Ежедневные записки

      Каждый раз, когда Лилит наблюдала за тем, как Сатана на светских вечерах флиртовал со всякими профурсетками, её распирало изнутри от ревности. Она ненавидела весь мир, призирая каждого на своём пути, когда осознавала, что всё кончено. Он больше не её, а она не его. Не было больше никакого «мы». То, что они до сих пор значились мужем и женой, было лишь временно, нужно было немного подождать, пока сменят документы, и брак будет расторгнут окончательно.       И каждый раз Лилит больше всего злилась на саму себя. Ведь Сатана не просто за её спиной лезет к другим легкодоступным барышням. Он поступает так, потому что она предала его и больше не достойна называть себя «Любимая женщина владыки». Лилит сотворила то, что не прощают, и теперь расплачивалась за это.       Сатана, поцеловав какую-то девушку, куда моложе его самого, отошёл на балкон. Лилит проводила его тяжёлым взглядом и, сама не ведомая, что делает, направилась за ним. Зачем? Она ведь прекрасно понимала, что их отношениям пришёл крах и их не вернуть. Затея абсолютно бесполезная. И всё же не могла заставить себя остановиться.       Когда Лилит вошла на балкон, Сатана курил. Он сделал ещё одну тягу, прежде чем сурово произнести:       — Зачем пришла?       — Твои предположения? — Лилит медленно подошла чуть ближе, за что была одаренна недовольным взглядом.       — Даже гадать не хочу. Как и видеть тебя.       — Совсем?       Лилит приблизилась ещё немного. Непозволительно близко. С того самого дня она ни разу не подходила к нему ближе, чем на полтора метра. Сатана и не позволял этого. Обычно.       — Я хочу поговорить. Мы же можем всё исправить. Глупо будет вот так обрывать отношения, которым тысячелетия.       — Глупо с твоей стороны надеяться, что я соглашусь. Ты предала меня и мои чувства, потоптавшись по ним напоследок. Я не хочу тебя видеть. Так что сгинь с глаз долой.       Сатана кривясь затушил сигарету, которая даже на половину не выкурена, и спешно ретировался. Лилит осталась одна. Вновь. Хотелось плакать от того, что она больше никогда не окажется в любимых крепких объятьях и никто не будет гладить её по волосам перед сном, нашептывая приятные слова. Это все позади. Но по факту злиться она могла только на саму себя.