***
Если Чимин скажет, что даже понятия не имел, куда могла подеваться его дорогая сестренка, то глубоко соврет. Да, в момент принятия того факта, что Рина так просто не попадет к нему в руки в их собственном доме, до парня не могла дойти очевидная догадка о местонахождении сестры. Но потом, когда Чимин остыл, а верный соловей молча ожидал приказов, Пак действительно приказал ему кое-что. И не прогадал. — Чимин, пришли результаты слежки, — преданный пес стоял прямо перед ним, и лицо его сияло. — Слежки за домом Чон Чонгука, как ты помнишь, — и сияние это говорило Паку все заранее, однако он все же непринуждённо спросил, повернув голову чуть в сторону. — И? — Наши камеры запечатлели вчера вот это, — на стол перед Чимином упали снимки. Снимки Рины во дворе дома, охраняемого, словно музей с дорогими экспонатами. Иначе количество охраны, запечатленной на снимках также, не объяснить. Но эти люди в черных костюмах мало интересовали Пака. Взгляд парня немедленно приковался железными цепями к рыжей девчонке, что на одном фото играла с котом, присев перед ним на корточки, на другом каталась на скейте по округе, правда, в сопровождении все той же самой охраны. Чонгука ни на одной из фотографий не было, но это не отменяло того факта, что сестрице приходилось с этим уродом напрямую пересекаться. Чимин сжал кулаки. — А еще наши люди видели, как она выезжала в торговый центр, тоже в сопровождении, — на стол ложится последнее фото. — Он не очень-то её прячет, — замечает Чимин, беря в руки последнее фото. — Чонгук уверен в своей системе охраны. Надо сказать – не зря. Подставной Юнги, которого ты подослал, перешёл на сторону Чонгука, — голос становится тише. — Предал нас. Соловей, видимо, ожидал, что Чимин разозлится такой новости, но вся голова Пака была теперь забита лишь одним. Он кивнул подручному, намекая, что тот может идти, что мужчина и сделал, пока Чимин оставался стоять на месте и пересматривать принесенные снимки по несколько раз. "Папа сказал, я должна встретиться с ним". Ухмылка на строгом до этого лице. Ничего лучше ты не придумал, отец? Спрятал её от меня в самое очевидное место. Хотя постой... Ты ведь думал, что я не общаюсь с сестрой, верно? Думал, что мы забыли друг про друга, что вычеркнули родные имена из наших жизней? Тогда ты не просто мерзок, но и наивен. Я не просто не вычеркнул её, я возвысил её в топ моего листа, отец. Чимин тяжело выдохнул и глянул в телефон, так как пару минут до всего этого ему писал его босс. Нужно поехать на работу, разобраться там кое с чем, но вот уже сколько дней Чимину совсем не работается. Он все время думает о сестре, даже не об отце, свернуть шею которому было главной целью в жизни парня. Было... Отец прячется и, если честно, Чимин даже и не ищет его сейчас. Не его. Да, убрать папашу пока что не получилось, но они здорово запугали его, и если тот отсидится в тени ещё пару недель – его бизнесу придет конец. А вот Рина... Возможно, Пак поспешил с выводами на счёт глупости отца, когда тот отправил свою дочь в руки демона, думая, что там Чимин её не достанет. Достанет, это всё вопрос лишь времени, вот только Чонгук – крупная птица. Летает высоко, быстро, имеет острые когти. Да, они сумели насолить даже ему, но ведь этот черт быстро со всем разобрался! Всё то у него всегда под гребаным контролем. Теперь и Рина у него... Не подберешься просто так. Хотя, если верить снимкам, самоуверенный Чон выпускает свою пленницу погулять – за это стоит зацепиться. С Пак младшей бы как-то связаться, но как? У Чимина уже руки чешутся от нетерпения, хотя такое долгое ожидание сделает их встречу только более желанной и, когда Чимин получит Рину – а он получит Рину – парень её никому не отдаст. Даже дотронуться не позволит.***
Поездки в Торговый Центр стали излюбленным занятием. Ходя меж прилавок, смотря на людей и попивая какао из местных кофейен, Рина чувствовала себя лучше – намного лучше, чем когда она сидела в четырёх стенах, неосознанно ожидая, когда же вернётся дьявол. Дьявол, с которым она по-прежнему почти не разговаривала, даже после того, как он намекнул, что за её молчанку и такое к нему отношение будут последствия. До сих пор всё, что он делал – лишь разбрасывался своими наглыми словами, вылетающими из его лживого рта. Чонгук решил, что запугает её, что, не оставив ей выбора, затащит под свое крыло. Но Рина, несмотря на тихий писк внутреннего голоса, что о чем-то предостерегал, крича, что не зря она прозвала Чона дьяволом, все равно стояла на своём. До последнего. Она не будет игрушкой в его руках. А потому, как только поняла, что с позволения Чонгука ей разрешают делать все, что ни попросит, Рина начала немедленно этим пользоваться, лишь бы меньше сидеть в осточертевшей комнатушке, прислушиваясь к шагам за дверью. Хочет пойти погулять – пожалуйста, съездить в книжный – пожалуйста. Вот сегодня решила выбраться с Торговый Центр, правда, не одна, конечно: в сопровождении двух хмурых охранников. Ен и Хэвон, ещё менее разговорчивые, чем был Лин, ходили за ней по пятам, так что шанса на побег искать не приходилось. Да и после позорной попытки в ресторане девушка пока что оставила эту затею. Своей главной целью Пак младшая все еще ставила избавление от демона, но, покуда достижение этой цели было недосягаемым, девчонка решила просто пользоваться благами, что ей дают. Совсем позабыв, кажется, что за всё придётся заплатить. И за тот факт, что она сейчас свободно разгуливает по магазину – тоже. Сегодня девушка слонялась бесцельно, убивая время. Настроения на шоппинг не было с тех самых пор, как оказалась в лапах чудища, но походить, поглазеть на вещи тоже было занимательно. К слову, несмотря на то, что девчонка продолжала быть пленницей настоящего черта, сегодня на нее, кажется, снизошло божеское благословение. Иначе никак не объяснить тот факт, что, заглянув в один из отделов, Пак младшая встретила там никого другого, но, черт её дери, Джинни! Знакомое лицо мелькнуло среди гор полок, а потом уставилось на нее в ответ. Рина сообразила быстро и, прежде, чем подруга подбежала бы к ней со всех ног, что уже собиралась сделать, девушка приложила палец к губам, и всем своим выражением лица умоляла Джинни стоять на месте и не выдавать себя. Покосившись на стоящих сзади сопроводителей, Рина напоказ набрала много одежды, почти не выбирая и громко – достаточно, чтобы Джинни услышала – сказала Ену и Хэвону, что идёт в примерочную. Те лишь кивнули, не подозревая подвоха, и Пак младшая, стараясь не сорваться на бег, поспешила туда, куда через две минуты – хорошо, что не сразу, догадалась ведь! – пришла и Джинни. Рина, поджидавшая подругу, рукой схватила девушку за плечо и затянула к себе в примерочную: вот в который раз те уже скрывали её от злых глаз охранников. Сначала от Лина, теперь вот от псов Чона. — Я знаю... Знаю, что у тебя много вопросов, — начала тараторить девушка после долгих объятий с подругой. — Но у меня мало времени... — Ты хотя бы жива, — Джинни, судя по лицу, все еще пребывала в шоке от такой встречи. — А то я себе уже многое надумать успела. Пак младшая тоже перевела дух, загребая рыжие волосы назад. — Давай коротко: у меня сейчас проблемы в семье и проблемы серьёзные. — Да, люди, что к нам приезжали, сказали нам то же самое, — перебила её подруга. Рина только усмехнулась: как удивительно одинаково они с Чоном умеют подбирать аккуратные слова, чтобы описать ситуацию, которая вопиюще источает опасность. Но обдумать это она успеет потом, сейчас главное вынести пользу с этой судьбоносной встречи, иначе её таковой не назовёшь. Но что может сделать Джинни? Девчонка её возраста, без связей, уж точно не таких, как Чонгук, и, очевидно, без возможности помочь здесь и сейчас. И, все же, смотря на подругу, что выжидающе хлопала глазами, сжимая в руке телефон, на который так кстати упал взгляд Рины, до Пак младшей дошло. — Джинни, мне нужно позвонить брату, — для пущего эффекта она схватила её за плечи. — Только он сможет мне помочь. Джинни без промедления и без слов – те, кажется, вовсе кончились от изумления – протянула мобильный подружке. Рина обхватила его двумя руками, тут же тыкая по цифрам и благодаря себя за то, что запомнила номер Чимина наизусть. В условиях запрета общения с ним это было просто необходимо, ведь отец мог в любой момент забрать телефон. Гудки шли мучительно долго и, когда девушка уже подумала, что брат не возьмёт неизвестный номер, он сделал это. — Да? — послышалось строгое, вопросительное в трубке, и по спине девчонки пробежал приятный холод. Она так давно не слышала его голоса! — Чима... — только и вылетело из её уст растерянно произнесенное имя брата, тон которого вмиг изменился. — Рина? — теперь он звучал встревоженно, удивленно, быстро. — Боже, это ты? Сестренка? И Рине бы вечность с ним сейчас проболтать, но время действительно поджимает, Ен и Хэвон не должны ничего заподозрить. Так что девушка взяла себя в руки, вдохнула-выдохнула и, прижав ладонь ко рту, чтобы брат лучше слышал её, быстро проговорила: — Да, слушай меня внимательно, у меня мало времени, — встречается взволнованным взглядом с подругой, что выглядывает из-за шторки. — Я сейчас под охраной того Чон Чонгука, помнишь, я говорила тебе про него? — не даёт ответить и продолжает. — Я не знаю, где папа, на него совершили нападение и Чонгук забрал меня себе... — Я знаю, — вдруг прерывает её Чимин этой фразой, что впитала в себя столько боли и злости. — Я всё знаю. Где ты сейчас? Рина кусает губы. — Я на Тондэмуне, но со мной охрана... — Я могу как-то связаться с тобой? — Нет, — удрученно выдыхает. — Ни телефона, ничего у меня нет. Есть только напускная смелость. К слову, лишь она и позволяет держаться и не упасть духом. Не упасть в ловушку к демону. — Ты сможешь ещё раз позвонить мне с этого номера? — Чимин, кажется понимая, что это тот самый шанс, не желает отпустить его в пустоту. — Думаю да, — прикидывает. — Но не скоро. — Давай договоримся на день и время, чтобы я был готов. — Ну... — девушка растерянно смотрит на Джинни, что головой кивает ей в сторону. Там, за пределами примерочных, слышатся голоса Ена и Хэвона. Не дай боже, они услышат или уже услышали её! Соображать нужно быстрее, и Рина выпаливает первое, что приходит в голову: — Через неделю в это же время, идёт? — Да, хорошо, — тут же отвечает брат, и Рина, даже не попрощавшись, сбрасывает и выдыхает, утирая пот со лба. Чувство такое, будто бы только что писала финальный тест или пробежала забег, еще не зная результата. Вернув телефон подруге, Пак младшая аккуратно выглядывает из примерочной, говоря двум болванам, что уже идёт и заныривает обратно, восстанавливая бешеное дыхание. Голос дрожит. Как и пальцы, обхватившие шторку. Но, раз псы Чона не ворвались сюда, значит, ничего не слышали. А значит, у нее действительно получилось связаться с братом и договориться с ним о следующем звонке! Запах свободы еще никогда так сильно не врывался в лёгкие, заполоняя там все, выгоняя воздух. — Боже, Рина, во что же ты вляпалась? — слышится над ухом голос Джинни. Рина, развернувшись, хватает её за плечи. — Через неделю в это же время в туалете на третьем этаже, запомнила? — со строгостью учителя, что спрашивает отстающего ученика. Джинни лишь растерянно кивает, и Пак младшая, приобняв её напоследок и схватив в охапку вещи, к которым не притронулась, выметается из примерочной, оставляя за собой ветер.***
Возможно, в этот раз не стоило быть такой смелой, такой самоуверенной, убежденной в своей неприкосновенности и безнаказанности. Возможно, в этот раз Рине стоило хоть на секунду прикинуть, что вечно она не сможет играть в одну и ту же игру, точнее – не сможет вечно выигрывать. Возможно, и правда не стоило, но Рина решила стоять на своём до конца. Вот уже две недели ей удавалось не попадаться в цепкие когти дьявола, удавалось выскальзывать, уворачиваться, отталкивать его от себя и отмалчиваться. Если бы она знала, что ей удавалось это лишь потому, что он позволял, то, возможно, повела бы себя по-другому. Если бы она знала... Ен и Хэвон, привезя её домой, тут же растворились где-то среди других псов демона, а в комнате девушка застала служанок: Дахён и Ючжин, имена которых она запомнила только вот-вот. Женщины – как и всегда – мило и приветливо улыбались, а в руках их были вещи, расчёски и украшения. — Рина, мы соберем тебя по приказу мистера Чона на сегодняшний вечер, — сказала одна из них так приторно, что Рине стало бы мерзко во рту, но вместо этого она вдруг застыла на пороге. Застыла и поняла, что неделя так быстро прошла и эта встреча с "испанским пижоном" уже сегодня. "Он всегда приводит своих красавиц, и я тоже свою приведу. Будешь сидеть у меня на коленях и мило улыбаться всем, поняла?" "Ты поняла?" – повторил в голове голос дьявола, и как он только туда забрался? "Отвали ты!" – Рина мотнула головой. Отмерев и оглядев готовых разодеть и разукрасить её служанок, Рина лишь зло усмехнулась и отошла в сторону от порога, жестом руки приглашая их выйти. Не сказать, что в тот прошлый разговор с Чонгуком она совсем его не испугалась, но... Она же Пак Рина! Хватит бояться этого урода! Да и, к тому же, после того, как удалось дозвониться до Чимина, девчонка воодушевилась. Маленькая связь с её спасителем была налажена, а значит, она уже одной ногой рядом с братом. — Рина?.. — было молвила Дахён, но девушка быстро перебила её, пресекая на корню любые попытки сделать приказанное. — Я никуда не пойду, если не поняли, — она даже слегка улыбнулась, словно пародируя их всегда лучезарные лица. — Так что можете быть свободны. Возможно, женщины бы попытались ещё, но за полмесяца они усвоили жёсткий нрав гостьи, с которой по силу справиться лишь хозяину дома и, качая головами, действительно пошли прочь, напоследок лишь предупреждая, что мистер Чон будет очень недоволен. Очень. Рина на это только глаза напоказ закатывает, пускай и внутри что-то больно екает. Она. Не. Его. Игрушка. И будет славно, если дьявол это, наконец-таки, поймёт и отпустит её. Перестанет пудрить мозги на счёт брата и даст встретиться с ним. Да, разговор с Чимином очевидно прибавил храбрости и только на ней девчонка вывозила томительные полчаса ожидания прежде, чем услышала, что он пришёл. Пак младшая уже научилась различать этот звук – иногда слышно, как визг колес тормозит за окном, затем хлопает громко входная дверь, Дахён и Ючжин несутся со всех ног встречать своего "господина". А потом этот господин, коли будет угодно его пропащей душе, заглянет к своей пленнице, которой, как он думает, он может помыкать. Но боятся его вечно Рина не может, пускай и в эту самую секунду, как она осознает, что он здесь, она именно, что боится. Опасается, так скажем. Чонгук ведь в прошлый раз с ней якобы по-хорошему ещё говорил, так что же будет, если он начнёт делать это по-плохому? Не то, чтобы Рине не терпелось узнать, но отступать она не будет: черт наверняка уже увидел по лицам своих служанок, что никакую красавицу на встречу со своим испанцем он не повезёт. Так что поздно метаться. Сегодня, если можно так сказать, самая главная проверка на стойкость: если Рина пройдёт и её, то потом дойдёт и до того, что начнёт просто требовать отпустить её. Дьявол должен понять, что ему к ней не подступиться. Шаги в коридоре. Громкие. Спешащие. Девушка знает, куда они спешат, а поэтому спешит схватить в руки первую попавшуюся книгу и юркнуть и на кровать, словно все это время она читала и даже не думала о том, чтобы куда-то ехать. И вот момент тревоги – дьявол заходит к ней, медленнее, чем девчонка ожидала, закрывает за собой дверь: этот тихий звук отдается ударом молота в ушах и, Рина клянётся, парень сжирает её глазами. Все тело горит так, что голова трещать начинает, но Рина лишь сильнее взглядом бездумным уставляется в книгу и просит себя держаться. Будет просто позорно поджать хвостик и юркнуть к нему в ноги! Она же Пак Рина, она... — Малыш? — в комнате резко раздался его вкрадчивый голос. Чонгук спросил это таким тоном, считая, видимо, что этим самым создаст пугающую, предостерегающую ауру вокруг себя. Возможно, у него и получилось, но Рина, которая живёт с ним уже две недели, привыкла к этому трюку. Он её уже не пугал. — Я не поеду, — резко и остро, словно ножом. Держи себя в руках, Рина. У тебя получится. Он ничего тебе не сделает, как не сделал ни разу до этого. Со стороны слышится томный вздох, настолько тяжёлый, что девчонке будто вдруг положили камень на грудь, а затем дьявол вдруг начинает двигаться в её сторону и подходит к кровати, останавливаясь прямо рядом с мирно лежащей на ней пленницей. Пленницей, что все никак не поймёт, что загоняет себя в клетку только она сама. Своими же словами и поступками. Глупышка Рина. Но Чон, который уже кипел секунду назад, вдруг решил дать ей ещё шанс. Знаете, последний жалкий шанс на спасение, какой даёт хищник своей бедной, маленькой жертве из доброты душевной. — Рина, я, кажется, после нашего последнего разговора не лез к тебе целую неделю, — голос звучит ровно и тихо, но нет в нем спокойствия. — Ты можешь на один вечер перестать противиться мне и... — Не хочу, Чонгук. Не можешь, значит, ладно. Чонгук устало трет переносицу, нервно шевелит скулами. Рина, тихонечко на него покосясь, немного напрягается, но по прежнему даже не смотрит на него в открытую, продолжая искать спасения в строчках книги. И не понимая, кажется, что границы дозволенного были достигнуты и Рина только что переступила их. Бедная маленькая жертва... — Пожалуйста, надевай платье и поехали, уже нужно выезжать, — последнее предупреждение звучит над головой, словно раскаты грома. И сердце гулко ударяется о стенки лёгких, и все внутри вдруг сворачивается в комок, и голос внутренний докричаться пытается. Но адреналин, ударивший Рине в голову, кажется заставил её перестать понимать, что она говорит. Потому что она произносит: — Ты глухой, что ли? Я не надену это платье. И затихает. И Чонгук затихает тоже. Между ними воцаряется пауза. Затишье. Но не просто перед бурей, нет – перед извержением. И извержение это начинается в тот момент, как последний шанс неиспользованной, смятой бумажкой улетает в пустоту. И извержение это начинается с гробовых слов, течением ядовитой реки, что расплескалась где-то над головой вмиг сжавшейся и выронившей из рук книгу девчонки: — Тогда я сам тебя в него одену. В Чонгуке действительно проснулся хищник, настоящий дьявол – иначе не объяснить то, как он так резко кинулся на ту, что даже пискнуть не успела, слишком поздно поняв свое плачевное состояние. Поняв его уже только тогда, когда демон, у которого вмиг рога выросли, а глаза налились багровым, вжал её в постель с такой остервенелостью и ожесточенностью в своих движениях, словно собирался сломать все её кости. Чон Чонгук никогда не проигрывает, а, раз играть по правилам этой негодяйки не удалось, то он разорвет все правила к чертям собачьим и возведёт собственные. До сих пор он был добрым, даже, если Рине так не казалось. До сих пор он был снисходительным, не желающим резко и с напором рвать её личные границы. Он может быть плохим, но он не хотел с ней по-плохому, правда. Чонгук, демоном будучи, в том готов клясться перед Всевышним, да пусть знает он, что Чон держался до последнего. Но все грани терпения в нем были достигнуты, перечеркнуты. На волю были бесы выпущены – они Чонгуку больше по душе и, раз его рыжая красавица так желает с ними познакомиться, он её познакомит. С каждым из них. Рина начала неуверенно брыкаться где-то секунды через три, но к тому моменту Чон уже налегал на нее весом своего тела, не позволяя сильно дёргаться. К тому самому моменту, как до бедняжки дошло, что доводить дьявола, все-таки, не стоило, этот самый дьявол уже начал стаскивать с нее шорты, которые переодевать сама и добровольно она не захотела. Широкая мужская ладонь, специально ближе к коже прилегая, обхватив ткань, нарочито медленно скользила вниз по её бедру к колену и ниже. Рина сопротивлялась, если её бессмысленные попытки остановить его при том, что она даже рукой еле как шевелила, можно было назвать сопротивлением. Рина сопротивлялась, пока в груди гоготал панический страх. А еще злость. Непомерная злость, но не на того, кто прямо сейчас, расправившись с шортами, лез наглыми лапищами уже под футболку, а на саму себя. Ничего не сделает, да? Не тронет, да? Но ведь в первую встречу дикий ужас от одних лишь его слов возник неспроста. То, что Рина якобы привыкла к его непредсказуемости и жестокости не значило то, что их более нет. Они есть, и прямо сейчас Чон показывал их ей во всей своей суровой, огрубевшей красоте. Девушка замерла в тот момент, когда ощутила горячие пальцы, прошедшие вдоль по её животу. Под футболкой у нее лишь тонкий спальный топ и, протягивая футболку вверх, этот извращенец, кажется, собирается открыть себе вид на него. Но оставаться под дьяволом в одном нижнем белье не просто не представлялось резонным, это было вопиюще неправильным. Мало ли, что взбредет в его больную голову! Рина, не слыша сердца, не слыша мыслей, не слыша своего внутреннего голоса, что притих, ожидая погибели, кажется, еле как перехватила крепкие, цепкие руки со словами: — Что ты делаешь? — и наконец взглянула в его багровые глаза перепуганным до смерти взглядом. — П-прошу, прекрати, — она начала запинаться в своих же словах, что было просто уму непостижимо. Пак Рина смелая, она ничего не боится! Ничего, кроме Чон-дьявола-Чонгука, что замер, на нее смотря. В ту секунду, когда его взгляд, злорадствующий, явно получающий удовольствие от происходящего, опустился ниже её глаз, к задернутой наверх футболке, Рина подумала, что пропала. Он не собирался останавливаться. — А знаешь, я передумал насчёт платья. Без одежды ты мне понравишься больше. И он сдернул с нее футболку, так резко, что был слышен треск ткани, расходившейся по швам. Сдернул через силу, на мгновение слегка привстав с дрожащего и дергающегося под ним тела, но этого мгновения хватило, чтобы Рина, видя свое поражение в виде двух её вещей, откинутых на пол, выскочила из под демона. Однако девчонке даже не позволили отползти, поймали и снова прижали. Тысяча осколков впилось в тело. Один кошмар смешался со вторым, образуя невозможную, безобразную массу, из какой состояла сейчас вся девушка. Вся целиком. Она тряслась. Она видела, что Чонгук смотрит на просвечивающий топ, видела, что глаза его гуляют по её почти голому телу, которое хотелось спрятать от него. Никогда ещё она не чувствовала себя такой беззащитной и слабой, безвольной и умоляющей. Даже в день, когда ушёл Чимин. Сегодня все было хуже – в разы хуже. Но у Рины ведь есть привычка говорить правду в случаях, когда она не знала, что сказать: — Чонгук... — она даже попыталась обнять его за лицо, лишь бы заставить посмотреть на себя, но не получилось. Тело не слушалось. — Я боюсь тебя. Пожалуйста... Она чувствовала это – чувствовала, что глаза начинали краснеть и щипать. Она чувствовала, что ей захотелось расплакаться. Разреветься. Впервые за столько времени, но ведь смелые и сильные не плачут, верно? — Смотри-ка, теперь ты заумоляла меня. Но почему-то ты становишься вежливой только тогда, когда ты подо мной, — Чонгук видел, что девчонка уже достаточно напугана, но так было сложно остановиться. — Учел бы я этот момент раньше, не возился бы с тобой, — а еще он знал, что звучит, как чудовище. И от самого себя было неприятно. Хотя Чону казалось, что он давно принял свою тёмную сторону. Не просто принял – воздвиг на пьедестал. — Я... Я поеду с тобой, только дай мне одеться, — она дрожала, как и её голос. Она уже не сопротивлялась, в глазах её уже не было той дерзости и самоуверенности. Всё пропало в ней разом. Чон Чонгук победил. — Я же сказал тебе: я передумал насчёт платья, — рука дьявола потянулась к её топу. Он не собирался снимать его, конечно. Но внутренний бес требовал последней мольбы. Требовал добить, закрепить, подчинить до конца и полностью. И добился своего: — Чонгук, не делай этого, пожалуйста! — и вот Рина всхлипывает, показывает свои слезы, сдаётся в очередной раз и просто смотрит на него. Взгляд её кричит о покорности, о принятии, о просьбе пощадить. Чон резко руку останавливает, в кулаке неосознанно сжимает. Хватит. Он сполна проучил её, показал, что за неповиновение следует наказание, и этот простой животный и дикий урок должен был быть ею усвоен. На секунду, правда, когда смотрел в её глаза, из которых уже медленно стекали слезы, Чонгук подумал, что переборщил немного – самую малость. Парень тут же убрал свои руки, поднялся с постели. Рина, едва ли это произошло, отскочила на другой край кровати, поджимая под себя ноги и, утирая стыдливые слезы, смотрела на Чона выжидающе, затравленно, пугливо. Парень же лишь тихо выдохнул, пытаясь внутреннего зверя усмирить. И старался смотреть на Рину не жадно, а скорее строго и даже немного злобно. — Ты наказана: никаких прогулок, поездок в центр города, катаний на скейте и чтения новых книг, — он уже развернулся, чтобы поскорее уйти и не испытывать себя, но перед дверью бросил через плечо. — Ты не захотела по-хорошему, — и хлопнул за собой дверью. Рина уже не вздрогнула от этого хлопка. Обняв себя руками на постели, она наконец дала волю слезам, позволяя им катиться с глаз ручьём сожаления. Сожаления о своей лживой смелости, наглости и нежелании понять тот факт, что, называя Чонгука дьяволом, она его именно в него и превращала.