Byzantium

      Гарри бежала. Она бежала так далеко, как только могла, прорываясь через отдаленные деревни, окружающие столицу, бежала часами, пока её ноги не распухли от синяков, а края красивого платья не были испорчены грязью. Гарри, наконец, сдалась, когда прорвалась через край Запретного леса на окраине городских владений, задыхаясь от нехватки воздуха. Гарри буквально врезалась в лес и закричала, увидев застывших в полёте птиц, и вырвала жемчужную корону из волос в отчаянии разбив её об землю. Девушка упала на землю, закрыла лицо руками и расплакалась.       — Пожалуйста, пусть всё станет как прежде! — закричала Гарри. — Не оставляйте меня здесь одну!       Мир на мгновение вздрогнул, словно оценивая сам себя, а затем снова пришел в движение.       После нескольких часов абсолютной тишины слёзы Гарри превратились в счастливые. Девушка услышала, как снова появился мягкий ветер, шелест листьев звенел колокольчиками, зашуршали насекомые и птицы, продолжающие полет, как будто их никогда не тревожили.       Гарри начала смеяться от удивления, вставая шатаясь и углубляясь в лес. Она наслаждалась звуком журчания ручья, танцевала в травяном поле, с наслаждением наблюдала за оленёнком в поле.       Как только истерика, сотрясающая тело Гарри, улеглась, она огляделась. Девушка была глубоко в Запретном лесу, волшебном лесу, к которому Волдеморт не осмеливался прикасаться. Объединенная сила всех существ в Запретном лесу была сильнее, чем даже его призрачная армия. Гарри шла по небольшой проторенной дорожке вглубь леса. Деревья здесь стали гуще, солнечный свет темнел, несмотря на полдень, но Гарри позволила тропинке вести её всё глубже.       Гарри была истощена. Она не уверена, сколько времени прошло в реальном мире с тех пор, как она пропала без вести в Самайн. Кажется, две недели, но она не может быть уверена. Судя по солнечному дню, но холодной земле, Гарри догадалась, что её не было несколько месяцев, зима начала переходить в весну.       Гарри позволила её мыслям блуждать, пока она шла по лесу, рассеянно осознавая, что платье цепляется за кусты и рвется. Нагини была так настойчива в том, чтобы их не поймали, когда Пожиратель Смерти преследовал её. Испугалась своего хозяина. Её хозяин, конечно же, Лорд Волдеморт.       Он просто вернет нас туда, откуда мы начали! Мы должны продолжать бежать!       Гарри остановилась, обдумывая просьбу Нагини. Змея сказала, что кто-то, хозяин, поместил её в дом, чтобы обезопасить. Поместил Гарри в охотничью хижину, чтобы она была в безопасности. Всё внутри круга нимф, чтобы убедиться, что они никогда не состарятся и не пострадают.       Гарри была похищена во время Самайна, в середине Жертвенного Ритуала, превратившегося в Ритуал Связывания.       «Как у Древних», — предательски прошептал разум Гарри.       Точно так же, как Лили Поттер была предназначена Джеймсу Поттеру. Женская династия в Королевстве Поттеров всегда была наполовину нимфами, родственными душами, принесенными божествами, Тремя Судьбами и Богиней-Матерью.       Если Гарри действительно была Морозником Поттер, каким-то образом вопреки всему, это означало, что Волдеморт был её родственной душой, посланный Судьбой.       Но… Но тогда это означало, что Волдеморт спас её во время Самайна от этого ужасного существа. Но Гарри была уверена, что там был тот самый Черный Рыцарь, которого она встретила много лет назад. Его голос возле уха и знакомое ощущение боевого скакуна под ней.       Гарри схватилась за ближайшее дерево из-за приступа мигрени. Ничто не имело никакого смысла!       Все понемногу меркло, Гарри так устала от бега, что не сразу обнаружила, что реальность вокруг нее искажалась. Ей было очень холодно, руки дрожали, и она опять ничего не ела. В отличие от прогулки по волшебному кругу, Гарри не могла бегать целыми днями без еды, воды и сна. Здесь она была человеком.       Что-то шевельнулось сбоку, и она дернулась, развернувшись, чтобы посмотреть в лицо опасности. Глаза Гарри расширились, увидев настоящую нимфу, обнажённое тело которой закрывала полупрозрачная вуаль. Гарри чувствовала на себе тяжесть взгляда нимфы.       «Что может быть лучше для подтверждения того, что я Морозник Поттер, чем проверить свою волшебную кровь и приблизиться к нимфе?», — истерично подумала про себя Гарри. Приблизиться к нимфе можно двумя способами: при первом, нимфа убьёт её на первом шаге, или при втором, нимфа заговорит с ней и подтвердит, что она — Морозник. Оба варианта казались одинаково ужасными, так что Гарри решила забыть об осторожности.       — Привет, — мягко сказала Гарри, не решаясь подойти к существу..       Нимфа махнула бледной рукой, после чего отвернулась, скользя по лесу с плавной грацией.       Гарри последовала за нимфой, стараясь не отставать. Время от времени та останавливалась, чтобы убедиться, что Гарри её видит, а затем продолжала углубляться в лес.       Гарри не была уверена, что это значило — нимфа не нападала на нее и молчала. Вместо этого Гарри поймала себя на мысли, что идёт за нимфой в Запретном лесу, недоумевая, как её жизнь так изменилась.       Наконец, нимфа подвела Гарри к озеру и скользнула по глади. Девушка вздохнула с облегчением при виде воды, встала на колени перед небольшим каменистым прудом, окруженным буйной зеленью, и сложила руки, чтобы поднести воду в ладонях. Напившись досыта, Гарри откинулась на большой камень и стала наблюдать, как нимфа всего в нескольких десятках метров от неё виднеется из воды и смотрит в её сторону.       — Меня зовут Гарри, — сказала девушка через некоторое время.       Нимфа не ответила, но её взгляд поднялся, как будто она смотрела на кого-то позади неё.       Девушка быстро повернулась и ахнула, увидев старую, скрюченную женщину, стоящую позади.       — Привет, меня-зовут-гарри, — поприветствовала старушка, лукаво ухмыляясь.       — Здравствуйте, — выдохнула Гарри.       — Я Мать*, — сказала женщина. [*скорее всего, имеется ввиду Мать-Земля, упоминалась Гарри наравне с...мойрами? Название от переводчика, так как автор просто назвал их женщинами, говорящими о судьбе. Здесь и далее будет употребляться Богиня-Мать]       Гарри споткнулась, чтобы повернуться. Девушка упала на колени и прижалась ладонями и губами к земле, простираясь ниц перед Богиней.       — В этом нет нужды, детка, — смеясь, сказала Мать. — Ну же, дитя, погуляй со мной.       Гарри неуверенно поднялась с земли и задрожала, когда женщина вложила свою руку в её, как будто она была милой бабушкой, выводящей внучку на прогулку. Глубокое, всепоглощающее спокойствие охватило Гарри, когда женщина вела её через лес.       — Тебя очень долго прятали, девочка, — тихо сказала Мать, её старые ноги не вздрогнули, когда они шли через густые кусты ежевики. — Я считаю, что Дамблдор может быть виноват в этом. Он очень долго держал тебя с твоими родственниками силой кровавого ритуала, призванного скрыть от нас твоё существование. Старику никогда особо не нравилась идея Судьбы, — вздохнула Мать, похлопав девушку по руке.       Гарри уставилась на Мать, потрясающую Богиню. В одно время она была любимой бабушкой, предвещающей зиму в конце пышного сезона. Она была ребенком полным радости, вечной весны. Она была молодой женщиной на пороге жизни, в цветущем лете. Женское начало в расцвете сил, на заре осени.       — Мне очень жаль, что нам пришлось поставить тебя на путь Тома Риддла, — сказала Мать, продолжая неторопливую прогулку.       — Том Риддл? — спросила Гарри, чувствуя себя брошенной. Она не знала имени.       — Или, как он теперь себя называет - Лорд Волдеморт, — рассмеялась Мать, словно это имя позабавило ее. — Полет смерти, действительно.       Гарри внезапно остановилась, радость встречи потускнела. — Лорд Волдеморт? — спросила Гарри, прикусывая губу.       — Позволь мне показать тебе кое-что, Гарри, — сказала Мать. По кивку Гарри они шагнули вперед и внезапно оказались далеко-далеко от Запретного леса.       Гарри ахнула, когда стала окружена весной заросшего леса, места, похожего на её родные края. Он был пышным и полным цветов, наполненным пьянящим и мягким запахом.       — Это твой дом, — грустно сказала Мать, ведя Гарри по небольшой тропинке через лес, увитый цветущими ромашками. — Много лет назад я встретила здесь твою мать.       — Вы знали мою маму? — удивленно спросила Гарри.       — О, я знала, — мягко ответила Мать. — Она была красивой женщиной внутри и снаружи. У нее были самые волшебные рыжие волосы: они горели ярче лесного пожара. Она любила тебя и молилась мне о тебе каждый день.       Гарри почувствовала, как слезы навернулись на глаза. Она не была уверена, слезы это печали или радости, но все равно они ощущались как некое высвобождение эмоций.       Мать привела Гарри к развалинам в глубине заколдованного леса. Гарри в изумлении уставилась на красивое сооружение, теперь поврежденное ветром и выставленное напоказ природе, прямо-таки изобилующее жизнью. Это был массивный замок с лестницами под открытым небом. Гарри высвободила руку из ладони Матери, чувство узнавания охватило её.       Гарри шла по каменной дороге ко входу в замок, сквозь булыжники росли деревья, а на их ветвях расцветали цветы, аромат которых был волшебным. Она прижала пальцы к дверному проему и проскользнула через проход. Внутри был собор жизни, небольшой пруд с рыбой кои, плющ, растущий вдоль большой винтовой лестницы, ведущей к руинам наверху. Гарри прижала пальцы к каменной балюстраде лестницы, отколотый мрамор вызвал ощущение дежавю, которое проскользнуло в её душе, прежде чем она смогла вспомнить хоть что-то. Гарри продолжила свое исследование замка, идя по разрушенным залам с облупившейся синей краской и мягким светом послеполуденного солнца, согревающего босые ноги.       Гарри остановилась у двери, прижимая пальцы к полоскам на дощечке рядом. Они достигают ей талии. Маленькие линии обозначают рост ребенка.       — Лили нравилось все, что касается материнства, — сказала Мать из-за спины Гарри.       Гарри повернулась к Матери со слезами, льющимися по щекам.       — Я помню, — выдохнула Гарри.       Королевство Поттеров.       Гарри помнит, что была очень маленькой, ей было меньше пяти лет. Она бежит через замок, потолок такой высокий с её точки зрения. Она помнит, как отец гонялся за ней, щекоча, а мама собирала цветы в огромном саду и улыбалась ей с чистой любовью. Гарри помнит, как следовала за мамой, пока она держала её за руку, прячась в развевающемся платье.       Гарри помнит, как дотрагивается до шрама в виде полумесяца над бровью мамы, как они соприкасаются лбами, прислоняясь друг к другу и делясь древней тайной.       Гарри идет по коридору, и ее воспоминания накладываются на замок: она видит это место, какое оно было раньше, чувствует мягкие ковры и воссоздаёт гобелены на стенах. Она может слышать женский смех, ощущать сладкий запах пирогов, готовящихся на кухне, вибрацию колокольчика, звенящего, кажется, везде.       Воспоминания меняются на что-то более мрачное. Наложенное изображение переходит от яркого и светящегося к затененному, от темного к серому.       Гарри помнит, как её мама плакала в детской. Она помнит, как её отец стал серьезным и не хотел больше играть. Гарри помнит, как её мама покрывала шрам Гарри краской, прижимая большой палец ко лбу девочки, и смотрела на нее грустными, выразительными зелеными глазами. Она помнит шум людей, врывающихся в замок, крики её мамы, незнакомого мужчину, похищающего Гарри и убегающего через секретный проход в стене. Гарри помнит слезы, когда её оставили на пороге ухмыляющейся женщины. Гарри помнит.       Девушка поворачивается и смотрит на Мать.       — Почему? — спрашивает Гарри дрогнувшим голосом. Семья, о которой она всегда мечтала, существовала, но её больше нет. В одно мгновение Гарри получила то, чего она всегда хотела, а затем потеряла это. — Почему я? Почему Судьба хотела меня?       Мать вздохнула, подошла к Гарри и снова взяла её руки и успокаивающе похлопала.       — Непонятно, почему старые женщины делают то, что делают, — сказала Мать. — Лорд Волдеморт был непреодолимой силой. Ты родилась и нуждалась быть связанной узами любви, как и все нимфы. Судьба задумала свести вас вместе. Оракул объявил о своем намерении, когда ты была еще младенцем. Несчастный Оракул неправильно всё понял, и потому твое пророчество было для него первым и последним. После того, как пророчество было произнесено, что родится ребенок, равный Волдеморту… Ну, Том Риддл не очень хорошо это воспринял, вот и все, что я могу сказать. Я думаю, что все могло бы сложиться иначе, если бы Дамблдор не прятал тебя. Но Судьба решает жизнь, согласны мы или нет, и это путь, который она выбрала для тебя.       — Но я не понимаю, — отчаялась Гарри, когда она повернулась к Матери. — Волдеморт не связан со мной. Это был темный рыцарь, которого я поцеловала.       Мать засмеялась, похлопав Гарри по щеке. — Я знаю, что это расстраивает, дитя. Позвольте мне попытаться объяснить и, пожалуйста, не перебивай, история настолько же запутана, сколь и грустна. Приближённая группа Рыцарей Короля, наиболее доверенная часть его гвардии, называется Крестажами. Волдеморт доверяет крестражам только потому, что они — это он.       Увидев изумленное выражение лица Гарри, Мать продолжила. — Том Риддл был помолвлен в возрасте шестнадцати лет со своей подругой детства Нагини, принцессой с Дальнего Востока. Обстоятельства не позволили их браку быть благословлённым накануне свадьбы, однако они остались верными друзьями. Затем Том Риддл получил королевство от отца, когда убил всю свою королевскую семью в семнадцатилетнем возрасте. Эти двое сговорились сделать то же самое с родителями Нагини, и она взошла на престол вместе с ним. Вместе Том и Нагини правили своими королевствами как союзники. Они были грозными противниками. Но с возрастом они поняли, что мир не всегда будет действовать по их правилам. Том Риддл начал совещаться с демоном, ужасным существом.       — Королевство Тома Риддла было пропитано черной магией с самого начала. Нередко приходилось иметь дело с дьяволом, как можно было бы сказать, однако это был самый сильный, самый страшный демон, которого когда-либо призывали. В обмен на свою душу Том Риддл выторговал вечную жизнь для себя и Нагини, которым суждено было править землями до конца времен. В самом ужасном ритуале, о котором даже я не могу говорить, король Риддл пообещал демону свою душу в обмен на жизнь, пока существуют люди. — Мать замолчала, сжав губы. Гарри ничего не ответила, зная, что её еще многое предстоит рассказать.       Вздохнув, Мать продолжила: — Король Риддл более шестидесяти лет беспрепятственно правил своим королевством, но его жажда власти стала невыносимой. Он разрушил королевства вокруг себя, не в силах заполнить пустоту, оставшуюся после обмена с демоном. Он стал более гордым, опасным, неудержимым.       — Когда Оракул сообщил, что у Лорда Волдеморта есть равный ему по судьбе, то пришел в ярость. Он решил убить новорождённого, которому суждено было стать равным ему, его большой любовью. Потребовалось почти четыре года, чтобы найти тебя.       — К несчастью для Тома Риддла, когда демон, владевший его душой, обнаружил, что она принадлежит нимфам, а не ему, он пришел в ярость, думая, что Король продал то, что ему не подобало торговать. Поскольку сделка не завершена, демон по-прежнему владеет душой Короля, но в тот момент, когда вы свяжетесь с Томом Риддлом, ты будешь принадлежать ему так же, как он будет принадлежать тебе. Чтобы этого не произошло, демон проклял Тома Риддла, разделив на семь частей, его душа разделилась на семь разных осколков самого себя, на семь разных существ. Проклятие превратилось в монстра, которого никто, даже родственная душа, не могла любить.       Гарри едва могла думать, ужас этой истории подавлял её. — Почему… Почему Том Риддл хотел меня убить? — спросила Гарри, широко раскрыв глаза. — Зачем ему было убивать нимф? Разве они не должны цениться, чтобы сделать само существо сильнее?       — Том всегда был свирепым человеком, — грустно вздохнула Мать. — Он считал себя бессмертным, неприкасаемым. Но Том не учитывал правдоподобность того, что он будет предназначен принцессе нимф, её шрам в виде молнии связывает его и в жизни, и в смерти. Он боялся, что его сделка с демоном будет расторгнута, когда она достигнет совершеннолетия, и судьба в конце концов столкнет принцессу и короля вместе. И когда он пришел за ней, чтобы разрушить королевство и превратить девочку в пепел, потому что лорду Волдеморту не может быть равных, она исчезла. С тех пор он охотится за ней, стремясь разрушить неизбежную связь их душ. Его королевство, разросшееся за восемьдесят лет правления, постоянно занималось поисками пропавшей принцессы.       Гарри непонимающе уставилась на Мать. — Тот… Рыцарь, которого я поцеловала много лет назад, — это Волдеморт? — в ужасе спросила Гарри.       — Да, детка, — успокоила Мать, — они носят имена, потому что были неодушевленными предметами до того, как демон превратил их в человека и вложил в них седьмую часть души. Тот, кого ты знаешь, это Томэ. Есть Кулон, Камень, Чаша, Корона, Змей и сам Волдеморт. Эти семь существ составляют душу Тома Риддла, чье первоначальное тело было утеряно во времени. Змея была самой сложной частью души, потому что она уже была девушкой, превращенной в рептилию старым колдуном. Она не принимает физическую форму Тома Риддла, как другие, но содержит в себе осколок души. Девушка, Нагини, уже очень давно знакома Тому Риддлу. Она его тайная спутница.       После нескольких мгновений размышлений Гарри пробормотала: — Я обречена на кучу неодушевленных предметов, — не зная, как со всем этим справиться.       — О нет, детка, — засмеялась Мать, — они теперь совсем люди и служили частью внутренней охраны Тома Риддла почти двадцать лет. Он может выглядеть молодым, но Том Риддл уже прожил две жизни.       — Как я могу быть судьбой семи человек? — спросила Гарри. Её мигрень вернулась.       — Не можешь, — просто ответила Мать. — Если ты примешь его таким, какой он есть, магия нимф освободит магию демона. Он снова станет целым, а главное — твоим.       Что-то в словах Матери заставило вздох сорваться с губ Гарри, полностью соглашаясь. Моя душа.       Гарри побледнела от этой внезапной мысли, послав Матери извиняющуюся гримасу.       — О, не стыдись, дитя, — усмехнулась Мать, похлопав Гарри по руке и весело подмигнув Гарри. — Может, я и Богиня, но также и женщина. Я полностью понимаю.       Гарри покраснела от её слов. — Но… Как я смогу снова приблизиться к нему, если он не убьет меня на месте? Когда мы встретились, Том, казалось, был захвачен магией связи, но я сомневаюсь, что он попадется на это снова.       — Доверься себе, Гарри, — строго ответила Мать, — и доверься Судьбе. Все получится, дитя. Я знаю, что так и будет.       — Постойте, — внезапно сказала Гарри, прежде чем богиня исчезла. — Кто тот монстр, который прервал ритуальное жертвоприношение в Самайн?       Мать посмотрела на Гарри тяжелым, встревоженным взглядом, выражение её лица потемнело, она сильно нахмурилась. Гарри почувствовала, как её пронзил страх. Если монстр беспокоил Мать, то Гарри и представить себе не могла, насколько это невероятно ужасное существо. В конце концов, даже такое чудовище, как Волдеморт, было для Матери всего лишь забавой.       — Это большой дисбаланс, когда одна душа разделяется на семь, — сказала Мать, глядя вдаль. — Равновесие пошатнулось, когда демон разрушил Тома. Смерть очень рассердилась на Тома за то, что он заключил сделку с дьяволом на вечную жизнь: расщепление души на самом деле было просто плевком ей в лицо, соломинкой, которая сломала спину верблюда. Между Миром Духов и Миром Живых рос неестественный разрыв в естественном течении жизни. Отсюда родился Голод.       — Голод? — спросила Гарри, сбитая с толку.       — Внешне он очень похож на дементора, — размышляла Мать, — и все же его голод ненасытен, в сто раз больше потребности дементора. Он поглощает все на своем пути: пищу, ресурсы, воду, человеческую волю. И, наконец, самих людей. Когда он ест их, то становится сильнее.       — Голод, — в ужасе сказала Гарри. — Деревня, которая съела сама себя.       — Голод, — подтвердила Мать с печальными глазами. — Голод давно нарастал, набирал силу и могущество. Брак твоей матери и отца был могущественной магией, завершением душевных уз. Он принес силу в землю, наполняя ее жизнью. Но с их смертью, когда шесть королевств пали перед Волдемортом и рождением Голода, жизнь увяла. Опустынивание магии распространяется изнутри Королевства Риддла. По мере того, как ваша собственная душевная связь становится несостоятельной, а естественные линии земли иссякают, увядание растет в геометрической прогрессии. Голод съел большую часть природной магии мира и обратился к жизни, чтобы поглотить её целиком.       Пока она говорила, Мать взмахнула рукой в ​​воздухе, и в небе вспыхнуло видение. Гарри наблюдала, как мир расцветает вокруг свадьбы красивой пары, рыжеволосой женщины, прижавшейся лбом к своему судьбоносному возлюбленному. Нимфы летали по миру, сея жизнь и радость, а реки волшебства струились из источника пары, как родник вечной жизни.       Начал появляться зловещий темный смог, испепеляющий жизнь и делающий её черной и хрупкой. Боевой конь возвестил о смоге, неся на своей спине четвертого всадника апокалипсиса, бронированного рыцаря, с боевым кличем бросающегося в атаку и размахивающего огромным обсидиановым мечом. Он рубил, когда ехал мимо супружеской пары, и резал их, как если бы они были простым туманом, образ колебался и рассеивался, как мираж.       Боевой конь и рыцарь продолжали свой путь, земля умирала, когда он поглощал все, что было.       После смерти выросла Империя Риддлов.       — Гарри, — сказала Мать, повернувшись к своей юной подопечной с торжественностью, бросившей Гарри вызов. — Сейчас ты проснешься, но очень важно, чтобы ты не забыла ничего из того, что мы обсуждали. Тебе нужно найти способ подчинить свою привязанность своей воле, признать себя такой, какая ты есть. Он попытается контролировать тебя, но ты должна занять позицию. Ты равная ему, Гарри. Не забудь этого.       Гарри открыла рот, чтобы заговорить, но вдруг почувствовала, что очень устала, как будто не могла думать ни о чем другом. Девушка соскользнула на землю, в мягкое поле маргариток, и заснула, увидев лучезарную мамину улыбку.       Гарри проснулась от толчка перед небольшим каменным прудом в самом сердце Запретного леса. Было очень темно, и, пока она спала, наступила ночь, взошла полная луна и просочилась сквозь плотные облака, отбрасывая на каменистые лужи неглубокий, искажающий свет.       Нимфа не отошла от пруда, бдительно наблюдая за Гарри. Девушка села и посмотрела на нимфу широко открытыми глазами. Гарри осторожно посмотрела на водную гладь, вспомнив, что выпила её перед тем, как увидела Мать. Гарри была удивлена, увидев, что вода светится мягким голубым светом. Глубоко внутри по пруду проносились маленькие светящиеся существа. Гарри могла видеть свет небольших луж, сияющих вокруг нее и разбросанных по лесу, сам пруд светился волшебством.       Гарри кивнула нимфе, которая склонила голову с задумчивым взглядом. Нимфа подошла к Гарри, медленно продвигаясь по воде. Девушка с широко раскрытыми глазами смотрела, как нимфа замедляет шаг перед ней. Она медленно сдернула свою вуаль, и Гарри тихонько вдохнула через нос, увидев её.       Нимфа была не совсем хорошенькой, но все же красивой. Её черты были очень непохожи на человеческие, с невероятно большими глазами, черными от края до края. Её полные розовые губы были приоткрыты, обнажая нечеловечески острые зубы. Острые ушки торчали из фонтана седых волос, влажно прилипших к ее голове и ниспадавших с плеч в воду.       Нимфа продолжала приближаться и поднялась с берега пруда, голая, как только что родившийся ребенок, и столь же лишенная застенчивости. Она накинула свою вуаль на голову Гарри, аккуратно поправляя венок из цветов вокруг и аккуратно накладывая длинную фату, пока та не упала на колени Гарри. Нимфа мягко похлопала Гарри по щеке, а затем повернулась и, как кошка, прыгнула в воду, нырнув в каменистый пруд и исчезнув без единой ряби, словно пропала в портале волшебного круга.       Гарри с изумлением наблюдала, как нимфа исчезала, касаясь ткани вуали. Почему-то Гарри почувствовала умиротворение после видения. Рот больше не чувствовал жажды, а тело чудесным образом не болело после многочасового бега и лежания на камнях в течение, должно быть, двенадцати часов. Гарри, неожиданно, почувствовала себя свежо. И все же она была голодна, очень голодна.       Гарри поднялась на ноги, вспомнив, что она все еще босиком, но с удивлением отметив, что ступни больше не болят. Казалось, что вода – в сочетании с её продолжительным отдыхом – залечила порезы и синяки. Гарри шла по небольшой тропинке через лес, собирая маленькие ягоды, которые она знала, благодаря годам собирательства, и жевала дикие листья мяты, растущие в лесу. Великий лес создал свою собственную экосистему: холодный зимний сезон, переходящий в весну, сдерживался теплыми источниками, а легкая влажность поддерживала живность леса.       Гарри шла по тропинке дальше, пока деревья не поредели, а температура не понизилась. Солнце начало подниматься из-за горизонта, предвещая новый день. Когда солнце появилось за линией горизонта и начало подниматься, Гарри вышла к озеру. В отличие от неглубоких светящихся источников волшебного святилища в лесу, это было простое озеро с кристально чистой водой. Не снимая одежды, она ступила в холодный источник. Гарри тщательно вытерла испачканное платье, надеясь, что холодная вода не испортит ткань.       Вода была ледяной, но освежающей, и Гарри терла ею лицо и конечности. Озеро уходило в глубину в центре, и Гарри поплыла, тихо дыша, расслабившись. Несмотря на холодную температуру, Гарри почти не чувствовала холода — она не была уверена, возможно, её нервы отказали, или вода нимфы, которую она пила, обеспечила ей некоторую защиту, но в любом случае Гарри наслаждалась тем, что хоть раз ей не холодно.       Шорох на краю озера заставил Гарри развернуться, выпрямляясь в воде, чтобы начать грести.       На берегу озера стояла красивая лань, с любопытством склонив голову набок и наблюдая за Гарри издалека. Девушка улыбнулась прекрасному существу, смотря, как лань осторожно обходит край каменистого берега и опускает голову, чтобы отпить воды.       Как только лань закончила, она подняла голову и посмотрела вглубь леса, замерев. Гарри резко вдохнула — там кто-то был. Прежде чем Гарри успела отплыть к другому берегу, молодая женщина, спотыкаясь, вышла из-за деревьев. Испуганная лань бросилась прочь, спрыгнув с берега и исчезнув в опушке леса.       Женщина была молода, возможно, всего на несколько лет старше Гарри, а ещё самым странным человеком, которого девушка когда-либо видела. Она выглядела так, словно была с дальних восточных стран: выразительные глаза с красной точкой на скулах под ними, полные накрашенные губы, её длинные черные волосы были небрежно собраны в два пучка по обеим сторонам головы. Женщина была ошеломляюще красивой.        — Гарри! — позвала женщина, её голос с иностранным акцентом звучал неестественно.       Гарри немного приподняла голову над водой, и женщина с удивлением отступила назад.       Девушка поняла, что сейчас должна быть похожа на нимфу, и поскольку та не знала её, она собиралась использовать это в своих интересах. Медленно поплыв и держа голову низко над водой, Гарри подошла ближе к берегу.       Женщина уперла руки в бока и раздраженно уставилась на Гарри, подойдя ближе. Женщина была изящной, но опасной: несмотря на её хрупкое телосложение, у Гарри не было иллюзий, что эта женщина не сможет кого-нибудь убить.       — Гарри, это смешно, — коротко сказала женщина. — Вылезай из воды, сейчас же.       Гарри удивленно моргнула — женщина узнала её. Кто она? Гарри не спешила вылезать из воды к ней.       — Не заставляй меня идти за тобой, идиотка, — сказала женщина, грозя пальцем Гарри. Было в ней что-то до боли знакомое.       Гарри ахнула и поплыла к женщине. "Не может быть!" — подумала девушка, слишком пораженная.       — Нагини? — спросила Гарри, когда её ноги наконец коснулись берега озера, осторожно выходя из воды.       — Конечно, Нагини, — фыркнула женщина. — Ты ждала кого-то ещё?       Гарри почувствовала, как смех сорвался с её губ. Однозначно Нагини. — В последний раз, когда я видела тебя, ты была старухой, а потом очень злой змеей, — возразила Гарри, выходя из воды, не став ничего делать с насквозь мокрым платьем на ней.       Нагини раздраженно закатила глаза и вскинула руки. — Иногда ты смехотворна, Гарри. Я всегда была собой, так как не могу быть кем-то другим.       Гарри, наконец, дошла до незнакомой формы Нагини, женщины на несколько сантиметров ниже неё и смотрящей на Гарри с крайне сердитым выражением лица. Девушка вскрикнула, когда Нагини сделала шаг к ней и крепко обняла, прижав руки Гарри к бокам.       — Что ты делаешь, надев эту дурацкую вещь? — выругалась Нагини, отстраняясь и с отвращением поднимая вуаль. Затем она перевернула переднюю часть вуали через голову Гарри, обнажая её лицо. — Ты не нимфа.       — Я думала, это поможет держать людей подальше, — слабо пожала плечами Гарри, чувствуя себя теперь немного глупо. Нагини не была особенно жестокой или намеренно злой: она просто серьезный человек.       — Ну, я уверена, что на обычном человеке это сработает, — фыркнула Нагини. — Но это не работает ни со мной, ни с крестажами.       Гарри вздрогнула при упоминании крестражей. — Как ты меня нашла, Нагини? — спросила Гарри, прикусывая нижнюю губу. — Меня они тоже смогут найти?       Нагини на мгновение задумалась. — Я не уверена, — медленно сказала она. — Я нашла тебя, потому что… Ну, я не знаю, как. В тот момент, когда ты исчезла, я вспомнила о тебе. Как только я успокоилась и отрастила ноги, то решила найти тебя.       — Думаю, нам нужно начать с самого начала, — растерянно пробормотала Гарри.       Нагини драматично вздохнула и схватила Гарри за запястье, потащив её в лес.       После почти получаса ходьбы — Нагайна тащила за собой спотыкающуюся, мокрую Гарри — они наткнулись на небольшой лагерь, где в маленьком очаге трещал слабо дымящийся огонь.       — Садись, — приказала Нагини, направляясь к небольшой палатке и оставив Гарри сидеть на бревне у костра. Нагини появилась спустя пару минут с мягкими брюками, длинной рубашкой и свитером. — Надень это, прежде чем замерзнешь, — твердо сказала Нагини Гарри.       Устав от командования, Гарри закатила глаза, но подчинилась. Она сняла вуаль и платье перед Нагини, ничуть не смутившись, пока женщина ждала, приподняв бровь, а Гарри натягивала сухую одежду. Гарри вздохнула с облегчением, когда Нагини достала пару теплой обуви с меховой подкладкой.       Когда Гарри повесила платье и фату сушиться на ветки, Нагини царственно уселась на полено у костра и начала свой рассказ.       — Ты сказала, начать с самого начала, — заявила Нагини. — Ну, начало примерно такое: давным-давно я была обручена с Томасом Марволо Риддлом Вторым. Я была принцессой в ныне свергнутом восточном королевстве, а Том - принцем на западе. У нас обоих были ужасные семьи, и поначалу мы не особенно любили друг друга.       Гарри фыркнула, задаваясь вопросом, нравилась ли вообще кому-нибудь Нагини поначалу. Увидев острый, многозначительный взгляд Нагини, Гарри быстро подняла ладони в извиняющемся жесте и затихла.       — Но со временем, — продолжила Нагини, — мы с Томом стали хорошими друзьями. У нас не могло быть романтических отношений, потому что я предпочитаю женщин.       У Гарри перехватило дыхание от слов Нагини. Она очень редко слышала о таких девушках, но в деревне Гарри об этом не говорили, так как это не считалось вежливым тоном.       Нагини продолжила, как ни в чём не бывало. — Итак, мы согласились на брак, хотя бы для того, чтобы избавиться от наших деспотичных родителей, и знали, что вместе сможем править целым миром. Накануне свадьбы, однако, я была очень напряжена и сказала несколько весьма прискорбных вещей колдуну, который был гостем на свадьбе. Он был так оскорблен, что проклял меня превращаться в змею всякий раз, когда я волновалась. Колдун знал, что Том может говорить со змеями, так как это было наследственной чертой, переданной предками и богиней его земли, а старик считал меня такой сварливой, что только муж мог понять меня, когда я злюсь. Колдун также знал, что большую часть времени я взволнована, и, по сути, проклял меня на жизнь в теле змеи.       Гарри уставилась на Нагини широко открытыми глазами. — Значит, все то время, что я тебя знаю, ты была очень зла? — спросила Гарри.       — Катастрофически зла, да, — надменно подтвердила Нагини. — Я была очень зла на то, что Том поместил меня в этот проклятый круг нимф — чтобы обезопасить, как он утверждал, — и я была очень расстроена, когда встретила тебя, потому что долго голодала. Я смогла принять облик старухи только из-за волшебных чар на доме, и было очень жалко оказаться в ловушке в том больном теле.       — Прости, Нагини, — сказала Гарри, чувствуя себя ужасно. — Это просто отвратительно. Я не могла представить себе столь ужасное проклятие.       Строгие глаза Нагини смягчились. Она протянула руку, нежно взяла ладони Гарри в свои и посмотрела ей в глаза.       Гарри улыбнулась Нагине, тут же расслабившись под её взглядом. — Я действительно беспокоилась о тебе, — призналась Гарри. — Ты казалась такой расстроенной, когда нас преследовал этот Пожиратель Смерти. Я думала, ты была в ужасе от того, что тебя поймает Волдеморт.       Нагини мягко пожала плечами, не отпуская руки Гарри. — Я тогда испугалась, потому что была слаба. Но Том был так занят новостями о тебе, что я смогла поесть, поспать и прийти к нему отдохнувшей. Знаешь, я дала ему пощечину после того, как ты исчезла.       Гарри почувствовала, как испуганный звук сорвался с ее губ. — Ты ударила Волдеморта? — спросила она, пораженная.       — Конечно, — фыркнула Нагини. — Иногда я думаю, что насилие — это единственный язык, который понимает животное. Он был ужасно грубым идиотом с тех пор, как разрушил твоё королевство, а ты пропала. После случившегося, я впервые не согласилась с ним, и за это он поместил меня в круг нимф.       — Когда ты говоришь про Тома, — медленно начала Гарри, нахмурив брови, — ты имеешь в виду короля?       Нагини вздохнула, долго и глубоко. — Это…трудно объяснить. Том — это объединение всего внутреннего круга, крестражей. Есть король, которого королевство называет Волдемортом. Том — это также я и пять рыцарей-крестражей. Мы — это он.       Гарри знает, что ей, вероятно, следует притвориться удивленной, но она уже услышала часть истории от Матери.       — Значит, ты одна из них? — продолжила Гарри, зачарованно склоняясь к Нагини.       — А, ты знаешь, что означает крестраж, — сказала Нагини, задумчиво глядя на Гарри. — Тогда это сделает историю более простой для рассказа. Да, во мне есть частичка Тома. Эта часть была той, которая любила меня, как друга и союзника. Я чувствую его внутри себя и могу общаться с ним, если нужно.       Гарри с любопытством наблюдала за Нагини, когда глаза женщины остекленели, и она уставилась вдаль, в лес.       — Знаешь, я чувствую их всех. Шесть штук. Они составлены так: есть король, которого зовут Волдеморт, и он военачальник. Он авторитетный, контролирующий, яростный стратег. Его форма была взята из праха его мертвого отца. Есть Томэ, который на самом деле был создан из дневника, но мы подумали, что будет забавно называть его Томэ, потому что он произошел от Тома, — сказала Нагини, слегка удивленная. — Томэ яркий, харизматичный, молодой, яростный. Ему нравятся квесты и спасение девушек, попавших в беду. Думаю, это тот, кого ты встретила, когда была младше, — добавила Нагини, весело глядя на Гарри.       Гарри покраснела при воспоминаниях. Яркий, харизматичный, молодой, яростный. Это было хорошее описание рыцаря, которого она встретила много лет назад.       Нагини продолжила, глядя на лес, пока говорила. — Есть Корона, которая, по моему личному мнению, была бы намного лучшим королем, чем Волдеморт, но она предпочитает оставаться в тени. Корона — настоящий политик, лучший стратег. Он историк и консультант короля. Затем есть Чаша, охотник внутри Тома. Он нападающий, кровожадный хищник.       При этом Нагини посмотрела на Гарри и сказала: — Знаешь, Чаша спасла тебя в лесу. Он самый инстинктивный из всех нас. Он услышал твой зов бедствия в лесу и пошел за тобой. Но, будучи упрямым охотником, идиот понял, кто ты такая, и вместо того, чтобы немедленно поклониться тебе, как он должен был, придурок подумал спрятать тебя в волшебном кругу, как один из охотничьих трофеев, — вздохнула Нагини, качая головой. .       Нагини продолжила: — Также есть Кулон, чудовищно злой. Все остальные по-своему опасные, но Кулон самый жестокий. Ну, знаешь, убивать муравьев, терроризировать детей, вызывать демонов и тому подобное.       — И тому подобное? — в ужасе повторила Гарри.       Глаза Нагини потемнели. — И наконец, у нас есть Камень, — мягко сказала она. —Камень имеет самую близкую связь со смертью. Он тот, от кого я бы рекомендовала держаться подальше. Его прикосновение может убить и воскресить по одному слову. Он Некромант.       Гарри уставилась на Нагини широко открытыми глазами. — Вы все такие… разные. Я знаю, что человек состоит из многих частей, и что, разбивая человека, можно создать абсолютно нового, но разве нельзя быть таким суровым? — спросила Гарри.       Нагини на минуту задумалась над словами Гарри. — То, что мы произошли от Тома, не обязательно означает, что мы нравимся друг другу. Как можно ненавидеть часть себя, так и крестражи друг друга. Например, когда-то Кулон пытался свергнуть остальных, поэтому мы заперли его в пещере на очень долгое время. Он был очень расстроен из-за этого, но в конце концов придумал, как сбежать, и с тех пор бесится по этому поводу, — сказала Нагини, пожимая плечами. — Мы все подвергались остракизму. Я в кольце нимф, Чаша в замке, охраняемом драконом, Кулон в пещере, Король, проклятый как упырь в далекой стране, Дневник, ставший слепым и глухим и пойманный в ловушку в библиотеке, Корона в карманном измерении, Камень в большом золотом шаре. Однако нам всегда удается найти дорогу назад. Бессмертие дает возможность обдумать множество планов побега. Без тебя, правда, боюсь, я бы сгнила в кольце нимф, пока Том не вспомнил бы, что я существую.       Семь крестражей Риддла.       Гарри почувствовала, как у нее закружилась голова от всей информации, которую она получила.       — Ты его любовь, — наконец сказала Гарри, обдумывая то, что Нагини сказала раньше.       Нагини мягко пожала плечами, как будто соглашалась только наполовину. — Скорее, я его страсть. У них у всех внутри есть страсть. Если в Томе и есть что-то отличительное, так это то, что он самый страстный из всех мужчин и существ, которых я когда-либо встречала. Что бы он ни чувствовал, когда бы он ни чувствовал, это всегда сильно.       — Поэтому король… почему Волдеморт поцеловал меня? — спросил Гарри, густо краснея при воспоминании. — Ради победы в очередной битве?       Глаза Нагини внезапно сверкнули, выражение её лица стало хитрым. — Ах, да, это было интересно. Я говорила с Томэ после того, как ты исчезла, и узнала, что он тоже целовал тебя.       Гарри сглотнула комок в горле, когда она оказалась под пристальным вниманием злобного взгляда Нагини.       — У меня есть теория, — сказала Нагини, наклоняясь ближе к Гарри. Девушка удивленно моргнула, их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. — Я думаю, что, поскольку ты связана с нами душой, мы чувствуем влечение к тебе. Ты говоришь на парселтанге, подарке Змеиной Богини Тому. Он дается тем, кого Богиня считает особенными. Том очень гордился тем, что был единственным, кто мог говорить на парселтанге. Я думаю, король был ошеломлен осознанием того, что его Богиня выбрала тебя. Крестражи не думали серьёзно о магии нимф, они всегда раздражительно и пренебрежительно относились к тому, что Судьба выбрала их в качестве твоей душевной связи.       Гарри смотрела в глаза Нагини. На таком расстоянии она могла видеть, что в темных угольно-черных глазах женщины вместо зрачков были тонкие прорези, которые расширялись, когда Нагини смотрела на губы Гарри.       — Еще у меня есть теория для проверки, — прошептала Нагини, наклоняясь еще ближе. — Не двигайся.       Гарри резко вдохнула через нос, когда Нагини прижалась полными губами к Гарри в нежном поцелуе. Она смотрела широко раскрытыми глазами и чувствовала, как что-то странное вырывается из её тела, неизвестное ощущение, которое заставило Гарри наклониться в поцелуе. Одна рука Нагини мягко скользнула вверх по шее Гарри, её большой палец прижался к пульсирующей венке. Нагини вздохнула. Глаза Гарри закрылись сами по себе, её шрам мягко загудел, когда Нагини вновь нежно поцеловала её со страстной любовью.       По прошествии времени, которое казалось одновременно и целой жизнью, и одной секундой, рука Нагини сжала горло Гарри и отстранилась.       Гарри залилась румянцем от злости, когда открыла глаза и в шоке моргнула, глядя на Нагини, самодовольно ухмыляющейся.       — Осколки души тянутся, чтобы поцеловать тебя, — прошептала Нагини, проводя языком по нижней губе и все еще с ленивым интересом наблюдая за губами Гарри. — Есть старая детская сказка о принцессе, которая целует лягушку, и та превращается в прекрасного принца. Я верю, что если ты поцелуешь все осколки души, то они объединятся. Поцелуй настоящей любви и прочая чепуха. Я не придаю большое значение такой магии, но у Богинь Судьбы вашего королевства довольно злобное чувство юмора. Я бы не стала их недооценивать.       Гарри едва могла говорить, все еще оправляясь от поцелуя. Она определенно не относилась к Нагини так же, как к Томэ, который долгие годы был плодом фантазий Гарри. И все же поцелуй с Нагини казался первым, их губы соприкасались, как кусочки головоломки, и Гарри это ошеломило.       — Ах, если бы ты была моей судьбой, — задумчиво вздохнула Нагини, еще раз подавшись вперед, чтобы в последний раз мягко чмокнуть Гарри в губы, а затем отошла взять полено и бросить его в огонь.       Гарри едва могла пошевелиться, полностью поглощенная событиями этого часа. Нагини нашла ее, рассказала о крестражах, а затем подарила ей самый сладкий, самый трогательный поцелуй, который она когда-либо испытывала, просто чтобы доказать теорию.       — Ты… — начала Гарри, её голос сорвался. Гарри смущенно прочистила горло и начала снова. — Ты не моя родственная душа, не так, как Том?       — Нет, — вздохнула Нагини, разжигая огонь. — Я независима, видите ли. Получила частичку Тома, когда он заключил сделку с дьяволом, и я полагаю, это потому, что была единственным человеком, которого он когда-либо любил, хотя бы как друга. Когда осколки души соединятся, я верю, что снова буду собой.       — Ты хочешь, чтобы осколки души объединились? — удивленно спросила Гарри. — Я думала, что, будучи осколком души, крестражом, ты сохраняешь бессмертие. Что ты хотела бы быть такой всегда.       Нагини снова села рядом с Гарри, наклонив голову, обдумывая свой ответ. — Я была жива очень долгое время благодаря сделке Тома с дьяволом, — задумчиво сказала она, — и все же я провела большую часть этого времени в гневе или печали, или в том и другом, находясь в ловушке, как змея. Я бы лучше жила свободной смертной, а не несчастной бессмертной. Когда я была молода, то никогда бы не подумала, что скажу такую ​​глупость. Но время и возраст дали мне возможность на раздумье. Почему-то я думаю, что Том сейчас чувствует то же самое.       Гарри обдумывал слова Нагини. Это казалось ужасным проклятьем: оказаться в ловушке царства между смертью и жизнью, если не с кем это разделить.       — Итак, где ты была с того момента, как мы разошлись? — спросила Нагини, легко меняя тему. — Король отказался сказать мне, где прятал тебя, идиотку. Должна признаться, мне было довольно приятно видеть, как король падает, когда ты исчезаешь из его рук, а крестражи лихорадочно волнуются. — Говоря это, Нагини рассмеялась, как будто была в восторге от хаоса, вызванного Гарри.       Гарри застонала, думая о последних двадцати четырех часах. — Даже ты бы мне не поверила, — сказала Гарри, слабо присоединяясь к смеху Нагини и размышляя о событиях, произошедших с тех пор, как они вырвались из круга нимф.       Нагини издала странный звук и начала тыкать Гарри, пока девушка не пискнула: —Хорошо, хорошо! Я скажу тебе!       Гарри подробно описала подземелье, в котором была заточена, ужасного охранника (в этой части Нагини замерла, словно разъяренная змея), белокурого Пожирателя Смерти Драко, который проводил её в комнату замка, чтобы привести себя в порядок. Она описала мучительный процесс макияжа, который проводили три служанки, оказавшиеся совершенно точно не служанками.       Гарри быстро рассказала о встрече с Волдемортом, как и Нагини, но затем подробно описала случайную заморозку времени, как добралась до леса и смогла частично восстановить память. Она рассказала о нимфе, которую встретила, и о том, как выпила волшебной целебной воды из источника. Она описала свое видение встречи с Богиней-Матерью и воспоминания о том, кем она была, кем родилась, прежде чем её бесцеремонно посадили в доме Дурслей. Она сказала про Голод Нагини, чьи глаза потемнели от узнавания при упоминании зверя. Наконец Гарри объяснила, как она попала к озеру прямо перед тем, как столкнуться с Нагини.       — Это…довольно невероятно, — пробормотала Нагини. Прежде чем Гарри успела возразить, она подняла руку. — Но я нахожу, что правда часто бывает более странной, чем вымысел, поэтому я тебе верю.       — Ты понятия не имеешь, — вздохнула Гарри, потирая рукой лицо.       — Что ж, — коротко сказала Нагини. — Я слышала о Голоде, даже внутри Круга. Крестражи очень долго пытались с ним справиться. Я подозреваю, что, как сказала Богиня-Мать, если вы соединитесь судьбой, то одна только магия этого союза сокрушит Голод. Это также должно утолить гнев Смерти из-за пренебрежения Тома. Я сказала этому идиоту, когда он заключил сделку с дьяволом, что это была самая ужасная идея, — раздраженно выпалила Нагини.       — Что ты предлагаешь нам делать? — спросила Гарри, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Она беспокоилась о своей деревне, о своих людях. Гарри ненадолго забыла о её королевских связях с землей, но мысли о Голоде напомнили ей, что она была обязана защищать свой народ, даже если это означало отдать себя судьбе.       — Нам нужно найти все крестражи и обманом заставить их поцеловать тебя, — сухо заявила Нагини.       Гарри подавилась флягой с водой, из которой она пила, чуть не выронив её от шока и глядя на Нагини широко раскрытыми глазами. — З-заставить их поцеловать меня? — Она запнулась. — Это… Нагини, это чертовски дурацкая идея.       Нагини лишь безмятежно улыбнулась Гарри. — Гарри, детка, что ты знаешь о партизанской тактике? — спросила она чересчур невинно.       — Э-э, — пробормотала Гарри, обеспокоенная беззаботным поведением Нагини. — Как… Гориллы? Обезьяны?* [прим. переводчика: игра слов "guerrilla tactics" (партизанская тактика) созвучна с гориллами]       — О, Гарри, — весело хихикнула Нагайна, самодовольно ухмыляясь настороженной девушке. Гарри почувствовала, как волосы на ее руках встали дыбом от ликования Нагини. — Мне нужно многому научить тебя за такое короткое время.       Гарри почувствовала, как дрожь пробежала по спине от слов Нагини, задаваясь вопросом, во что, во имя Цирцеи, она ввязалась.