нет, тебе точно не стоит ждать от неё клятв и ужинов, сколько ни обнимай — глядит на тебя сорванцом, ведь эту дурную не усмиришь замужеством, не приручишь кольцом. с ней разве что сидеть в обнимку на краю вечности, утыкаться носом в волосы с запахом грейпфрута, держи её крепче за хрупкие плечи, а иначе с ней повезёт еще кому-то. она не будет просить от тебя разговоров при свечах, наигранно-слащавых сцен, как в глупом кино, но когда ей будет грустно, позвони ей просто помолчать, не давай ей остаться совсем одной. не давай её в обиду придуркам, упырям, мерзавцам, спрячь её от плохих людей, от вселенских бед. она куда слабее, чем хочет казаться всем окружающим и самой себе. читай ее, как книгу, по линиям на ладонях, созвездиям рифм, не отдай её этим мерзким наглым рукам, останься с ней, когда она хнычет, нервничает, хандрит, срывается по сущим пустякам. она будет тебе самой преданной судьбоносной женщиной, предложи ей кофе или чай, а не раздеться, такие, как она, разве что со свободой венчаны, пахнут цветущим маем, чем-то трогательным из детства. попробуй понять её, упрямо идущую на принципы, сломанную, на взводе, смотрящую куда-то вдаль, беспокойную, сложную, уставшую храбриться. укрой её от лишних глаз и никому её не отдай. посиди с ней вот так, ничего при этом не комментируя, накрой её маленькую ладонь своей тёплой рукой, и её, неугомонную, бунтующую против всего мира, выслушай до конца, утешь и успокой.
Аня Захарова
**********************
Она с него не сводит глаз И молча льёт в подушку слёзы. И пишет строчки о любви И тут же жжёт. Она ещё не поняла, Она ещё вполне серьёзно Надеется и верит, что он подойдёт. Забудь его, забудь, Уйдёт любовь, как дым, Ведь у него в мечтах Не ты, не ты, не ты. Забудь его, забудь, Уйдёт любовь, как дым, Ведь у него в мечтах Не ты. Она слепа в любви своей, Не слушает чужие сплетни. И пишет строчки о любви И просто жжёт. И в общем, безразлично ей, С кем он проводит вечер летний, Надеется и верит, что он подойдёт. Забудь его, забудь, Уйдёт любовь, как дым, Ведь у него в мечтах Не ты, не ты, не ты. Забудь его, забудь, Уйдёт любовь, как дым, Ведь у него в мечтах... Забудь его, забудь, Уйдёт любовь, как дым, Ведь у него в мечтах Не ты, не ты, не ты. Забудь его, забудь, Уйдёт любовь, как дым, Ведь у него в мечтах Не ты.
"Забудь", Юра Шатунов
Получив Наташкино разрешение - приударить за Ленкой для того, чтобы их помирить, и очень воодушевившись тем, что всё так замечательно складывается и ему быстро удалось завязать с Наташкиной одноклассницей знакомство, Петя приступил к выполнению своего хитроумно задуманного плана. Настоящей его целью было соблазнить обеих девчонок - Ленку и Наташку разом. А если ещё при этом удастся их помирить, чего же лучше?! Петя не искал лёгких путей, но особо и не заморачивался по этому поводу. Такой уж он был интересный человек. Но довольно скоро выяснилось, к немалому Петиному удивлению, что завоевать расположение и благосклонность Ленки вовсе не так легко, как он поначалу думал. Характер её был вовсе не сахар. К тому же, Ленка была человеком настроения, которое то и дело у неё менялось со скоростью света, иногда по двадцать раз в день. А в последнее время хорошее настроение было вообще для неё редкостью. Причин этого Петя, конечно же, не знал. Он просто думал почему-то, что долго ломаться она не станет и согласится лечь к нему в постель, т.к. «чуйка» у него работала в этом смысле прекрасно. Он интуитивно чувствовал в ней «опытную» и «общительную» девочку. Но на деле всё выходило совсем не так, как он предполагал. Она долго не давалась ему, несмотря на все его ухищрения. И в Пете вдруг взыграл неутомимый азарт охотника. Он караулил её около дома, иногда встречал возле школы. Но самое большее, чего он пока добился, так это только то, что она разрешала ему подвозить себя со школьного двора до дома. Когда он как-то раз вечером попробовал поцеловать девушку возле её подъезда, она в последнюю минуту отвела лицо, и губы его вместо того, чтобы накрыть в поцелуе её свежие полные губки, лишь коснулись гладкой щеки. А когда он словно бы нечаянно обнимал её за талию, и нетерпеливые Петины мужские руки уже скользили с её гибкой талии ниже на крепкие бёдра и мягкие ягодицы, туго обтянутые джинсовой мини-юбкой, она спокойно и не торопясь, снимала с себя эти руки. Хотя где-то он предчувствовал, что в глубине души она и сама вовсе не была против подобных Петиных эскапад. Такое Ленкино поведение заводило его не на шутку. А она хладнокровно поднимала на него свои голубые глаза и с невинным видом смотрела прямо и смело ему в лицо. На губах её в этот момент играла дерзкая усмешка. «Ну, ну, давай старайся, мальчик! – словно бы говорил в этот момент её насмешливый взгляд. – Посмотрим, что у тебя из этого получится!» Наташка, видя их иногда вместе в школьном дворе, начинала почему-то дико ревновать. Она даже сама от себя такого не ожидала, но, когда она видела попытки Пети ухлёстывать за Ленкой, она в такие моменты чувствовала какую-то внутреннюю злость. Потому что в глубине души уже начинала считать Петю «своим» парнем. И тут вдруг такое. Часто прямо на её глазах он делал Ленке двусмысленные комплименты. Наташка ругала себя за эту ревность, но ничего поделать с собой уже не могла. - Не мог бы ты как-то по-другому нас с ней помирить? – ревниво спрашивала она у Пети. – А то со стороны кажется: ты будто «бегаешь» за ней. А она за нос тебя водит, зараза такая! - А как я ещё помирю вас? – резонно отвечал вопросом на её вопрос Петя. – Не "кипишуй", Натаха! Всё это я делаю только для того, чтобы сблизиться с ней, а там и помирить вас попробую. Не ревнуй ты, если хочешь снова с ней общаться, как раньше. А то у меня ничего не получится. - Тебе она нравится? Нравится, да? – обиженно надувала свои розовые губки Наташка. - Ну, не буду врать тебе… Ленка ничего… фигуристая такая, заводит меня, - говорил Петя, и, видя, как Наташка в ответ делает ему большие глаза, поспешно уточнял: - Но ты мне нравишься больше, Наташ! С тобой мне легко и свободно. Ты – красивая! – он обнимал её и притягивал к себе, даря ей долгие и приятные поцелуи - те самые поцелуи, которых Ленка упорно избегала. А Наташка позволяла себя целовать. Но дальше поцелуев дело у Пети с ней не шло. Она пока не позволяла себе и ему большего. Разгорячённому Пете приходилось довольствоваться этим в надежде на лучшее будущее. Довольная Петиными поцелуями и крепкими объятиями Наташка успокаивалась… до следующего раза. А потом всё повторялось снова. У самой Ленки между тем дела шли не очень гладко. После разрыва с Михаилом ей требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя и ей было совсем не до Петиных заигрываний. Как-то вечером раздался длинный звонок в прихожей, и Ленка, которая всегда открывала входную дверь, не особо задумываясь о том, кто стоял за дверью – распахивала дверь этаким резким движением уверенная в себе взрослая девочка, увидела на пороге квартиры пьяного Макса. Он стоял, слегка покачиваясь, и в упор рассматривал её. Она, онемев от изумления (какая всё же наглость с его стороны: явиться к ней домой после всего, что по его милости случилось с ней тогда!), глядела на него, не в силах произнести ни слова. - Ленка, привет! – сказал он ей, наконец. – Ты знаешь, я пришёл к тебе, чтобы сказать… это… ты выходи за меня замуж… Я тебя хочу! Забудь… это… всё плохое, что было тогда на хате у Артёмыча… выбрось из головы… Давай поженимся, а?.. Чё… этот твой хахаль бросил тебя, да, моя девочка? Бросил? Не появляется тут больше… и тачки его крутой давно я не вижу возле твоего подъезда… Ну, и плюнь ты на этого фраера! Забудь его… Будь со мной… На, вот, это тебе! – он протягивал ей на ладони какую-то бархатную красную коробочку. Он попытался открыть её. Не с первой попытки это ему удалось. – Это кольцо. Смотри, какое оно красивое, да, Ленчик?! - Да пошёл ты!.. – Ленка, опомнившись, пришла в себя. Она схватила коробочку с кольцом, которую он протягивал ей, швырнула на пол в подъезд, прямо ему под ноги. – Убирайся! - Ну, чего ты?! Ленк… - Макс растерянно нагнулся за кольцом, которое, звеня, покатилось по полу, пытаясь непослушными пальцами поймать его. – Чего швыряешься-то… ненормальная? Оно ж дорогое, золотое… много «бабок» я за него отдал. Красивое же колечко… Дура! Примерь! Я подумал… это… вдруг «бэбик» у тебя будет… Я тебя люблю! Я тебя хочу! Давай по нормальному сойдёмся, а, Ленка?.. По хорошему… - Опоздал, козлина! Отвали от меня навсегда! – прошипела Ленка, с ненавистью глядя ему в глаза, и захлопнула дверь прямо перед носом изумлённого Макса. Он снова нажал на кнопку звонка. Звонил долго и упорно не уходил. Ленка бросилась в свою комнату, упала на кровать, закрывая голову подушкой, зажимая уши, чтобы не слышать. Через день она пошла на аборт. Сидела возле кабинета, ждала своей очереди и тряслась. В качестве поддержки с собой взяла Ольгу. Пока они сидели вдвоём с Ольгой на скамье возле абортария, было не так страшно. Ленка целенаправленно отгоняла от себя плохие мысли. Она не хотела думать о том, что ждёт её там, за этой белой дверью. Ольга добросовестно старалась разговорами отвлечь её и обещала подождать её после аборта. - Не бойся, Ленок! – говорила она, сжимая горячую Ленкину руку в своих тёплых ладонях. – Я тут, с тобой. Я буду мысленно возле тебя. Всё будет о, кэй! Но когда Ленка, махнув Ольге рукой, с бледным от волнения лицом храбро шагнула за порог белой операционной, взгляд ее упал на кресло и на столик возле него с какими-то жуткими инструментами. Она увидела холодные металлические расширители, инструменты для выскабливания плода. Были там ещё инструменты, похожие на большие страшные ножницы, гинекологические зеркала, кюретки – все эти адские орудия, предназначенные для того, чтобы забрать хрупкую, ещё не родившуюся жизнь – жизнь её младенца, которому не суждено появиться на свет, равнодушно поблёскивали металлическим блеском в свете флуоресцентных ламп. Тогда её с новой силой охватил дикий ужас при мысли, что вот сейчас с ней будут делать что-то страшное, и по спине пробежали мурашки. Она разделась за ширмой и долго сидела на скользкой холодной кушетке, ожидая, пока её позовут, и, не решаясь выйти из-за ширмы и подойти к «пыточному» креслу, на котором ничего, кроме страданий, её не ожидало. - Проходи, красавица! – сказала ей медсестра, заглянув за ширму. – Доигралась… Чего ж теперь? Иди на кресло! Ленка смахнула слёзы с чёрных ресниц и на негнущихся ватных ногах вышла из-за белой ширмы, направляясь к креслу. Забираясь на него, она чуть не упала. Судорожно ухватилась рукой за какой-то поручень, пытаясь удержаться. Врач в марлевой повязке подошла к её раздвинутым ногам, натягивая на ходу резиновые перчатки. Ленку намертво привязали за руки и за ноги к креслу. Ремни впивались в её нежную кожу. В операционной были ещё две медсестры, одна из них встала в изголовье кресла, другая бренча инструментами, подала врачу что-то, блеснувшее металлическим блеском. Ленка не поняла, что именно. От ужаса, который безжалостными клешнями впился в её мозг, она мало что соображала. - Не напрягайся так! – велела врач. – В следующий раз будешь умнее, не будешь в раннем возрасте с мужчинами жить… Не напрягайся, я сказала! Мне нужно зеркало вставить. Она наклонилась над Ленкой, и Ленка с отвращением почувствовала холодное прикосновение расширителя, который безжалостно вставляли в неё… В ожидании ужасной боли она искусала себе все губы, от неимоверного унижения в той ситуации, в которой она очутилась, у неё путались мысли, и лишь одна только мысль более ясно билась в её уставшем мозгу: «Когда всё это кончится, ни одному мужику больше никогда не отдамся». А потом пришла боль…