронил пакетик с наркотой…, - ошарашенно вглядывается в находку Сергей. – Они что, совсем дебилы что ли…? Кто будет разбрасываться такими уликами и таким количеством денег? Там могут быть отпечатки, это супер важно. - Конченные блять, - ругается Паша. – К чему всё это? - Такое ощущение, что они играются с нами…, - проговаривает Попов. – Те следы у дырки, этот пакетик…Не просто так всё настолько странно, мне кажется. - Согласен с вами, - хмуро отвечает Лазарев. – Они ведут свою игру, но, не настолько умело, как им кажется. Я найду их. - Уж постарайтесь, - фыркает директор. Следователь пропускает его слова мимо ушей, аккуратно рассматривая пакетик с наркотой. - В пакете марихуана. Кто-то обронил несчастную коноплю, словно в помощь нам. Следы могут быть там повсюду…, - бормочет Сергей, складывая ещё одну улику в новый зип-пакет. И вдруг с воплями убегает чуть вперёд. Арсений и Добровольский недоумённо переглядываются и спешат за ним. - Окно! Посмотрите за окно! Оно сломано, через него кто-то пролазил, оставив нам чудесный след, - улыбается Лазарев, кивая на маленький кусок синей ткани. - Вот тут охранники точно ослепли, проверять окна в их задачи тоже входит, - раздражённо выдыхает Паша, осматривая окно и прикидывая, сколько будет стоить его ремонт. Окно сломано не сильно, лишь угловая левая часть, но там дыра, и придётся менять стекло целиком. Вот суки. Проблем от них всё больше. - Ткань…она лёгкая, а на дворе зима, это не от куртки часть, от какой-то кофты или даже футболки. Но, так даже и логичнее, куртки большие, в них через такую дыру не пролезешь, - говорит Сергей, складывая очередную улику. – Столько зацепок! Это реально удача, по ним точно можно что-то определить, я вам гарантирую. Лоханулись ваши наркодиллеры в этот раз. - Они не наши! – отчаянно кричит Добровольский. – Не наши, но им очень не повезло. - Скажите, Павел Алексеевич, куда ведёт это окно? Я вижу там лестницу. - За лестницей замурованная комната, сама же она ведёт в учебный корпус, но это бессмысленно дверей тут нет, только вот окно…Здание старое, ничего необычного. - Комната??? Ведите меня туда, - мгновенно требует Сергей. Быстро забежав в школу к этому месту, троица осматривает помещение, но ничего не находят. - Тут даже не пахнет ничем, всё выветрилось, - расстраивается Лазарев, осматривая дверь, ведущую в никуда. Но глухо. Как он не пытался, дверь не открывается и её никто не открывал. Улик тут тоже нет. Поднявшись по лестнице, следователь осматривает ещё одну дверь, что ведёт к этой лестнице. Обыкновенная старая дверь, с которой уже слазит покрытие, была цела, её не ломал никто. - Эта дверь что, просто открыта? Не заперта, ничего такого? – озадаченно осматривается Сергей. - Да нет, - пожимает плечами Паша. – Первое время носились все с этой дверью, но потом все забили на это. Сейчас, по-моему, даже малыши не лезут, за дверью же учебная часть, всё время кто-то ходит. Все поняли, что тут ничего интересного. - М-да, - только лишь отвечает Лазарев. – Займитесь потом этим, закройте, раз уж тут ничего интересного. А вдруг упадёт кто-то с лестницы или ещё что-то. - Хорошо, я вас понял, - хмурится Добровольский. Ему указали на ошибку, а это мужчине никак не нравится. Арсений по-прежнему молчит, осматривая помещение. Что-то тут не так, а что, он понять не может. Во всём этом есть какая-то наигранность. Почему охранники не заметили разбитое окно? Не услышали звон разбитого стекла посреди ночи? Тишина ведь, слышен любой шорох. Почему в этом помещении нет никаких следом? Ручка двери без каких-либо отпечатков пальцев. И…в пыли. Эта дверь, что, не открывалась? Как вдруг, мысль что хаотично крутилась в голове сформировалась в адекватный вопрос. - А почему тут нет следов снега? Там же повсюду снег, почему тут нет мокрых следов? Тут вообще следов нет, - интересуется Арс. - Вы правы. Там повсюду ведь грязь, а здесь…чисто, я вообще не вижу следов присутствия здесь кого-либо. Даже ручка в пыли! – говорит следователь, ругая себя, что не заметил такой прокол. - И что это значит? – вновь хмурится Добровольский. У него, таким образом, ещё больше морщин на лбу будет. - Что тут никого не было, - выдыхает Лазарев. – Разбитым окном они отвлекали внимание охраны, судя по всему. Но зачем? Входная дверь запирается? – обращается к директору. - Да, конечно, - пожимает тот плечами. - Прямо каждую ночь? - Да, это же естественно. - А на что? Ключ или щеколда? - На щеколду запирается внутри, - проговаривает Паша и вдруг ахает. – Если дверь не взламывали, кто-то мог легко открыть её изнутри. На улице ведь кто-то был. Блядство, - хватается за волосы. - Так, сохраняем спокойствие, - говорит следователь. – То есть, кто то сделал дыру в заборе, натоптав там в разные стороны. Выронил пакетик с марихуаной и разбил стекло, оставив нам кусок своей одежды. А потом, когда охранники собрались там, вошёл в школу. Но зачем? Вы говорите, всё на месте? - Да, все живы, - отвечает Добровольский. - А на наркотики проверяли учеников? - Нет ещё, сейчас вот, скоро подъедут врачи. - Немедленно проверяйте всех на наличие наркотиков. Прямо каждого ученика, с первого по одиннадцатый класс. Сейчас начните с самых старших, вероятность больше. Потом всех остальных, и результаты мне пришлёте на почту. - Вы думаете, что семилетки способны принять наркоту? – ошеломлённо спрашивает Арсений. - Сами – вряд ли, но им могли вколоть или ещё что-то, даже грамм сейчас будет заметен, - сухо отвечает Сергей. - Но какой в этом смысл? – выдыхает Паша. - Пока точно нельзя сказать. Сначала – результаты тестирования, потом буду думать про всё остальное. - Я вас понял, - раздражённо выдыхает директор. – Сейчас проверять будем. - Вот и замечательно. Трое мужчин разошлись, Лазарев пошёл обходить всю школу внутри, а друзья пошли встречать врачей. Паша написал учителям, чтобы те оповестили свой класс, что в скором времени придётся провериться. Без паники, естественно. Как и сказал Сергей, для начала старшая школа, поэтому Арсений с физруком побежали к своим классам, чтобы рассказать. Слава богу, все были в своих комнатах, никого не пришлось искать по всей школе. Попов быстро заходил в каждую, говорил ученикам, не слушая их возмущённые возгласы, сухо отвечая, что “надо”. Перед двести седьмой комнаты мужчина замер на мгновенье. Там сейчас Антон с друзьями празднуют день рождения Серёжи, и, о боже, как не хочется портить им атмосферу необходимостью пописать в баночку. Но, как он сам же говорил – надо. Для их же безопасности. Арс стучится в комнату, и после ответного “входите”, учитель заходит к подросткам. Первое, что бросается в глаза – беззаботный Шаст, что спокойно кушает торт, улыбаясь. Остальные такие же весёлые, только вот, Матвиенко слегка покачивается на месте. - Всем доброе утро. Серёжа, с днём рождения, - улыбается Арсений. – Хочу вас оповестить, вам всем придётся вновь пройти тест, на употребление наркотиков. Сразу хочу сказать, что я уверен, что вы все достаточно умны, чтобы не употреблять, но полиция сказала, что это необходимо. - Ошалеть, - хмурится Эд. – Что опять случилось? Антон не рассказал им об утреннем разговоре? - Ну, если вкратце, в школу, возможно, кто-то опять проник. Ничего такого не случилось, все в порядке, но провериться необходимо, - натягивает улыбку мужчина, поглядывая на Шастуна. Парень застыл с ложкой у рта, а глаза его загорелись злостью. Он поджимает губы и ставит тарелку с куском торта на кровать. - Что-то нашли? – обращает взгляд на Арсения. Учитель мягко ему улыбается и честно отвечает. - Окурок, хаотичные следы, пакетик марихуаны, разбитое окно и маленький кусок синей ткани, - его позиция проста: ученики, а в особенности, старшие из них имеют право на знание этого, и пусть кто-то против, Арсу плевать. Эти шестеро уж точно заслуживают. Да и что уж там, он не может солгать Антону. - Хорошо, - выдавливает Шаст. – Пройдём. - Антон, на пару минут, пожалуйста, - зовёт его мужчина за дверь. Они заходят в кабинку ближайшего туалета, благо, он совсем близко, и парень резко целует Арсения, сжимая руками его плечи. - Я злюсь на них, - выдыхает Шастун, прерывая поцелуй. - Я понимаю, Антош, я тоже злюсь, - шепчет Попов. – Но просто хотел сказать, чтобы ты не переживал, я в любом случае рядом. - Верю, - выдыхает парень. – Я тоже с тобой. - Всё будет хорошо, - обещает Арс. - Как скажешь, - улыбается Антон. – Я тебе верю. - И это очень-очень хорошо, - Арсений чмокает Шаста в щёку. – Ладно, топай к друзьям, ваш класс самый первый будет. - А когда подходить? - Я тебе напишу. Возьмёте класс и потопаете, судя по всему, к актовому залу. Но это скоро. - Хорошо, - улыбается Шастун и вновь целует мужчину. Тот плавится под его поцелуями, нежно отвечая. Антон уходит, напоследок крепко сжав руку Арса. Внезапно, приходит сообщение от Паши. Пашка. 11:47 Врачи раскладываются, ученики пойдут в актовый зал. Помнишь да? Твои первые. Ты сказал им?

Арсюха. 11:48

Да, конечно. Как раз закончил обход.

Все возмущались

Пашка. 11:48 Даже не сомневаюсь в этом.

Арсюха. 11:49

Через сколько примерно ученикам идти?

Пашка. 11:50 Не знаю, минут двадцать может быть. Вряд ли больше.

Арсюха. 11:50

Хорошо

Мне надо быть там?

Пашка. 11:50 Не думаю, что мы им нужны. Посидим у меня в кабинете, если что-то случится, меня вызовут. Или ты хочешь побыть с ними?

Арсюха. 11:51

Ну, там, моральная поддержка, всё такое

Пашка. 11:51 Ох Ну, я запрещать не буду ни в коем случае, тут уже как хочешь. Они же проходили уже это, чё с ними будет.

Арсюха. 11:52

А, ну да, проходили после смерти Эмира

Да, наверное, ты прав, я им там не нужен

Посидим с тобой, курить хочу, умираю

Пашка. 11:52 Понимаю. Тогда жду. Вот и порешали блять. Если что-то случится, Антон должен ему написать, и Арс мигом прибежит. А так…попытается расслабиться, раскуривая сигареты с другом на пару. Действительно, вся школа уже проходила это, да и в тесте нет ничего такого, что может вызвать трудности у подростков. У тех, кто не употребляет. Арсений чуть теряется, но быстро собирается и идёт к Паше. В любом случае, больше некуда, сейчас надо быть с ним. По дороге забегает за сигаретами в свою комнату, и в голове мигом всплывают воспоминания времени с Антоном. Боже, он уже скучает. В своём кабинете Добровольский ходит туда-сюда, засунув руки в карманы пиджака и сильно сгорбившись. Мужчина нервничает. - О, привет. Сигареты есть? Мои кончились на той неделе, я так и не купил. - Да, конечно, - Арс достаёт пачку и даёт другу сигарету. Тот поджигает её, и, открыв окно, закуривает, медленно выдыхая дым. В школьном дворе бегают охранники с Лазаревым. Следователь что-то говорит, размахивая руками, а те внимательно слушают его. Попов тоже закуривает сигарету и встаёт рядом с Пашей. Плечо к плечу. Мужчины молча курят какое-то время. - Это всё такой пиздец, Арсюх, - подавленно выдыхает Добровольский. – Я действительно не понимаю, нахуя нам всё это. Не должны ученики проходить наркологический тест второй раз за пару месяцев. Даже меньше. Когда там Эмир умер? Во второй половине октября? Заебись. - В ночь на двадцать второе октября умер Эмир. А двенадцать лет назад погиб мой брат. И всё это – пиздец, я согласен. Просто блять…за что? – распахивает глаза в риторическом вопросе, чуть дрожа. Паша тяжело выдыхает. - Да, я помню. И мне, правда, очень-очень жаль. Жаль, что позвал тебя сюда. Но…без тебя мне было бы сложнее, - честно говорит мужчина. – Я уверен, что ты оправишься до конца от этой травмы, а этим мудакам школа даст отпор, я обещаю. Лично набью морду главарю, если там такой есть. Должен. Но кому-нибудь въебу, я очень зол на них. - Не жалей, что позвал меня сюда. Это было моё решение. Откуда мы могли знать, что всё получится вот так? Есть и положительные моменты. Да и…без меня было бы сложнее, - улыбается Арсений. Он несильно обнимает друга за плечи, и они докуривают сигареты. - Настя пишет, что готово. Можно звать учеников. - Настя? – хмурится Арс. - Ну, медсестра. Короче оповещай своих, что надо топать к актовому залу прямо сейчас. - Хорошо. Попов пишет Антону, чтобы тот собирался и одиннадцатый класс пошёл на тестирование. Дополнительно, пишет, чтобы он не волновался и напоминает, что Арсений рядом и всё будет хорошо. Шаст пишет лаконичное “хорошо” и то, что верит Арсу всей душой. От этого в груди мужчины разливается тепло, и он пытается спрятать довольную улыбку от друга. Но тот на это не обращает никакого внимания, Паша вновь поджигает сигарету, молчаливо смотря в окно. Попов следует примеру Добровольского и тоже закуривает. - Как думаешь, кто-то из твоих попадётся с наркотиками? – вдруг спрашивает директор. - Нет. Я в них верю, после смерти Эмира у них должны остаться мозги. - Надеюсь на это. Я уже ни в чём не уверен… - Будь уверен во мне, хорошо? – просит Арсений. - Да, - пытается улыбнуться Паша. – Хорошо, тебе я верю, да, ты помогаешь. - Вот и чудно. Следующее время друзья перекидываются ничего не значащими фразами, а Арс пытается понять причину тревоги внутри. Неужели…неужели что-то ещё случится? Через полчаса Добровольскому пишет медсестра. Он мгновенно читает сообщение, и глаза директора округляются, а сам он нервно дышит, и, не в силах устоять, присаживается на стул. - Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Арсений, а тревога лишь усиливается. - Сергей Матвиенко попался с малой дозой марихуаны.