Огонек единственной парящей свечи подрагивал от моего тяжелого дыхания.
— Лили, — снова произнес я, смакуя ее имя, не доверяя тому, что вижу.
— Северус.
Она нежно улыбалась правым уголком алых губ. Девушка склонила голову на бок, не торопясь разглядывая меня, словно изучая как в первый раз.
— Ты не изменилась, — у меня получилось сказать это почти шепотом, в горле застрял ком.
Она и правда была все такой же, как в тот прекрасный месяц лета. Мелкие веснушки на носу и щеках ярко горели, как солнечные брызги. Игривые губы приоткрывались и манили к поцелую. Тонкая шея и ключицы выпирали, норовя порезать любого, кто посмотрит на них. Ее грудь едва расположилась в откровенном декольте. В складку между девичьих грудей спускался талисман, который я приложил к вещам. Это извивающаяся серебряная змейка зачарована держать ее в этом измерении. Тончайшая ткань платья соблазнительно подчеркивала изгибы талии и слегка прикрывала округлые бедра и ягодицы.
Длинные ноги заканчивались босыми ступнями.
— Как ты себя чувствуешь? — я пытаюсь прочитать ее разум.
— Я — нормально. А ты? Ты потратил много крови, такой бледный…
— Я всегда такой, забыла?
Она сделала шаг вперед, взяла мою руку и посмотрела пристально в глаза.
— Для меня наша последняя встреча была всего неделю назад, Северус.
Громкий выдох сам вырвался у меня.
— А для меня прошло пятнадцать лет.
Она ласково провела рукой по моим волосам и задержала ладонь на щеке.
— Я знаю, я была всегда рядом.
Дыхание у меня перехватило. Я попытался сглотнуть ком и сморгнуть подступившие слезы.
Лили медленно переложила мои руки на свою талию, а свои положила на мои плечи. Всего на шаг подступив ближе ко мне, она приподнялась на носочки и прижала свои губы к моим. Их вкус был все такой же — сочная земляника и крыжовник.
Она отстранилась, задержавшись совсем близко. Кончик ее носа касался моего, я чувствовал ее дыхание. Мои руки сами опустились к ее ягодицам, но она невинно подняла их выше.
Свеча потухла, догорев до самого конца, — мы оказались в полной темноте. Стоило мне потянуться к палочке, как Лили отдернула руку и вернула на талию.
Очередной поцелуй оказался жарче. Она просунула свой игривый язычок мне в рот и подразнила мой язык. В ответ я проник в ее рот, и она отозвалась, облизав его.
Я притянул ее ближе к себе и почувствовал плотную девичью грудь на своей груди, а она явно ощутила мой окрепший в штанах член.
— Северус, — прошептала она мне в рот и чуть отстранилась, тяжело дыша. Ее руки опустились на мой живот, и Лили провела ими ниже, по моей ширинке.
— А ты повзрослел, — пошутила она. — Это точно будет разниться с моими воспоминаниями.
— Создадим новые воспоминания.
Она отшатнулась и лукаво улыбнулась.
— Это тянет на некрофилию.
Мои глаза выразили без слов крайний шок.
— Нет, я же не использовал твое мертвое тело. Оно совершенно новое.
— Тогда давай поднимемся из подвала и проверим его.
— Люмус, — я осветил помещение.
Плавно повернув голову, она продемонстрировала каскад длинных пшенично-рыжих волос.
***
Приятным зрелищем было смотреть, как она поднимается по лестнице. Ее подтянутая круглая попка подпрыгивала при движении, а юбка мягко струилась вслед лиловыми волнами, оголяя тело. В коридоре девушка дала мне возможность осмотреть ее. Это было дежавю, как возвращение в прошлое. Она снова вела меня к камину в гостиную, где случился наш самый первый раз и несколько последующих.
Камин догорал, искрясь остатками тепла.
— Миппи. — Домовик нехотя появилась, прячась за углом комнаты. — Подбрось еще дров.
Она исчезла. Спустя секунду в камине громыхнуло и снова возродилось пламя.
Лили присела у него и протянула руки к огню. Тонкие длинные пальчики будто насквозь просвечивали языки пламени.
— Замерзла?
— Немного. — Она обернулась через плечо. — Это платье не подходит для середины осени.
На спинке стула висела шаль, некогда принадлежавшая моей матери. Я присел на колени позади Лили и укутал любимую в свернутую в треугольник черную ткань из верблюжьей шерсти.
— Хочешь что-нибудь поесть или выпить?
— Я бы не отказалась от вина.
Взмахнув палочкой, я призвал серебряный поднос с двумя бокалами вина и нарезкой из сыра и мяса. Ее любимые лимонные конфеты тоже лежали рядом.
— Сколько женщин здесь было после меня?
— Не знаю, не считал.
— Сбился со счета.
— Ты следила?
— Иногда заглядывала.
Она посмотрела на меня прищуренными глазами. Мы оба были рабы этой игре.
За окном подул холодный северный ветер. Пыль с каменистой дороги ударила в окно, царапая его, словно тысяча кошачьих когтей.
— Прости меня, — я решил прервать молчание. — Это я привел его к вам.
— Я знаю, — ответила Лили. — И ты меня прости, что ушла к Джеймсу.
Последнее было неожиданно.
— Главное, что ты была счастлива.
Она глубоко вздохнула.
— Я все думаю, — размышляла девушка. — Если бы осталась с тобой, я была бы жива?
Я и сам часто об этом думал. Смог бы я тебя защитить? Мы бы остались в Англии? Сбежали?
— Это уже не изменить. Давай не будем вдаваться в воспоминания.
— Создадим новые? — усмехнулась она.
— Создадим новые.
Она пригубила вино и съела несколько долек мяса и любимую конфету.
— Северус, — заговорила она, еще не прожевав мясо, — я должна сказать. Я поражена тем, насколько сильным ты стал. Такой брутальный и хладнокровный. А твой голос. Святая Моргана! Когда он так изменился?
Я рассмеялся.
— Ты прекрасна. Все так же поднимаешь самооценку всем, кто оказывается рядом.
— Не только самооценку, — она провела нежной ручкой по моему взбунтовавшемуся паху. — Ты пил какое-то зелье роста?
Мои щеки внезапно залились краской. Я заглянул в ее разум, но снова не смог ухватиться за воспоминания. Она умело их скрывала от меня.
— Кто тебя учил оклюменции?
Она удивленно уставилась на меня.
— Но это же ты! Забыл то лето?
— У нас была пара занятий, неужели уловила сразу? Твоему сыну бы поучиться так быстро.
Я тут же осекся.
— Прости, я …
Она резко вскочила, сбросила шаль на кресло и подошла к проигрывателю.
На полке с пластинками она выбрала одну из самых старых.
— О, это же моя любимая! — восхитилась она.
Быстро заправив ее в проигрыватель, она подхватила меня под руку и повлекла танцевать.
Энергичная песня задавала непонятный ритм, но мы все-таки старались его уловить. Она извивалась в моих руках, подняв свои руки вверх, и подпевала музыке. Закрыв глаза и откинув голову, она наслаждалась моментом.
Я прижимал ее к себе за талию. Изливал горячие поцелуи на шею, ключицы, грудь. Она притянула мою голову ближе, зарылась пальцами в мои волосы. Я провел пальцам вдоль кружевного ворота и остановился над правым плечом. Не торопясь спустил его вниз, продолжая осыпать поцелуями нежную, бархатно-молочную кожу с россыпью веснушек.
Опустившись на колени, я стягиваю ее платье.
— Зачем ты вообще его на меня одевал? — прошептала Лили.
Лаская одну ее грудь губами, вторую я ублажаю рукой, затем меняю. Девушка стонет, узнаю этот звук.
Платье падает на пол, соскользнув с бедер. Она совершенно нага. Осматриваю ее прекрасное тело снизу вверх. Она откидывает волосы назад, прогнувшись вперед, совершенно полностью открывшись передо мной. Ее приятный запах возбуждения уже распространился по комнате. Лили громко дышала, ее лицо и шея покраснели.
Невербально призвав палочку, я наколдовал кровать посередине комнаты. Я подхватил Лили на руки, и мы перешли на нее. Один взмах палочки, и моя одежда оказалась на полу рядом с ее платьем.
— М-м-м, — протянула она, — как всегда, ко всему готов.
Ее нежная ладонь скользила вдоль моего члена вверх и вниз, головка уже начала дымиться, проступило предсемя. Она облизала свою ладонь, которой стерла прозрачно-белую жидкость.
Я протолкнул колено между ног Лили и перевернул ее на спину. Ее грудь касалась моей. Приоткрытые губы манили к поцелую, который мы почти не разрывали.
Своей рукой она направила мой член в свою мокрую киску. С приятно-пошлым влажным звуком я вошел на всю длину. Лили изогнулась, закинула голову и застонала. Левую ногу она поставила на мое бедро, правую, согнув в колене, откинула на постель.
Ее грудь подпрыгивала в такт моих движениям, что приближало кульминацию все ближе и ближе, пока я со всей силы вбивался в нее. Наши тела шлепали друг об друга, издавая самые неприличные хлюпающие звуки, возбуждая еще больше.
Спустя совсем немного времени Лили откинула голову назад, изогнула спину и сладко застонав, кончила, оросив свою промежность еще большей влагой. Ее бедра сжали мои, затрудняя движение. Мне пришлось переждать, пока она перестанет биться в оргазме, а затем последовать за ней, излившись без остатка, когда яйца поджались максимально в промежность.
Когда член еще продолжал пульсировать внутри нее, я придавил Лили к кровати всем своим весом. Мы тяжело дышали, она водила своими пальцами по моей спине.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептал я ей в ухо.
— Я же говорила. Не могу думать, пока ты внутри.
Мы улыбнулись друг другу, и я вытащил член. Ее пропитавшаяся киска причмокнула напоследок. Лили откинула руки за голову.
— Я скучала по этому.
— Я тоже.
Мы крепко обнялись, она продолжала ласкать меня своими пальчиками по спине, а я осыпал ее поцелуями. Ее сладкие земляничные губы я вновь изучил вдоль и поперек. Она закинула свою ногу на мое бедро, я прижал его к себе крепкой хваткой.
— Любимая, хочешь в душ?
— Не хочу терять время. Давай испечем моё фирменное овсяное печенье?
Я терпеть его не могу.
— Давай, дорогая.
***
— Мне нужна овсяная мука и яйца, — девушка улыбнулась. — Измельчи орехи.
Я взял со стола стакан грецких орехов и высыпал его на деревянную разделочную доску. Взяв большой острый нож, принялся за работу, которая давалась с трудом. Руки слегка дрожали, зелье силы переставало действовать, вернув усталость.
Лили подошла со спины, положив свои руки на мои, а подбородок на мое плечо.
— Тебе нехорошо, дорогой мой?
— Все в порядке, — я улыбнулся ей. — Ты не обидишься, если я на секунду отойду?
— Нет, — Лили отстранилась. Я проследовал в ванную на втором этаже. Двадцать две ступеньки лестницы давались мне еще сложнее, чем после пыток Круциатусом. Ноги становились ватными в коленях. Перед глазами плыло, все стало мутным, свет от уличного фонаря в окне резал глаза. Все признаки того, что я вот-вот впаду в кому из-за потери крови.
Опираясь о стены, я добираюсь до ванной комнаты и опускаюсь на пол. Язык совсем высох и прилип к небу, дыхание участилось, пульс стал слабым и частым, кожа побледнела еще больше, стала прохладной и липкой. Все это предшествовало наступлению шока.
— Миппи, — прошептал я. Домовик мгновенно оказалась рядом. — Крововосстанавливающее и зелье силы.
***
Домовик исчезла и, быстро схватив все, что у нее было, принесла любимому хозяину.
Северус уже был без сознания, голова покоилась на холодном белом кафеле ванной, глаза закрыты, дыхание еле улавливается. Миппи перевернула его голову и тонкой струйкой влила оба зелья. Не прошло и минуты, как он открыл глаза.
***
Не торопясь, так как голова все еще кружилась, я поднялся с пола, опираясь на руки. Шатать перестало, взгляд прояснился. Я посмотрел на своего верного помощника.
— Спасибо, Миппи.
Домовик прижала уши и исчезла.
Из шкафчика за зеркалом над раковиной взял еще одно зелье — от аллергии на орехи.
Можно было бы уже сказать Лили, что у меня острая аллергия, но не хотелось портить момент. Ведь это в последний раз.
Спустился назад и увидел, что девушка всё ещё месит тесто венчиком. Она подняла голову и пристально посмотрела на меня.
— Все теперь хорошо?
— Я, как всегда, в порядке.
Я подошёл к ней сзади и крепко обнял за талию, зарываясь лицом в копну незабываемо рыжих волос. Они все еще пахнут цветочным лугом.
— Теперь помоги мне разлить все по формочкам, — скомандовала она.
Спустя сорок минут горячие круглые кексики достали из духовки. Они испускали приятный аромат, от которого на глазах наворачивались слезы. То прекрасное лето было как будто вчера.
Лили налила чай в свои любимые цветочные чашки и подала нам блюдца и пиалки с вареньем из крыжовника.
— Приятного аппетита. — Она надкусила кекс с закрытыми глазами и начала энергично его жевать. — Это даже лучше, чем было при жизни.
Я усмехнулся.
— Может, ты просто плохо помнишь?
— Милый, для меня это буквально было сегодня утром.
Горло начало пухнуть от анафилактического шока. Незаметно подливаю в свой чай зелье от аллергии. Становится легче, но ближайшие пару дней есть не смогу.
Замечаю, как рука, спокойно лежащая на столе, начинает дрожать. Зелье, похоже, перестает действовать слишком быстро.
Лили замечает это. Берет мою руку в свою и отводит к кровати, которая все еще в гостиной. Мы ложимся лицом друг к другу.
— Ты слишком сильно себя изводишь.
— Нужно изводить меньше?
— Можно этого как-то избегать?
— Я служу двум социапатам, а к концу следующего года должен с собой покончить, как думаешь?
— Язвительность никуда не пропала.
Меня начинает трясти судорогой.
— Тебе нужно в Мунго.
— Нет, то, что я сделал, это… Я не могу обратиться за помощью.
— Тогда позови Драко.
Имя крестника вернуло воспоминание о насущной проблеме.
— Он сам в Мунго. Хотел навестить его завтра.
— Навестишь, значит.
Мы оба замолчали.
— Лили. — Она обратила на меня свой печальный взор. — Если бы пришлось снова выбирать…
— Были бы мы вместе?
Молча киваю.
— А ты бы был со мной?
Я удивился:
— Я тебя с того света привел сюда, как считаешь?
Она опустила взгляд.
— Я не та, кто тебе нужна.
Меня бровь сама взлетела вверх.
— И кто же мне нужен?
— Тебе всегда была нужна кто-то типа Гермионы Грейнджер.
Закрываю лицо ладонями.
— Северус! — Лили убирает мои руки. — Ты даже не пытался понять. Возможно, умирать ни к чему. Ты достоин быть счастливым. Признайся себе, что ты не плохой человек. Ты хороший человек, просто попал в тяжелые обстоятельства. И плохую компанию.
Часы в коридоре первого этажа стали отбивать курантами шесть утра. Я специально перевел их вперед.
— У нас осталось пять минут.
Лили приподнялась надо мной. Зарывшись рукой в мои волосы, она проговорила:
— Спасибо, что защищаешь Гарри.
Затем, наклонившись, очень крепко и долго целовала меня. Я прижимал ее к себе, пытаясь удержать.
— Тебе так повезло, судьба шлёт второй шанс, не упускай, Северус. — Но было уже поздно, спустя секунду она развеялась, платье упало мне на грудь, запах ее волос улетучился. Ее больше не было.
***
Осенний молочный туман укутал всю улицу как по мановению волшебной палочки. Солнце на востоке едва пробивалось рыжей полосой, будто намекая, что это оно забрало Лили. Глаза сами закрылись, и я провалился в обморок.
