Последнее проклятие Мерлина

Драко горел. Яд внутри него расползался по венам подобно неугасимому огню адского пламени. Пылающий дракон пожирал его изнутри, обняв своими чешуйчатыми крыльями с острыми зазубренными когтями все внутренности. Неожиданно он осознал, что тот голос, который вытянул его из забытья, его собственный. Драко бился в агонии, кричал, звал Северуса. Крепко сжатые зубы вызвали судорогу в нижней челюсти. Он задыхался. Парень ощущал, как напряжение распространяется от головы вниз, скользя, точно холодная змея, по позвоночнику и лопаткам, тяжелыми кольцами свиваясь у него под сердцем. Из желудка на белый свет поднималась волна. Горло издало булькающий звук, в его легкие что-то попало, отчего вдохнуть стало невозможно. Сквозь зубы и из носа хлынуло нечто противное, жидкое, обжигающее. Оно окропило его пылающее лицо и замерзшую, явно голую, грудь. Он захлебывался кровью. Резко провалившись в сон или бред, Драко увидел пугающее воспоминание. Ему семь лет. Он вновь оказался в живом лабиринте у своего родового имения. Изгороди высотой до семи метров скрывали любого зашедшего сюда от и без того хмурого английского неба. Он заблудился, метался из стороны в сторону, не мог найти выход. Полуденное солнце, сочно изливающееся осенним золотым светом еще минуту назад на пустынные поля вокруг Малфой Мэнора, спряталось за каскадом перистых облаков. В проклятом месте наступила темнота, как в открытом космосе. Домовики боялись сюда соваться, звать их было бесполезно. Он ощущал, что за ним следят. Хищный взгляд провожал его за каждый поворот, специально путая. Драко задыхался, сердце бешено стучало, голова кружилась, его бил озноб, руки онемели, ладони вспотели. Внезапно над головой сверкнула молния, освещая нависшие очень низко тучи рваным зигзагом. За спиной раздался грозный рык Минотавра, которым его пугал отец. И вот, когда легкие уже готовы были лопнуть, а сердце взорваться кровавой звездой на земле, он услышал знакомые размеренные шаги по гравийной дорожке. — Драко, — громкий бархатный баритон крёстного вытащил его из панической атаки мгновенно, — идем со мной. Мужчина протянул руку крестнику. Драко схватился в неё и на трясущихся ногах побрел домой, всхлипывая от перенесенного испуга. — Он чуть не догнал меня! — задыхаясь, пропищал мальчик. — Кто же? — Северус погладил его по спине, чтобы успокоить. — Минотавр. Северус остановился и повернул Драко к себе лицом. — Твой отец соврал, в лабиринте никто не живет. Он часто выдумывает небылицы, и нельзя верить всем его словам. Резким движением его голову высоко задрали и тело перевернули на бок. Жидкость потекла на прохладную подушку — он снова может дышать. Даже лежа на кровати он чувствовал, как его тело то расслабляется, то снова напрягается, теряя последние силы. Юноша даже был рад такой нестерпимой боли, возможно, именно с помощью нее он сможет выжечь из сердца это необъяснимое противоречивое чувство, одолевающее его уже несколько месяцев. Он ощущал, что та поверхность, на которой он лежит, насквозь пропитана его потом. — Кровоостанавливающее нужно еще! — проговорила мадам Помфри совсем рядом с его ухом. — Не нужно! — остановил ее Северус. — Я принес свое. В горло потекло что-то горькое, противное. Драко выпил бы все, что даст ему крестный, не задав никаких вопросов. То, что Северус не оставил его, принесло облегчение. После того, как Драко разозлил мужчину, он боялся, что крёстный от него отвернется. Любые попытки сфокусироваться на ощущениях ни к чему не приводили. Он то совершенно терялся в черном омуте, то с сильной дрожью задыхался. — Драко. — Северус положил что-то прохладное на его голову. Драко замер, прислушиваясь. — Ты должен сказать мне, что ты съел. Из обожженного кровью горла вырвался только стон. Северус приподнял веко с белесыми ресницами и заглянул в подсознание парня. — Покажи мне, Драко. Но ничего не последовало. В голове профессор увидел лишь горячий туман раскаленного сознания. Он немного подождал, и одно видение все же всплыло. Драко сидел гостиной Слизерина и допивал бутылку портвейна, которую отец передал Северусу. Но из-за их ссоры Драко решил не доставлять подарок. Все встало на свои места. Аристократы не любили марать руки и за свои обиды часто мстили ядами. «Все будет хорошо», — Северус оставил послание в засыпающем сознании Драко. Уже собираясь выходить из его головы, Северус заметил еще одно видение. Они с десятилетним Драко у камина в Рождественское утро. Люциус уснул пьяным после ночного пиршества в антикварном кресле магловского короля Людовика Четырнадцатого, и парень пробрался пораньше к ёлке, чтобы открыть свои подарки. Отец подарил ему очередную ненужную вещь — кинжал своего деда. Сталь в обрамлении серебра со змеей, обвившей рукоять, с двумя глазами-изумрудами. От обиды в тот день у Драко промелькнула мысль, что если этим ножом он вскроет себе вены, возможно, отец обратит на него внимание. — Открой этот, — Северус протянул небольшой синий подарочный пакет. На дне в нем лежала зачарованная коробочка с соломой, а в ней тихо спал маленький дракончик. — Ирландский огнедышащий. Драко со слезами кинулся к крёстному отцу. — Спасибо тебе большое. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, Драко. Вынырнув из воспоминаний, Северус призадумался. Драко видел это воспоминание иначе. И чувствовал нечто иное: не то чувство, что испытывают к родителям. *** На ночь Северус остался рядом с Драко. Юноша перестал метаться в агонии, температуру получилось сбить ниже сорока градусов. Яд, который он принял в большом количестве, должен был убить его мгновенно. Время шло неспешно, как это бывает только долгими осенними вечерами. Холодный дождь барабанил в стекло, целовал его каплями, шептал о своих секретах распухшим до свинцовой синевы туч. Эти тучи сегодня с утра заволокли все небо и вот наконец в девять вечера разразились проливным дождем. Драко лежал на кровати, пропитанной его потом и кровью. Из приоткрытого рта доносился слабый хрип. В легких все еще осталась кровь, но перемещать его в Мунго сейчас было опасно. Северус обдумывал увиденное. Он знал, что для Драко он особенный человек, но что бы на столько… Домовики отмыли кровь от лица и груди и укутали парня в теплые одеяла. Первым делом утром он отправит письмо Нарциссе и переведет парня в госпиталь. Глаза под тонкими веками метались. Ему опять снился какой-то кошмар. Северус приложил холодную руку ко лбу Драко, а затем провел тыльной стороной пальцев по его щеке и подбородку. «У него уже пробивается щетина, — подумал мужчина. — Отец, должно быть, даже не учит его бриться». *** Воспаленное ядом сознание достигло критического напряжения и теперь проваливалось обратно в хрупкую, надломленную плоть. Тело как резиновое, мозги — словно сахарная вата, свет от единственной свечи режет серые глаза с полопавшимися сосудами. Драко попытался приоткрыть их и увидел размытый темный силуэт сидящего рядом крёстного. — Что случилось? — не шевеля губами, прошептал он, едва собрав оставшиеся силы. — Ты чуть не умер от сильного яда. Бархатный баритон мгновенно успокоил парня. Драко неосознанно протянул к нему руку. Северус без раздумья сжал ее. — Мне жаль, что в тот вечер я обидел тебя. Мальчишка резко открыл замутненные глаза и немного улыбнулся. — Все нормально, прости, что я явился в твой дом без приглашения. — Я рад тебя видеть в моем доме в любое время, но только не когда я в таком состоянии. Драко моргнул и едва заметно кивнул, прикрыв глаза. — Ты помнишь, чем отравился? Парень раскрыл глаза с проступившими слезами и посмотрел на профессора. — Пойлом, которое отец передал для тебя. *** Ранним утром Нарциссу разбудил шорох в камине. Испугавшись новой выходки непрошенных гостей, она схватила палочку и прицелилась. Не спеша из дымохода выпрыгнули письмо и приземлилось на ее колени. Строгий подчерк, плотная бумага, печать директора Хогвартса. Уважаемая Миссис Малфой. Спешу сообщить Вам, что сегодня ночью в следствии отравления ядом, Ваш сын был доставлен в Лазарет школы Хогвартс и далее будет направлен на лечение в больницу Святого Мунго. По заверениям профессора Снейпа опасности для жизни нет. С наилучшими пожеланиями, Директор А. В. П. Дамблдор. Сердце Нарциссы провалилось далеко вниз и перестало биться. Ее полный ярости и боли взгляд устремился на вторую половину кровати, что сейчас пустовала, руки до скрипа сжали простынь. — Ненавижу. — Выпалила она и одним взмахом изящной, тонкой руки грациозно обратила в мусор половину комнаты.