Записки на полях и запястьях

      Тэён отдаёт себе отчёт, что происходящее неправильно, что он потом пожалеет, но чужие руки на его теле обжигающе горячие, прикосновения сводят с ума, а откровенные взгляды прогоняют все разумные мысли на задворки сознания. После откровенных признаний он чувствует себя обнажённым не только физически. Тэн вновь вторгается в его личное пространство, занимает его и продолжает сносить в своём наступлении все стены, которыми Тэён ограждал себя от мира.       — Отпусти, — Джэхён переводит взгляд с дрожащего Тэёна на Тэна за его спиной.       — После вас мне ничего не достанется… Тем более сами говорили, что хотели бы посмотреть на нас со стороны, — Тэн мокро лижет обнажённое плечо перед ним. — Сегодня я буду первым.       Он отпускает шею Тэёна, отбрасывая ладонь Джэхёна, разворачивая парня к себе.       — Боюсь, твой стол слишком хлипкий, а кухня слишком маленькая, — Тэён смотрит на него плывущим взглядом, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. — Пошли в комнату, — подсказывает Тэн, целуя, легко прикусывая нижнюю перед тем, как отпустить.       Джэхён смотрит на происходящее со странной смесью недовольства и похоти.       — Так мы сегодня наказываем Тэёна или нежничаем? — мурлыкающе уточняет Со.       — Наказываем, — бросает через плечо Чон. — Обоих. Но моего котика первым, — он отступает в сторону, открывая Тэёну выход с внезапно ставшей невыносимо тесной кухни.       — Сейчас он — мой, — шипит Тэн, ловя его запястье.       — Вы ещё подеритесь, — фыркает Джонни, протискиваясь к Тэёну, растерянно-молчаливо переводящему взгляд от одного к другому. — Привыкай, цветочек, они всегда такие, — он резко и неожиданно стягивает с него шорты с бельём, оставляя нагишом в тесном пространстве между мужчинами, и подхватывает на руки.       От кухни до кровати несколько широких шагов Со, поэтому Тэён даже не замечает, как тут же оказывается опрокинутым на спину. Хочется прикрыться, остановить происходящее, но его руки тут же тянут к изголовью, перетягивая запястья ремнём, выгибая на скомканных простынях.       — Не бойся, Джэхён не сделает тебе больно, а я и подавно, это лишь игра, — Джонни легко целует в лоб, — тебя хочется любить нежно, если ты только сам не попросишь об обратном.       Тэн и Джэхён практически одновременно протискиваются через дверной проём. Джонни плюхается в кресло и хлопает себя по коленям.       — Джэ, иди ко мне…       Тэён потрясённо наблюдает за тем, как его Джэхён ведёт себя совсем не как его Джэхён: садится на колени Джонни, уютно устраивается в его объятиях, блаженно закатывает глаза, когда Джонни целует его шею и запускает руки куда-то под одежду. За ними наблюдает не только Тэён, но и Тэн с порога комнаты.       — Чего же ты ждёшь? Так рвался быть первым…       Джэхён смотрит на Тэна, не торопящегося на кровать, где Тэён уже скорее готов от неловкости провалиться, чем позволить кому бы то ни было из присутствующих коснуться себя.       — Жду, пока зрители устроятся, — Тэн стягивает с себя всю одежду, забираясь туда, где около часа назад уже довёл Тэёна одними лишь поцелуями. Теперь тот лежит, плотно зажмурившись и краснея от происходящего. — Оу, мой котик стесняется…       Тэён чувствует чужие прикосновения, словно по груди и животу водят чем-то наэлектризованным.       — Помни, ты вроде как должен его наказать, — насмешливо фыркает Джонни.       — Сам разберусь, — слова Тэна разбегаются мурашками по напряжённому животу, который тут же целуют.       Тэён открывает глаза, ловит чужие взгляды на себе и, содрогнувшись, переводит взгляд на потолок, потому что ему становится страшно: все трое смотрят на него так, словно сожрать готовы, но бежать уже куда бы то ни было — поздно.       Тэн поднимается по рёбрам поцелуями, пальцами впивается в бёдра Тэёна, всё сдерживающего воздух, рвущийся из груди. Он добирается до губ и настойчиво целует, но Тэён не впускает его — неуютно. Тэн крепче сжимает пальцы, царапая до розовых полос, вырывая вскрик боли, заглушая его губами.       — Больно, — шепчет Тэён в поцелуй.       Тэн сбегает губами к самому уху и шепчет едва различимо:       — Они этого и хотят, котик.       Оправдывается, словно сам этого не хочет, но Тэён видит в глазах напротив голод и дьявольскую усмешку на губах, что накрывают его собственные вновь. На границе между обжигающим удовольствием и болью от царапин на коже, в душу закрадывается мысль о том, что Тэну нравится его мучить, тот наслаждается тем, как Тэён вскидывает бёдра с плаксивым всхлипом в попытке прижаться к отодвигающемуся телу. Тэн подхватывает его за колено и переворачивает на живот, приподнимая бёдра, раскрывая перед собой.       — Маленький непослушный котик… — он гладит Тэёна по ногам, царапая по гладкой и мягко проходясь по изборождённой коже, — ты ведь так хочешь, чтобы тебя наказали…       Тэн сплёвывает между бёдер, а Тэён дёргается в ответ, то ли от ощущения чужой слюны, стекающей и капающей на кровать, то ли от слов, затуманивающих разум, то ли от пальцев, настойчиво нажимающих на колечко напряжённых мышц.       — Аккуратнее, прошу, — шепчет он в подушку.       Тэён, откровенно говоря, ожидал продолжения, потому успел привести себя в порядок, но от того, что избегал этих хищников неделю — немного отвык от близости.       Тэн словно не слышит просьбы, плотнее прижимая палец, резко вводя внутрь, заставляя Тэёна дёрнуться и зашипеть в подушку от неприятных ощущений.       — Возьми смазку, ему же неприятно, — неожиданно раздаётся севший голос Джэхёна.       Тэн раздосадованно рычит в ответ, словно его отрывают от чего-то важного, но всё же сползает с кровати, доставая смазку из ящика комода. Характерный щелчок крышки, и Тэн снова оказывается между широко разведённых ног прогнувшегося в талии Тэёна, возвращаясь к своему занятию. Тот отрывает лицо от подушки, потому что дышать становится невыносимо трудно, скулит, чувствуя как чужие пальцы вторгаются в него, дёргается, вновь утыкаясь лицом в подушку, задыхаясь от ощущений и нехватки кислорода. Тэн двигает пальцами ритмично, бесцеремонно, но несмотря на грубость, Тэён дрожит всем телом от мысли о том, в каком положении находится. Удовольствие рождается из боли, из обжигающего чувства стыда, из резких ощущений, разливается раскалённым железом по венам, пульсирует где-то в горле. Он дёргает головой, чтобы зажмурившись вдохнуть, и утыкается лицом в скомканные простыни. Открывает слезящиеся глаза и сталкивается взглядом с Джэхёном, отодвигающим подушку в сторону. Тот сосредоточенно стирает мокрые следы со щёк, ладонью мажет по влажным губам, и отводит со взмокшего лба налипшие волосы.       Заботится.       От этой мысли Тэёна трясёт, а может виной тому Тэн, всё хозяйничающий в нём, находящий особо чувствительное место.       — Он сейчас мой, — шипит Тэн за его спиной, снова и снова касаясь так, что колени дрожат, разъезжаясь на сбитых простынях.       — Пожалуйста… — он загнанно хватает воздух, скребёт ногтями по кровати, подаётся назад, в надежде получить больше, получить то, что ему сейчас так необходимо, — Тэн… — шепчет он плаксиво.       — Что, мой хороший?       — Пожалуйста, — Тэён прогибается, раскрываясь ещё шире, закатывая глаза от удовольствия.       — Скажи словами, — Тэн ускоряет движение пальцев, — скажи, чтобы все знали, чего ты хочешь.       Тэён на грани того, чтобы снова кончить, даже не касаясь себя. На грани, но всё же не за ней. От настойчивой стимуляции, от дикости ситуации в голове шум, а перед глазами пляшут мушки, когда он поворачивается в сторону Джэхёна всё сидящего у кровати, поглощающего его чернотой расширенных от возбуждения зрачков. Джонни как и прежде сидит в кресле, но, приспустив брюки, ласкает себя, наблюдая за происходящим, и от его голодного взгляда Тэёна трясет ещё больше: чужое желание обладать им обжигающе-очевидно.       — Возьмите меня уже… Пожалуйста… Я хочу… — Тэён утыкается лбом в кровать между привязанных к изголовью рук и всхлипывает, шепча едва слышно, — Я хочу, чтобы меня любили…       Последняя фраза тонет спустя мгновение в протяжном стоне, когда он чувствует наконец, как Тэн толкается в него: сбивчиво, торопливо. Пальцы Тэна больше не впиваются ногтями, сжимают крепко, прижимая ближе, но не ранят.       — Я запрещаю кому-либо из вас делать ему больно, — Джэхён гладит Тэёна по волосам, приподнимая лицо за подбородок, проводит подушечками по искусанным губам, — мальчик мой… — он накрывает его губы своими и Тэён стонет в поцелуй, дрожа всем телом.       Тэн останавливается на мгновение, которое в состоянии Тэёна ощущается вечностью, затем склоняется всем телом, прижимаясь холодной грудью к вспотевшей спине, и целует в плечо, двигаясь, опутывая руками, ногами, своим теплом. Губы Джэхёна касаются то щёк, то прикрытых век, то снова возвращаются к губам.       — Мальчик мой… Маленький…       — Мой котёнок, — вторит ему Тэн, плотнее прижимая к себе, притираясь кожей к коже.       — Цветочек… — сипло шепчет Джонни, подбираясь к кровати, запуская руку ему под живот, обхватывая широкой ладонью.       Тэён всхлипывает от переизбытка ощущений. Чужие желания, прикосновения ощущаются как любовь, и с очередным выдохом из глаз текут слёзы. Джэхён замирает и пальцем стирает капельку.       — Тебе больно?.. — нахмурившись, он ладонью показывает остальным остановиться, отчего Тэн сразу замирает, заставляя Тэёна только крепче сжать губы и неровно вдохнуть носом, пока слёзы начинают катиться по щекам ещё чаще. — Маленький мой, хочешь прекратим?       Тэён мотает головой и, давясь воздухом вперемешку со слезами, шепчет:       — Нет… Мне просто… слишком хорошо… хочу… ещё больше… пожалуйста… всё…       Джэхён потрясённо улыбается, словно не ждал этих слов, словно не верит просьбе Тэёна.       — Ты… ты уверен? — Тэён кивает, сглатывая подступающий к горлу комок, когда сквозь темноту в глазах Джэхёна видит искреннюю, почти детскую радость и неожиданно-тёплую нежность.       — Только, — Тэён замирает, стесняясь сказать вслух, хотя сейчас, с Тэном, нетерпеливо ёрзающим за его спиной, стеснение кажется неуместным, — можно…       — Всё, что попросишь, мальчик мой, — Джэхён гладит по щекам и волосам, придерживая за подбородок.       Тэёну хочется нырнуть в пучину омута, где его уже ждут трое, связавших себя странными, неправильными взаимоотношениями. Хочется быть разрушенным до основания, чтобы после попытаться собрать себя воедино другим. Таким, который сможет быть с ними. Хочется разбить своё стеснение, сломать ограничения.       — Я… хочу… грубо.       Ему хочется понять Тэна. Хочется оказаться хоть немного так же сломленным, лишь бы стать чуть ближе.       Мужчины переглядываются, словно молчаливо спрашивая друг друга о чём-то, после чего Джэхён возвращает взгляд к Тэёну.       — Останови нас, когда захочешь, — Тэён кивает, смаргивая горячие слёзы, оставляющие щекочущие дорожки на щеках. Джэхён отслеживает их взглядом, нервно сглатывая. Ему это нравится. В голове эхом отдаются слова Тэна о том, что им нравятся слёзы и мольбы. — Тэн, отойди…       За спиной слышится разочарованный выдох:       — Нет!       — Я сказал: отошёл, — в голосе Джэхёна рычание, пробирающее до самого нутра.       Тэн в ту же секунду отступает, оставляя после себя холод и пустоту, перебираясь на кресло, где обнимает свои колени и исподлобья смотрит на Тэёна.       — Ты сказал, что запрещаешь делать ему больно? — ладони Джонни горячие, чуть влажные, гладят по выгнутой спине, останавливаясь на бёдрах.       — Запрет сохраняется, — Джэхён встаёт у кровати, расстёгивая пуговицы на рубашке. — Он хочет, чтобы его любили и хочет грубо, про боль никто не говорит. Он не Тэн — не выдержит.       Тэён словно в странном сне. Словно со стороны наблюдает за мужчинами возле себя, что буднично обсуждают его желания, говорят о Тэне, скрючившемся в этот момент в кресле, загнанно наблюдающим за происходящим в комнате.       — Как скажешь, милый, — Джонни мягко целует Джэхёна в губы, не убирая обжигающих ладоней с тела Тэёна. Тому кажется, что его как мяч бросают из рук в руки, не задумываясь о том, чего хочется ему самому. Впрочем, он и сам не знает, лишь чувствует какое-то щемящее чувство в груди, когда смотрит на Тэна, насупившегося в кресле, но и оно затихает, когда Джэхён распутывает ремень, натёрший запястья до красных следов.       — Я хочу видеть, как ты будешь плакать, — шепчет Джэхён в самое ухо. И это последнее, что остаётся четким воспоминанием в голове, когда Тэёна касаются две пары жадных рук, двое жадных губ. Реальность превращается в сумбурный поток прикосновений, резких вздохов, долгих стонов, чьих-то приказов: «Открой рот. Шире», «Прогнись. Ниже». Тэён словно оголённый провод, вот только ток внутри него, затекает через каждый миллиметр, которого касаются другие.       — О, да, цветочек… — Тэён возвращается на мгновение в своё тело, когда Джонни крепче сжимает волосы на затылке, глубже проталкиваясь в горло, пока Джэхён берёт его в привычном ритме, чётком, частом, безжалостном, но безболезненном.       Тэёну хочется ещё больше. Он вульгарно булькает горлом и закатывает глаза, наугад выставляя дрожащую руку в сторону кресла. Джэхён даже сейчас верно понимает его желания:       — Тэн, он хочет тебя.       Боковым зрением, сквозь слёзы, застилающие глаза, Тэён замечает, как Тэн перебирается к кровати, переплетает с ним пальцы и целует ладонь — самое невинное из прикосновений, что сейчас бегают по Тэёну, но при этом самое разрушительное. Он всхлипывает, насколько это позволяет Джонни, упирающий его нос себе в живот, и крепче сжимает руку Тэна. Тот склоняется к самому его уху и хрипло сипит:       — Кончай, котик, для меня…       Тэёна вновь ломает и испепеляет, перед глазами темнота, в ушах звон, а тело словно хлебный мякиш, теряет опору и теряется во времени и пространстве. Тэён разрушается ещё чуточку больше.       Сознание возвращается мерцанием перегорающей лампочки.       — Маленький мой…       — Цветочек…       — Котёнок…       Они сидят рядом и встревоженно смотрят на него.       — Я в… порядке… просто… устал…       — Позвони мне, когда окончательно очнётся, — голос Джонни доносится из коридора.       — Я и не предполагал, что он настолько чувствительный, — Тэн говорит тихо, но квартира достаточно маленькая, чтобы Тэён слышал каждое слово.       — Я прошу тебя… — Джэхён запинается, — правда… Оставь его, пожалуйста… Я прошу, — он настойчиво выделяет последнее слово.       В коридоре воцаряется тишина настолько звенящая, что Тэён боится выдать себя неровным дыханием.       — Он сам этого хочет, а когда я хоть кому-то отказывал?       — Он нужен мне…       Тэён тяжело сглатывает, морщась от боли в саднящем горле, снова вслушиваясь в разговор, которого он, вероятно, не должен был услышать.       — Мне тоже.       По квартире разливается такая гнетущая тишина, что Тэёну даже в комнате становится не по себе. Спустя какое-то время хлопает входная дверь, но тишина никуда не исчезает. Ему даже кажется, что все ушли, потому переворачивается на другой бок с болезненным всхлипом, тут же сталкиваясь с тяжёлым взглядом Джэхёна, стоящего на пороге комнаты.       — Они ушли.       Тэён хочет кивнуть, но шея болит просто до безобразия, потому морщится в ответ.       — Нам надо будет поговорить, когда придёшь в себя.       — Я в порядке, — хрипит Тэён, всё не сводя взгляда с поникшего мужчины.       — Хорошо… — Джэхён присаживается на край кровати и смотрит в пол перед собой. Молчит, словно обдумывает что-то, — Насколько далеко вы с Тэном зашли в своём общении?       Мысль о том, что стоит умолчать про знание их прошлого, холодом пробирается в голову.       — Мы ничего не успели без вас, — он пытается сделать вид, что дело только в сексе.       — Откуда он тогда знает, где у тебя лежит смазка?       Тэён задумывается на мгновение.       — Догадался, наверное, — Джэхён не поднимает головы. — Я не трахался с ним без вас.       Потереться друг о друга в одежде и сойти с ума от одних лишь поцелуев — за секс ведь не считается. Тэён отводит взгляд, чувствуя себя виноватым.       — Я верю тебе… — Тэён впервые видит его таким подавленным, — Ему не верю… — Джэхён молчит, ныряя куда-то вглубь своих мыслей. Наконец всё-таки встряхивает головой, оглядываясь на Тэёна, и в глазах его тоска, — Как чувствуешь себя? Ты нас перепугал.       — Я ведь не впервой сознание теряю, — Тэён трёт ладонью саднящее горло.       — Больно? — Джэхён наклоняется, отнимает его ладонь от шеи и нежно целует в районе кадыка. — Прости… Обещаю, что такого больше не повторится.       — Почему?.. Ты ведь так хотел этого. Я что-то сделал не так? Тебе не понравилось? Я вас разочаровал?       Теперь черёд Тэёна расстерянно бегать глазами по лицу Джэхёна.       — Нет, глупенький, просто понял, что с тобой для меня всё иначе. Зря я вообще всё это затеял. Хочу, чтобы мы с тобой были вдвоём. Только ты и я.       Тэёну физически плохо: болит горло, поясница, звенит в ушах, но этого будто мало, и Джэхён решил помучить ещё и его душу.       — Чем я отличаюсь от Тэна? — Джэхён вопросительно хмурится, а Тэён громко сглатывает, потому что обида собирается в горле словами, которые он не уверен, можно ли произносить вслух. — Вы меня использовали, как хотели… Но я всё стерпел, и… и мне даже понравилось, но ты! Ты хочешь сказать, что всё это зря?! Ты меня то окунаешь в этот чан с дерьмом, зовущийся вашими отношениями, то пытаешься отмыть! — Тэён морщится от боли, но встаёт с кровати, потому что так кричать на Джэхёна неудобно. — Я тебе что, подопытная крыса?! Твои эксперименты меня уже достали! Я говорил, что ты — мудак?! Уже ведь говорил?! — Тэён стирает ладонью слёзы, рвано вдыхая. — Мне вообще сложно с людьми общаться, а ты заставляешь меня трахаться с теми, кого я практически не знаю! Потом оказывается, что и не нужно было!       Тэён пятится, пока высказывает претензии Джэхёну, упирается в кресло и теряет равновесие, плюхаясь в него, тут же морщась от боли, всхлипывая, вздыхая, позволяя себе наконец расплакаться.       — Маленький мой…       — Я не маленький! Хватит! — Тэён вздёргивает подбородок, наплевав на боль, встаёт с кресла. — Мне надоело! Я думал, что ты старше, сильнее, потому вытащишь меня из ниоткуда! И дело не в деньгах! Я хотел выбраться из ямы, в которую из-за смерти брата свалился, а ты со своими друзьями меня только глубже закапываешь! Я устал! Мне тяжело дышать! Вы меня душите! Душите! — Тэён обнимает себя, сжимая предплечья, загоняет ногти в кожу и резко дёргает вниз, оставляя на руках багровые ссадины с алыми кровящими точками, — Я ненавижу, что хочу тебя! — он снова расцарапывает руки, и Джэхён, до этого потрясённо смотревший на него, вскакивает, хватая Тэёна за запястья, — Ненавижу то, как сильно ты мне нужен! И Тэн! И это не нормально хотеть вас обоих! Не нормально любить тебя и его! Я ненавижу вас всех за то, как мне хорошо с вами! Ненавижу себя за любовь к плохому, к грязи, к сексу, к боли! Я — ужасный!       Тэён вываливает всё, что в его голове и душе, на Джэхёна, обеспокоенно удерживающего парня за запястья, лишь бы тот не навредил себе ещё больше.       — Прости, Тэён… Я не знал, к чему всё это приведёт… Джонни абсолютно прав, ты — цветочек, нежный, ранимый, а я… А я втянул тебя во всё это, — он притягивает его к груди, укладывая голову на плечо, гладя по волосам. — Я позабочусь о тебе… Позабочусь… — Джэхён успокаивает его, убаюкивает, словно маленького и слабого. Словно малыша. — Маленький мой…       Горечь и боль прорываются, будто сквозь толщу льда на замёрзшем озере. Тэён всхлипывает и слёзы с новой силой текут по щекам.       — Я не маленький… — он утыкается лбом в плечо, судорожно всхлипывая, прижимая руки к груди, прячась в чужих объятиях. — Не маленький… — его трясёт от рыданий, пока Джэхён всё гладит его по голове и спине, чуть покачиваясь из стороны в сторону. — Не маленький…       Позже, когда от всхлипываний кружится голова, а Джэхён уходит на кухню за водой, Тэён сидит в кресле и смотрит на разворошенную кровать. Он предполагал, что по итогу ни к чему хорошему всё это не приведёт, но что настолько всколыхнёт его душу — не догадывался.       — Держи, — Джэхён протягивает ему стакан, — я говорил, чтобы ты подумал о моём предложении переехать ко мне, теперь же ставлю перед фактом: ты переезжаешь и это не обсуждается. Я не хочу оставлять тебя без присмотра, — он чуть гладит по плечам, не касаясь тех мест, где кожа вздулась розовыми полосами. — А ещё ты пойдёшь к психотерапевту, — Тэён всё смотрит на кровать, на тюбик со смазкой, валяющийся в изголовье. — Я выберу доктора и время, чтобы ты освобождался тогда же, когда я заканчиваю работать. Если всё-таки хочешь видеться с Тэном — я не буду мешать, но только в университете или в моём присутствии и никакого секса — эмоционально это тебя сильно раскачивает.       Тэён смотрит на подушку, лежащую на полу. В голове слова Тэна: «Он душит тебя своей опекой, а ты и рад». Он и правда рад, на самом деле, что кто-то готов взять за него ответственность, что кто-то хочет заботиться, что любит. Взгляд цепляется за ручку, валяющуюся на полу.       — Ты распоряжаешься мной, — констатирует он, — решаешь как жить, с кем общаться, к какому доктору ходить. Я — безвольная кукла.       Джэхён присаживается у его ног, кладёт голову на колени и вздыхает.       — Всё, что ты перечислил — для меня любовь. Думаешь, я о ком-то ещё так пекусь? Мне плевать на всех, кроме тебя. Ты мне нужен.       — Чтобы заботиться? — Тэён едва касается чужих волос, чуть перебирает кончики прядей.       — Чтобы любить, глупенький…       — Что у тебя с Джонни и Тэном? — вся эта история не отпускает. Тэёну кажется, что он что-то упускает, что-то очень важное, и не может понять, о ком из троих это важное.       — Зависимость… — Джэхён ловит его ладони и целует в центр, заглядывая в глаза снизу вверх. — Кто-то злоупотребляет алкоголем, кто-то наркотики принимает, с этими двумя что-то сродни… Мы с Джонни всегда были чем-то большим, чем друзья. Пробовали быть любовниками, и знаешь, — Джэхён хмыкает, — Джонни не тот, кто готов стерпеть мою заботу, не тот, кто готов подчиниться. Он всегда улыбается, но на самом деле очень жёсткий человек, а в некоторых вопросах даже жестокий. Мы с ним друг о друге знаем слишком много. Тут уж быть либо любовниками, либо врагами. И мы едва не стали вторыми, но в наших жизнях появился Тэн. Он… Очень сложный человек, странный, и даже спустя столько лет, я не могу сказать, что знаю его хорошо, Джонни кстати тоже. Может пропасть на пару недель, затем как ни в чём не бывало объявиться. Иногда как скажет что, или натворит, так хочется придушить его, но…       — Ты предпочитаешь душить его в постели, — перебивает Тэён, прикрывая глаза. Сон накатывает волнами, этот бесконечный день измотал его парочкой истерик и событиями, которые раньше в его жизни и представить было сложно.       — Что ещё он рассказал тебе? — по голосу слышно, что Джэхён напрягается, но Тэёну уже так наплевать, когда веки тяжелеют, а мысли путаются.       — Что вы… его… изнаси…       Тэён отключается, роняя ладонь из рук Джэхёна. Тот переводит взгляд на стакан и хмурится: от такого количества парня не должно было вырубить настолько быстро. Джэхён перекладывает Тэёна на кровать, укрывая одеялом, затем достаёт телефон.       — Он с тобой?       Джонни фыркает на другом конце:       — Умчался, стоило нам выйти из подъезда. Как Тэён?       — Проснулся, поистерил, уснул.       — Сам или ты помог?       — Догадайся, — Джэхён забирает стакан из комнаты, унося на кухню. — Тэн сказал, что мы его изнасиловали.       — Любопытно, — фыркает Джонни, затем молчит несколько секунд, — ты проверил квартиру?       — Нет ещё, приедешь помочь? Надо будет мою спящую красавицу отсюда увезти с некоторыми вещами.       — Ммм, обожаю тёмные делишки, конечно приеду, я неподалёку.       Джэхён сбрасывает вызов, тщательно моет стакан и возвращается в комнату, присаживаясь у кровати. Тэён, крепко спящий под снотворным, выглядит ещё более уязвимым и слабым, чем всегда, ещё более очаровательным и невинным.       — Прости, малыш, — он невесомо касается щёк парня, — я правда хочу быть с тобой, только для этого надо разобраться с одной проблемой, — Джэхён кончиками пальцев касается искусанных губ. — Я защищу тебя от него… И сам спасусь. А пока поспи…       Тэён спит и не видит, как Джэхён на пару с Джонни методично обыскивают квартиру. Не видит, как его вещи собирают, не чувствует, как одевают и выносят из квартиры, бережно прижимая к груди. Не видит, как Джэхён трёт уставшие от долгой дороги глаза, пока паркует машину возле загородного дома.       Что Тэён видит, проснувшись спустя двенадцать часов, так светлую комнату, в открытое окно которой слышно раздражающее мяуканье чаек. Тэён хмурится и садится на кровати, пытаясь понять, где он.       — Как спалось, цветочек? — Джонни улыбается во все свои тридцать два, но от этой улыбки, да и ситуации в целом, по спине мурашки.