Другое море – 3. Судьба Мотунуи

      На остров, к которому предстоял бы неблизкий путь от Мотунуи, да и вообще от любой другой земли, перекочевали человек и полубог. Сначала они хотели поселиться на острове, где Мауи и нашёл избавление от смерти для Моаны, однако эта версия сразу отпала, так как тёмные воспоминания произошедшего на том месте так бы и не покинули их, живя там, поэтому они нашли другой островок, который показался им очень даже пригодным для полноценной жизни. Здесь была богатая почва, также был пресный водоём прямо около берега, а главное просторность местности, на которой поместились их дом, сад, птичий двор, которые они построили. Всё своё время они посвящали хозяйству, которое у них было, и, конечно же, мореходству — любимому занятию девушки, после которого они возвращались вечером на родной им остров и отдыхали на берегу, любуясь красотами природы, как и сейчас они, сидя на одной из циновок, которую вместе сплели из растущего здесь тростника.       — Слушай, — начала разговор Моана, — я всё чаще думаю: это нормально, что мы нарожали детей и оставили их одних?       — Что? Успокойся! Им не по пять, не по десять лет, взрослые уже, поэтому должны понимать, что их родителям нужен отдых. Тем более мы воспитали из них хороших людей, полубогов, которые сделают великие дела на Мотунуи, — ответил ей Мауи, успокаивая девушку.       — Ты прав, но я тоскую по ним, — призналась она, — мы ведь сможем их увидеть?       — Как скажешь! Я тоже по ним скучаю. Мы обязательно их навестим, может погостим чуточку, тем более Мотунуи — это твой родной остров, поэтому никто не вправе решать, кроме тебя, возвратиться тебе туда вновь или нет, — рассудил полубог.       — Ты такой умный! — подметила девушка, выслушав Мауи.       — Я знаю! Это же очевидно! — незамедлительно сказал он, деловито вскинув голову.       — Да, проблем с самооценкой у тебя нет! — рассмеялась Моана, оперевшись спиной о тело полубога.       — Все-таки Океан — самое прекрасное, что можно было сотворить, — внезапно сказал Мауи, разрывая повисшую тишину.       — Согласна. Такой же, как и ты: могущественный и необъятный, — лукаво произнесла девушка.       — Если ты хочешь намекнуть, что я опять поправился, то не надо. Я и так это знаю, — наигранно обиделся он, говоря правду, ведь за время пребывания на Мотунуи, окутанный как должностным, так и семейным бременем, Мауи был нервным, невыспавшимся, от чего было множество проблем с его здоровьем, о которых говорили быстрая потеря веса, вялость, а также бледность кожи. Сейчас же, вновь ощутив свободу, он оживился, обрёл свою былую величественность, какой он обладал, а самое главное, что теперь его не мучили убийственной тяжестью должности вождя. Иногда Моана даже винила себя в глубине души, ведь из-за неё мужчина пошёл на такое, — Только с тобой у меня ассоциации с Океаном, — улыбнулся многоликий, на что мореплавательница прыснула со смеху.       Они бы продолжили так сидеть и дальше в умиротворённой тишине, щурясь от лучей заката, что отблёскивало озеро, около которого находилась пара, если бы взгляд Мауи не приковало довольно красивое зрелище — рисунки на коже Моаны, которым великолепно подобрал подходящий оттенок заход светила. Сейчас девушка, как бывший вождь, не носила наряды, окрашенных в красные цвета, материя которых раньше превосходно подчёркивала её тату на загорелых руках полинезийки, однако теперь, даже лишившись этого акцента, её красота ни насколько не стала хуже. Мауи очерчивал пальцами плечи девушки, повторяя узоры татуировок, наслаждаясь бархатом и шелковистостью её тёплой, нагретой солнцем, кожи, чарующей своей лёгкой свежестью Океана, которой была пропитана покорительница морей, околдовывая своей гладкостью.       — Кажется, ты сильно увлёкся, — вдруг раздался громкий голос Моаны, который, казалось, звучал через тонкую грань грёз, невесомую пелену мыслей, но этого было достаточно, чтобы перенести полубога из мира фантазий в реальность.       — Оу, да… извини, — сказал мужчина, отстраняясь от девушки. «Она права, — думал он, — глупая затея заняться этим на берегу».       — Хей! Ты чего? Продолжай, — засмеялась Моана, сказав это так, будто прочла его мысли. Дивясь робкости Мауи, она положила его ладони обратно, на свои плечи и расслабилась, отдавшись ощущениям, и, похоже, не только им.       Убрав её волосы, упавшие ей на грудь, такие же влажные, какие всегда у неё были и будут, он нагнулся, обжигая своим дыханием ей шею, и приблизился лицом к пленяющим губам девушки, после чего Моана, медленно развернувшись к полубогу, перебралась ему на колени и сама, с той же уверенностью, что и он, игриво потянула мужчину за его ожерелье из зубов за поцелуем, маня к себе любимого так же, как притягивала безграничная линия, по которой плавно смыкаются небо с Океаном, как и сейчас сближались возлюбленные. Зарываясь пальцами в его волосы, в которых запутывались последние лучи уходящего солнца, заполняя лёгкие тем же запахом, каким пахнет океанский бриз, такого же могучего, как и Мауи, ветра, которым был полностью пронизан полубог, девушка чувствовала едва ощутимую, ноющую пустоту внутри себя и непреодолимое желание, ослепляющее разум, как озаряющий море свет, никто никогда не догадывающийся насколько глубоко он проникает. Стало ещё невыносимее, когда мужчина руками скользнул под мягкую ткань одеяния Моаны, не переставая покрывать поцелуями каждую частичку её разгорячённого, дрожащего от возбуждения тела, разжигая ещё большую страсть, затменённую одержимостью. Стянув с себя досаждающую в этот момент одежду, чтобы ничто не могло им помешать окунуться в омут исступлённости, они на мгновение замерли, смотря друг другу в глаза, чувствуя эту силу, эту пламенность между ними, и, улыбнувшись, вновь сблизились. Мауи, одержав верх, подчинил волю девушки и завладел её телом, мучая изобилием ласк, щедро одаривая нежностью, с каждым мигом уничтожая незримые берега, расширяя море одурманивающей нереальности, то хищно впиваясь губами ей в шею, вкушая солёность Океана, что осела на девичьей коже, то спускаясь к её бёдрам, оглаживая их, обласкивая всколыхивающуюся от каждых его прикосновений нижнюю область живота, воспламеняя кровь и себе, и своей возлюбленной, от чего Моана, вбирая его власть и ненасытность, испытывала невыносимое наслаждение, давая знать о своих ощущениях стонами, так же шумно выдыхая его имя, как шуршат шелестящие волны во время прилива, так же выгибаясь и извиваясь в его жадных объятиях, как какой-нибудь подводный обитатель, бережно обволакиваемый тёплыми течениями Водного Божества, так же оставляя царапины и следы от укусов на коже полубога, как юркое каноэ, чертящее за собой, плывя, борозды на зеркальной глади Океана во время штиля. Отстранившись от мужчины, девушка, захлёбываясь губительным блаженством от нахлынувшего, точно разрушительного цунами, удовольствия, провела руками по его всеобъемлющим, налитым мощью плечам, полюбовавшись отблеском воды, играющим на теле Мауи, напрягшемся от сильнейшего вала самозабвенности, а после откинулась на спину, увлекая полубога за собой, планируя продолжать сладостную пытку, желая большего. Утопая в бездне безудержности, смешанную с необузданностью, пучине желания обладать объектом вожделения, они, возбудившись до предела, совокупились, слившись воедино, пылая и дальше от тактных стонов и глухих рычаний друг друга, смешивая дыхание. С каждым новым толчком мужчина погружался в трепещущее тело любимой всё глубже и глубже, с всё той же жаждой и неистовостью, с такой же неимоверной силой, что и завораживающие волны в шторм, которые стремительно становились всё ближе и ближе, взяв разбег перед очередным скачком, а затем оглушительно обрушивались на песчаный берег, оставляя после себя только морскую пену.       Получив долгожданное упоение, они, прильнув друг к другу, чувствовали, как их сердца гулко бьются в унисон, будто любовное пение китов. Утомлённые своим порывом искушения, они начали наблюдать, как огненный закат, пламенея на волнах точно так же, как и они только что, постепенно сменяется сумерками.       — А знаешь… не на каждом острове мы можем позволить себе такое: лежать на берегу, полностью обнажившись, — засмеялась она, прижимаясь к груди многоликого, ёжась от пришедшей ночной прохлады.       — Почему не на каждом острове? Мы просто не пробовали на других так. Уверен, нам бы никто не помешал, — продолжил Мауи её шутку.       — И почему мы не делали так раньше, на Мотунуи?.. Доброй ночи, — зазевала Моана, переворачиваясь на бок.       — Хм… Сладких снов! Завтра ты проснёшься от моих нещадных поцелуев, а после, я угощу тебя завтраком, который приготовлю для тебя! — торжественно сказал полубог, хитро смотря на девушку.       — Во-первых: ты не вкусно готовишь, поэтому не произведешь на меня впечатление, а во-вторых: я сама тебя разбужу, — недовольно убедила его Моана, закрывая глаза и проваливаясь в сон.       — Тебе так нравится портить романтику что-ли?! — засмеялся Мауи, после чего задремал, заключив девушку в объятия, согревая её нагое тело.