Зачем будущему философу, который, возможно, подастся в журналисты, если сможет вернуться обратно, этика военного дела? Итэр, выбирая предметы, об этом не задумывался, записываясь туда, где были свободные места. Теперь, непринужденно зевая и потирая глаза, юноша в пол уха слушает лекцию по стратегии, которую проводит действующий генерал войск страны Виа, где он теперь проживает. Итэр поворачивает голову к окну, задумчиво и меланхолично наблюдая за расцветающим маем, озаренными солнечным зенитом заснеженными пиками гор, что уютно укрываются дымкой облаков, за людьми вне университета, куда-то в спешке бегущими, за удивительной жизнью этой вселенной, которая остаётся за гранью дозволения того, что может созерцать игрок. Поистине невероятно. Устоявшееся понятие мироздания полностью рушится, когда Итэр принимает факт существования других вселенных, отличных от его мира.
«Можно ли считать, что каждая игра или книга являются существующими вселенными, в которые по неизведанным стечениям обстоятельств реально можно попасть? Возможно, что фатум действительно существует и всякие высшие силы? Боже, мой внутренний скептик негодует.»
Итэр от мысленного монолога мило морщится, что замечает повернувшийся к нему второкурсник. Возмущённый нескончаемым потоком раздумий, загрязнённым разными и не однотипными темами для размышлений, впадающим в устье соображений, студент по обмену, открыто не слушающий материал лекции, выглядит ещё очаровательней и наивней. Синеволосый юноша, одетый в простые, но меж с тем в экстравагантные одежды, с искренним любопытством и презренным предрассудком смотрит на недр неблагородных слухов.
За неделю до появления в их университете Итэра по всему кампусу прошлась молва о богатеньком наследнике семьи Виниколь, проживающего в соседней стране-сестре Дивити, на которого у всего рода нет надежд. Он убогий щенок, не блещущий умом и предпринимательским мышлением, имеющий только до глупости наивную натуру и внешность, которую искусные художники называют настоящим произведением искусства. Его сестра-близнец такая же, как и он, только премного грубовата и агрессивна. Дуэт уродцев, за которых стыдно, в отличие от более младших детей семьи Виниколь, однако, несмотря на все выше перечисленное, родители близнецов не обделяли их в материальном плане, лелея близнецов деньгами. Это все, что было известно общественности. На основе этого появились раздувшиеся из ничего слухи о сексуальных предпочтениях наследника, который только-только перешёл порог совершеннолетия, а потом о возможной проституции. Естественно, глава рода максимально урезал распространения столь чистой лжи, но было наивно полагать, что все прочие пустословы заткнутся. Крайне любопытные гротескные события заинтересовали синеволосого юношу, потому он с детским нетерпением жаждал увидеть это «убожество». А теперь он находится с ним на расстоянии метра. Чувствуя себя придворным рыцарем, пытающимся приблизиться к бастарду королевской семьи, второкурсник взглядом глубоких, словно безмятежный океан, глаз очерчивает каждую деталь очаровательного лица и неприступного бюста, пытаясь найти незаметные для непроницательного взора признаки характера, присущего людям всякого непристойного блудства.
Юноша, перестав морочить себе голову, наконец замечает пристальный на себе взгляд, от чего пугается, чуть не крикнув от неожиданности. Сумев повластвовать собой, Итэр лишь вздрагивает и закрывает себе рот рукой. Даже если студенты не заметили, это не значит, что профессор, участвующий в войне в качестве генерала, не обратит на это внимание.
— Итэр Виниколь, — грубый голос бьет по ушам, — вы не только не слушаете, но и нарушаете дисциплину..!
— Я, — юноша начинает слишком уверенно, из-за чего сразу затыкается. — Я-я хоть и не слушал, н-но я не виноват в том, что меня напугали.
«Ты думаешь, что останешься сухим, выйдя из воды?»
Приняв самый безобидный и невинный вид, Итэр отпускает взгляд в пол, мысленно вставляя реплику студенту перед ним.
«Кейа Альберих, я заставлю тебя чувствовать ко мне неприязнь.»
Как можно было бы не узнать самого популярного персонажа из любовных интересов? Кожа чиста великолепием ночи, глаза похожи на марево океана под северным сиянием, волосы, словно отбившаяся из абсолютного целого волна, вьются на концах, ниспадающая на красивое лицо длинна челка покрывает глазную чёрную повязку, острые линии ключиц приковывают взгляд, а в меру накаченные груди скрываются за свободными тканями шелковых рубашек, корсет подчеркивает талию, а сильнее ноги обхватывают стильные брюки; харизма, что играет на его лице, завораживает каждого, с кем юноша когда-либо общался, вылетающие из его рта слова отличаются своеобразным тоном и глубоким, немного насмешливым отголоском — в этом и есть весь Кейа Альберих, воплощение экзотики далекой страны Фумо. Как один из самых популярных любовных интересов, он имеет множество экранного времени и пересечений в других путях: разработчики не глупы. Потому Кейа часто мелькает на просторах Интернета и в сюжетной линии с Тартальей, которому приходится соперником и врагом.
Они оба занимают первые места в рейтинге студентов факультета военного дела, постоянно догоняя друг друга и опуская второго. В лоре, если игрок выбирает путь рыжеволосого парня, Кейю выставляют сильным и бесчестным соперником, который пытается не только занять первое место, но и занять местечко в сердце протагониста. Это было чертовски хитро со стороны Альбериха, зная, что главный герой был единственным слабым местом Тартальи. Что будет, если выбрать путь Кейи, Итэр не знает. Но отрывки из пикантных сцен, иногда всплывающие в Интернете, полностью отбивают желание юноши быть с ним в каких-либо отношениях.
— Что ж, судя по только развернувшемуся Кейи Альбериху, могу предположить, что он и есть виновник, — сказал генерал, вставая со своего места. — Итэр Виниколь и Кейа Альберих, вы наказаны за нарушение дисциплины. Идите в дисциплинарный комитет и получите свои честно заработанные штрафные очки.
«Ого, тут есть штрафные очки… Ха-ха, наверное, он должен меня сильней возненавидеть, раз я стал причиной его штрафных очков по военному делу.»
Без слов Кейа встаёт, окидывает студента по обмену злостным взглядом и крепко, но не болезненно хватает худощавое запястье, где ярко просвечивались лазурные и лавандовые вены. С тихим «ай» Итэр в полной мере ощущает чудовищную силу лучшего студента факультета военного дела с направлением на физическую подготовку, с дрожью где-то под диафрагмой боясь получить перелом. Ужас окатывает юношу, когда в его голову приходит мысль о сексе с ним.
«Как протагонист там не сломался на несколько частей?! Это тело настолько слабое, что боюсь я не переживу и одного удара.»
Пустынные широкие коридоры, стены которых окрашены в цвет тела испуганной нимфы, с превеликим счастьем принимают лучи света, обильно вливаемые ручьём из окон, отражают неровный топот двух людей глухой поступью. Кейа Альберих почти не прикладывает усилий, волоча Итэра за собой, потому неловко думает об его хватке на холодном запястье, которое кажется слишком хрупким для парня. Сам юноша, имея не такие длинные ноги и широкий шаг как у второкурсника, почти срывается на легкий бег, чтобы его действительно не волочили по полу, а просто вели. Они идут в абсолютном безмолвии, витая в своих мыслях, где определенно точно матерят друг друга, пока не достигают кабинета студсовета, где и находится дисциплинарный комитет с меняющимися участниками.
— Переспите со мной? — внезапно выдаёт Кейа, перед тем как открыть дверь.
— Какого черта?!
Должно быть это должен был сказать Итэр, и то мысленно, чтобы оставаться в образе невинного ангелочка, но по самому неприятному стечению обстоятельств на этом моменте из кабинета студсовета вышел ответственный за дисциплину на эту неделю, Сяо. Вспыхнувшая нешуточная ярость неистово захватывает в свой плен холодного и безразличного вице-президента, вынуждая того мыслить на эмоциональной почве. Итэр видит это смертельное златое пламя и срочно действует так, чтобы никто физически не пострадал: ловко вырывает запястье из хватки, несильно толкнув в сторону Кейю, пока тот был в неком оцепенении, подходит к Сяо, пытаясь успокоить.
— Сяо, пожалуйста, успокойся, — тихо, в полголоса умоляет юноша, взяв друга детства за руки и сняв маску очаровательной зверушки. — Во-первых, не забывай, что ты вице-президент студсовета и тебе ни в коем случае нельзя нарушать какие-либо правила, а во-вторых, он же не изнасиловать меня собирался.
Сяо устремляет свой взгляд на холодные глаза Итэра, на его стоическое выражение лица, больше выражавшее равнодушие, чем строгость или же упрек. Его голос больше не похож на пение ундины — он возвращает свою прежнюю усталость, а переход на неформальную речь полностью остужает пыл вице-президента. Теперь с более благоговейным выражением лица Сяо осматривает Итэра, вернувшего свою истинно хладнокровную, уставшую и черствую сущность, которую намеренно скрывает за полью любовной калеки.
Резко упавшая маска актера заставляет юношу невольно переместиться на несколько лет назад, когда они прятались от проблем под сенью могучих деревьев Священного Леса, одного из достопримечательностей страны Дивити. Пастораль лугов, освещённый лунным сиянием, мёд аромата природы, звонкое пение сверчков — все это напоминает об их секретных встречах. Над ними одинокая луна под аккомпанементом полотна звёздного небосклона великодушно благословляла их на необходимую душе личную беседу. Сяо до самой смерти будет помнить треснувшую тогда маску Итэра, его ровный голос, скрывавший потаенную дрожь, и чистый хрусталь слез, скатываемый по бледным щекам. После его друг никогда искренне не плакал.
— Прошу прощения, что поднял ранее голос, — извиняется окончательно успокоившийся Сяо перед Кейей, рукой приглашая войти в кабинет.
Выписав обоим студентам штрафные очки, которые оказывается влияют на рейтинг успешности обучаемого, вице-президент выпроваживает их, испугав второкурсника своим испепеляющим взглядом, и, погрузившись в свои думы, плюхается на кресло. Оставшееся время окна между парами, Сяо тратит на воспоминания прошлого и аналитическое копошение в своих чувствах. Конечно, он более не может оправдывать своё поведение по отношению к Итэру дружбой детства, однако это самый оптимальный вариант для него, по уши влюблённого в своего друга. Как так получилось? Он не раз задавал этот вопрос, но в итоге нашёл ответ в стиле Итэра.
— Любовь — головная боль. Если человек, в которого ты влюблён, достоин и стоит твоего страдания, то почему бы и не постараться добиться взаимной мигрени?
Сказал непринуждённо ученик последнего класса средней школы, пока его шелковые локоны пшеничных волос игриво развеивались по весеннему дуновению ветров, а уставший взор его тускневшего цитрина был направлен куда-то вдаль, где располагалась аллея лавандового поля и винных цветущих деревьев. Сяо, его одноклассник и друг детства, с задумчиво отрешенным видом начал обдумывать сказанные Итэром слова, смакуя внутренним голосом и безмолвно повторяя.
— Ты-то точно моя головная боль. Каждый день — морока.
После минутного молчания произнёс Сяо, не особо вдумываясь в то, что сказал. Итэр многозначительно посмотрел на него, почти засыпая на месте.
— Только не влюбляйся в меня, ладно? Я не тот человек, который достоин твоей головной боли.
К сожалению или к счастью, Сяо не знает, он все же осознал свои более глубокие чувства к этому несчастному юноше намного позже, когда их пути разошлись. Он возжелал повторной встречи, пожелал эгоистично излить ему свою душу и доказать тому, что он, черт возьми, достоин всего мира, а не только его мигрени, но месяца шли, перерастая в года — их общение спало на нет. Сяо прочувствовал настоящий вес слов Итэра, мучаясь каждую минуту: колкая боль начиналась от сердца и стремительно распространялась по всему телу, от головы, до кончиков фаланг пальцев. Позже он облегченно выдохнул, как только его пыл остыл. Но стоило ему расслабиться окончательно, как по кампусу разлетелась новость о переводе нового студента, описание и фамилия которого идеально совпадали с его обьектом воздыхания. Грязные, гнусные и мерзкие сплетни опустили Сяо с небес на землю, подогревая его нетерпение к их встречи.
А теперь каждый второй своевольно касается юноши и бесстыдно предлагает переспать. Вице-президент до боли сжимает ладони в кулаки, обещая себе сегодня после учебного дня поговорить наконец-то с Итэром Виниколь, с его бесконечной головной болью.
***
Во время большого перерыва Горо, как и обещал, покупает Итэру обед и пытается пойти с ним в медпункт, но студент по обмену отказывается от компании по определенным причинам, которые не озвучил. Ходя по шумному университету, Итэр задумывается о покупке звукоизоляционных беруш и направляется к Альбедо. Информации по этому персонажу у него не имеется, потому юноша ощущает шлейф неуверенности, приближаясь к нужной белой двери. Тяжело вздохнув, он открывает ее и замирает, уловив в воздухе свежие, как осенний воздух, сладкие, словно опыляемые бабочкой цветы, женские духи. Девушка-лиса хитро улыбается, смотря на Итэра, и кокетливо прощается с медбратом.
— Негоже забирать у меня мою добычу, малыш.
Шепотом говорит она, проходя мимо него, вызвав у Итэра мириады мурашек. Он может только посочувствовать Горо, который остался один одинёшенек в буфете. Проигнорировав озноб, Итэр подходит к Альбедо, что-то перебирающего в шкафу напротив.
— Добрый день, Итэр Виниколь, — вежливо начинает медбрат, повернувшись к лицом к юноше. — Вы пообедали?
— Добрый день. Да, а вы? — робко спрашивает Итэр, сминая подол своей рубашки.
— Ещё не успел. Хотел бы я пригласить вас на обед, но раз вы уже поели, то ничего не поделаешь, — Альбедо делает акцент незавершенности и призрачного выжидания в конце предложения, садясь обратно на своё место.
«Ожидаешь, что я спохвачусь и лихорадочно буду говорить: "Ох, тогда давайте вместе покушаем. А то мне теперь стыдно, что я невольно разрушил твои надежды"?..»
— Что ж, давайте проверим ваши данные, — медбрат берет в руку карандаш, ловко прокручивая его между длинными пальцами, и переводит взгляд на студента по обмену. — Но для начала смею вам задать вопрос. Вы на факультете магов?
— Нет. Я на гуманитарно-философском.
— Ясно. Тогда откуда такая странная энергия?.. — последнюю часть Альбедо проговаривает так тихо, что стоящий в полуметре юноша еле улавливает суть слов.
«Это из-за диссонанса души и тела скорее всего… Кажется, это будет последний раз, когда я к нему целенаправленно ходил. Ещё не хватало, чтобы меня раскрыли.»
После немного напряженной формальности юноша идёт искать вице-президента студсовета, чтобы разъяснить их отношения. За это утро столько всего произошло, что мыслительный процесс Итэра достигает своего кульминационного апогея, требуя именно сейчас поговорить с другом детства протагониста.
— Сяо! — излишне возбуждённо кричит Итэр, завидя знакомое каменное лицо.
Вице-президент сидит в кругу членов студсовета, даже не пытаясь поддерживать диалог. Услышав знакомый и такой родной голос, он в один миг меняется в лице, чем удивляет остальных и вызывает усмешку у Кадзухи. Сяо машинально встаёт и идёт навстречу Итэру, грустно улыбнувшись из-за фальши наружности.
— Что-то случилось, Итэр?
— Ах, — юноша смущённо играется носком кроссовок, опустив взгляд в пол, — я бы хотел поговорить в частной обстановке.
— Без проблем. Пойдем со мной.
Как бы то ни было, Итэр хорошо лжёт. Настолько хорошо, что друг детства протагониста не заподозрил в нем другого человека. Конечно, мысль об этом заставляет юношу почувствовать себя конченным ублюдком, однако Итэр никогда не был хорошим. Лёжа на кровати своей комнаты в общежитии, юноша сверлит потолок сложным взглядом, пребывая в прострации. Первый учебный день подходит к концу, двигаясь бок о бок с опускающимся за кровавый горизонт солнцем, пока луна торжественно занимает своё место на сцене.
Как человек, любящий внутренние монологи, Итэр подводит итоги его третьего дня в теле протагониста.
«Как-то вылетело из головы, что имя главного героя соответсвует моему. Возможно, что я попал именно в тело протагониста, за которого играла Люмин? Помнится, она решила поиздеваться надо мной и переименовала его моим именем. Значит ли это, что мне судьбой предначертан Тарталья, которого я сегодня не встретил? Хотя, после беседы с Сяо я больше не в силах воспринимать всех этих людей в качестве персонажей, потому думаю, что все будет зависеть от меня самого. Сяо… Кажется, он хотел что-то мне сказать, но в итоге замялся и перевёл тему…»
Сев на мягкие кресла в кабинете студсовета, Итэр сразу же убрал до глупости наивное выражение лица, и, ровно смотря на Сяо, терпеливо ждал, когда тот соберётся с мыслями. Все началось с формальности: «Давно не виделись», на что юноша пусто ответил: «Сегодня утром». Это прозвучало немного грубо, но вице-президент лишь тихо посмеялся, поговаривая, что юноша совсем не изменился.
«Истинная натура протагониста идентична с моим. Как занимательно.»
"Друзья детства" продолжали непринужденно болтать, не затрагивая темы, таенные на задворках души, удивляясь разным вещам. Один вновь познавал прелести влюблённости, а другой шокировано дивился легкости их общения. Потом они одновременно замолчали, наслаждаясь с одной стороны напряженной, а с другой приятной тишиной, пока Сяо не решился рассказать о своей справедливой обиде и боли, которую косвенно приносил протагонист. Итэр молча и внимательно слушал, не упуская ни одной детали, с каждым произнесённые словом убеждаясь в влюблённости вице-президента к прошлому владельцу тела. Сяо не говорил напрямую, наверное, решил, что это уничтожит их дружбу, но это было довольно очевидно. Прикусив нижнюю губу, Итэр почувствовал себя до смерти отвратительно, и какой-то эмоциональный порыв подтолкнул юношу заключить друга детства в тёплые объятия.
— Прости меня. Прости меня, пожалуйста, Сяо.
Итэр извинялся искренне. Конечно, не за то, о чем думал Сяо, но юноша посчитал нужным это сделать. Люди, что в его мире были персонажами, стали для него живыми. Он не мог продолжать смотреть на них через призму четвёртой стены, которой теперь не существовало.
Опустившись на колени, Итэр обнимал Сяо как самого несчастного человека. Юноша чувствовал тяжелую голову, упавшую на его собственную, тёплые руки на стройной спине, сжимающие тонкие ткани рубашки. Всем своим существованием Итэр жалел парня перед собой, который был единственным, кто знал и любил настоящего протагониста, и кто потерял его бесследно, оставаясь в мираже неведения.
— Ха-а…
Итэр тяжело выдыхает, переворачиваясь на бок. В мраке ночи, когда только уличные фонари освещают комнату тусклым светом ламп, юноша пытается убедить себя стремиться к возвращению домой, в родной мир. Однако…
…Он точно сойдёт с ума, если продолжит привязываться к людям из этого мира.
Продолжение следует…
