***
Аэропорт Пекина представлял собой целый комплекс зданий, соединенных между собой затейливыми коридорами, поэтому к тому времени, как их группа успела выйти из него, Се Лянь смог взять себя в руки и успокоиться. Для членов делегаций стран-участниц Олимпиады был организован трансфер до олимпийской деревни, где они будут жить до окончания соревнований. Их водитель уже связался с Ши Уду и теперь ждал группу недалеко от выхода из аэропорта. Там путешественников встречала целая толпа таксистов, которые предлагали довезти пассажиров в любую точку Пекина за определённую плату. Завышенную плату, подумал Се Лянь. Когда их небольшая группа почти вышла к дороге, переговариваясь между собой о том, как найти нужного водителя, к ним прицепился один из таксистов, который, видимо, услышал корейскую речь и решил заработать денег на туристах. На ломаном английском водитель такси назойливо пытался рассказать, до какой точки может довести пассажиров, а на китайском языке называл цену в юанях. Причина такого странного совмещения двух языков заключалась в том, что в корейском языке при счёте денег использовались китайские числительные, поэтому Ши Уду (а именно с ним взаимодействовал таксист) мог примерно понять суть сказанного мужчиной. Однако утомлённый перелётом Ши Уду даже не подумал, что вообще-то позади него шёл Се Лянь, всё ещё гражданин Китая, знающий свой родной язык идеально. Решив вмешаться в эту странную ситуацию, Се Лянь, сделав лёгкий поклон, на идеальном китайском сказал: — Нам не нужны ваши услуги, спасибо за предложение. Ши Уду удивлённо обернулся: китайская речь из уст Се Ляня звучала непривычно, ведь при тренере он всегда говорил на корейском, даже когда только-только приехал в страну. Ши Уду поблагодарил Се Ляня за этот неожиданный акт помощи и посмотрел по сторонам, пытаясь найти нужного им водителя. — Вот наш водитель, — Пэй Мин помахал рукой мужчине средних лет, который стоял рядом с белым микроавтобусом. Организаторы Олимпийских игр взяли за основу несколько уже готовых стадионов и комплексов, оставшихся с летней Олимпиады 2008 года, и переоборудовали их под зимние виды спорта. Также с тех Игр осталось множество отелей, где и будут жить представители стран-участниц. Комплекс отелей традиционно звался олимпийской деревней, и на всё время соревнований использовался только для нужд спортсменов, а не прочих гостей Игр или простых зрителей. Пекинская олимпийская деревня располагалась в полутора часах езды от аэропорта, поэтому за время поездки Ши Уду успел ещё раз обсудить с подопечными все важные для предстоящих соревнований вопросы. К тому же, в машине они находились одни, не считая водителя, который вряд ли понимал корейскую речь. — Есть одна немного… неловкая вещь, о которой я хотел бы вам напомнить, — сказал Ши Уду. Мимо пролетали высокие пекинские дома, пока микроавтобус ехал по оживлённой городской дороге. Се Лянь вдруг подумал, что и сам раньше жил в такой многоэтажке, где с высоты двух десятков этажей открывался чарующий вид на озеро, а внизу, при выходе из здания, находился огороженный двор с детской площадкой и рядом лиственных деревьев. — Да, мы приехали на Олимпиаду, и все это помнят, — продолжил свою речь Ши Уду. — Но также мы приехали в Китай. Се Лянь приехал в Китай. Тренер многозначительно посмотрел на подопечного, и тот ответил: — Я понял вас. И знаю об… осторожности. — Я всё равно хотел бы напомнить, — настоял на своём Ши Уду, оглянув всех сидящих рядом твёрдым взглядом. — Что тебе, Се Лянь, нужно внимательно следить за всем, что ты ешь и пьёшь. Твоя бутылка с водой должна быть только в моих руках, твою еду буду приносить я. — Разве нужна такая строгость в этом? — Пэй Мин озадаченно посмотрел на тренера. — Нужна, — ответил вместо него Се Лянь. — Я не стану больше говорить об этом, потому что вся та ситуация давно осталась для меня в прошлом. Но я всё ещё не знаю, кто на самом деле был виноват. И, наверное, не хочу знать. Однако ещё больше я не хочу, чтобы это повторилось. Вы ведь все уже давно поняли, что я лично не принимал никакого допинга тогда. Это случилось не по моей вине, но никто не хотел меня слушать. Конечно, они давно поняли. Уже через несколько недель жизни бок о бок с Се Лянем младший Ши смог понять, что этот фигурист никак не похож на спортсмена, который станет принимать запрещённые вещества для улучшения своих результатов. Уж скорее Се Лянь станет тренироваться круглые сутки, доводя свои навыки до идеала, чем начнёт пользоваться незаконным допингом. Но Се Лянь не горел желанием раскрывать подробности своей жизни в Китае. Поэтому вся информация о тех временах была собрана Цинсюанем по кускам, из интервью и информации в интернете, из коротких историй, рассказанных Се Лянем в импульсивном порыве, и, конечно, из понимания того, какой Се Лянь человек. Добрый и отважный, несгибаемый, но по-своему мягкий, он объединял в себе лучшие черты человеческой души, как считал Ши Цинсюань. — Хо-хо, — протянул Пэй Мин, когда они уже подъезжали к олимпийской деревне. — Кажется, эти Игры будут очень интересными, учитывая, сколько секретов в шкафу везет как минимум наша делегация. А что говорить про других? — Олимпиада всегда была полна интриг, секретов и сплетен, — ответил Ши Уду. — Так что в этом мы не первооткрыватели. Се Лянь же в это время завороженно смотрел в окно. Только когда они подъехали к территории олимпийских объектов, Се Лянь смог осознать масштаб всех предстоящих событий. Впрочем, ещё в юношеские годы он слышал от более опытных спортсменов восторженные слова про Олимпиаду. Они все твердили: это величайший праздник спорта, таких эмоций не испытаешь больше нигде! Се Ляню очень хотелось прочувствовать на своём собственном опыте этот запоминающийся олимпийский дух, когда спортсмены со всех уголков планеты собираются вместе, чтобы объединиться в едином порыве и показать всем, каким красивым бывает спорт. Водитель подвёз их к одному из отелей, над входом в который развевались флаги разных стран, в том числе и Кореи. Вытащив из багажника объёмные чемоданы, группа из четырёх человек направилась в отель. На ресепшне находились несколько сотрудниц, которые сразу же занялись оформлением документов прибывших гостей. После заполнения всех нужных бумаг, Ши Уду протянул Се Ляню пластиковую карту — ключ от номера, где будут жить два корейских фигуриста. Тренер отправился в административный корпус по соседству, чтобы занести несколько документов, а Цинсюань поплёлся за ним, не желая оставлять брата одного в чужой стране с незнакомым языком. Пэй Мин уже успел сходить на нужный этаж и оставить вещи в номере: — Там отличные панорамные окна! — сказал он, подойдя к Ши Цинсюаню и хлопнув его по плечу. — А ещё корейской сборной выделили целый этаж, так что Лин Вэнь должны поселить недалеко от нас. Жаль только, что ей пришлось лететь другим рейсом… После этого братья Ши ушли заниматься важными бумажными делами, а Пэй Мин отправился осматривать территорию, прилегающую к отелю. Се Лянь же в одиночестве пошёл в номер, везя за собой большой чемодан с вещами. К счастью, нужный этаж он нашёл достаточно быстро, да и с поиском номера проблем не возникло. Это была небывалая удача для Се Ляня, и, конечно, довольно скоро она закончилась. Се Лянь с озадаченным видом стоял напротив нужной двери с карточкой в руках. Вместо привычного замка к деревянной поверхности был прикреплён датчик, и Се Лянь несколько раз провёл по нему картой, но дверь не поддавалась. Фигурист начал паниковать: не хотелось из-за такой мелочи спускаться на ресепшн или искать братьев Ши, ведь причина проблемы была до невозможности глупой. Се Лянь ещё несколько раз провёл карточкой по датчику, но все эти усилия были безуспешными. Когда Се Лянь уже был готов развернуться и отправиться на первый этаж в поисках помощи, позади вдруг послышался бархатный мужской голос. — Гэгэ, эта дверь открывается по-другому. Карточку нужно приложить и немного подержать, вот так, — незнакомец накрыл своими ладонями руки Се Ляня и помог правильно открыть дверь. Се Лянь чувствовал спиной чужое тело, прижатое непозволительно близко. Кожа рук будто горела под ладонями незнакомца, но по какой-то необъяснимой причине на подсознательном уровне этот голос и руки внушали Се Ляню чувство безопасности. Раздался писк — дверь открылась. В миг избавившись от этого наваждения, Се Лянь вздрогнул и убрал руки с дверного замка. Развернувшись, он наконец смог разглядеть незнакомца, что пришёл ему на помощь. Им оказался молодой парень, ростом на целую голову выше Се Ляня. Он носил спортивный костюм, а его правый глаз закрывала черная повязка. Когда Се Лянь приподнял голову, чтобы подробнее рассмотреть лицо незнакомца, он осознал, что этот человек также пристально смотрел на него в ответ. И, видимо, заметил его изучающий взгляд. Се Лянь покраснел и решил сказать пару слов, чтобы избавиться от неловкости: — Спасибо большое за помощь! Как я могу к вам обращаться? Парень напротив замешкался. Казалось, что такой вопрос звучал для него неожиданно. Мягко улыбнувшись, незнакомец произнёс: — Гэгэ может называть меня Сань Лан. — Большое спасибо, Сань Лан! Тот улыбнулся еще сильнее, чем раньше. В этот момент, когда Се Лянь уже собирался завязать диалог с новым знакомым, в конце коридора раздался оглушительный крик, который, должно быть, слышал весь спортивный комплекс, где жили участники Олимпиады. — Се Лянь! Это был голос Цинсюаня. Он стоял в конце коридора, ошеломленно смотря на парней. Буквально за несколько секунд Ши Цинсюань пересёк разделяющее их пространство и стал спиной к Се Ляню, загораживая того от Сань Лана. Се Лянь осторожно выглянул из-за плеча Цинсюаня, не понимая, в чём заключалась причина такого поведения друга. — Цинсюань? Что стряслось? — решил уточнить Се Лянь. — Нам пора в номер, — отрезал Ши Цинсюань, настороженно смотря на Сань Лана. Се Лянь редко видел Цинсюаня настолько серьёзным, а потому решил с ним не спорить. Конечно, Сань Лан показался ему весьма интересным человеком, и в других обстоятельствах Се Лянь завязал бы с ним разговор, но тревога во взгляде и жестах Цинсюаня была слишком сильной. — Хорошо, — Се Лянь мягко взял Цинсюаня под локоть и потянул за собой к двери. Перед тем, как зайти в номер, Се Лянь обернулся и легко кивнул Сань Лану, будто дав тому обещание, что они ещё встретятся. Сань Лан кивнул в ответ, развернулся и как ни в чём не бывало направился в сторону лифтов. Се Лянь несколько секунд смотрел на удаляющуюся спину в красном спортивном костюме, пока его не одёрнул Ши Цинсюань. — Заходи! Се Лянь повиновался и буквально через несколько секунд сидел на своей кровати, прямо напротив Цинсюаня. — Что случилось? — Что случилось? — повторил Ши Цинсюань. — И ты спрашиваешь у меня, что случилось! У меня-то всё в порядке, это ведь не я зажимаюсь в коридоре с лучшим фигуристом мира, у которого золотых медалей больше, чем у меня вееров! — Лучшим в мире? — искренне удивился Се Лянь. Его новый знакомый говорил с ним открыто, выглядел немного простодушно и пришёл на помощь, не ожидая ничего взамен. Се Лянь даже чуть не решил, что Сань Лан — один из работников комплекса или волонтёр, но на спортсмена мирового уровня он был совсем не похож. — Се Лянь! — Цинсюань пощелкал пальцами перед глазами собеседника, привлекая внимание. — Он фигурист! Китаец! Таких людей ты должен бояться, как огня, ты ведь не знаешь, кто именно тогда… — Шшш, — Се Лянь приложил палец к губам Цинсюаня. — Не торопись. Я понимаю, что ты за меня волнуешься, но он всего лишь помог мне открыть дверь в номер, вот и всё. Я думаю, тут не было какой-то сомнительной подоплёки. — Просто хотел помочь, да? А ты подумал, зачем спортсмену китайской сборной приходить на этаж корейской команды? Мы же говорили об этом, Се Лянь! Предельная осторожность! — воскликнул Ши Цинсюань. — Я помню, но мне не показалось, что он хотел мне как-либо навредить… — Се Лянь! Если бы ты всегда был так проницателен и насквозь видел тех, кто желает тебе зла, то событий четырёхлетней давности попросту не произошло бы! Се Лянь вздохнул: — Ты прав. Но всё же мне кажется, что Сань Лан искренне хотел помочь. Он выглядел добрым и понравился мне, — Се Лянь говорил честно и всё ещё не понимал, чем вызвана такая настороженность и неприязнь Ши Цинсюаня. — Хуа Чэн? Добрый? — Цинсюань схватил Се Ляня за плечи. — Стой, понравился? О боже, Се Лянь… Из всех людей мира… — Тише, я совсем не это имел ввиду, — Се Ляню вдруг стало очень неловко, но Цинсюаня было уже не остановить: — И дело ведь даже не в том, что он тоже фигурист, или что он китаец! Ты… не понимаешь, — Ши Цинсюань отпустил плечи Се Ляня и вместо них смущённо вцепился в свои же колени. — Не понимаю что? — Всё дело в его тренере, — сказал Цинсюань так, будто это было самой очевидной вещью в мире. — И что не так с его тренером? — Это долгая история, — Ши Цинсюань начал обмахиваться веером, появившимся в его руках непонятно откуда. — Я никуда не спешу, — аккуратно парировал Се Лянь. Он никогда не стал бы давить на Цинсюаня, по по-дружески хотел разобраться в его проблемах, и, наконец, понять причину такого странного поведения. — Ты убьёшь меня. Ты абсолютно точно меня уничтожишь, — Ши Цинсюань резко поднялся и начал нервно ходить из одного угла комнаты в другой, заложив руки за спину. — С чего ты взял? — удивился Се Лянь. Он никогда бы не стал осуждать Цинсюаня, что бы тот ни сделал. — Ох, ладно… Только не говори об этом моему брату, умоляю тебя, — выдержав драматическую паузу, Ши Цинсюань продолжил. — У меня была интрижка на японском этапе гран-при. И не только на нём. Се Лянь сперва подумал, что ему послышалось. Он внимательно посмотрел на Цинсюаня, решив, что тот шутит, но парень выглядел абсолютно серьезно. — Интрижка… С Хуа Чэном? — Господи боже! Нет конечно, — воскликнул Ши Цинсюань. — Не с ним… С его тренером. Се Лянь был шокирован. Ему всегда казалось, что Цинсюань был даже слишком разговорчив, а потому не имел никаких секретов за душой. Оказалось, Се Лянь ошибался. — Твой брат тебя убьёт, — вынес вердикт Се Лянь после двухминутного молчания. — Мой брат никогда об этом не узнает, — со всей возможной серьёзностью заявил Цинсюань. — Мы с ним встречались не в первый раз и сразу обозначили определённые рамки. Обязались никому не рассказывать обо всём этом, не оставлять следов. Брат и правда спустил бы с меня три шкуры за такое. — Когда вы вообще успевали? На соревнованиях ведь жёсткий график, да и тренер Ши всегда был рядом? — Эм, да. Это и правда было сложно, — щёки Цинсюаня почему-то покраснели и он виновато глянул на Се Ляня. — Чаще всего время находилось непосредственно перед началом соревнований, когда брат уходил решать организационные вопросы, совсем как когда… — Когда я позвонил тебе в последний день японского этапа Гран-при. — Да, — Цинсюань спрятал лицо в ладонях. — Мне жаль, что так получилось! Но если бы я не взял трубку, ты точно начал бы волноваться. Се Лянь неловко потёр шею, смотря куда-то вниз. Градус неловкости, нараставший с самого начала их разговора, наконец достиг своего максимума. В целом, ситуация была не такой страшной: мало ли, с кем и как проводит время Цинсюань? Но сам факт того, что Се Лянь слышал его тяжёлое дыхание прямо когда Цинсюань и тренер Хуа Чэна… Всё это чертовски смущало Се Ляня. — Прости, Се Лянь, — искренне раскаивался Цинсюань. — Ты не должен был этого слышать. И знать обо всём этом. — Всё в порядке, — тихо ответил Се Лянь. — Это неловко, но ты ни в чём не виноват. Я не осуждаю тебя. После этих слов с плеч Ши Цинсюаня будто упала целая гора. Конечно, он боялся осуждения, тем более от своего самого близкого друга, который стал ему практически вторым братом. — Я пойду прогуляюсь, — сказал Цинсюань, когда понял, что Се Ляню стоит побыть одному и осмыслить всё услышанное. Се Лянь лишь молча кивнул. После того, как за Цинсюанем закрылась дверь, Се Лянь включил старенький ноутбук, который обычно использовал для просмотра фильмов. Запрос, введенный в поисковую строку браузера, состоял из двух простых слов: Хуа Чэн. На экране появились десятки статей о «гениальном китайском фигуристе», большая часть из которых была сконцентрирована на достижениях Хуа Чэна. И Се Лянь мог признать, что для своих лет Сань Лан действительно успел достичь многого. Ради таких наград некоторые фигуристы тратят несколько лет упорного труда, раз за разом принимая участие в соревнованиях мирового уровня. Хуа Чэну же хватило двух сезонов во взрослом фигурном катании, чтобы занять первую строчку в международном рейтинге фигуристов. Се Лянь полистал несколько статей и понял, что Хуа Чэн очень хорошо скрывал свою личную жизнь: в интернете не было никакой информации о детстве или семье фигуриста. Сань Лан не давал интервью, но Се Ляню удалось найти одно видео, записанное после финала последнего Чемпионата мира. В этом коротком ролике один из журналистов подошёл к Хуа Чэну, покидающему лёд, и выразил своё восхищение фразой: — Хуа Чэн, вы так хорошо катаетесь! — Что вы, — с улыбкой ответил фигурист. — Это всего лишь остальные катаются хуже. После этой фразы к Хуа Чэну подошёл его тренер и молча увёл подальше от толпы журналистов, жаждущих получить хоть немного информации от лучшего фигуриста мира. Личность тренера заинтересовала Се Ляня, ведь тот выглядел молодым и совсем не походил на привычный образ наставника для спортсмена мирового уровня. Спустя пару минут парень смог найти и имя тренера. Его звали Хэ Сюань. В интернете не нашлось больше никакой важной информации о нём. Все статьи состояли из сухих биографических фактов: был рождён в Шанхае, семейное положение неизвестно, три года назад стал тренером Хуа Чэна. Это было странно. Обычно тренерами становились бывшие спортсмены, уже вышедшие из возраста, пригодного для соревнований, и получившие специализированное образование. О спортивном прошлом Хэ Сюаня не было известно ничего. Конечно, он мог участвовать в совсем небольших чемпионатах, которые не освещались в прессе, но как тогда такой невзрачный спортсмен смог стать тренером именитого Хуа Чэна? Это была очередная тайна из целой череды секретов, которые скрывала подноготная профессионального фигурного катания. У Се Ляня не было никакого желания лезть в чужие жизни, но почему-то его не покидало странное ощущение, будто всё здесь происходило не просто так. Хэ Сюань, Ши Цинсюань, Хуа Чэн, Му Цин, Фэн Синь, да и сам Се Лянь — всех их связывали разные нити судьбы. Кто-то вместе тренировался, кто-то, как оказалось, занимался сексом, а кто-то дружил. Но все они очутились в одном месте и в одно время, а значит их предстоящие встречи уже необратимы. А дальше произойдёт коллапс. Взрыв, спровоцированный столкновением личностей, чьи судьбы оказались безвозвратно переплетены; встреча после долгого расставания, и, конечно, неизбежное раскрытие секретов. Но сначала Се Лянь хорошенько выспится.Часть 6
21 мая 2022 г. в 13:55
— Уважаемые пассажиры! Наш самолёт приземлится в аэропорту Пекина через пятнадцать минут. Температура за бортом -4 градуса, погода ясная. Спасибо за выбор нашей авиакомпании!
Се Лянь сидел возле иллюминатора, крепко вцепившись в подлокотники своего кресла. Самолёт накренило вниз, и он стал стремительно снижать высоту, опускаясь на землю.
Воздушное судно прорвалось через плотный слой кучевых облаков, и теперь из иллюминатора виднелась завораживающая картина пекинских улиц, которые с такой высоты казались похожими на конструктор, собранный из маленьких деталей.
Всего на миг Се Ляню показалось, что внизу промелькнули знакомые здания, но чуть позже он понял, что с такого расстояния невозможно было узнать даже район города, не то что конкретную улицу или дом. Тем более после стольких лет, ведь Пекин был динамично развивающимся городом, который постоянно менял свой облик из-за непрекращающихся застроек и реставрации архитектурных памятников. Но Се Лянь верил, что оказавшись внизу, среди этого запутанного лабиринта улиц, он точно сможет вспомнить дорогу к знакомым местам.
Самолёт приземлился мягко, и Се Лянь облегчённо выдохнул — он даже не заметил, как от волнения успел задержать дыхание. Они довольно быстро прошли по трапу вниз и направились в здание аэропорта, где Се Лянь заметил то, что заставило его замереть на месте.
Он увидел китайские магазины. Обилие прилавков с продуктами, одеждой и даже техникой навевало давно забытые моменты жизни. Се Лянь вспомнил, как бродил по этим магазинам в ожидании рейса, который привёз его на юниорский чемпионат мира почти пять лет назад.
Тот чемпионат стал для него началом конца.
Се Лянь почувствовал лёгкую тошноту.
— Что стряслось? — спросил Ши Уду, нахмурив брови.
Они стояли посреди большого зала, и потоки людей огибали их, словно весенние ручьи. Три пары глаз с волнением смотрели на Се Ляня, который просто не знал, как объяснить, что он чувствовал.
Руки Се Ляня вцепились в лямки рюкзака.
Он не хотел никого задерживать, но будто оказался в кошмарном сне, когда идти вперёд хочется, но тело не не способно двигаться
— Я просто… — голос Се Ляня дрожал. — Понял, насколько сильно истосковался по дому.
Никто не обозлился на Се Ляня за задержку. Никто не выразил недовольство, раздражение или жалость.
Всё те же три пары глаз смотрели на него с глубоким сочувствием и пониманием, и в этот момент Се Лянь понял простую истину: он тосковал не по дому.
Се Лянь действительно скучал по семье, своей старой квартире и комнате с видом на небольшое озеро с лотосами, по спортивному комплексу, где тренировался с детства, по китайской еде, обжигающе острой, но в то же время вкусной, по тренеру и друзьям, по сломанной дверце шкафа в раздевалке ледовой арены и маленькой трещине на льду.
Это была тоска по прошлому. Но не по дому.
Се Лянь обрёл новый дом, и весь он был здесь — стоял прямо перед ним, смотрел тремя парами обеспокоенных глаз и был готов прийти на помощь в любой момент.
Когда-то давно Се Лянь слышал мысль о том, что дом — это не место, а люди. Теперь он наконец понял, что это значит.