***
«Пожиратели Смерти Вернулись?
Вчера в больницу Святого Мунго были доставлены член Визенгамота Филандр Т. Джонс с женой. Преступление было совершено у них дома, а число и личности нападавших неизвестны. От официальных комментариев представители Святого Мунго отказались, сославшись на очень тяжёлое состояние супругов, а штаб мракоборцев свой отказ мотивирует тайной следствия. Но, по информации из анонимных источников, заклятье, поразившее почтенных граждан нашего общества, неизвестно. Пострадавшие испытывают, по истине, адские муки. Словно горят заживо, от боли впали в беспамятство. Картина вырисовывается мрачная, а отказ просветить наших читателей в сложившейся ситуации, выглядит странно и настораживающе. Несмотря на все препятствия, нашему корреспонденту удалось поговорить с непосредственной участницей этого события – Бетси Комбс. Именно эта отважная женщина вызвала мракоборцев, поскольку живет рядом с Джонсами. – Как всегда после обеда, я занималась огородом. Тыквы в этом году уродились на славу! Хотя хиленькие были, но я вырастила. Так вот, Филандр уже несколько дней болел, бедняжка Энни (супруга) совсем с ног сбилась. Очень уж сварлив, а когда болеет, так и вовсе с ним сладу нет. В дурном настроении и капризничает, будто дитё малое. Так-то они семья приличная и живут дружно. А тут шум, крики. Никогда такого не было, ну думаю, никак Филандр разошёлся. Крики продолжались. Тут уж я испугалась, после всего, что нам пришлось пережить с сами-знаете-кем, я всегда начеку. Окна их гостиной на улицу выходят, ну я и подошла поближе глянуть, что происходит-то. А там… Филандр с Энни на полу, в судорогах бьются и криком заходятся. Рядом с ними нелюдь, в чёрное одет, как зыркнет на меня, да дёру! Ну, я сразу мракоборцев вызывать, куда уж мне за преступниками-то гонятся. Да и вдруг он не один, ежели где сообщники бродят? Но если хотите моё мнение знать – Пожиратели это! Кто ещё такое зверство творить станет? А то, что знака ихнего не было, так это я их вспугнула! Мы полностью привели вам слова миссис Комбс и её рассказ полон страшных и пугающих подробностей. Неужели ещё остались опасные преступники, готовые убивать мирных жителей? Неужели граждане опять должны быть начеку, как Бетси Комбс? И когда, наконец, мракоборцы будут защищать нас с вами? Ведь совсем недавно пропал сотрудник Министерства – Арнольд Бурдендейл, и его местонахождение до сих пор неизвестно!» – Не понимаю, – раздраженно произнесла Гермиона, складывая газету, – зачем запугивать людей, печатая эти сплетни? О том, что это Пожиратели, говорит только миссис Комбс. – Тебе ли не знать этих журналистов, – угрюмо отозвался Гарри. После рассказа Невилла о произошедшем в Святом Мунго и этой статьи он был темнее тучи. – Самое плохое, что точно неизвестно, когда именно пропал Бурдендейл, – наклонился к Гермионе и понизил голос Гарри. – По обрывкам разговоров я слышал, что он брал отпуск – помогал родителям переезжать. Последний раз они его видели за неделю до официального исчезновения. – Но это всё равно не повод поднимать панику, – отозвалась Гермиона, – есть какие-нибудь веские доказательства того, что его похитили Пожиратели? – Никаких, – развел руками Гарри, – как и в деле Джонсов. Опять же, насколько я слышал. Нас не слишком-то посвящают в ход расследований. – Чем вы вообще там занимаетесь, кроме как изучаете инструкции по ведению допросов и первичному осмотру мест происшествий? – поинтересовалась Гермиона. – Вчера сидели с диспетчером по приёму заявлений, – кисло ответил Гарри, – и то, только потому, что весь оперативный состав был там, у Джонсов. – Если честно, мне кажется, что мы попросту теряем время, – подумав, сказал он, – как и ты в архиве. – Не скажи. Понятно, что по доброй воле никто не пойдет разгребать эти документы, но кто-то же должен это делать, – защищалась Гермиона. – Да и вам полезно знать работу штаба изнутри, преимущество перед другими соискателями. – Я по-прежнему не в восторге от идеи работать мракоборцем, – уныло отозвался Гарри. – И предвосхищая твой вопрос, а куда ещё мне идти? От изучения юриспруденции, как и от любой научной зауми, клонит в сон. В ведении бизнеса я ничего не понимаю. Да и лучший друг был бы рядом, – он кивнул на Рона, который сидел от них поодаль. Рон после стычки ушёл в глухую оборону и прекратил общение как с Гермионой, так и с Гарри – обиделся. – Когда тебя с детства воспитывают как оружие против несокрушимого врага, сложно выбрать другой путь. Даже если противник неочевиден, – заключил Гарри, указывая на газету.***
Панси плыла в сером мареве: ни звуков, ни запахов, ни цвета. Этот странный туман обволакивал словно коконом. Она протянула руку, пробуя развеять завесу, и в ту же секунду её выдернуло в чернильную тьму. От страха и неожиданности она застыла на месте. Казалось, сердце выскочит из груди, так сильно оно билось. Послышался шорох, Панси вздрогнула, и уже ясно услышала хлопанье крыльев. Стало чуть светлее, перед ней появилась тёмная фигура. – Девочка, – прошелестела она, – не сопротивляйся. – Кто ты? – в панике закричала Панси. – Что тебе нужно? – Ты, – мерзко захихикала фигура, и этот смех больше походил на карканье. – Я предлагаю, пока что предлагаю добровольно прийти к нам. Ты всё равно окажешься у нас, но в каком качестве – решать тебе. – Я не понимаю, о чём ты говоришь, – дрожащим голосом ответила Панси. Её трясло, было жутко холодно. Тьма вокруг пульсировала, а фигура откровенно пугала. От неё словно веяло опасностью и каким-то потусторонним ужасом. – Зачем цепляешься за свою никчёмную жизнь? – проскрежетала фигура. – Что у тебя осталось кроме боли и страданий? Отец, который сгниет в Азкабане? Мать, которая медленно, но неотвратимо сходит с ума? Друзья, которые отвернутся при первой же возможности? Врачи, которые уже сейчас плюют на тебя, оскорбляют и уничтожают то, что когда то было твоим достоинством? – хохот был похож на раскаты грома. – Так ответь мне, зачем? – Это неправда, – слабо пролепетала Панси, – всё совсем не так. – Неправда? – голос, словно хлыстом обжёг, а фигура молниеносно оказалась прямо перед ней. Панси не успела даже дёрнуться, она будто окаменела, вмерзая в окружающую тьму. – Ты можешь врать себе, – обманчиво тихо произнесла фигура. – Но никогда. Никогда не ври мне! Щека горела, а из глаз брызнули слёзы. Пощечина была неожиданной и сильной. – Змея, – издевательски прошипел голос, – сейчас ты не опаснее ужа. Но я предлагаю тебе выбор – приди к нам сама, встань под наши знамёна, стань воином. Мы будем повелевать мирами, сеять ужас и смерть. Отомстим недостойным. При произнесении наших имен будут разрушаться города, а правители вставать на колени. Простой люд будет боготворить и пресмыкаться перед нами. Никто и никогда, не то что оскорбить, даже косо посмотреть в твою сторону не сможет. Согласна? – Нет, – еле слышно прошептала Панси. Эти мечты о господстве… она видела, чем подобные безумства заканчиваются. Тем временем холод сковал ледяными цепями, добрался до лёгких, сбивая дыхание. Каждый вздох давался тяжело. – Глупая девчонка, – зло отозвался голос, – ты всё равно будешь с нами. Придётся воспитать в тебе учтивость, научить покорности. А пока будешь тихо тлеть, проживая свою жалкую жизнь. Шелест крыльев, оглушительное карканье. Тьма.***
Панси очнулась в полной темноте, дезориентирована и растеряна, лихорадочно ища палочку. – Люмос, – с облегчением произнесла она. Привычные стены родного подземелья. Только очень холодно и сыро. По стенам кое-где змеились струйки воды, а под ногами собралась целая лужа. Панси непонимающе огляделась. Это точно были подземелья Слизерина, но откуда столько воды? Неужели что-то случилось, и вода из озера стала просачиваться внутрь? Вдалеке показался огонёк, она поспешила к нему. – Эй! – на ходу позвала Панси. – Здесь полно воды! Нужно сказать Слизнорту! Огонёк оказался «люмосом» на кончике палочки Гермионы. – Панси? – она приблизилась. – Что ты здесь делаешь? – Скорее, подземелья заливает! Но Гермиона осталась на месте, Панси удивленно оглянулась на неё. – Ты не пойдешь к Слизнорту? – спросила она. – Это ты сделала? – тон Гермионы был серьёзным, брови недовольно нахмурены. – Что? – Панси опешила. – Грейнджер, ты спятила? Зачем мне затапливать подземелья? Я вообще-то тоже здесь живу! – Кто знает вас, слизеринцев. Вы готовы на любую подлость, а о вашей любви к тёмным искусствам слагают легенды. Что за чары ты применила? – Тебя Уизли покусал? – ледяным голосом поинтересовалась Панси. – Слизеринцы, тёмные искусства.… С чего, во имя Мерлина, ты взяла, что я занимаюсь чёрной магией? – Вы все одинаковы, – продолжила Гермиона тоном учительницы отчитывающей нерадивую ученицу, – высокомерные блюстители чистой крови, скрывающие свои мелочные, хитрые, склочные мыслишки под маской аристократизма и благородства. Готовы на любое предательство во славу того, кто предложит больше. Готовы лизать пятки тем, кто сильнее, богаче, авторитетнее. – Да как ты смеешь? – взвилась Панси, руки сами сжались в кулаки, от гнева всё внутри клокотало. Она уже была готова броситься на Гермиону, но тут на плечо легла рука, остановив её. – Ну что, мерзкая тварь, – это оказался Рон с ехидной усмешкой на губах, – услышала наконец-то истинное мнение о себе, – издевательски продолжил он, – и эти слова подтвердит любой человек, кто знает вашу скользкую, лживую натуру. Панси пыталась вырваться, но рука на плече казалось, весит целую тонну. Бессильная злоба душила её, на глазах появились слёзы. И если от Уизли она другого и не ожидала, то от Гермионы слышать такие слова было невыносимо больно. Также больно, как и осознавать, что доверилась человеку, который плюнул в душу, вылив поток грязи в придачу. Внезапно фигура Гермионы задрожала, расплываясь, черты лица смазались – меняясь, превращаясь в другие, не менее знакомые. – Какого… – только и успела прошептать Панси, – как перед ней уже, несомненно, стояла её мать. Сверкая бриллиантами драгоценностей, с идеальной прической и макияжем, щеголяя элегантным, строгим нарядом. Лишь гримаса гнева портила эту совершенную картину. – Мы столько сил вложили в твоё воспитание, давали тебе всё самое лучшее. И что получили? Чёрную неблагодарность! Путаться с грязнокровками! Как ты посмела, потаскуха! Панси совершенно запуталась, крепко зажмурилась. Сейчас повторялся худший кошмар, случившийся в её жизни. – Ты унизила не только себя, – над ухом прогремел голос её отца, – опозорила весь род! Осквернительница крови! Слава Мерлину, я сумел уладить это дело, о твоём падении не узнают. Но ты… мне противна! Если бы я мог, не вызывая подозрений, отказаться от тебя, я бы сделал это без промедления. Тебе придётся много работать над собой, чтобы вновь завоевать моё расположение. Каждое слово ножом резало снова и снова. Панси, не открывая глаз, как мантру повторяла – неправда, неправда, НЕПРАВДА! – Панси! Проснись! – услышала она, буквально выдергивая себя из сна, руки будившего крепко держали её за плечи. Широко раскрыв глаза, содрогаясь от холода и ужаса, увидела перед собой Гермиону, которая её и разбудила. Всё ещё не понимая, где она находится и не продолжение ли это сна, в панике отпрянула в угол дивана. Гермиона со страхом наблюдала метаморфозы глаз Панси, перестала держать и показала раскрытые ладони. – Тихо, Панси. Всё хорошо. Это я, Гермиона. Это просто сон, – медленно, сдерживая внутреннюю дрожь, проговорила она. Слёзы всё ещё текли по лицу Панси, она вытирала их, не замечая, как тряслись её руки. Воздуха по-прежнему не хватало, грудь, будто сдавило. Эмоции от пережитого, сумбур и кавардак в мыслях, что мгновенно сменялись одна на другую. – Панси, ты в гостиной Слизерина, – продолжила Гермиона. – Оглянись, ты не спишь. Чтобы тебе не приснилось, это всего лишь сон, и он закончился. Панси с трудом заставила себя отвести взгляд от Гермионы, огляделась. Всё и впрямь было привычно, но и сон был пугающе реален. – Что тебе приснилось? – задала вопрос Гермиона. Панси медленно, запинаясь и останавливаясь, начала рассказывать. Дойдя до слов Гермионы осеклась, губы задрожали, а на глазах снова засверкали слёзы. – Тише, не надо, – прервала её Гермиона, чуть ближе пододвинулась, – это только сон. Я никогда такого не говорила и не скажу. Даже мысли такой не возникало, – она успокаивающе прикоснулась к руке Панси. В глазах читалось искреннее сочувствие. – Ты веришь мне? – Я… Я не знаю. Затем появился Уизли и подтвердил все твои слова, – содрогаясь всем телом, проговорила Панси. – А потом вы превратились в моих родителей и то, что они говорили… – не в силах продолжать, она спрятала лицо в ладонях. Гермиона как можно бережнее и осторожнее обняла её, а Панси будто прорвало. Вцепившись в Гермиону, она рыдала, и вместе со слезами из неё уходили эмоции, испытанные сегодняшней ночью. Страх, злость, ужас, отвращение – всё сплошным потоком, плотно переплетённые между собой. Гермиона крепко держала её в объятьях, гладила по голове и что-то тихо шептала. Панси не понимала ни слова, слишком глубоко погруженная в свою боль, однако реагировала на интонацию. Нежную, успокаивающую. Постепенно она затихла, словно убаюканная и согретая, не только руками, но и голосом. Нехотя она отстранилась, рукавом вытирая остатки слёз. – Прости, что тебе пришлось это наблюдать, – сказала Панси, отворачиваясь. – Ничего, у всех бывают кошмары, – ответила Гермиона, плотнее запахивая халат, в попытках согреться. – Может отвести тебя к мадам Помфри? – Зачем? – непонимающе откликнулась Панси. – Сказать, что мне приснился кошмар и …? – она вопросительно подняла бровь. – Я боюсь, что у тебя может повториться приступ, – сказала Гермиона, внимательно вглядываясь в лицо Панси. – Ты не представляешь, что у тебя происходило с глазами, когда ты проснулась. Они меняли цвет и будто пульсировали. Это было страшно, и я испугалась, – просто закончила Гермиона. – Но сейчас они нормальные? – тихо, недоверчиво спросила Панси. – Сейчас да, – устало ответила Гермиона. – Как ты себя чувствуешь? Как вообще начинаются приступы? – Внезапно, контролировать это я не могу. Но и к Помфри не пойду, она не знает что со мной. Будет только сочувственно охать и смотреть жалостливо, словно я умираю. – Пойдем, – сказала Гермиона, решительно поднимаясь, – переночуешь сегодня со мной, если приступ начнется, я, по крайней мере, смогу сразу доставить тебя в больничное крыло. – Ты серьёзно? – Панси недоуменно смотрела на Гермиону. – Как ты собираешься объяснять моё появление в твоей кровати своим соседкам? – Никак, – отрезала Гермиона, – ночь, все уже давно спят. Когда я сюда пришла, ты тоже спала. И у нас никто не храпит, честно, – добавила, улыбнувшись Гермиона. Панси задумалась. В словах Гермионы была правда, если её скрутит, она действительно может помочь. Кто-нибудь другой может быть менее деликатным. С другой стороны, возможны реальные проблемы, влезать в которые Панси совсем не хотелось. Но Гермиона пошла на это добровольно, поэтому Панси согласилась. Они осторожно, стараясь никого не разбудить, проскользнули в спальню. – По-моему, самое время использовать твоё слизеринское-согревающее, – прошептала Гермиона, закрывая полог и укрываясь одеялом. Панси также шепотом произнесла заклинание, постаралась устроиться удобнее, места катастрофически не хватало. Она закрыла глаза, но сон не шёл. Близость Гермионы заставляла сердце биться чаще, а она и так была слишком напряжена и взволнована. Панси сразу вспомнила лицо Гермионы в своих ладонях, их почти невинный поцелуй, свои дальнейшие фантазии и желание прикоснуться стало просто невыносимым. Скрипнув зубами, так сильно она сжала челюсти, от досады на саму себя за эту подростковую несдержанность, повернулась набок, для верности обняв саму себя. – Прекрати ерзать, не заснуть же, – раздался за спиной тихий шёпот Гермионы. А затем её теплая рука легла Панси на живот, привлекая ближе. – Ты абсолютно ледяная, – пробормотала Гермиона, – твои чары не очень-то работают, грейся. Панси благодарила всех богов, что они были в пижамах. Представить только, что Гермиона прижимается к ней голой грудью… Она думала, что это будет самая долгая и мучительная ночь в её жизни. Но она быстро согрелась, а в объятьях Гермионы снова почувствовала себя расслабленно и спокойно. И незаметно для себя заснула крепко и без сновидений.***
Он часто вспоминал дедушку, который умер незадолго до краха всей его жизни. И слава Мерлину, что так. Именно дедушка начал учить его рунам, говоря, что он, ещё совсем мальчишка, всегда должен помнить свои корни. Семья, род, наследие – вот его главные приоритеты, которые дед передал ему. В детстве дедушка развлекал его сказками, а когда он подрос и реальными историями, которые зачастую были страшнее любого выдуманного злодея. Когда дедушка был ещё молод и силен, а папа и мама совсем детьми, бушевал могущественный и опасный волшебник, имя которого сейчас редко вспоминают. Зло меняет обличие и личность, но всегда приносит одни плоды – смерть, горе и разрушения. Дед был сильным волшебником, обладавшим тайными знаниями, передававшимися из поколения в поколение. Чёрному магу нужны были такие соратники, но дедушке были не по душе цели и методы этого чародея. Злодей не гнушался ничем, посылая своих приспешников запугивать, а нередко и пытать. Так дедушка потерял жену, но спас сына и соседскую девчушку, родители которой погибли. Они скрывались у родственников, хороших друзей. Все жили тогда в атмосфере постоянного страха и напряжения. И они нигде надолго не задерживались, чтобы не навлечь беду на укрывавших их людей. Периодически уходили в леса и в горы, но природа в их родном крае была слишком сурова, а дети слишком малы. Дедушка уже было совсем опустил руки, пока один из знакомых не предложил бежать за море, в страну, где было относительно тихо. Он не хотел покидать родину, но имея на руках двоих детей, выбора не оставалось. Им было сложно на новом месте, они пытались адаптироваться, но для местных оставались чужаками. Дедушка пытался учить язык, но способностей к этому не имел и говорил с таким жутким акцентом, что понять его было сложно. Детям было легче, они быстрее приспособились и в школе даже смогли завести друзей. Война дошла и до их нового дома, и деда подозревали в том, что он был пособником и шпионом того тёмного волшебника. От обвинений удалось защититься, но постоянные визиты мракоборцев не прибавляли доверия в глазах соседей. Вспыхнула и погасла звезда этого волшебника, потом на сцену вышел другой. Но дедушка был сосредоточен только на их маленькой семье. Вырастить, обучить, дать счастливое будущее. – Это была не моя война, – объяснял дедушка, – моя война закончилась, когда этот убийца умер в Нурменгарде. Знаешь, что означает моё имя? – Хэльвард – защитник! – ответил он. – Именно, я всегда защищал твоих родителей. Но я уже стар и не так силен, как раньше. Теперь, помимо твоего отца, у меня есть ещё один достойный преемник. Ты, Ингвар – что значит воин!