— Мне полюбилась жизнь опять, Когда любовь над мною уж не царила. Свободу снова я обрёл, Когда искать был более не в силах. Листва далёких берегов дарует тень, Сиреневые латы сокрывая. Очнулся я вдали от родных мест, Невидим ветер, дует паруса, Корабль подгоняя.
Задумчиво вперив затуманенный взгляд глаз кленового листа в пустоту, Кадзуха с чувством и в пол голоса рассказывает стихотворение, созданное им с Итэром совсем недавно, продолжая держать ручной вентилятор для юноши. Удивительно, что этот робкий, простодушный, на первый взгляд, парень оказался настолько глубок и неизведан. Его окружает легкая воздушная дымка, смазывающая четкое представление об Итэре, придавая ему большей загадочности и таинственности. Кадзуха видит в нем свою музу, до которой, как до звездочки в небе, сложно прикоснуться. Какое чудо, что они оказались родственными душами, понимающими друг друга с полуслова, имеющими общую любовь к высокому и прекрасному. Каэдэхара окидывает спящего юношу ясным взором сквозь узкое пространство между спинками сиденьев. Такой нереальный, будто с другого мира, думается парню, когда он отключает вентилятор и отворачивается от слащавой сцены, разворачивающейся перед ним. Ему стоит обратить своё внимание на обязанности президента студсовета, а не на дилеммы сердца. — Вы с Итэром придумали? — спрашивает Тома, сидящий рядом. — Очень красиво. — Да… — президент отрешенно отвечает, разминая спину от неудобного положения. — Спасибо. — Ого, Вин ещё и стихи сочиняет? — врывается в разговор Тарталья. — Вин? — Сяо наконец отрывается от Итэра. — Какого черта? — Ах, злая собака Вина осталась без поводка, — дразнит Аякс с ехидной ухмылкой. — Вы..! — Не повышайте тон голоса и не переходите на личности, когда затеваете спор. Глубокий мужской голос доносится прямо над ухом. Студенты поднимают головы и видят их профессора Чжун Ли, которого назначили ответственным за эту поездку. Подправив оправу очков, мужчина пробегает по каждому серьезным взглядом и останавливается на дремлющем Итэре, что невольно упал на колени вице-президента, сладко посапывал в новом положении. Сам Сяо, только это осознавший, вспыхивает ярким румянцем, но оставляет все как есть, возобновив нежные поглаживания рукой. — Ха-а, — профессор тяжело вздыхает, словно прожил больше тысячи лет, и сжимает пальцами высокую переносицу. — Итэр Виниколь — магнит мужских сердец, — себе под нос говорит он, зная, что его не услышат. — Профессор, лучше объясните вице-президенту, что он, — Тарталья, чьё настоящее имя Аякс, показывает на юношу, — не его вещь. — Какого черта он неуважительно относится к Итэру, когда они даже не друзья? Я защищаю честь своего друга. — Во-первых, — Чжун Ли прерывает их новый разгоравшийся спор, — Итэр Виниколь действительно не ваша собственность, вице-президент Сяо, но я горд вами, что вы так преданно относитесь к своему другу, а, во-вторых, — профессор поворачивается к Тарталье, — переход на личности во время спора — уровень детского сада. Имейте уважение к себе, студент второго курса Аякс. «Почему это происходит со мной?!» Итэр, проснувшийся в момент падения на сильные ноги своего друга, молит всех Богов Снов, чтобы его забрали обратно. Весь красный от апогея абсурдности клишированной ситуации, притворяясь спящим, он полностью расслабляет тело, пытаясь быть максимально естественным. Но, услышав тихое и безвыходное «магнит мужских сердец», юноша перестаёт дышать от обуреваемого его стыда. «Почему именно в автобусе? Когда вас слышат куча людей?! А?!» Итэру хочется закрыть алое лицо руками и свернуться калачиком, но, если он это и впрямь сделает, то десятки пар глаз недоуменно посмотрят на него, держа в голове мысль о том, что юноша все это время не спал, упиваясь словесными баталиями за его сердце. Держась из последних сил, Итэр слышит утихание спора и облегченно выдыхает, сохраняя невозмутимое выражение лица. «Я просто решил немного подыграть им. Неужели людей так легко влюбить в себя? Или это так работает очарование протагониста?» Взаимность. То, чего желают многие. Итэр из-за своих принципов ни с кем не встречался, обвиняя в этом себя и дефицит взаимности. Попав сюда, он вдыхает полной грудью новый чистый воздух, в то время как его внутренний искуситель ищет себе жертв. Кокетство? Соблазнение? Это слова, которыми ни один из знакомых Итэра не описал бы юношу. Но по иронии жизни внутри столь честолюбивого и горделивого человека живет дьявол похоти, желающий испробовать всех и все на свете в плане плотских утех. Всеми силами сдерживая этого черта, юноша утерял свою былую эмоциональность, но сейчас, когда он находится внутри иной вселенной, в глазах искусителя играют не тлеющие огни порочности, а дух его ищет человека, который опустит на самое дно честь и достоинство Итэра. Вполне объяснимо, почему юноша внутренне не против стать самым сладким запретным плодом, чьи сочные соки будут литься рекой упования для определенных людей, которые достойны его доверия. Однако его внешнее противоречие лишь сильнее злят дьявола внутри Итэра, стремящийся к беспрерывному греху, потому юношеская душа находится в константном смятении, плача от ушедшего покоя. Возможно, тому виной диссонанс в его сущности, но эта тщетность оправданий теряет свой смысл, пытаясь при последнем вдохе благословить Итэра на верный путь наваждения.***
— Итэр, можно вас поцеловать? Кейа наклоняется ближе, слегка откинув безвольную голову юноши назад. Амарант лепестков губ его соблазнительно поблескивают из-за кристальных слюней, рот приоткрыт, выпуская стоны услады, глаза застилает поволока. Ясный взгляд тусклого цитрина, смотрящий прямо в душу из-под полуопущенных ресниц, мечется между глазами, наполненными желанием, и тонкими губами, изогнувшимися в хитрой ухмылке. Итэр в чистом рассудке покорно отдаётся вырвавшемуся из плена благоразумия дьяволу и кивает. Но не успевает Альберих приблизиться к лицу юноши, как Виниколь игриво и с озорным огоньком в глубине души тянется к Сяо, соприкасаясь с ним губами. Вице-президент тихо содрогается от неожиданного порыва Итэра, а сердце его бросается в бешеный пляс, подобно мазурке в преисподние. На пылающем алым лице инициатора играет немного дерзкая, но вместе с тем невинная улыбка падшего ангела, когда он на несколько секунд отрывается от обветренных губ Сяо, чтобы отдышаться. Мокрые звуки поцелуя заполняют комнату, захлёстывая ее новой волной возбуждения. Ветерок, как незваный гость, незаметно лавирует между приглашёнными, легонько обдувая разгоряченное тело прохладой. На заметном прессе Итэра оставляют мягкие дорожки из поцелуев. Так ванильно и сладко, что у Тартальи не выдерживают нервы, и он вновь с исступлением кусает нежную мужскую кожу шеи, орошая ее новыми карминовыми метками засосов, сродни распустившимся алым камелиям посреди белого полотна снега. Итэр протяжно заглушено стонет, прикрывая свой рот тыльной стороной ладони, когда все его тело, что сейчас намного чувствительней, чем раньше, пребывает в абсолютном блаженстве. Его грудь, покрытая свежими следами зубов, вздымается и опускается, стройные бока, изглаженные мужскими руками, немеют от новых прикосновений, шея, на которой живого места нет, щедро проставляется под новые карминовые пятнышки, внутренняя часть бёдер тоже может похвастаться обильным цветением камелии, пока пальцы ног отчаянно поджимаются в пару с выгибающейся спиной, когда Кейа проводит своим языком по изнывающей от возбуждения плоти Итэра. Юноша распахивает широко глаза, видя перед собой потолок застланный звездочками. Созерцание своеобразного ночного неба прерывается прекрасным лицом Кадзухи, который потемневшим рубином глаз очерчивают каждую линию ладного изгиба тела юноши, останавливается, устанавливая зрительный контакт с умирающим от приятных ощущений Итэром. Он два раза похлопывает подушечкой указательного пальца по своим губам, прося разрешение, и, получив уверенный кивок, Каэдэхара мягко впивается в чужие искусанные. Итэр хочет убежать от столь сумасшедшего наслаждения, что отзывается краткими разрядами тока по всему телу, заставляя юношу содрогаться в конвульсивной дрожи, но и желает остаться до конца, чтоб упиться всевозможным удовольствием. Пока Альберих, деликатно схватив основание возбуждённой плоти Виниколь, ласкает языком головку, Сяо проводит пальцами по выступающим рёбрам юноши, словно играя мелодию струнами лиры. Невесомые небные прикосновения заставляют Итэра вновь ощутить лихорадочную дрожь, которая без остатка забирает все его силы. Он чувствует как изливается белёсой жидкостью в горячий рот Кейи, поздно осознавая смущение. «Господи, я сейчас умру… » Невозмутимая ясность сознания возвращается довольно поздно, вынуждая Итэра проанализировать все происходящее. Его взгляд хаотично бегает с одного лица на другое, ловя смеющиеся глаза всех оттенков цветов и разновидностей драгоценных камней в ответ. Его прерывает рука в перчатке, которая поддевает юношеский подбородок и направляет к себе. — Итэр Виниколь, не отвлекайся на посторонние вещи. Сейчас мы должны занимать всю обитель твоих мыслей. Чжун Ли смотрит драконьими зрачками на юношу, который, довольно усмехнувшись, уединяется с ним в поцелуе. Проводя большим пальцем по нежной щеке Итэра, профессор устремляет свой взор Тому. Забравшись на тесную кровать, юноша аккуратно подсаживается к Кадзухе и, аккуратно беря в ладони спутавшиеся локоны взмокших волос, начинает бережно их расчесывать пальцами, заодно массируя чувствительный загривок. Студент по обмену вновь испускает протяжный стон, из-за которого волна чего-то необъяснимого невольно переливает потоки крови вниз. Их окутывает покров ночи.Продолжение следует…