Чонгук не отменил наказание.
Точнее, не отменил его полностью: после того разговора об откровении, о возвышении из грязи, о мести, они вернулись в дом Чона и на следующий день Рине хотя бы начали разрешать выходить из дома, что уже было крошечной победой среди всех тех неудач и поражений, что двухнедельным проливным дождём преследовали девушку. Но вот теперь подходила к концу уже третья неделя, а изменилось ровным счётом только то, что они с дьяволом хотя бы разговаривали. Не огрызались, как раньше, а нормально разговаривали. С одной стороны, это радовало, с другой… Рина все ещё хотела выбраться отсюда. Все ещё хотела сбежать от Чонгука, несмотря на то, что более не испепеляла его взглядом каждый раз, когда они встречались глазами. Признаться, после всех тех слов, что он сказал ей под вид ночного Сеула, ненавидеть его, как прежде, в той полной мере и всеобъемлющем презрении уже не получалось. Девчонка и не пыталась. Открыто враждовать с ним больше не было ни сил, ни причин, но смиряться с судьбой Рина была все же не намерена. Не было ни часа, чтобы она не думала о брате и отце. Не было ни минуты, чтобы она не думала о Чонгуке.
Сейчас Рина отдыхала во дворе на раздвижном кресле с книгой в руках, которую так и не раскрыла. Любовные романы приедались, и это было странно, потому что раньше девушка обожала их: сидя у себя в комнате, она глотала те сотнями и кричала в подушку из-за милых сцен. А ещё обязательно представляла себе такого же принца, благородного юношу, что ворвётся в её жизнь, и та заиграет яркими красками любви. Теперь же, читая роман, в голову почему-то лез не прекрасный принц. В голову лез, раздирая все когтями на своём пути, демон, скалясь острыми зубами. Его образ закреплялся за главным героем любовной истории, пускай Чон и был всегда полной противоположностью тех романтиков, каких описывали авторы. Когда Рина поняла, что представляет на месте героини себя, а на месте её ухажёра Чонгука, то решила, что сошла с ума! Но это было предсказуемо и очевидно: дьявола было в её жизни слишком много. Точнее выразиться – в жизни её был один лишь дьявол. И мысли о спасении.
Даже сейчас девушка аккуратно косилась на ворота, присматривалась к охранникам, снующим туда-сюда. Присматривалась и вздыхала, убирая взгляд и подпирая кулаком щеку. Да уж, сама по себе она хрен отсюда сбежит. Да ещё и при том, что выходить за пределы территории дома все ещё было нельзя уже целую неделю: к слову, этот факт раздосадовал Рину больше всего. Ведь именно сегодня Пак младшая должна была поехать в тот Торговый центр и встретиться там с Джинни. Должна была связаться с братом ещё раз и придумать план по собственному вызволению. И Чонгук, даже сам того не зная, опять порушил все её планы, хотя бедная голова уставшей пленницы не переставала придумывать от безысходности новые. Перебирала варианты, и одним из них было как-то уговорить Чона на встречу с Джинни. Сказать, что соскучилась по подруге и все такое… Но за три недели жизни здесь девушка научилась мыслить хотя бы немного трезво и понимала, что вряд ли это прокатит. Более того, Чонгук и вовсе может подумать, что все её извинения были лишь ради того, чтобы усыпить его бдительность, возродить в нем доверие.
Хотя, давайте будем честными: усыпить в дьяволе бдительность? Заставить его верить Рине просто так? Что-то из области фантастики.
Охранники засуетились вдруг, ворота загремели, раскрываясь в стороны, внутрь двора заезжала матовая Ауди. Вот и хозяин дома пожаловал. Рина немного сползла в кресле, чтобы её было не так сильно видно и выглядывала лишь одними глазами, следя за тем, как с водительской стороны вышел Сокджин, а со стороны пассажира Чонгук. Парни о чём-то буйно переговаривались, причём, судя по недовольному и даже слегка раздражённому лицу последнего, Пак младшая смекнула, что что-то случилось. Девушка прислушалась:
— Всех убили? — едва ли этот вопрос зазвучал голосом Чона, как у Рины глаза на лоб полезли от формулировки.
— Да, — незамедлительный ответ. — Оказалось, они уже как минимум неделю следили.
— Это Пак, вне сомнений.
Услышав свою фамилию, Рина встрепенулась, даже дёрнулась как-то странно и до боли прикусила щеку. Ей не послышалось: Чонгук точно назвал её фамилию, вот только, о ком он говорил? Едва ли об отце, ведь за тем он приставил слежку, да и Пак старший сейчас явно не в том положении, тогда… Господи, неужели это Чимин?
Рина не успела обдумать это, так как увидела, что Чонгук направляется прямо к ней. Девушка, книгу обронив и потянувшись за ней вниз, тут же приняла расслабленную позу, отвернулась в сторону, продолжила дальше сидеть в кресле на веранде как ни в чем не бывало.
Жаль, что она так и не поняла, что Чонгук замечал все её движения, косые взгляды и, казалось, уже даже начинал слышать мысли.
Парень подошёл, оказавшись за спиной до конца не желающей замечать его девицы и, склонившись, поцеловал в рыжую макушку. Это действие тут же заставило Рину вздернуть подбородок наверх, взглянув на Чона яростными глазками. Но тот на это лишь улыбнулся.
— Как твой день? — он положил ей ладони на плечи, начав слегка массировать.
По телу девчонки пробежали мурашки, но она сохранила спокойный тон.
— Скучно, — пожала этими самыми плечами, что прямо сейчас чуть ли не растекались от его прикосновений. — Я хочу выйти, когда уже кончится мое наказание?
Над головой послышался смешок.
— Это меры безопасности. Я бы и выпустил, но пока не очень доверяю своей красавице, — Чон вдруг выдержал паузу, не переставая массировать плечи, а потом, решив, что эта лиса всё равно подслушала уже, продолжил. — Люди Чимина следили за домом, — он четко прочувствовал, как девушка напряглась. — Рина, ответь мне честно, ты как-либо связывалась с братом?
Пак младшая нервно втянула воздух, кажется, не собираясь выдыхать и долго молчала. Думала, что ответить. Первым порывом было выкрикнуть смелое «нет», но… Чонгук ведь уже знает ответ на свой вопрос и жаждет услышать такой же из её уст. Да и казалось, будто, если она соврёт, то ладони с её плеч тут же перейдут на шею и сожмут её со всей силы. Так что после долгой паузы Рина тихо и с легкой досадой пролепетала:
— Да.
— Когда и где? — следом же спросил настойчивый голос.
— Неделю назад в Торговом центре я встретила Джинни, через её телефон позвонила Чимину, — щеки почему-то краснели. От злости.
Потому что она снова проигрывала ему! В который раз уже, но явно не в последний.
— Спасибо за честность, малыш, — мужская ладонь переместилась на макушку, погладила по голове, но Рина, скрипнув зубками, вдруг вскочила, лицом к дьяволу поворачиваясь.
Чонгук в очередной раз подметил, что во время злости девушка пыхтела, как свой отец, вот только на ней это выглядело мило. Она напоминала сейчас разъярённого лисёнка, что шипит и скалится.
— Убили всех, значит, да? Ты и Чимина убьёшь? — презрительно щурится.
Впервые за неделю она не сдержалась и снова повысила голос. Чонгук же оставался – как и всегда, за исключением одного раза – чертовски спокойным.
— Он посигается на
моё.
— Это ты кого имеешь в виду? — скрестила руки на груди.
— Как минимум, мой дом, — Чон развёл руками. — Я не допускаю слежки за мной.
— Но убивать из-за этого... — Рина лишь с неодобрением закачала головой и, взгляд отведя, поспешила уйти в дом, к себе в комнату.
Сейчас она снова злилась, но злость её часто подводила девушку, так что Рина, держать себя в руках пытаясь, решила, что лучше позлиться в одиночку. Не хочется вновь навлекать на себя негодование дьявола, он и так должен был заметить, что она недовольна, достаточно. Так что, дверью за собой хлопнув, Рина с обиды даже ногой топнула и, к окну подойдя, опёрлась о подоконник ладонями, налегая так, словно сломать его хотела. Тяжёлый взгляд устремился в окно, видя там приевшийся пейзаж, но вот мысли такими тревожными едва ли раньше были.
Чимин знает, где она. Чимин ждал её звонка и не дождался. Но, что самое страшное, брат наверняка уже узнал о смерти своих людей!
Пак младшая даже представить не могла, какого сейчас ему и лишь мысленно сочувствовала, глаза прикрывая. Честно, порой все походило на страшный, затянувшийся сон, и Рина все никак не могла проснуться. Никак не могла до конца понять, неужели все то, что происходит, происходит на самом деле? Неужели отец её действительно чудом спасся от нападения неизвестного, брат пытается все вызволить свою сестрицу, а сама она взаперти. И заперта с тем, кто с самой первой встречи навевал страх и ненависть. С тем, кто увлекал за собой неосознанно, пока в голове красным мигал сигнал об опасности. С тем, кто прямо сейчас постучался в дверь, намереваясь зайти. И зашёл.
Девушка не отреагировала на его появление в этой комнате сразу вслед за ней, но слышала его тихий подступ и непроизвольно сжалась, когда поняла, что парень оказался совсем рядом – прямо за спиной, опять близко. Но если его близость Рина ещё могла стерпеть, то чего точно не могла вынести, так это широких ладоней, вдруг обвившихся вокруг её талии со спины и скрепившихся друг с другом через переплетённые пальцы.
Чонгук сам расширял себе границы дозволенного и делал это порой слишком внезапно, чтобы понять, что вообще происходит.
Но Рина поняла, и сердце пропустило три удара.
Макушкой девчонка ощутила дыхание, инстинктивно выпрямилась, понимая, однако, что таким образом только больше к нему спиной прижимается. А потому поспешила развернуться, намереваясь выползти из двух гремучих змей, взявших её в замок, но, обернувшись, она почти уткнулась лицом демону в шею – четвёртый удар был пропущен – и резко отодвинула свою голову назад, вздёрнув её. Взглянув ему в глаза. Казалось, что эти глаза ведь уже были близко и смотрели не так нежно, как сейчас, но каждый раз был как первый.
А сердце, тем временем, пропускало пятый удар.
А Рина, тем временем, почему-то все ещё не выпутывалась из дьявольских объятий. Лишь мысленно возмущалась, не понимая, что демон считывает каждую эмоцию с прекрасного лица, от которого оторваться не может. Неужели она думает, что не выдаёт свою растерянность? Неужели думает он, что, если Рина неделю с ним не ругалась, то сразу прониклась к нему симпатией? Пониманием – ещё возможно. Симпатией – мало вероятно.
Но вероятно, не так ли?
Чонгук видел, что девушка ведёт привычную игру: насупившись, молчит и глядит на него грозно, бровки свои хмуря. Так рассердилась из-за наглых людишек братца?
— Я знаю, что для тебя это неприемлемо, зайка, но так нужно, — Чон решает закончить их незаконченный разговор, ни на секунду девчонку от себя не отодвигая. — Ради моей и твоей безопасности, — сладкий шёпот искусителя.
Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Не имея сил оторваться, не имея желания.
И все же Рина была снова первой, кто на секунду отвела глаза, не выдерживая напряжения. Вот только оно уже не было столь искрящим от отвращения, оно заставляло чувствовать себя как-то иначе. Не так, как должно! Пугало ли это или, наоборот, вызывало доселе отрицаемый интерес, Рина не успела подумать, но успела придумать, что сказать.
— Я доставляю тебе проблем, — тихо бурчит. — Почему ты просто не вернешь меня брату? — смотрит на него искоса.
Никогда ещё прежде лицо парня не было столь близким в течение столь долгого времени. Девчонка продолжала думать, что не выпутывается из него, потому что знает, что он не позволит, но на деле…
Она просто не хотела.
Как и не хотела этого признавать. Ведь признание бы стало очередным проигрышем в её бесчисленном списке.
— По-моему я чётко объяснил свою позицию, — Чонгук тоже говорит негромко, и голос его завораживает сердце и разум, тело и душу. — Я хочу, чтобы ты была моей, — он говорит, как чертов герой чертовых романов из книг Рины.
— И ты думаешь, что я тоже хочу? — а она противится ему, ведёт себя совсем не так, как влюблённые по уши героини.
Он действительно думает, что она хочет с ним быть?
— Разве нет? — рычащая усмешка.
Ну нет, он точно не герой – он злодей! Самый коварный обольститель, змей искуситель, развратник с грязными мыслями… Рина вдруг с огорчением понимает, что мысленное проклятие Чона уже не помогает и лишь беспомощно смотрит ему поочерёдно в глаза.
Он не герой! Ты же видела,
каким плохим он может быть!
Пак младшая, собрав остатки разума и воспротивившись собственным мыслям, пытается слегка отодвинуть демона рукой, тыча его в грудь. Бесполезное действие.
— Ты слишком близко, — выдавливает из себя недовольство.
— Я хочу быть ещё ближе, — и он резко склоняется. Дьявольское дыхание касается девичьего виска. Рина замирает, глаза расширяя, сглатывает. Руки не-героя-а-злодея скользят чуть вперёд, сжимаясь на талии. Сердце перестаёт пропускать удары – теперь оно просто не бьется, притихнув, и ощущает все то, что Чонгук делает. И голова, перестав думать, будто хочет запомнить каждое движение и прикосновение. Запомнить, чтобы потом, ночами, когда девушка будет биться в агонии от всего, что он творит, вспоминать, как Чон делал это. И, прикрывая глаза, конечно же нехотя, конечно же через силу и с огромным нежеланием представлять, как он делает это снова. И снова. И снова.
— Думаю, если ты перестанешь отрицать связь между нами, нам обоим станет легче, — невесомо губами по шее вниз-вверх. Чонгук готов заплатить любые деньги тому, кто сможет остановить время. Кто сможет оставить их здесь вдвоём, в этой комнате, так, как стоят. Голос его переливался интонациями: страсть и удовольствие смешались там, образуя даже некую дикость – и всё это мурашками откликалось в теле, язык которого не совпадал с тем, что девушка говорила.
— Нет никакой связи.
Чонгук тихо усмехнулся. Язык жгло от желания прищемить девичье упорство. И от ещё кое-какого желания тоже.
Нет связи, а?
— Тогда почему ты дрожишь в моих руках?
Перестав оставлять невесомые поцелуи на нежной, почти бархатной шее, Чон слегка отодвинулся, чтобы заглянуть в уже покрасневшее лицо. Глупенькая. Как бы Рина не старалась, она выдавала саму себя подчистую. Она и сама поняла, что налилась румянцем, поняла, что дьяволу нравится её реакция на него. Но, извините, а какая должна быть реакция у девчонки, которую так нагло зажимает взрослый парень, смотрящий на неё, как на сокровище, которое он отыскал без карты? Почти не дыша, Пак младшая глядела на отражение разгоревшегося пламени в его глазах: красные и бардовые языки танцевали на застывшем хрусталике. Он словно гипнотизировал её и у него это, признаться, хорошо получалось. Рина неосознанно облизала губы – Чонгук поймал это движение глазами. Одна рука его поползла ядовитой змеей вверх, по шее, что все ещё горела от его губ, которыми он почти не прикасался, к подбородку. Слегка обхватив его цепкими пальцами, Чон поднял девичье лицо ещё выше, заставляя посмотреть на себя и только на себя. Заставляя их лица быть ещё ближе – теперь он четко ощущал каждый вздох Рины. И, опустив свой взгляд на манящие его губы, погладил большим пальцем нижнюю из них, слегка отдёрнув её вниз.
Он знал, что она тут же влепит ему пощечину, но хотел сделать это все равно. Уже почти подался вперёд, как вдруг эти самые губы, зло скривившись, так нагло одернули его:
— Не вздумай, — шепотом. — Я не буду с тобой целоваться, — лисьи глазки теперь тоже горели огнём. Но не ярости – испуга. Чонгук, поняв, что ещё рано, лишь усмехнулся, отодвинувшись.
И в тот же момент заставив бедное сердце девочки вновь биться.
— Зато спать будешь.
И в тот же момент заставив его умереть, иссохнуть, разбиться.
— Чего? — она опешила, схватившись за подоконник ладонями, так как все это время её поддерживал Чон в своих руках, и, выпав из его объятий, Рина чуть не упала.
— Сегодня ты спишь в моей спальне, — поясняет.
И прилагает большие усилия, чтобы топить в себе вспыхнувшее желание. Чтобы не натворить лишнего.
Чтобы не наброситься на неё.
— Это с какой стати? — ну вот, едва ли свободу ощутив, Рина принялась за старое.
— Потому что я так решил, — он подмигивает ей.
Через полминуты Чонгука в комнате уже не было, но Рина, за упрямое сердце схватившись, ещё долго отходила от его лица прямо перед своим. Его глаза, его голос, его ладони на ней… Все отпечаталось прочно в сознании и, что самое страшное – от всего этого внутри живота становилось как-то пусто. Приятно пусто. А затем там что-то скручивалось в комок, заставляя крылья за спиной вырастать. Вот только улететь на этих крыльях Рина могла лишь к тому, кто прежние крылья ей с радостью оборвал.
И она вдруг осознала, что это чертовы бабочки в животе, что это чертово приятное чувство, какое возникает, когда парень, в которого ты по ошибке влюбляешься, обращает на тебя внимание. Всё своё дьявольское внимание. Девушка схватилась за голову… Он прав. Какого хрена она дрожит? Почему его образ все ещё перед глазами? Идиот. Змей. Развратник и демон!
Что он творит с ней?
***
Нет, он не просто творит – он вытворяет!
Рина была вне себя от негодования и снова злилась и пыхтела, как надувшийся ёжик, сворачивающийся в клубок при виде опасности. Опасность у девушки вот уже три недели была одна: Чон Чонгук со второго этажа этого дома, в котором приходилось прятаться от собственного брата, умереть со смеху можно! Но в данный момент было не до Чимина, и не до смеха уж тем более. Ведь, сходив в душ и протопав босыми ногами вниз, к своей комнате, Пак младшая с изумлением обнаружила, что она заперта. Честно, казалось, что Чон пошутил, что спать с ним ей не придётся, но, кажется, давно нужно было понять, что дьявол не шутит. А если и шутит, то шутки его – жестокие, поучительные и несмешные!
Конечно, девушка не поперлась к нему в первую очередь, а нашла на кухне Дахен и Ючжин, вежливо и без напора попросив их отпереть её комнату. И получила такой же вежливый отказ. Неудивительно. «Приказ мистера Чона» – для них, как табу, как нерушимое правило и привилегий для пленницы не будет. Ничего вообще не будет, пока этот мистер Посланник Ада не прикажет.
Таковы уж реалии жизни, в которой девушка теперь оказалась.
Ловить на кухне более было нечего, так что девчонка, глаза закатив и себе под нос что-то буркнув, поползла на второй этаж. Как же надоело проигрывать ему каждый чертов бой! Возможно, стоит перестать бороться? Возможно… Но Рина будет не Риной, если не попробует ещё раз. Не в той нахальной манере, конечно, но Чонгук тоже должен знать меру! Пускай он и сам её устанавливает, но знать он, тем не менее, все-таки должен.
Девушка постучала, не получила ответа и приоткрыла дверь, резко открыв себе вид на переодевающегося Чонгука – его голую, широкую спину, и сразу же, залившись краской, отвернулась.
Визит её, однако, был замечен тут же.
— Успокойся, я не стесняюсь, — хитрая усмешка прилетела в рыжий затылок.
Рина решила выждать ещё пару секунд на всякий случай, чтобы более глаза не впивались в то, что теперь сниться будет. В виде кошмара, естественно.
— Зато я – да. Зачем запер комнату?
Голос Чонгука перемещался по комнате:
— Именно по причине твоей стеснительности ты и спишь сегодня и отныне со мной, — его радикальные фразы всегда так сильно резали по ушам. Рина уже не знала, какую эмоцию выдать, чтобы показать, что она удивлена и, главное, недовольна.
— Что значит отныне? — девчонка таки поворачивается, чтобы посмотреть в его наглые глаза.
И посмотрела. Те впились в неё в ответ тут же. Хвала небесам, Чонгук уже был в футболке и домашних шортах.
— Зря я не лез к тебе все эти недели, — Рина вскинула брови. — Возможно, так бы ты быстрее привыкла ко мне.
— Я не хочу привыкать к тебе, — тут же отчеканила. — Я не хочу даже думать о тебе, но думаю, потому что ты, Чон Чонгук, единственное, что происходит сейчас в моей жизни! — сжала кулачки.
Думала: сейчас он включит своего строгого деспота и заставит её, но Чон, вдруг плечами пожав, однако выдал:
— Хорошо, — и улегся в свою постель. — Можешь спать на диване в гостиной.
Возможно, стоит перестать бороться?
Рина презрительно щурится и, думая со вздёрнутым подбородком развернуться, в последний момент передумывает. Решает остаться. И, под внимательный взгляд глаз с пляшущими бесами в зрачках, Пак младшая гордо следует к его постели. Что, демон, не ожидал да?
Подплывающим лебедем по чёрному озеру, Рина оказалась рядом с широкой кроватью и наблюдающий, что-то странное в ней пробуждающий взгляд, настойчиво игнорируя аккуратно легла на свободную половину, на самый её край. И тут же повернулась к парню спиной, уже наверняка зная, что Чон расплывается в улыбке, на которую только он один способен.
— Ложись ближе, — слышит нотки одобрения в его тихом голосе, обладатель которого явно рад сделанному девушкой выбору. — Я не кусаюсь.
— Я кусаюсь, — морщит нос Рина.
Сзади слышится усмешка и движение вдоль по постели – кажется, Чонгук придвинулся ближе.
— Конечно, ты же лиса, — и волосы её вдруг вплелись в его длинные пальцы, которыми он дотянулся до манящих его огненных прядей цвета закатного неба. Рина все ещё была пламенем, о которое он обжигался. Вот только теперь вместе с ожогами этот костёр давал ещё и тепло. Грел так, как никакой самый жаркий огонь не сможет.
Рина же, решив не бороться с ним и позволяя этому наглому чёрному коту играться с её волосами, крепко зажмурилась и попыталась поскорее заснуть.
И увидеть этот сладостный, будоражащий создание и заставляющий откликаться сердце, кошмар.
***
— Мин Ючжин, — докладывает гордый собой голос. — Одна из служанок Чон Чонгука. Признаться, среди всех его подчинённых, удалось выйти лишь на неё, но она – как раз то, что нам нужно, Чимин, вне всяких сомнений.
Пак лишь одобрительно кивает, когда на стол перед ним ложится вся информация об этой женщине. Где живет, чем живет, имена мужа, где тот работает, имена детей, где те учатся – почти все для того, чтобы план сработал, а больше и не нужно.
Чимин ещё раз пробегается глазами, одобрительно кивает и смотрит на Гёна:
— Что ж, тогда приступай.
***
Наказание кончилось.
Не прошло и ста лет. Рина и не знала, что будет так сильно скучать по простому катанию на скейте по ровным дорогам частного сектора. Но теперь ей снова было позволено всё. Вот только спать отныне приходилось в комнате Чонгука. Пак младшая дивится самой себе, но теперь это не было такой уж проблемой… То есть, она просто спала – всегда на краю – второй половины кровати и всего лишь пару раз пресекала попытки себя обнять и притянуть в свои дьявольские объятия. Ещё, конечно, приходилось с ним завтракать и ужинать, иногда и обедать, приходилось разговаривать, причём лучше вежливо, пускай иногда девчонка и позволяла себе колкости. Но это, чтобы Чонгук не расслаблялся!
Хотя, не расслабляться надо было самой девушке. У Чона, кажется, проблем с этим нет: он всегда король ситуации, а она? Кто вообще она для него? Непослушная девчонка, которую хочется приструнить, после чего интерес пропадёт или что-то большее? Даже думать обо всем этом было до неправильного странно, но не думать она не могла. Чонгук был всюду, был кругом: все пахло им и запах этот лез и застревал в лёгких. А еще ощущение того, что она, черт возьми, спит в одной постели с двадцатисемилетним мужчиной… Одним словом – странно. Странно, что она начинала задумываться о том, что было бы, если бы они действительно… Встречались? Черт, да даже это простое слово было таким необычным на вкус, неизведанным, пугающим. Рина ведь представляла себе принца, идеального парня и мужа. Чонгук? Что-то противоположное. Кардинально. С ног до головы не тот, кого она себе воображала, не такой, с каким она мечтала быть. Но Пак младшая с животным страхом в душе начала замечать, что засматривается на него, засматривается на этого демона, как засматривалась в средней школе на одноклассника, в которого была влюблена. С тех пор, к слову, никто не нравился, не тревожил душу, не волновал сердце, не лез в голову.
Сейчас её рыжий хвост раздувал ветер – Рина каталась на скейте. Очень полюбилось это времяпрепровождение, пускай и делала девушка это не в одиночку. Сзади – естественно – на чёрной машине катили за ней Ен и Хэвон, ставшие верными «друзьями» за то время, что Пак младшая уже жила у Чонгука. К слову, какая там неделя уже по счету пошла? Рина сбилась. И не считала. И просто жила, отдав свои дни в руки судьбе.
А та неожиданно преподнесла дивный подарок.
Спустя два часа катания по кругу сектора, Рина, устав, приехала домой, тут же направляясь на кухню в надежде найти там что-нибудь вкусненькое. На кухне девчонка и застала одну из служанок, что как-то странно встрепенулась, едва ли девушка появилась на горизонте. Сначала Рина не обратила на это внимания, с благодарностью принимая от Ючжин тарелку нарезанных фруктов. Попросив вдобавок принести листок и карандаши, девчонка и устроилась на кухне за столом, что-то почеркивая для собственной радости и отправляя в рот кусочки плодов. И все бы ничего, но Ючжин подозрительно топталась рядом, все время оглядывалась на коридор, словно боялась, будто оттуда кто-то выйдет. Рина же то и дело косилась на женщину, хмуря брови и про себя подмечая, что взгляд у служанки был беспокойный. Будто на них надвигалась буря, и сообщать об этом было страшно.
К слову, буря действительно надвигалась. Правда, не совсем в прямом смысле.
— Ючжи? — Рина звала её сокращённо. — Ты чего? — она все-таки не выдержала и решила спросить.
Кажется, женщина только этого и ждала. Едва ли девчонка подала свой голос – как Ючжин решилась, немедленно оказавшись за столом и – Рина удивилась – взяла её за руки и начала шептать. Словно самую страшную тайну, секрет. Молитву.
Молитву о спасении.
— Я могу помочь тебе выбраться отсюда.
— Чего? — Пак младшая тут же поперхнулась соком винограда и прокашлялась.
Ючжин тем временем продолжала:
— Слушай меня внимательно, — голос её был встревожен, а глаза молили внимать с особым сосредоточением, что Рина и сделала. — До твоего восемнадцатилетия осталось всего две с половиной недели. За это время тебе надо заслужить полное доверие мистера Чона.
Если бы во рту снова был виноград – девушка бы поперхнулась дважды.
— Доверие... — произнесла она это слово как раз с явным недоверием и тут же осеклась. — Что? — воскликнула. — Почему ты помогаешь? Ты же работаешь на него!
Ючжин приложила палец к губам, и девушка мгновенно затихла, потушив на секунду своё негодование, непонимание и ошеломление. Когда она отдавала жизнь в руки судьбе, то не думала, что та примется за неё так радикально и с напором.
— Чонгук уже думает над твоим днем рождения и планирует вывезти тебя, устроить праздник, — все эти слова кажутся чем-то немыслимым. — Доверие нужно, чтобы за тобой не следили так пристально, как сейчас. Тогда у тебя будет шанс сбежать.
Шанс… Сбежать?
Рина слегка мотает головой, не понимая, почему она слышит всё это, да ещё и от кого? От служанки дьявола!
— Но... — протягивает она неуверенно, однако Ючжин, словно робот, запрограммированный сказать все то, что говорит, перебивает её и продолжает.
— Я проинструктирую тебя перед твоим днем. А пока что делай все, чтобы он думал, что ты смирилась с ситуацией и решила остаться с ним.
В коридоре послышался голос Дахен, и Ючжин ускользнула от Рины в другой конец кухни, словно и стояла там все это время, оставив Рину буквально опрокинутой за борт своим предложением.
А за бортом несладко: море волнуется, ведь буря действительно приближается, и раскаты грома на залитом чёрной краской небе таят в себе много секретов.
