***
Разумеется, через некоторое время Пэй Мин предложил им сыграть в алкогольные игры. Когда шум разговоров достиг своего пика, грозясь распространиться далеко за пределы их номера, Пэй Мин решил взять ситуацию в свои руки, вытащив из-под кровати несколько бутылок с весьма сомнительным содержимым. — Пить просто так — скучно, поэтому мы будем играть в игру! — заявил Пэй Мин. Се Лянь никогда раньше не играл в такое. Откровенно говоря, он и алкоголя до этого не пробовал. Находясь в Китае, Се Лянь был слишком мал для подобных развлечений, а в Корее старался следить за состоянием организма, избегая любых рисков. Но в этот вечер он решил проигнорировать любые запреты. Тем более, Ши Уду одобрительно кивнул ему, будто говоря: «Позволь себе расслабиться». Пэй Мин распределил присутствующих так, что они образовали круг, и объявил игру. — Начнём с «Я никогда не»! Правила просты: я говорю о чём-то, чего никогда не делал, а тот, кто делал — пьёт мой авторский коктейль. Начнём с чего-то простого… Он обвёл взглядом всех присутствующих, пока наконец не остановился на Се Ляне: — Я никогда не жил в Пекине, — самодовольно произнёс Пэй Мин. — Это нечестно, — возмутился Се Лянь, но всё же принял из рук хореографа стакан с алкоголем, выпив его залпом. Коктейль Пэй Мина был вкусным — хотя, Се Ляню было не с чем сравнить. Се Лянь явно чувствовал привкус алкоголя на языке, но он слегка перебивался кислым соком и сладким сиропом. В целом, это было не так плохо, как Се Лянь мог ожидать. — Ага, нечестно, — согласился улыбающийся Пэй Мин. — Но это не запрещено правилами. Ты продолжаешь, Се Лянь. Се Лянь почувствовал тепло, распространяющееся по телу, и никак не мог понять, связано ли это с алкоголем, либо же с людьми, находившимися в номере вместе с ним. Он вдруг ощутил, как на свободу вырывается какой-то новый Се Лянь, доселе спрятанный глубоко внутри. Харизматичный Се Лянь. Игривый и саркастичный. Такому Се Ляню захотелось совершить ответный удар в этой маленькой игре. — У меня никогда не было корейского гражданства, — буднично произнёс Се Лянь, будто это не он только что заставил десяток спортсменов потянуться за стаканами. — Ты такой коварный! — Ши Цинсюань легко пнул его в бок, отпив напиток из стакана. — Постой, ты так и не получил гражданство? — поинтересовался Пэй Су. Се Лянь неловко пожал плечами: — Пока только вид на жительство, но думаю, после Олимпиады процесс получения гражданства значительно ускорится. Все присутствующие закивали, выражая понимание ситуации. Следующим по кругу сидел Ши Цинсюань. Немного поразмыслив, он заявил: — Я никогда не получал серьёзную травму на льду. Лин Вэнь и Ши Уду потянулись за стаканами. Историю Лин Вэнь знали все присутствующие: девушке пришлось пропустить предыдущий сезон из-за травмы позвоночника. Несмотря на то, что фигуристка сумела восстановиться и вернуться в прежнюю форму, риск рецидива присутствовал, поэтому после Олимпиады и Чемпионата мира она планировала завершить спортивную карьеру и попробовать себя в роли тренера. Это — причина, по которой медаль Олимпиады была так для неё важна. Однако, о травме Ши Уду никто прежде не слышал, и даже Цинсюань удивлённо посмотрел на брата, спросив: — Когда это случилось? — Незадолго до смерти родителей, — нехотя ответил Ши Уду. — Я тогда был ещё юниором. Неудачное падение на тренировке, перелом лучевой кости. К счастью, не нога или спина, поэтому я продолжал кататься. Ты тогда был мал и ещё не ходил со мной на один каток, поэтому, должно быть, не помнишь. — Не может быть, — прошептал Ши Цинсюань. Да, его брат никогда не любил делиться подробностями своей жизни, особенно когда речь шла о трудностях или проблемах. Поэтому Цинсюань задумался: где он был в то время? Почему не заметил и не помог самому дорогому человеку в его жизни? — Я получил травму в межсезонье, пропустил несколько первых стартов, поэтому к важным соревнованиям перелом успел зажить, — продолжил Ши Уду. — Так что всё было в порядке. Я не сильно переживал по этому поводу, просто старался кататься чуть более аккуратно. Всем присутствующим было очевидно, что Ши Уду лгал. Спортсмен не может не переживать из-за травмы, какой бы она ни была. Но никто не осмелился возразить. Они очутились в странной, щекотливой ситуации, когда все знали правду, но умело притворялись, что верили в обман. К счастью, дальше игра пошла чуть более спокойно. Пока через несколько раундов очередь не дошла до Пэй Су. Он сидел, прислонившись к стене, а на его коленях покоилась голова Бань Юэ. — Меня никогда не привлекали мужчины, — вдруг заявил он. Присутствующие девушки пожали плечами и выпили коктейль. А затем раздался громкий голос. — Стой, что? — громко воскликнул Пэй Мин. — Совсем никогда? И как ты только можешь быть моим родственником, позорник... После этой короткой, но пылкой речи, Пэй Мин сделал глоток напитка. Он увидел, как все собравшиеся удивлённо уставились на него, и невозмутимо ответил на эти взгляды: — Мне, конечно, больше нравятся девушки. Но, умоляю, вы же все спортсмены и должны меня понимать! Иногда я случайно вижу, как кто-то тренирует приседания со штангой, и думаю, вот бы эти сильные мужские бёдра меня- — Достаточно, — Ши Уду наклонился вперёд и хлопнул Пэй Мина по колену в попытке успокоить. Видимо, тренер считал, что подобные речи не стоило слушать неокрепшим умам юных спортсменов. В это время Се Лянь замер, смотря на стакан, стоящий возле его ног. Привлекали ли его мужчины? Вернее, привлекал ли его хоть кто-то? В голове сразу же возникли непрошенные картинки: вот, Хуа Чэн помогает ему открыть дверь в номер, а Се Лянь чувствует тепло его тела своей спиной; или, вот, они сидят на пороге служебного входа в стадион и просто разговаривают, даже не касаясь друг друга. С ним Се Лянь чувствовал себя комфортно и безопасно, но привлекал ли его Хуа Чэн? Да, он был высоким и сильным. Да, его низкий голос становился ещё более хриплым после долгих разговоров. А на его руках, напряжённых и сжатых в кулаки, виднелись голубые вены. Се Лянь схватил стакан и залпом выпил коктейль. Кажется, четвёртый или пятый по счёту. Одновременно с ним то же действие совершил Ши Цинсюань. Бань Юэ, так же осушившая свой стакан до дна, потрясённо посмотрела на них: — Постойте, так вы двое- — Нет! — одновременно воскликнули они, посмотрев друг на друга. Се Ляня не особо беспокоило, что о нём подумают присутствующие — в его жизни были скандалы похлеще сплетен о сексуальной ориентации. А вот Ши Цинсюань нервничал. Он смущённо опустил взгляд вниз, отчего-то испытывая стыд. Скулы Цинсюаня порозовели, а губы были плотно сжаты. Основным поводом для тревог Ши Цинсюаня была возможная реакция брата. Конечно, Ши Уду никогда не отвернётся от него и продолжит сохранять близкие отношения, но Цинсюань знал, вернее, чувствовал — всё изменится. Брат будет смотреть на него по-другому, и в каждом его слове, каждом едва уловимом движении или взгляде будет сквозить скрытое глубоко внутри разочарование. Цинсюань давно научился считывать истинные эмоции брата по его взгляду. И поэтому боялся, что после признания произойдут необратимые перемены, после которых за всеми подбадривающими словами и будничными фразами его брата начнёт скрываться только боль, которую Цинсюань будет замечать в его глазах каждый день. Набравшись смелости, Ши Цинсюань резко поднял взгляд вверх, посмотрев прямо в лицо Ши Уду. На удивление, тот продолжал спокойно сидеть на полу, чуть склонив голову влево, и улыбался уголками губ в попытке подбодрить своего младшего брата. Ши Цинсюань ясно видел его глаза, в которых не было ни боли, ни разочарования. — Ты мой самый близкий человек, Цинсюань. Если ты думал, что я не замечал, как ты смотришь на парней, то, должно быть, считаешь меня совсем дерьмовым братом. Ши Цинсюань перестал дышать. Воздух не желал спускаться в лёгкие, вместо этого застряв где-то в горле. Черты лица Цинсюаня смягчились, брови удивлённо взметнулись вверх, а в уголках глаз начали собираться слёзы. Ши Цинсюань был готов разрыдаться прямо перед сборной Кореи. К счастью, Ши Уду не позволил ему. Он незамедлительно встал со своего места, взял своего младшего брата под локоть и повёл к выходу, чтобы поговорить без лишних ушей. Се Лянь так и не узнал, в чём состояла суть их разговора. Но, вернувшись, Ши Цинсюань выглядел радостным, хоть его лицо и оставались покрасневшим от слёз, поэтому Се Лянь решил, что всё прошло хорошо. Ши Уду был братом Цинсюаня по крови, опекуном и тренером — по документам, а в действительности оставался его самым лучшим другом, и Се Лянь был по-настоящему рад за то, что есть у них. Через некоторое время, когда Се Лянь выпил ещё несколько порций коктейля Пэй Мина, а половина присутствующих в номере спортсменов успели уснуть, пришла пора уходить. — Я хочу вернуться в номер, — Се Лянь заговорил на родном китайском, даже не обратив на это внимания. Ши Цинсюань тихо сидел, положив голову на плечо Се Ляня. — Ага, — кивнул он. — Я приду попозже. Никто не заметил, как Се Лянь вышел за дверь. Дорога до номера не должна была стать сложным испытанием: в конце концов, он находился на том же этаже. Вот только Се Лянь был настолько пьян, что совсем позабыл об этом и поспешил в конец коридора, к лифту. Он методично нажимал на кнопку вызова, будто лифт мог приехать быстрее положенного. Желание вернуться в номер было нестерпимым, ведь там — безопасность. А в коридоре или лифте оставалась вероятность встретить кого-то незнакомого, или даже негативно настроенного, что всегда становилось проблемой. Тем более это стало бы проблемой сейчас, когда Се Лянь был дезориентирован, пьян и еле стоял на ногах. Наконец, он вошёл в лифт. Освещение внутри сильно отличалось от коридорного, поэтому в глазах Се Ляня появилась рябь, а мир вокруг стал казаться размытым и неестественно-ярким. Дверь в лифт открылась, сопровождаемая громким звонком. Се Лянь вышел в коридор, надеясь, что приехал на нужный этаж. Обстановка была той же: красный ковёр, дерево на стенах, тусклые лампы. Оставалось лишь найти номер. Вдруг, коридор начал шататься из стороны в сторону, будто Се Лянь находился внутри большого корабля во время бурного шторма, когда гигантские многометровые волны сокрушаются о металлический борт и ощутимо наклоняют судно. Неужели, землетрясение? — пронеслось в его голове. Лишь прислонившись к стене Се Лянь понял, что здание стояло на месте. В его глазах мир продолжал падать, но стена под рукой была крепкой и явно не страдала от сейсмической активности. Се Лянь зажмурился, пытаясь избавиться от алкогольного наваждения, но, открыв глаза, он снова увидел слегка размытую картинку, находившуюся в движении. Се Лянь почувствовал тошноту. И как ему добраться до безопасного места? Он отругал себя за глупость — нельзя было покидать номер в одиночестве. Это был болезненный, но важный урок. Больше таких ошибок Се Лянь не допустит. Конечно же, именно в этот момент из глубины коридора послышался голос. — Гэгэ? Се Лянь испуганно обернулся, всё ещё держась рукой за стену коридора, будто только этот кусок бетона мог даровать ему знакомое, приземлённое чувство безопасности. Перед глазами возникло красное пятно, которое с каждой секундой становилось всё больше. Се Лянь проморгался, приняв его за солнечный блик или игру света, позабыв, что в Пекине стояла глубокая ночь. Но затем он понял, что к нему движется человек. Чувство тревожности охватило всё тело Се Ляня от макушки до пят и особо ощущалось в дрожащих кончиках пальцев. Он ещё сильнее прижался к стене, впиваясь в нее ладонями, пытаясь найти спасение в холодной, бездушной поверхности. Через несколько секунд тревожность исчезла, будто детский рисунок на песке, смытый пенистой морской волной. Человеком в коридоре был Хуа Чэн. Спортсмен в красном костюме вихрем подбежал к Се Ляню и помог вернуть равновесие, аккуратно придержав за локти. Кажется, он что-то говорил, задавал вопросы или беспокоился. Се Лянь не слушал. В его голове был белый шум, он полностью отпустил ситуацию и расслабился. Се Лянь доверял Хуа Чэну, знал, что с ним ничего не случится, пока он находится рядом с этим человеком. Хуа Чэн никогда ему не навредит. — Гэгэ! Что с тобой? Тебе плохо? Пойдём в номер, нет, в медпункт, или сразу в больницу, тут рядом есть, и- — Ты такой смешной, Сань Лан, — Се Лянь рассмеялся прямо в лицо обеспокоенному Хуа Чэну, а затем, шумно икнув, попросил. — Отведи меня в номер, пожалуйста. Хуа Чэн был растерян. — В какой номер? — Можем в твой, если тебе угодно. Се Лянь взглянул на руки Хуа Чэна, всё ещё сжимающие его локти. — Я просто хочу убраться подальше от коридора, — нахмурился Се Лянь. — Он шатается. — Шатается? — Да. Знаешь, вот так, — Се Лянь положил ладони Хуа Чэну на плечи и принялся раскачивать его из стороны в сторону, как будто они неумело танцевали вальс. Только в этот момент Хуа Чэн догадался, что происходило. За эти две минуты его мозг перебрал все возможные варианты, пока не остался один, самый простой и очевидный — Се Лянь был пьян. — Сань Лан, так ты отведёшь меня в свой номер? — попросил Се Лянь ангельским голосом, всё ещё держа ладони на плечах парня. Хуа Чэн не смог отказать. Его номер находился всего в паре метров, поэтому они довольно быстро добрались до него и открыли дверь. — Какого чёрта? — воскликнул Хэ Сюань, видимо, только что покинувший душ — на нём была смешная пижама с рыбками, а на голове находился белый тюрбан из полотенца. — Убирайся, — крикнул Хуа Чэн, заводя Се Ляня в номер. — Вернее, пожалуйста, уходи. — Но я не хочу уходить, — невозмутимо ответил Хэ Сюань. Хуа Чэн шумно вздохнул и поднял взгляд на потолок. Казалось, что он молился. — Тогда как тебе такое предложение: Се Лянь ночует здесь, а ты уходишь в его номер, где сейчас находится только Ши Цинсюань. Смекаешь? — Неправда! — воскликнул Се Лянь. — Цинсюань оставался у брата, когда я уходил. Хэ Сюань раздражённо взглянул на них и поджал губы. После недолгого обмена красноречивыми взглядами, он всё же сдался. — Ладно, давай сюда ключ, — сказал Хэ Сюань, стянув с головы полотенце и накинув на плечи однотонный халат, скрывающий забавную пижаму. — Спасибо! — Се Лянь всё ещё не мог стоять ровно и ему приходилось опираться на плечо Хуа Чэна. — Ты хороший человек. — Гэгэ слишком доверчив, — пробормотал Хуа Чэн, закрывая дверь за своим тренером. Хуа Чэн усадил Се Ляня на кровать и принялся бродить по комнате, не зная, что следует сделать в первую очередь. Предложить свежую одежду для сна? Таблетку от похмелья? Есть ли у них вообще таблетки от похмелья? — Гэгэ, попей, — Хуа Чэн протянул ему стакан. — У тебя точно ничего не болит? Голова в норме? Живот? У меня есть обезболивающие. Хочешь компресс? — Тшш! — Се Лянь прислонил указательный палец к губам Хуа Чэна. — Ты громкий. Нас услышат. — Кто услышит? — Тренер Ши. Он узнает, что я здесь, и отругает. — Его нет здесь. — Нет? — Се Лянь нахмурился, оглядываясь. — Ты не знаешь тренера Ши. Он просто где-то спрятался и подслушивает. Хуа Чэн рассмеялся, и этот звук напомнил Се Ляню шум горного водопада, впадающего в чистое ледяное озеро. В итоге Се Лянь принял из его рук стакан с водой и выпил его залпом. — Ложись, — Хуа Чэн надавил на плечо Се Ляня, заставив того упасть на подушку. — Но я же в одежде! — Гэгэ желает раздеться? — пошутил Хуа Чэн, ухмыльнувшись и слегка склонив голову набок. — Да, — ответил Се Лянь с абсолютной серьёзностью, из-за чего улыбка быстро сползла с лица Хуа Чэна. Се Лянь и правда привстал, потянув вниз язычок своей спортивной олимпийки. Как ни в чём не бывало, он снял этот предмет одежды, а затем лёгким движением стянул серую футболку. Алкоголь не только развязал его язык, но и раскрепостил тело. Се Ляню вдруг захотелось выглядеть красивым, желанным, и наконец использовать в нужных целях свою природную гибкость. В этот момент он чувствовал себя демоном, стремящимся затянуть как можно больше людей в мир грехов. И начал он с Хуа Чэна. На шее Се Ляня висела длинная цепочка с кольцом, и всего на секунду ему захотелось увидеть реакцию Сань Лана на это. Должно быть, ему радостно, или как минимум приятно, ведь так? Но Хуа Чэн не смотрел на него, вместо этого обратив свой взор на пустую стену возле изголовья кровати. Се Лянь обиженно поджал губы и опустил свои руки ниже, к кромке штанов, желая остаться лишь в нижнем белье. — Оставь штаны, пожалуйста, — вдруг выпалил смущённый Хуа Чэн, видимо, успевший увидеть действия Се Ляня боковым зрением. — Ладно, — Се Лянь вновь откинулся головой на подушку. Он был огорчён. Хуа Чэн не обращал на него никакого внимания. Хотя, наверно, такое поведение было вполне закономерным: всё-таки Се Лянь неровня Хуа Чэну.. Се Лянь почувствовал себя глупо. Зря он всё это затеял, зря посмел на что-то надеяться. Вздохнув, он натянул одеяло до шеи и сказал, что хочет поскорее лечь спать. Свет погас, и Се Лянь мог услышать, как Хуа Чэн лёг на кровать, стоявшую у противоположной стены. Очутившись один на один со своими мыслями, Се Лянь вновь начал думать о странных вещах, связанных с Хуа Чэном. Может, ему стоит воспользоваться своим смелым состоянием и задать вопросы, которые было бы слишком стыдно произносить вслух в обычное время. — Я не могу уснуть, — сказал Се Лянь через несколько минут. — Поговорим? — О чём? — О всяком, — щёки Се Ляня покраснели, и он был благодарен наступившей темноте за сохранение его маленького секрета. — Сань Лан такой знаменитый и успешный фигурист, должно быть, у него есть дама сердца? Хуа Чэн молчал. Се Лянь понял, что задал слишком бестактный, наглый вопрос, и его настроение постепенно начало меняться, а стыдливость погасила былую смелость. — Прости, — выпалил он. — Я не имею права спрашивать такие вещи. — Всё в порядке, гэгэ. Да, есть один человек, поселившийся в моём сердце очень давно. — И что это за человек? — Невероятно сильный, смелый, но при этом добрый… хороший. Да, хороший. Подходящее слово. Се Лянь почувствовал кислый привкус обиды на языке. — Должно быть, этому человеку очень повезло, — произнёс он тихо, и эти слова растворились в темноте ночи. Хуа Чэн ничего не ответил, и совсем скоро Се Лянь уснул.***
— Что это, тренер Ши? Перед Се Лянем лежал лист бумаги — ничего примечательного, он видел такие отчёты уже десятки раз. Вот только вместо привычного «не обнаружено» напротив нескольких позиций стояли красные штампы, означающие наличие запрещённых веществ. — Это ошибка, — сказал он, ошарашенно посмотрев на тренера. — Не может быть ошибки, Се Лянь. Они проверили пробы трижды. Мне жаль, что я потратил столько сил на такого лгуна, как ты. Ши Уду выглядел подавленным, разочарованным и разбитым. Должно быть, сначала он и сам не поверил в результаты анализов, но затем убедился в том, что они верны, а его спортсмен подвёл и опозорил своего тренера. — Я клянусь, тренер Ши, я ничего не делал! Это не может повториться снова. — Се Лянь, — в голосе тренера звучало разочарование. — Ты подставил не только себя и наш тренерский штаб. Из-за тебя сборная Кореи будет лишена медалей. — Се Лянь, — повторил Ши Уду ещё громче. Сердце Се Ляня стучало всё быстрее, и биение теперь напоминало барабанную дробь. В ушах был слышен звон, а глаза заволокло пеленой. — Се Лянь! Он открыл глаза, не понимая, где находится. Се Лянь тяжело дышал, его лоб был потным, а в голове звучали отголоски фраз тренера из сна. Сон. Это не могло быть реальностью. — Се Лянь? Он повернул голову и увидел Хуа Чэна, стоящего на коленях возле его кровати. В его взгляде читался страх. — Всё в порядке, — сказал Се Лянь охрипшим голосом. — Это просто кошмар. Последнюю фразу он произнёс скорее для себя самого. Се Лянь постарался сконцентрироваться на ощущениях: комната казалась вполне реальной, постель пахла чистотой, а до ушей доносилась какая-то мелодия, должно быть, в одном из номеров слишком громко слушали музыку. Хуа Чэн продолжал стоять на коленях, вцепившись пальцами в простыню рядом с рукой Се Ляня. Он не двигался и даже не моргал, оцепенел, будто это ему приснился тревожный сон. — У тебя был кошмар, а я даже не смог ничего с этим сделать, — объяснил своё состояние Хуа Чэн. — Ты разбудил меня, — Се Лянь решил возразить. — Это помогло. Тебе не в чем себя винить. — Я мог бы сделать так, чтобы у тебя не было причин для кошмаров, но я всегда был недостаточно силён для этого. Се Лянь не понимал, что значат эти слова. Его голова всё ещё казалась ватной, и мысли никак не хотели выстраиваться в ровный, последовательный ряд. Телефон издал звук уведомления, нарушив тишину, из-за чего оба парня вздрогнули. Се Лянь сразу же потянулся за устройством. [Ши Цинсюань] Где ты??? Нам на завтрак пора [Ши Цинсюань] Пожалуйста скажи что ты в порядке а то брат меня убьёт[Се Лянь]
Я приду через пять минут
***
Столовая была забита до отказа, и казалось, что Се Ляню с Ши Цинсюанем будет некуда сесть. Они выглядели до ужаса глупо, стоя посреди большого помещения с подносами в руках, пока все остальные спортсмены наслаждались неспешным завтраком. По дороге в столовую Се Лянь кратко описал события прошедшей ночи, а Цинсюань, хоть и взглянул на него неодобрительно, вслух не высказал ничего плохого про Хуа Чэна. — Хорошо, что он смог тебя разбудить, — заключил он. Проходя в другой конец в столовой в поисках свободного стола, Се Лянь услышал, как его окликнули. Это были Му Цин и Фэн Синь — они сидели вдвоём, поэтому за столом остались ещё два места, как раз для Се Ляня и Ши Цинсюаня. Се Лянь покрепче сжал в руках поднос и отправился к ним, поздоровавшись кивком головы. Благо, Ши Цинсюань сел рядом. Без него Се Лянь совсем потерял бы рассудок — ночной кошмар и так выбил его из колеи, так тут ещё и встреча с ними. — Ты в норме? — спросил Ши Цинсюань по-корейски. Его голос звучал буднично, будто он вдруг решил поговорить о погоде или планах на день. — Да, — ответил ему Се Лянь, ковыряясь в своей тарелке с рисом. — Я просто отвык от этого. Ши Цинсюань прекрасно понимал, что Се Лянь имеет ввиду под «этим», и поэтому не стал задавать лишних вопросов. — Надеюсь, ты говоришь правду. А то я уже решил, что у тебя снова какой-то приступ тревожности, совсем как после переезда в Сеул. — Всё в норме, — повторил Се Лянь. — Просто между нами было столько недопониманий, что я больше не могу быть уверенным в том, что они меня не ненавидят. Хотя, ты ведь знаешь про письма на день рождения. Вдруг это они считают, что я их ненавижу? Се Лянь старался говорить завуалированно, не используя имён, которые можно было понять даже без знания языка. — Тогда тебе стоит просто поговорить с ними. — Я знаю, — Се Лянь вздохнул. — Но я боюсь. Этот ответ был настолько простым и очевидным, что Се Лянь даже слегка стыдился произносить его вслух. Страх перед простым разговором мог выглядеть нелепо, вот только Цинсюань прекрасно знал Се Ляня и его историю, и поэтому даже не думал смеяться. Вместо этого он сказал неожиданно серьёзно: — Ты можешь продолжать бояться и жить в сплошных сожалениях, а можешь взять и поговорить со своими старыми друзьями, разрешив те проблемы, что терзали тебя больше четырёх лет. — И когда ты успел стать таким мудрым? — пошутил Се Лянь. — После знакомства с тобой, разумеется, — Ши Цинсюань вдруг поднялся с места и взял в руки поднос с пустыми тарелками. — Смотри-ка, я ухожу. Даю тебе шанс на приватный диалог с ними. И лишь тебе решать, воспользоваться им или нет. Цинсюань и правда ушёл. Быстрым шагом он покинул столовую, не оставив и следа своего присутствия. Се Лянь бросил неловкий взгляд на Му Цина и Фэн Синя, которые сидели напротив. Должно быть, им было не совсем приятно слушать диалог на языке, который они не понимали. Прочистив горло, Се Лянь заговорил теперь уже на китайском: — Прошу прощения. Вести диалог таким образом было не совсем культурно с моей стороны. — Всё хорошо, — улыбнулся Фэн Синь. — Расскажи, как твои дела? — В норме. Я немного занят, часто тренируюсь, думаю, как и вы, так что свободного времени не так много, но… — Се Лянь не верил, что произносит эти слова. — Может, мы могли бы встретиться втроём и поговорить? Без лишнего внимания со стороны и не ограниченные временем. Фэн Синь и Му Цин переглянулись, будто ведя немой диалог. Через некоторое время они кивнули друг другу и Му Цин сказал: — Мы свободны сегодня вечером после девяти. «Без лишнего внимания» мы можем встретиться только в номере, уж прости, придётся обойтись без пышного приёма. — Хорошо, — Се Лянь проигнорировал колкость Му Цина. — Спасибо. Я приду в девять. Они посидели вместе ещё некоторое время, не разговаривая, пока не пришла пора расходиться. С каждой минутой внутреннее напряжение покидало Се Ляня, и под конец завтрака он даже смог почувствовать себя комфортно, совсем как раньше рядом с ними. Уходя, Му Цин бросил на него хмурый взгляд, но Се Лянь так и не смог его расшифровать. Ведь он не знал, что уже несколько лет Му Цин учил корейский язык, а потому понял весь диалог Се Ляня и Ши Цинсюаня.