Purple Days c 23 главы

За последние несколько дней Королевская Гавань превратилась в интересное место, по крайней мере, по мнению Тириона. Сначала при подозрительных обстоятельствах умер Джон Аррен, найденный мертвым во сне по "естественным причинам". Затем последовала смерть Петира Бейлиша при еще более подозрительных обстоятельствах: его нашли с кровавой улыбкой на шее сразу после рассвета. Казалось, быть членом Малого совета стало еще опаснее, чем обычно, что привело к двойным сменам стражи и усилению напряженности в Красном замке. Однако самое странное и пугающее из событий не было убийством. Оно произошло от самого неожиданного человека - его племянника. Через три дня после смерти Джона Аррена Джоффри просто перестал говорить. Его племянник с ночи на день просто изменился. Он проспал до позднего вечера и провел оставшееся время в странной полуколенно-полусидячей медитации прямо перед деревом сердца богорощи. Самым странным было то, что его племянник, казалось, избегал его: его лицо стало нейтральным, как только он увидел его, и после этого он даже не смотрел на него. Это было странное поведение, которое, казалось, было характерно для всех в Красном замке, от Серсеи до Мирцеллы, хотя, кроме него, только Пес, казалось, был отстранен от новой жизни Джоффри. Заклятый щит рассказал ему, что Джоффри реагировал точно так же: его лицо искажалось до неузнаваемости, а затем приобретало осторожный нейтралитет и он избегал его или вежливо просил оставить его в покое. И он был одинок. Он едва перемолвился с ним парой слов во время путешествия на Север, и, похоже, ситуация там не изменилась... если не сказать больше, он еще больше изолировался, и каждый Старк, за исключением, может быть, Брана или Рикона, вызывал у него такую же реакцию или ее отсутствие. Лорд Эддард и Джон Сноу, казалось, задевали его особенно сильно, но, как ни странно, именно Санса, старшая дочь Эддарда, казалось, заставляла Джоффри улыбаться, а затем тут же качать головой в отвращении к себе и стыде, что обычно сопровождалось торопливыми шагами, убегающими туда, где он ее видел. Удивительно, но бедная Санса, похоже, была опустошена этим, ее причитания были слышны за несколько комнат, пока леди Кейтилин пыталась объяснить ей, что нет, она не какая-то ужасная, уродливая карга. Джоффри проводил большую часть дня либо в медитации, уставившись на серебряную львиную голову на рукояти изящного меча, который он где-то раздобыл и который, казалось, никогда не покидал его, либо разглядывая рисунки того, что казалось созвездиями. Любопытство Тириона пылало ярким пламенем, но он также беспокоился за своего племянника. Возможно, он был жестоким мальчиком, слишком избалованным Серсеей, но Тирион чувствовал себя обязанным хотя бы попытаться разобраться в этом деле, во имя своего неблагополучного Дома, если не более того. У него был план. Он всегда так делал. -.PD-. Джоффри, как это было в его обычае уже несколько недель, уединился в богороще Винтерфелла, создавая свой лучший образ меланхоличного принца, заставляя девичьи сердца трепетать, а бедную Сансу плакать еще сильнее. В данный момент он сидел неподвижно, повернувшись лицом к Сердечному дереву в этой своей странной позе, когда дул холодный ветер, и горстка бумаг на маленьком столике, который он принес сюда, шуршала, словно раздраженная. - "Уходи, Тирион", - сказал он, прежде чем повернуть голову немного назад, его удивительно чуткие уши поняли, что это он, прежде чем он посмотрел на него. Джоффри не стал дожидаться ответа, вернувшись к упражнению по разглядыванию деревьев, а затем снова обернулся. - "... Дядя... что на тебе надето?" - спросил он, совершенно сбитый с толку. Пять слов! Успех! подумал он, ковыляя к нему, его зрение уменьшилось до маленького прямоугольника и едва не стоило ему опоры, когда он споткнулся о невидимый корень. - "Я думал, это очевидно, дорогой племянник, - сказал он, останавливаясь рядом с ним, - на мне ведро, - позвал он из-под деревянного ведра, которое носил как шлем, украденного у одного особенно сердитого повара, из-за которого Тирион будет проверять свои блюда до конца их пребывания в Винтерфелле. - "... Я вижу. А почему на тебе ведро?" - спросил он, когда необычность ситуации, казалось, встряхнула его от усталости. - "Чтобы ты не видел моего лица, племянник, тогда твоему лицу не придется вертеться, как миске молока в руках разъяренной ведьмы", - сказал он, глядя на ничего не понимающего Джоффри сквозь беспорядочный прямоугольник, который он вырезал в ведре, а затем наклонился ближе и прошептал. - "Это очень тревожно", - заверил его Тирион, надев ведро так, словно это был какой-то рыцарский шлем. Джоффри на секунду уставился на него, а затем крайне неохотная усмешка попыталась отчаянно вырваться из его запечатанных губ, вцепившись в них, как когти в забытую душу, пока ее тюремщик наконец не сдался, и по всей богороще не раздался странный, неопределенно высокий смешок. Он ожидал раздраженной насмешки, но с этим можно смириться! - "Ты насмехаешься надо мной?" - спросил Тирион, скрестив руки, стоя на кончиках пальцев ног и стараясь придать себе чуть большее выражение, пытаясь запугать любого, кто посмел бы запятнать его честь. - "Тирион! Пожалуйста, прекрати", - пролепетал Джоффри, пытаясь зажать рот рукой, похоже, искренне страдая, так как продолжал хихикать. - "Тирион?! Меня зовут сир Бакетман из дома Бакет, и вы будете обращаться ко мне с уважением, подобающим моему званию!" - возмущенно сказал он. - "Тирион! Остановись!" - повторил Джоффри, смеясь все сильнее, слезы пытались выпрыгнуть из его глаз, он смутно прятал лицо обеими руками, прислонившись спиной к Сердечному Дереву. - "Еще раз, и дело дойдет до воды, дорогой сир! Где мой оруженосец?!" - крикнул Тирион, оборачиваясь. - "Может быть, вы его видели? Роуп из Глубокого Колодца, безымянный малый, которого я встретил на виселице, тонкий, как тростинка, но мощный!" - сказал он, поворачиваясь и продолжая поиски. - "Остановись Тири..." - Джоффри остановил себя, покачав головой в странной смеси ласки и горя: - "Сир Ведро, пожалуйста, остановитесь", - сказал он слабым голосом, в котором, казалось, был вздох, ласково улыбаясь, когда медленные слезы продолжали струиться по его глазам, и он медленно сползал вниз, удерживая рыдания обеими руками. Теперь настала очередь Тириона стоять в замешательстве, пока Джоффри беззвучно плакал, свернувшись калачиком и спрятав лицо от стыда, каждый всхлип был затяжным и оставался совершенно беззвучным, пока Джоффри не пришлось вдохнуть воздух и тем самым сдержать легкое сопение время от времени, несколько обидных слезинок скатились по его щекам и попали в рукава. Он ожидал максимум презрительного фырканья, а не того, что он упадет в грязь лицом! Последний раз он видел Джоффри плачущим более двух лет назад. Тирион медленно снял свой "шлем", приближаясь к последним нескольким ступеням: - "Да ладно, все было не так уж плохо", - пожаловался он, что почему-то заставило его тоскливо улыбнуться. Тирион был уже в откровенной растерянности, он осторожно присел рядом с ним, неловко держа ведро одной рукой, а другой похлопывая Джоффри по спине: - "Ведро?" - предложил он мальчику за неимением идей. - "Ч-что?" - вырвалось у него после приглушенного, почти неслышного всхлипа, и он уставился на ведро красными глазами, а затем против воли снова захихикал: - "О Тирион, это хуже, чем тот раз с проклятыми лимонами", - сказал он с тоскливой улыбкой, несмотря на опухшие глаза. - "Какие лимоны?" - спросил Тирион и тут же пожалел об этом, так как Джоффри закрыл глаза, словно от физической боли, пытаясь вернуть нейтральное выражение лица до того, как Тирион зажал ведро на его голове. - "Что это был за фхор?" - сказал голос из ведра. - "Очень тревожный Джоффри! Если не я, то ты на нем! А теперь прекрати эти глупости, если не хочешь, чтобы я посвятил тебя в рыцари, как следующего сира Ведерника!" - предупредил он его. - "Ты даже не рыцарь", - прозвучал полусерьезный ответ из ведра. - "Не могу сказать, что говорю, но это не значит, что не буду", - сказал Тирион. - "Ты - Сломанный Рыцарь, и всегда им будешь", - сказал Джоффри, снимая шлем и с нежностью глядя на него, когда тот смахнул последние слезы, - "Ты - Сломанный Рыцарь, и всегда им будешь", - произнес он в манере странного прощания, одаривая его самой душераздирающей улыбкой, которую Тирион когда-либо видел, его голос огрубел, когда он, наконец, действительно посмотрел на него. В этом взгляде было столько триумфа, сожаления и смысла, что Тирион почти потерял себя, прежде чем Джоффри снова захрипел и достал платок, сморкаясь. - " Прости, прошло уже много времени с тех пор, как это случилось в последний раз...", - сказал Джоффри, делая неопределенный жест, его движения были медленными. - "Извинения приняты. Пока это ведро у меня в голове, вы будете называть меня сиром Ведерником", - сказал Тирион, выигрывая время, пока он создавал и отбрасывал гипотезы так быстро, как только мог. - "Дядя... ты действительно неудержим", - сказал его племянник, с нежностью глядя на него, даже когда дистанция между ними восстановилась. К этому моменту Тирион уже совершенно не понимал, кем теперь является эта потерянная душа, бывшая принцем Джоффри, и, как он ни старался его подбодрить, Джоффри тоже это понимал. Перед ними лежала огромная пропасть, и Тирион понял, что должен что-то предпринять, пока Джоффри в свою очередь не совершил необратимых и глупых поступков. Некоторое время они сидели в дружеской тишине, Тирион время от времени предлагал ведро Джоффри, который добродушно насмехался и рассеянно улыбался, время от времени поглядывая на запад. Казалось, племянник каким-то образом узнал его, и Тирион был огорчен тем, что не смог ответить ему взаимностью. - "Тирион... спасибо тебе... за все..." - внезапно заговорил Джоффри, и у него создалось впечатление, что мальчик говорит о чем-то большем, чем этот конкретный вечер... и это прозвучало как прощание. - "Не думай об этом, я...", - начал Тирион, но был прерван Джоффри. - "Нет, я хочу сказать вот что... Я хотел закончить все тихо, но это было бы несправедливо, эгоистично даже", - быстро сказал он, прежде чем сделать глубокий вдох и посмотреть ему в глаза, - "Спасибо, что ты был рядом со мной, когда остальные члены семьи ничего не делали. Спасибо, что подал пример, к которому я мог стремиться, показал мне, что я могу гордиться своей кровью Ланнистеров... Больше всего, Тирион, спасибо тебе за то, что ты был моим другом", - сказал он, его слова горели правдой, а улыбка напоминала о более счастливых временах. Наступило молчание, поскольку Тирион оказался не в состоянии подобрать слова, что случалось довольно редко. - "Я не понимаю", - наконец смог произнести он. Улыбка Джоффри вернулась, более грубая, чем прежде, когда он смотрел на него: - "Я знаю, что ты не знаешь... это займет жизнь, чтобы объяснить и, вероятно, не будет иметь большого смысла..." - сказал он, медленно моргая, - "Я путешествовал долгое время, дядя, в поисках ответа... "Это был тяжелый путь, мои поиски... томительное путешествие, которого я не пожелал бы никому...", - сказал он, когда его глаза сфокусировались на нем, - "Но теперь оно наконец-то подходит к концу. Я нашел последнюю подсказку, сообщение, написанное кодом, используя созвездия в качестве букв, - тут его речь ускорилась, беспорядочно останавливаясь между словами, - я провел месяцы за месяцами... даже годы, пытаясь извлечь какой-то смысл или символизм... "Все это время ответ неотрывно смотрел на меня... звезды, а не созвездия... - сказал он, продолжая медленно качать головой, - каждое созвездие на самом деле... число, определяемое количеством звезд в этом созвездии... - он запнулся. - "Понятно... и вы подобрали к каждому числу букву какого-то непонятного языка?" спросил Тирион, не понимая, что за игру затеял Джоффри, но стараясь не отставать. Он улыбнулся со странной гордостью: - "Да, это общий язык... это показалось очевидным, как только я расположил созвездия от наименьшего количества к наибольшему... Одна точка на месте буквы "А", две для буквы "В", Жених с тремя звездами для буквы "С" и Щит для буквы "D", его четырехточечная конструкция змея, открытая для всех...", - сказал он с тревожной интенсивностью, которая, казалось, растопила настороженность, - "Некоторые буквы были предыдущими созвездиями с дополнительной точкой или звездой, но в итоге это была достаточно простая головоломка... от простой одинокой звезды до двадцатишестиконечной конструкции, которую Первые Люди окрестили Вейрвудом и которая охватывает более половины полушария...", - сказал он и замолчал, настороженность вернулась с сокрушительной, хотя и странно спокойной тяжестью. - "Значит, в конце концов, ты разгадал послание?" - Тирион копался в информации. - "Это было немного сложнее, но да... вскоре стало ясно, что не хватает одного шага. Перевод все равно получился как беспорядочный бред... не хватало ключа. Видите ли, это послание предназначалось только мне, и достаточное количество ученых с достаточным количеством времени и мотивации могли бы натолкнуться на идею выстроить созвездия от наименьшего до наибольшего количества звезд, а затем сравнить их с вестеросским алфавитом... как бы маловероятно это ни звучало. Нет, они должны были быть уверены, это должен был быть я", - сказал он. Тирион не знал, зачем Джоффри рассказывает ему все это, но было ясно, что мальчику нужен кто-то, с кем можно поговорить, и, похоже, какой-то заговор был направлен против его племянника с помощью загадочных ключей и посланий. - "Значит, они сделали ключ, который мог понять только ты?" - догадался Тирион, обеспокоенный пустотой в голосе племянника. - "Все, кроме пурпурного принца, шагают направо"... - когда я снова задумался об этом после выравнивания созвездий по алфавиту... ответ был ясен. Даже очевидным", - сказал он, покачав головой, и Тирион сдержал желание почесать голову в замешательстве. - "... что это было?" - спросил Тирион, его голос звучал хрипло в тишине богорощи. - "Я, дядя. Джоффри, - сказал он с грустной улыбкой, - я - фиолетовый принц. Все шагают вправо, кроме меня... поэтому я взял все буквы, кроме тех, что есть в моем имени, и сдвинул их на один раз вправо, чтобы посмотреть, будет ли тогда смысл. Буква "Z" теперь была представлена одной точкой, "A" - двумя, "B" теперь была "Женихом", "C" - "Щитом", и так далее. Я выровнял весь алфавит на один шаг вправо, перепрыгивая через буквы моего имени... Джоффри, "Пурпурный принц", - он произнес последнее слово так, словно это было проклятие, - "Те, кому я позволил стоять на месте, заперты на месте... подходяще, я полагаю", - сказал он, вставая. - "А послание?" спросил Тирион, чувствуя, как волосы на его шее встают дыбом. - "О, тогда все понятно... Я ожидал бессмысленной игры слов или аллегорий, больше подсказок для бесконечной погони до конца времен... вместо этого я получил две фразы, разделенные простым тире", - сказал он, пристегивая меч к поясу и снова глядя на запад. - "Это было освежающе прямо", - прошептал он. Тирион сидел неподвижно, когда Джоффри наконец повернулся и произнес слова, словно пророчество: - "Плывите на запад от точки отправления и через Закатное море - говорите в структуре, и мы ответим", - прошептал он. Тирион не мог ничего сказать, парализующий взгляд Джоффри казался мучительным, даже когда безмятежная тяжесть в его голосе стала принимающей, возможно, даже облегченной, - "Я чувствую это Тирион, глубоко в моих костях... скоро все закончится, скоро все закончится, - прошептал он, закрывая глаза, - Два раза я уже тонул под штормами Закатного моря, великими чудовищами ярости и разрушения такого масштаба, что слова для их описания не помогают мне даже сейчас... но в этот раз... в этот раз я доберусь до Структуры и встречусь с ними. Мой цикл будет запечатан, мои вопросы получат ответы, пурпур померкнет до черноты", - прошептал он почти в религиозном порыве, снова открывая глаза, и его взгляд проник в Тириона и за его пределы. ...Он безумен, подумал Тирион и каким-то образом понял, что Джоффри прочел его мысли. Лицо его племянника снова стало болезненным, он опустил глаза в изнуряющем, всепоглощающем разочаровании, а затем выпустил все это в длинном вздохе. Он горько улыбнулся, схватив Тириона за плечо: - "Прощай, дядя", - прошептал он, прежде чем уйти. Когда Тирион предупредил мейстера Винтерфелла и самого Роберта о странном приступе, охватившем его племянника, было уже слишком поздно. Джоффри нигде не было, а поисковые отряды вернулись с пустыми руками даже после нескольких недель яростных поисков по Королевской дороге и окрестностям Винтерфелла.