Увидимся в галерее

When routine bites hard and ambitions are low. And resentment rides high but emotions won't grow. And we're changing our ways taking different roads. Love, love will tear us apart again. Love, love will tear us apart again. Антон снова, лёжа на кровати в общаге, коротал свой вечер за прослушиванием музыки. Окурки валялись на подоконнике, наблюдая за потухающим закатом. Прохладный сентябрьский воздух, влетая в тесную комнату общаги, кружил по потолку, иногда проходясь по открытым тетрадкам с недописанными конспектами, а иногда по волосам Антона. Музеи не работают в понедельник. Антон не приходил в галерею уже неделю, все еще строил из себя сучку. Он усердно отрицал, что скучает по Арсению. Конечно легче обозвать его у себя в голове гандоном, чем страдать от недостатка его присутствия. Но сколько бы Шаст не скрывал, сидя на парах, каждый раз когда он вспоминал голос Арса, его нежные, успокаивающие руки, голубые глаза, которые не просто проникают через твою душу, но и как рыболовная сеть, вылавливают оттуда все живое, его дыхание замедлялось, а голова больше не могла думать об учебе. — Соберись Антон, я понимаю ты хочешь в галерею, но сейчас пара и ты должен думать о ней— успокаивал себя Шаст каждый раз. Но как же он заблуждался когда думал, что просто скучает по картинам в галерее… ему нахватало совсем не этого. Внезапно телефон Антона завибрировал, пробудив его от мечтаний об Арсе. Украинская поговорка как- то сама вырвалась из губ Антона — Помянешь говно, вот и оно.— На треснутом экране светилось имя Арсения. Еще в прошлый раз Антон с помощью номера Арса нашел его телеграмм, но не разу ещё не писал ему. Арс: Не хочешь сходить в галерею сегодня? Шаст: она же закрыта, нет? Арс: у меня сюрприз Антон в недоразумении. Арсений кажется каким-то странным: его интузиазм настораживает. Неужели они настолько сдружились за два дня, что Попов готов показывать ему какой-то «сюрприз»? Но отбросив сомнения, Антон все равно берет куртку и идет. Потемневший переулок Петербурга все так же встречает его желтой вывеской и тяжелой деревянной дверью. На всей улице почти нет света: окна галереи уже не освещают козырек у входа, а отдаленного света Невского хватает только чтобы осветить темную фигуру у двери. Ей оказывается Арсений. — Я так и знал что ты придешь. — Только заметив Антона, Попов быстрым шагом тут же оказывается рядом. — Пошли! — на Арсе сегодня черное длинное пальто в пол и прячущая шею водолазка. Оказывается он наряжается не только чтобы сразить всех посетителей своей красотой, но и просто так. Арсений достает из брюк старый, поржавевший ключ и открывает вход в галерею. Пустая темная парадная кажется еще мрачней чем днем, будто вот-вот кто-то выпрыгнет из-за угла и съест тебя. Но вместо этого за парог галереи запрыгивает всего лишь Арсений. — Тут никого нет, можешь не бояться быть пойманым. — не смотря на полное уединение в галерее, Арс все равно говорил вполголоса, прибавляя камерности происходящему. — Честно, похоже на то, что ты меня щас затащишь в падвал под предлогом сюрприза, а там изнасилуешь и убъешь.— Антон попытался выдавить из себя шутку. — Да ладно тебе, у меня правда есть кое-что интересное, чем я хочу с тобой поделиться! — Антон не успевает проследить как Арсений хватает его за руку и тащит за собой. Мелькают картины, бюсты, статуи. Шаст помнит историю каждого: в его голове звенит голос Арсения. Антон вспоминает как они слушали музыку, как гуляли наполовину пьяные по галерее. Каким же тупым он был, строя из себя сучку. Здесь, в галерее, вместе с Арсением ему было намного интереснее. Всё-таки есть что-то особенное в этом парне. — Слушай.— Шаст запыхается, но все равно продолжает говорить — Почему именно мне ты хочешь показать сюрприз? что бы это ни было. Арсений останавливается в одном из залов. Видимо, этот вопрос был слишком важным для него. Тусклый свет освещает лица на картинах, но Попов стоит к нему спиной. Вдруг голос Арсения меняется: пропадает вся та напущенная энергичность, фальшивая улыбка и смех. — Я не знаю. — он все еще не смотрит Антону в глаза, но говорит честно и искренне— Обычно мои знакомства в маниакальной фазе не живут так долго. — Маниакальной фазе? — Черт. — Арсений понял, что явно сболтнул лишнего. Он сел на кушетку посреди зала и закрыл лицо руками.— я не люблю об этом говорить.— На полминуты в зале повисла полная тишина. Арсений собирался с мыслями, явно выбирая говорить или нет, но спустя еще пару секунд всё-таки решился— У меня маниакально-депрессивный психоз. Антон не знал что говорить, поэтому лишь поинтересовался.— Это типа. биполярка? — Да. Конечно, в виду жизненного опыта, сериалов и умных знакомых, Антон знал что такое биполярное расстройство, но, к сожалению лишь поверхностно. Он видел мемы про биполяр очка, смотрел «Бесстыжих», правда если бы он сравнивал Йена Галлагера и Арсения то не нашел бы в них ничего общего: один- рыжий гей, а второй- брюнет экскурсовод. Да и характер у них разный, наверное поэтому новость о биполярном расстройстве Арсения повергла его в такой шок. Не сумев подобрать слова, Антон лишь сел рядом на кушетку, достаточно близко чтобы чувствовать тепло соседнего плеча, и приобнял Арсения. — Не бери в голову, это лишь мои проблемы. — Арсений промычал сквозь прячущие лицо ладони, слышно было как ему больно об этом говорить. — Но это не значит что я сумашедший! — Брюнет поспешил оставить сомнения Шаста, будто боялся, что от него снова уйдут. — Это просто влияет на мое ментальное состояние, и я вот- вот начну пить таблетк.— Арсений тараторил, но Антон его остановил. Однажды Попов уже принял его музыкальный вкус таким какой он есть, даже с соплями и девчачьими песнями, а теперь, пусть хоть и в большей степени, время Антона принять и помочь Арсению. Неожиданно, весь страх близости и навязчивости испарился и Антон уже не побоялся коснуться Арсения. Он нежно схватил его за обе щеки, точнее даже скулы, и посмотрел в глаза. Пальцы сами скользили по щитинистому лицу Попова, Антон понимал, что что бы он не сказал, он все равно не заменит психолога. В таких ситуациях лучше просто показать человеку, что ты рядом, что ты его любишь и никогда не сможешь бросить. Антон больше не боялся смотреть в бездонные голубые глаза, на тонкие выразительные губы, нос, один в один похожий на Давидовский. Не побоялся пододвинуться ближе, почувствовать дыхание, дорогой парфюм, пухлые губы и вкус языка Арсения. БЛЯТЬ ЧТО Антон очнулся уже с Арсением на губах. — ЧТО Я БЛЯТЬ ТВОРЮ. — Шаст как можно быстрее отодвинулся подальше. Арсений смотрел на него непонимающим взглядом. Он совсем не сопротивлялся, наоборот, если бы Антон не, мягко говоря, ахуел слишком быстро, то Арсений бы точно продлил и улучшил этот поцелуй. — Прости. я совсем не это имел в виду. — Антон как можно быстрее выбежал из галереи. Он не видел куда бежит, ему просто хотелось съебаться из того места раз и навсегда. На губах все еще остается вкус Арсения, который он так отчаянно пытается стереть, а в голове все время жужжит и вертиться одна фраза— я не гей. я не гей. я не гей. Я НЕ ГЕЙ. Я НЕ ГЕЙ. Я МАТЬ ВАШУ ТОЧНО НЕ ГЕЙ.