Тэён тщательно принимает душ, не чувствуя ничего, кроме дискомфорта и прожигающей насквозь пустоты от мыслей, поселившихся в голове. Обедает вместе с угрюмым Джонни, скромно ютясь на краешке стула, немного морщась от боли. Тот иногда бросает на него косые взгляды, но всё также молчит.
Ужинают втроём они всё ещё молча. В той же тишине смотрят какое-то кино на английском, выбранное Джонни, и лишь под самую ночь, когда Со собирается домой, Тэён нарушает молчание.
— Это даже к лучшему, что вы сами узнали, потому что моих слов было бы мало. Ты бы точно верить не захотел, — обращается он к Джонни, кидающему на него скептический взгляд. — Я ведь специально его позвал, чтобы он доверился. И сказал именно то, что он хотел услышать. Не предполагал только, что вы следить за мною будете.
У Тэёна новая стратегия, родившаяся из записки Минхёна, из его слов, что они все врут друг другу. В этом кругу лжецов правда ничего не стоит, потому её он и готов озвучить.
— Ты ему сказал, что мы знаем? — Джэхён смотрит на Джонни, что кивает в ответ. — Тогда ты должен понимать, что мы чувствуем себя преданными, — Тэён тоже в ответ лишь кивает. — Мы раскрыли тебе все карты, а ты сразу кинулся к Тэну.
— Я лишь хотел помочь! — Тэён проглатывает конец фразы про
«самому себе в первую очередь». — Он думает, что я на его стороне.
— А ты? — Джонни подаётся вперёд, хищно вглядываясь в самую душу.
— На стороне Джэхёна, — хотя на деле —
на своей.
— И с чего мне верить тебе? — Джонни всё не оттаивает.
— Честно — плевать. Мне важно, чтобы верил ты, — Тэён подбирается весь к Джэхёну, но сохраняет небольшое расстояние. Даже привычно губы не дует, чтобы это лишним не казалось, лишь бы не переиграть. — Он пока ничего внятного мне не рассказал, сказал продолжать жить своей жизнью, быть с ним, с вами, пока он будет и дальше делать то, что делал, — Джонни хмыкает на это, Джэхён молчит, словно ждёт ещё чего-то, но Тэёну сказать пока больше нечего.
— Что тебе сказал Доён? — вот, что оказывается, его беспокоит.
— Что мне лучше бы лечь в больницу, что у меня переутомление, но я выбрал тебя… Я хочу быть рядом.
— И как мне поверить, что ты не говоришь мне так же, как и Тэну то, что я хочу услышать? — Тэён видит, как колеблется Джэхён.
— Никак… Лишь довериться… Дже… — он всё мнётся. — Я не хотел говорить при Джонни, чтобы не делать больно, но ему наверное тоже лучше знать об этом… — он мягко кладёт ладонь на плечо своего мужчины. — У меня свои причины не доверять Тэну… Я думаю… Я боюсь…
— Да о каких таких его грехах ты можешь знать, в которых я бы его не подозревал?! — Джонни нависает сверху, злобно сверкая почерневшими глазами.
Джэхён в защитном жесте приобнимает Тэёна, прижимая к себе, почти затаскивая на колени.
— Не трогай его и не смей пугать, — рычит на друга.
Хотелось бы Тэёну сказать:
«Поздно», но лишь жмётся ближе, находя успокоение своей мечущейся душе в чужих руках. Джонни отступает.
— Я думаю, что Тэн причастен к смерти моей тёти, — мужчины молчат, переглядываются. Не такой реакции он ожидал. — Вы чего?
Со отходит в сторону и, чуть постояв у стены, с размаху впечатывает в неё кулак. Тэён вздрагивает от хруста костяшек и прогнувшегося под чужим напором гипсокартона.
— Ну стена то моя тут при чём? — как-то слишком спокойно спрашивает Джэхён и, крепче прижимая к себе ничего не понимающего Тэёна, вновь обращается к Джонни. — Или дело в том, что теперь об этом знает кто-то ещё?
— Кто-то ещё? Знает? — Тэён звучит эхом.
— Мы также не уверены, как и с остальным, лишь подозреваем, — Джэхён пожимает плечами, зарываясь носом Тэёну в макушку.
Тот забывает как дышать, всё глядя в спину Джонни, упёршегося лбом в только что избитую стену.
— Ты поэтому ездил со мной в участок? Чтобы заткнуть рот полиции ради него?
— Я ездил, чтобы поддержать тебя. Они и правда ничего не нашли, мне даже вмешиваться не пришлось.
Тэён смаргивает слёзы, пытаясь перевести дыхание, лишь бы не сглупить — не спросить у них про гибель Минхёна. Вспоминается записка, найденная за почтовым ящиком: интересно, видели ли они её или ограничились только домашним видео из его квартиры? Все вновь молчат, пока Джэхён не встаёт с дивана, убирая со столика кружки.
— Джонни, завтра мне нужно раньше уйти на работу, будешь занят?
Тот мотает головой и заглядывает в телефон.
— Он всё ещё не объявился, думаю завтра я так же свободен.
— Что вы будете с ним делать?
— То же, что и он: ничего. Жить прежней жизнью и внимательно оглядываться в ожидании удара, — Джонни выглядит поникшим, словно всё, что только что услышал — откровение. — Кстати, условием твоего скорого возвращения нам, было то, что мы не будем прятать тебя от него, он же больше тебя не украдёт. Поэтому, ты можешь с ним общаться, сколько тебе захочется, — он как-то обречённо машет рукой и уходит.
Джэхён прибирается в тишине, готовится ко сну, но теперь это молчание не гнетёт как накануне. Тэён, засыпая рядом с ним, сонно бормочет:
— Джонни сказал, что он вернул меня «вам», а не «тебе»…
— Он становится зависим от тебя, также как и я. Ты нужен ему, — чужие губы касаются затылка, затем плеча.
— И ты не ревнуешь?
— Ревность рождается из неуверенности в себе, из недоверия партнёру. Я не ревную. Я его понимаю.
— Это значит, что ты веришь мне? — Тэён растекается в чужих горячих объятиях кусочком масла.
— Да, малыш… Буду верить… Так же, как и Джонни верит в их с Тэном будущее потому, что любит его. Потому что я тебя — тоже, — он целует за ухом и шепчет почти провалившемуся в сон парню. — Жаль, что кому-то из нас придётся отказаться от своей любви. Прости, что мы такие.
Джэхён уходит действительно очень рано. Едва продрав глаза, Тэён вздрагивает: на полу у кровати, неотрывно глядя на него, сидит Джонни.
— Когда вы спите — оба выглядите невинными, разница лишь в том, что когда просыпается Тэн — я вижу в его глазах зверя: дикого, хищного, жадного и так хочется обуздать, сломать и приручить его в этот момент… Когда просыпаешься ты — вижу беззащитное создание, уязвимое, бесхитростное. Я был не прав: думал, что ты обманул меня, Джэхёна. Что предал. Мне было больно и хотелось сделать также больно тебе. Прости…
Тэён зарывается в одеяло, пряча голову под подушкой, хриплым спросонья голосом шепчет:
— Я наверное больной на всю голову, но мне понравилось…
Джонни приподнимает укрытие Тэёна и смотрит недоверчиво:
— Чего?
— Ничего… — Тэён свои мысли, которые сам глупостью считает, повторять не намерен.
— Я всё слышал, просто не верю.
— Плевать, во что ты веришь, во что нет, — он откидывает одеяло, собираясь встать, — но тебе я не врал ни в чём, — он уходит в ванную, а когда возвращается, застаёт Со на том же самом месте.
— Ты простишь меня?
— Я и не обижался, — Тэён беззастенчиво расхаживает по комнате голышом, доставая из шкафа смену белья, футболку, штаны. — Только будь добр, не будь такой размазнёй, тебе не к лицу. Вы когда спите — тоже выглядите невинными, вот только когда меня трахает Джэхён, даже если я и не особо хотел — он всегда аккуратен и внимателен, но вы с Тэном — грубые и жадные. Животные, — он одевается и забирается обратно на смятую постель, усаживаясь перед Джонни. — Скажи, скольких ты изнасиловал? Взял против воли?
Джонни смотрит снизу вверх и выглядит доверчиво-невинным.
— Против воли? Только тебя. Прости, — Тэён хмыкает и закатывает глаза на чужую очевидную ложь. — Были те, с кем мы играли в такое, но по-настоящему — только ты, и мне теперь паршиво на душе. Паршиво с того момента, как ты ушёл в душ. Я не знал как себя вести, что сказать — вот и молчал.
— Если бы вы разговаривали открыто, было бы несравнимо меньше проблем. Видишь, — он касается пальцами своих губ, — это рот, и им не только едят, но и говорят то, что здесь, — он касается ладонью груди в районе сердца.
Джонни молчит какое-то время, затем наконец поднимается с пола и садится рядом с Тэёном.
— Ты всё-таки и правда — цветочек. Подкупаешь искренностью и невинностью, — он заваливается назад, раскидывая руки в стороны, и Тэёну приходится обернуться, чтобы смотреть, как Джонни, уставившись в потолок, продолжает, — Мы настолько погрязли во лжи, что уже забыли как говорить правду. Как говорить друг с другом о чём-то действительно важном… Может, ты был нам послан, чтобы мы вспомнили об этом…
— Интересно, зачем вы втроём на мою голову свалились? — он отворачивается и гладит пальцами затянувшийся порез на ладони, ведёт ниже, к ссадинам на запястье и морщится от неприятных ощущений. — Мы ведь все не просто так оказались связаны…
Джонни хмыкает и садится, глядя теперь в глаза Тэёну. Привычной насмешливой улыбки нет и следа.
— Твой брат говорил то же самое…
— И что с ним стало? — одновременно произносят они и улыбаются, хоть тема совсем не располагает.
— Не доглядели, — качает Джонни головой.
— Знаешь, я всегда думал, что первым уйду… Он всегда улыбался, даже в самой трудной ситуации, а я… Я ненавидел и ненавижу себя за то, что жив. За то, что ушли все, кроме меня. Я ведь ничто. Никому не нужен, — Тэён сам не замечает, как по щекам начинают катиться слёзы. — Меня и в школе то дразнили: подкидыш, приблуда… Минхён мутузил моих обидчиков, потом с улыбкой смотрел на то, как я обрабатывал его ссадины. А мне хотелось, чтобы они все на мне оказались…
— Иди сюда, глупый, — Джонни сгребает его в охапку и прижимает к груди. В его руках так же тепло, как в руках Джэхёна, только ощущается совсем иначе. Если Джэхён ощущается домом, где от тебя чего-то ждут, где ты обязан быть тем, чья роль распределена тебе от рождения, то Джонни — тёплая ванна, которую ты сам набрал, из которой выберешься тоже сам. Минимум ответственности, минимум ожиданий. Тэён дёргано сопит, потом отпускает свои чувства.
— Я… никому… не нужен… — слова вырываются сквозь истеричный плач. Он сжимает кулаки и сворачивается клубочком, пока Джонни, перетащив его к себе на руки, укачивает и гладит по голове. Тэён снова рыдает рядом с Джонни, но сейчас в разы сильнее, больнее, словно внутри вскрывается нарыв. Он понимает, что перед Джэхёном не смог бы так открыться. Чужому человеку проще довериться: психотерапевту, случайному попутчику. Джонни, хоть и проник в его жизнь глубоко, в сердце места всё же не занимает, потому так просто сейчас рыдать, пачкая слезами-слюнями чужую футболку.
— Нужен, глупый, нужен, но поплачь, цветочек, оставь всю эту боль… — огромные ладони похлопывают по плечам, пока Джонни щекой прижимается к макушке.
Спустя полчаса Тэёну стыдно за свои эмоции, за те глупости, что бормотал сквозь слёзы. Джонни, приготовивший завтрак, варит Тэёну горячий шоколад и сыпет чуть больше сахара, чем нужно. Нежно улыбается и двигает чашку по столу.
— Просидим весь день взаперти или поедем куда-нибудь? Там прекрасная погода.
Такой Джонни непривычен до безумия и пугает своей внезапной заботой. Словно дикий зверь начинает ластиться, а ты не знаешь, сожрёт он тебя после или уснёт подле.
— Я хотел бы съездить на квартиру тёти, — Тэён осторожно отпивает из кружки и жмурится от удовольствия — оказывается, ему не хватало ударной дозы сахара.
— Я могу пойти с тобой?
— Не думаю, что это было бы уместно, — Тэён собирался обыскать каждый уголок, каждый тайничок, который у них с братом был.
— Тогда я буду ждать в машине, — примирительно кивает Джонни и возвращается к завтраку.
Квартира встречает тишиной и пустотой. Тётя может и шпыняла его по каждому пустяку, но дома раньше всегда было уютно несмотря ни на что. Возможно всё-таки из-за брата. Он вновь обыскивает их комнату, переворачивает кухню и санузел вверх дном, мельком просматривает шкафы в гостиной — комната была проходной и они с Минхёном здесь почти не обитали, последней остаётся тётина спальня. Он не надеется найти здесь никаких записок, лишь для порядка всё же толкает дверь и замирает, оглядываясь, с болью в сердце вдыхая запах противных тётиных духов: от Ли Чжуён всегда пахло чем-то удушающе тяжёлым, словно мало было мальчишкам её непростого характера. Тэён стремительно распахивает окно, впуская свежий воздух, но душит его оказывается не запах, а воспоминания, былые обиды.
Он в слепой ярости открывает ящички, выгребая содержимое на пол, распахивает дверцы шкафов, выбрасывая в общую кучу какую-то одежду, пакеты, коробки. Одна из них открывается, и на пол валятся стоптанные кеды Минхёна. Тэён, тяжело дыша, смотрит на старую обувь, вдруг понимая, что где-то здесь же должны быть и другие вещи брата. Остальное он обыскивает спокойнее, швыряя в кучу на пол лишь тётины вещи. Среди застиранных футболок Минхёна он натыкается на телефон: брат часто терял основной и искал его с помощью запасного. Тэён прячет его в карман худи на всякий случай и продолжает свои поиски. Среди потрёпанных книг он натыкается на пухлую тетрадь, обклееную какими-то старомодными голографически переливающимися цветами. Тэён уверен, что это тётин дневник. Он аккуратно приподнимает обложку, не очень желая погружаться в чужой внутренний мир, но когда ищешь что-то, способное пролить свет на прошлое — все средства хороши.
— Простите, — шепчет он и, сглотнув колючий комок, вчитывается в чужой почерк.
Господи, прости мои прегрешения и даруй мне сил.
Этот мальчик — сущее наказание, но может я его заслужила, не уследив за сестрой. Лишь бы он не пошёл по её стопам. Не спился бы, не убил себя. Не утащил бы за собой и моего Минхёна. Я должна быть строга с мальчиком. Я должна быть сильна. Джиын все любили и баловали, она и выросла неприспособленной к реальному миру. Сначала забеременела неизвестно от кого, потом покатилась по наклонной, а ведь мы с мужем тогда ещё могли её остановить. Это наша вина. Пусть я осталась одна, да упокоится с миром душа моего Донхуна, но я не позволю мальчику пропасть вслед за матерью.
Тэён поднимает побледневшее лицо от записей, смотрит в стену перед собой и с долгим выдохом истерично-надрывно смеётся. Даже его детство, его собственная история, история его матери и отца — сплошная ложь.
— Лучше бы она меня бросила! — сквозь смех шепчет Тэён. — Если даже матери не был нужен…
В разворошенных вещах он нащупывает полузасохший фломастер, поднимаясь перед зеркалом. Парень в зеркале белее первого снега. Красные буквы на коже словно кровь. Тэён смотрит на своё лицо.
Выродок
Он стягивает худи с футболкой разом, расписывая грудь, глядя в зеркало, царапая кожу подсохшим стержнем.
Подкидыш
Приблуда
Урод
Выбл
Он не успевает дописать, как его руку перехватывают, выдирая фломастер из сведённых судорогой пальцев. Джонни разворачивает его к себе, с ужасом рассматривая надписи, пляшущие по телу.
— Отпусти меня, — сквозь сжатые зубы цедит Тэён.
— Прекрати! — Джонни встряхивает его за плечи.
— Отпусти! — Тэён в истеричном припадке кричит на мужчину, срывая голос. Тот лишь крепче сжимает предплечья и, когда Тэён пытается вырваться из чужой хватки, обнимает его, отрывая от пола, тащит прочь из комнаты. Тэён брыкается, шипит как разъярённый кот, царапает чужие руки, пытается даже укусить, но его заталкивают в душ, включая ледяную воду.
— Выпусти меня! Выпусти! — он толкает изо всех сил, но Джонни припечатывает его лопатками к стене, становясь следом под ледяной поток.
— Прекрати! — звон пощёчины разрезает тесное пространство душа, а Тэён замирает, опасаясь новых ударов. Но Джонни настраивает воду, тянется к мылу и остервенело трёт им щёки Тэёна. — Глупый мальчишка! Что ты там себе выдумал?!
Тэён больше плакать не может просто физически, потому лишь морщится, когда пена попадает в глаза, рот, нос. Джонни смывает всё тёплой водой и переходит на грудь, яростно оттирая красные надписи.
— Я сейчас вымою тебя, высушу и отвезу к Доёну! Пусть Джэхён думает что хочет, но тебе необходима помощь! Доён устроит тебя в стационар, я всё оплачу. Какой же ты глупый! Глупый! Глупый!
Тэён смотрит на чужие ладони в розоватой пене, сосредоточенное лицо, по которому стекает вода на промокший свитшот. Смотрит на Джонни, шагнувшего следом за ним под ледяную воду, перехватывает его мыльные ладони и, совершая очередную импульсивную глупость, целует губы, всё твердящие «Глупый». Джонни замирает на секунду, но тут же вырывая руки, подхватывает Тэёна под бёдра, прижимая к себе, углубляя поцелуй.
— Тэён… — шепчет он, спускаясь губами ниже, вжимая парня в холодный кафель бёдрами, притираясь сквозь одежду. — Что же ты делаешь с нами? Что же ты делаешь со мной?
Тэён выгибается в чужих сильных руках и бесстыдно стонет, когда Джонни стягивает с него штаны.
Ни он, ни Джонни снова не рассказывают Джэхёну о произошедшем, когда тот приезжает в больницу порычать на Со, оформляющего документы в приёмном покое.
— Почему ты не спросил меня?!
— Потому что Тэёну нужна помощь, — Со оплачивает предварительный счёт и прячет руки в карманы. — И я не понимаю, почему ты так этому противишься.
— Ему будет безопаснее со мной.
— И от кого ты собираешься его защищать? — Джэхён упрямо молчит, также пряча руки в карманы.
Тэён стоит в стороне и наблюдает за их немым противостоянием.
— Дже, это лишь на неделю… для начала, — подаёт он наконец голос, когда молчание становится невыносимым.
— Для начала, — фыркает он, закатывая глаза, затем снова смотрит на Джонни, как упрямый баран. — Поступайте как знаете, но на эту неделю ты лично отвечаешь за его безопасность, — он обиженно топает прочь по вестибюлю.
— Не обращай внимания, отойдёт через день, я его знаю, — Джонни приобнимает парня за плечи. — Поправляйся, отдыхай, мы все будем тебя ждать, Тэён, — он мягко целует в лоб и машет рукой на прощание.
Когда Джонни скрывается за поворотом, Тэён, прижимая к себе сумку с телефоном Минхёна и тётиным дневником, повторяет, криво улыбаясь:
— Тэён…
