say hello, honey, I'm home

— Я всё выкинул.   Карлос посмотрел на Камило, прищурившись. — Как? В смысле?! — Я же при тебе их скомкал. Потом достал из мусорки, раздробил на мелкие куски и смыл. Пусть гниют в говне.   Камило завалился к нему непривычно рано. Карлос было подумал, что что-то случилось, но нет. Всё было хорошо. И даже как-то слишком хорошо.   Он проснулся в восемь утра от боли в голове и более не смог уснуть, поэтому, прекратив попытки вернуться ко сну, смиренно поднялся с постели и прошаркал к двери, минуя сладко посапывающего в своей кроватке Антонио. Мальчик спал в обнимку с любимой игрушкой, изображающей ягуара, и эта очаровательная картина каждый раз заставляла Камило улыбнуться.   Антонио из тех детей, которых хочется сюсюкать, как зверушек. Он очень тихий, скромный и добродушный. В отличие от доброй половины его школьного класса... Камило боялся, что ребята будут издеваться над ним, поэтому всегда повторял Тонито, что он не должен замалчивать плохое и говорить, если к нему пристают. А замалчивать он любил... как и они все. Была у них такая своеобразная семейная привычка.   Камило всё-таки вернулся к брату, чтобы оставить на его лбу мягкий поцелуй, а затем поднялся и на носочках ушел на кухню.   В такую рань по выходным только Долорес не спала, собираясь на работу. Отец же уходил аж в шесть. Поэтому в доме было тихо.   Услышав шаги в коридоре, Долорес обернулась на звук и вздрогнула. — Бог ты мой, Мило, не пугай меня! Ты чего не спишь? — Я не знаю-ю, — Камило подошёл к столешнице и налил в стакан воды из фильтра, предварительно прихватив с микроволновки блистер таблеток. — не спится. Пойду прогуляюсь, что ли... — М-м, — она протянула. — Ну, иди. Свет только мне не загораживай.   Долорес опустила взгляд на зеркальце и принялась рисовать аккуратные небольшие стрелки. Камило ещё с детства с интересом наблюдал, как красятся его мама и сестра, но попробовать ему не разрешалось, потому что это "для девочек". А Камило чертовски хотел. Он питал особую любовь к макияжу. Помнится, когда ему только исполнилось шестнадцать, он купил на часть подаренных денег маленькую палетку теней из четырёх оттенков. Счастью его тогда не было предела, вот только приходилось таскать эту палетку с собой и краситься в школьном туалете, потому что, если бы мать застукала его за "женским занятием", обязательно устроила бы сцену. А там и все вытекающие вопросы про гейство...   "Ну я и вспомнил," — вздохнул про себя Камило. Эта палетка всё ещё лежала где-то на дне портфеля почти пустая.   Отодвинувшись в сторону от окна, Камило постоял, немного задумавшись. Его всё ещё не отпускали сомнения. Мама вчера перед сном даже пожелала ему спокойной ночи и поцеловала в лоб. Либо это снова временный прилив доброты, либо что-то действительно меняется. У Камило сжималось сердце при мысли об этом. Их мать... слишком тяжёлый человек.   Камило нахмурился, рассматривая стакан в своих руках. Долорес, закончив с одной стрелкой, подняла на него глаза и вопросительно хмыкнула. — Ты чего? — А? — он посмотрел на неё. — нет, нет, всё нормально. — Ты сам не свой который день. — Я не понимаю, с каких пор тебе не насрать? В таком случае я тоже должен спросить, случилось ли что-то...   Долорес закатила глаза. — Злюка.   Камило в ответ ей показал язык. — А куда собираешься? — вдруг добавила она, лукаво улыбнувшись. Как же Камило не любил эту её улыбочку... — небось к своему принцу на белом коне?   По его щекам растеклись алые пятна, он нахмурился и оскалился, смотря на Долорес, которая явно была довольна собой. — Иди на хрен. — Ой-ой-ой, какие мы скромные. Ну к нему же, ну? — Ну и... что теперь... — Ничего, передавай ему приветик. — Какая же ты... — Какая? — Неважно.   Ах, да. Долорес единственная из семьи, кто знает об отношениях Камило. Маме и папе он рассказать, разумеется, не мог, Антонио ещё слишком мал для подобных тем, а Долорес узнала всё сама. Выследила, выудила, по крупицам собрала цельный пазл, потому что сразу же что-то заподозрила и вскоре поняла, что именно. Камило никак не мог понять, зачем ей эта информация, но всё-таки сознался. Она посмеялась, конечно, но сказала, что понимает, ибо разделяет его любовь к парням, хотя Камило пытался ей объяснить, что девушки ему тоже нравятся. Просто Карлос... Карлос приковал его внимание с первого дня в новой школе.   Он выделялся на фоне остальных. И очень сильно.   Помимо потрясающей внешности его выделял стойкий характер и холодность, казалось, что он недоступен и что добиться его сложно.   Но внутри него в действительности находилась очень нежная мякоть. Невзирая на твердую оболочку.   Они быстро сдружились, и им понадобилось не особо много времени, чтобы признаться друг другу в симпатии. Но если признаться честно, Камило не ожидал взаимности. Он обычно не решался признаваться в любви мальчикам. Последний раз он за подобное отхватил люлей. Его ещё полгода потом травили. Непонятно, как эта информация не дошла до родителей...   Однако он решил рискнуть и не пожалел об этом. Его жизнь сразу же прекратила казаться такой серой и бессмысленной. Он посвятил себя отношениям целиком и полностью.   И, говоря о Карлосе: Камило быстро привел себя в порядок, собрался и ушел к нему. А ещё оставил маме записку. На всякий случай. Старомодно немного, но сообщение она вообще навряд ли увидит, ибо практически не прикасается к своему телефону.   И всё было предельно хорошо до момента, пока Камило не почувствовал, как в очередной раз ноют мышцы и подступает тошнота.   Тогда уж и закончилось хорошее начало дня. — Ну зачем, Карл! Сука, сука, сука, — Камило с силой сжал свои волосы и оттянул их. Он упал на кровать и свернулся в калачик, а затем сразу же вывернулся и подскочил, садясь на край постели. — Ты можешь... — Нет, — Карлос нахмурился.   Камило вздохнул, смотря на него слезящимися глазами, и взвыл волком, откидываясь назад.   Его вчера весь день трясло. И сегодня ситуация ухудшилась. Что будет дальше — Карлос боялся даже думать, но он уже окончательно принял решение отучить Камило от зависимости. Он ещё не находится в тяжёлой стадии, у них есть возможность что-то изменить без вмешательства специалистов. — Я понимаю, как тебе тяжело и больно, но тебе это необходимо. Ты слышишь меня? Давай, Камило, я смог, а ты тем более сможешь. Ты же у меня сильный. — Не-е-ет, — он закрыл лицо руками и сдавленно промычал. — нет, нет. — Да, — Карлос взял его за плечи. — соберись, сейчас же.   Камило вздохнул и захныкал, пряча лицо в руках. Он замотал ногами, отталкивая от себя Карлоса, и забился в угол кровати, изнывая, как маленький ребёнок. Карлос уже даже не реагировал, потому что привык к этим детским истерикам. Камило в такие моменты будто бы обращался в двенадцатилетнего мальчика, которому мама что-то запретила. Он сразу начинал плакать, истерить и драться, отгораживаясь от внешнего мира и тех, кто мог бы ему навредить. Но ведь Карлос не собирался этого делать!   Он сел рядом и принялся смиренно ждать, когда это закончится. Пытаться достучаться до Камило в таком состоянии бесполезно. Пусть успокоится сам.   Через минуты две хныканья прекратились. Камило замолк и начал вытирать мокрые глаза об плечи футболки. — Легче? — мягким тоном спросил Карлос. — Мгм... — он отрицательно покачал головой. — меня ломит. — А ты таблетки пил? — Да... — Неудивительно, что тебя так накрыло. Давай я лучше тебе сделаю какао, и мы посмотрим что-нибудь?   Камило нахмурился, но не стал отказываться. Он снова надул губы, как дитя. — Ты обиделся? — Нет. — Слушай, — парень со вздохом поднялся с постели и, пройдя к стойке, обошел её. Он достал из сушки единственные две чашки, которые у него были, и, открыв дверцу шкафчика, пакет какао порошка. Пока закипал чайник, Карлос оперся на стойку и внимательно посмотрел на своего возлюбленного. — я прекрасно понимаю, что тебе очень тяжело и всё такое, но я не могу тебе помочь, пока ты меня отталкиваешь. А если тебе нужны только наркотики, и ты не хочешь ничего менять, прости, солнце, я вообще не могу тебе помочь. Даже если очень захочу. Понимаешь?   Брови Камило по ходу речи Карлоса плавно расслаблялись, пока не сошлись домиком на лбу, выражая сожаление. Он шмыгнул и утёр нос воротником футболки. — Понимаю...   Конечно, он понимал. Он же не настолько придурок. — Так что мне с тобой делать? — Я не знаю... извини.   Карлос звонко цокнул языком, разливая воду по чашкам, а затем заливая их молоком. — Не надо извиняться. Я зла или обиды не держу.   Камило почувствовал себя ещё более виноватым после этих слов. Он опустил взгляд на свои ноги.   Действительно, Карлос никогда не обижался на него. Какие бы сцены он ни устраивал, каких бы гадостей ни наговаривал во время припадков... никогда. Ни разу Камило не видел его обиженным. С одной стороны он был безумно благодарен Карлосу за его терпеливость, так-то ещё с первого знакомства было понятно, что он очень, очень стойкий парень, а с другой — ему было стыдно за всё эти театральные постановки. А ещё его иногда задевало, что Карлоса невозможно вывести на негативные эмоции. Зачем ему это? Он сам не понимал.   Это слишком сложный вопрос. Все вопросы, касающиеся эмоций и чувств Камило, слишком сложные для него. Удивительно, как он смог что-то сказать психотерапевту.   Камило помассировал вески.   Тело всё ещё ломило и болело, но он терпел, как мог. — Карл, — Камило сполз на край кровати и скромно промурчал его имя. Его плечи вновь заметно затряслись. — М? — А ты обещаешь мне, что всё будет хорошо?   Вздох.   Карлос неспеша обошёл стойку и, устроившись на полу, между чуть трясущихся ног, взял Камило за руки. Его карие с зелёным проблеском глаза выражали столько искренности и любви, сколько Карлос вообще мог выразить одним взглядом. Камило сжал его руки и затрясся сильнее. — Я тебе обещаю. Сто раз обещал. Пообещаю и в сто первый. Всё будет хорошо. Я рядом. Я обещаю.   Камило улыбнулся ему трясущимися уголками губ. — А ещё! — Карлос поднялся с пола и постарался звучать максимально позитивно, пытаясь развеять атмосферу уныния, окутавшую комнату. — Тебе Хан не писал? — Не-а, — помотал головой Камило. Ему заметно полегчало, хотя конечности его всё ещё периодически дёргались. — А что? — Да так, у него родители должны были уехать на дачу, но остались в городе, а он разнылся, что хотел друзей пригласить, и они ему денег дали на гулянку. Прикинь? Так можно было, что ли? Хах.   Камило вскинул брови. Он, конечно, знал, что у его друзей с родителями отношения гораздо лучше, чем у него, но чтобы настолько... Камило получал очень скромные суммы в качестве карманных денег, и то нечасто, а тут такое. Хотя это Алехандро... он вечно на приколе, как и его родители. От этой семейки можно ожидать чего угодно. — Ну и? — Ну и зовёт нас сегодня вечером. Бюджет небольшой, но на вкусно поесть хватит. Давай, тебе надо отвлекаться от всего этого дерьма. — Не откажусь, — Камило слабо улыбнулся. — только мне бы выпить таблеток каких-нибудь от трясучки. Думаешь, не упаду там? — М-м, — он покачал головой, выражая сомнение. — не знаю. Надеюсь, что нет. — А алкашка будет? — Без понятия. Только если после кафе, наверное.   Камило почесал затылок. Закрадывалось дурное предчувствие по поводу всего этого. Так всегда, он просто параноик. Он шумно вздохнул, прогоняя плохие мысли, и медленно качнул головой по вертикали. — Погнали. Хуже уже точно не будет. — Позитивненько.

***

— Мадригаль, ёпт нашу мамашу, ты где? — Чего?! Подожди, — Камило закрыл динамик телефона и отстранился. — пацаны, потише, а! — Камило, налей пива! — Алехандро закричал прямо в трубку. — Уйди, бля, — он толкнул его в бедро коленом и снова приложил телефон к уху. — что ты говорила? — Я говорю, где ты? Ты почему не отписался? Мать весь дом на уши подняла. — Я забы-ыл, извини, — он шлёпнул себя по лицу. — передай маме, что мы с парнями гуляем, всё хорошо, живы, здоровы. И извинись за меня. — Напугал, придурок. У тебя телефон на беззвучном, что ли? — Нет, просто Алехандро орёт, как мразь. — Эй! — Всё, давай, я скоро приду. — Камил-   Он сбросил звонок и засунул телефон обратно в карман.   Уже второй или третий час они с ребятами сидели в кафе. Ну, как в кафе... в закусочной. Если ещё точнее, на фудкорте в местном торговом центре. Изначально они хотели всё-таки посидеть в кафе, как приличные люди, но, чуть-чуть покумекав, решили, что они неприличные люди и вкуснее и дешевле будет посидеть в окружении вредной еды. Алехандро шумел за четверых, причем прямо на ухо Камило. От этого шума голова начинала болеть ещё сильнее, выпитые таблетки совсем не помогли. К тому же он наелся, как свинья, и обычно пустующий желудок разнылся. Его отвратительно сильно тошнило, но он прождал пихать в себя еду в надежде подавить рвотные позывы.   Тем не менее, сама атмосфера расслабляла. К вечеру в торговом центре уже не так много людей, рядом близкие, весёлые разговоры ни о чём. Только запахи и шум давили на нервы.   Днём он успел зайти домой. Впервые за неделю мама приготовила что-то более вкусное, чем куриная грудка и макароны, и пригласила сыновей пообедать. Камило несильно хотел есть, но отказать маме, когда она в хорошем расположении духа, дурной тон, поэтому он поел. И пожалел... потому что сразу после обеда его вырвало. И через несколько часов, оказавшись на фудкорте, он повторил эту ошибку.   Камило почувствовал, что его вот-вот вырвет. — Я в туалет. — Не провались, — Алехандро улыбнулся ему вслед. — Из себя комик, как из Карлоса натурал, — сказал Николас. — Иди на хрен, — Карлос нахмурился. Он слегка встревоженным взглядом проводил Камило, уходящего в сторону общественной уборной.   Оказавшись в туалете, Камило упал перед унитазом на колени, закрыв нос рукой. Он безумно брезговал трогать хоть что-то здесь, особенно пол и стульчак, он опёрся свободной рукой на свое бедро и, склонившись, поддался головой вперёд, только-только почувствовав рвотный позыв.   Живот скрутило в ужасном спазме, его плечи напряглись, как и мышцы пресса, сгусток желчи поднялся по пищеварительному каналу: Камило с всхлипом сблевал только что съеденную пищу. Успев лишь мельком вдохнуть, он снова блюёт, теперь уже держась за керамическую чашу туалета.   После третьего подхода он почувствовал облегчение.   Камило оглянулся. Даже бумаги нет...   Он смыл за собой и вышел из кабины с мокрым лицом. Его глаза слезились, кожа, кажется, побледнела, и вокруг губ смазались остатки желчи с кусками пищи. Увидев себя в зеркале, Камило чуть было снова не стошнил. Он в спешке умылся с мылом и снова посмотрел на себя.   Его лицо выглядело ужасно.   Ну почему ему поплохело именно сейчас...   Дверь резко открылась, и Камило, неловко оглядывая каких-то зашедших людей, выскочил за порог.   Он на секунду оглянулся, но закрывшаяся дверь не дала ему разглядеть прошедший мимо силуэт. Что-то в нем показалось ему знакомым. — Кам, ты вовремя!   Алехандро уже складывал весь мусор на поднос, встав из-за стола. Камило с непониманием оглядел ребят и вопросительно выгнул бровь. — Мы уже уходим? — Ага. Нам ещё нужно успеть выпить пива за гаражами.   Парень ушел к мусорному баку. — Пиво? Серьезно? Я думал, ты пошутил, — возник Карлос. — Когда речь идёт о пиве, я всегда предельно серьёзен. — Это не круто, — он закатил глаза. — Ну и что? Вы идёте или как?   Алехандро уже стоял собранный, поправляя свою наплечную сумку.   Камило с Карлосом переглянулись. Назвался груздем — полезай в кузов.   Они вышли на улицу.   Через каких-то жалких пятнадцать минут, на протяжении которых его продолжало мутить, Камило уже с недоверием оглядывал место, которое Алехандро припёрло выбрать. Лучше бы они сидели за гаражами...   Это был угол между домами, стоящими совсем недалеко от его собственного. Стены построек образовали место, скрытое от глаз прохожих, потому что окна сюда не выходили, а проход зарос кустами и листвой: в попытке подобраться сюда, Камило не раз ударялся лбом об ветки. Он не знал, что здесь что-то есть.   Поднимая голову наверх, Камило видел только голые стены многоэтажек. Неуютно.   Поболтав содержимым банки, Камило отпил. От каждого глотка его крутило. Он думал, что ему полегчает на свежем воздухе, но... нет. Стало хуже.   Ужасно хотелось уйти.   Голова начала кружиться ещё сильнее.   Голоса друзей звучали белым шумом.   Как же тяжело.   "О чём они вообще?," — Камило смотрел перед собой и с трудом пытался понять, о чем говорят парни.   "Чего..."   Камило подорвался и, отвернувшись к стене, сблевал. Со спины послышались брезгливые стоны. — Ну фу, Камило, иди домой, — Николас скривился. Все разом обернулись на него. — Серьезно, давай я тебя домой отведу? — Карлос обнял юношу за плечи. — Всё нормально, — отмахнулся Камило, утирая губы салфеткой, которую он взял с подноса на всякий случай. — как я домой пойду, если от меня несёт? — Я боюсь, твоя мама уже давно подозревает что-то, — хмыкнул Карлос. Он заботливо гладил любимого по спине и смотрел печальными глазами. — твое состояние дороже. — Я не хочу снова слышать её крики... — И что ты теперь собираешься делать? Жить на улице? — Николас нахмурил брови.   На секунду в воздухе повисла неловкая тишина, Камило откашлялся и тяжело выдохнул. — Ты придурок? — Не с отражением разговариваешь. — Иди ты на хуй. — Только не начинайте собачиться, пожалуйста, — Карлос поднялся с земли и, отряхнувшись, взял Камило за руку, пытаясь подогнать его. — давай, пойдём.   Николас закатил глаза и беззлобно ухмыльнулся, наблюдая за тем, как несчастный Камило пытается встать и не свалиться обратно, попутно ударившись о стену. Не то чтобы его настолько сильно шатало, но потряхивало, а ноющая от боли голова моментально закружилась, когда Мадригаль, не рассчитав, слишком резко подорвался с земли. Он схватился за голову и, оперевшись о Карлоса, попытался собраться с силами. — Всё, мы пошли. — Ты ещё вернёшься? — Не знаю, может, вернусь, я отпишусь тебе. — Ладно... — Алехандро с опаской оглядел друзей. — вам помочь? — Нет, спасибо.   Карлос закинул руку Камило себе за плечо, и сам взял его под подмышку, они не без труда пролезли через листву и выбрались на грунтовую дорожку. — Карл, милый, всё хорошо, я могу идти. Не инвалид же.   Парень отпустил его, поверив на слово. Камило чуть пошатнулся, но всё-таки встал ровно. Он вздохнул полной грудью, потянулся, выдохнул и, постаравшись игнорировать головную боль, двинулся по направлению к своему дому. Карлос пошёл следом. — Может, я всё же останусь у тебя? — Камило не уставал ныть всю дорогу. Ему не хотелось домой. Нет, хотелось, конечно, прийти и лечь спать, но перед желанным спокойствием нужно выстоять мамины нападки. Камило совсем не хотел портить и без того испорченное настроение. — Нет, — Карлос стоял на своём. — прекрати сбегать от проблем в прямом и в переносном смысле. Серьезно, это уже невыносимо. — Невыносимо?! — Камило встал на месте. Его ореховые глаза бегали по фигуре парня. — хочешь сказать, я невыносимый? — Камило! нет, боже. Я хочу сказать, что ты ведёшь себя, как ребенок. И это не круто. Тебе скоро восемнадцать, научись наконец-то решать проблемы.   Камило приблизился к нему и ткнул пальцем в его грудь. — Мне напомнить тебе, в каких условиях я живу? Я делаю всё, что в моих возможностях.   Карлос тяжело вздохнул. Он не сорвётся... нет. Он выше этого. Он не сказал ничего плохого. — Мне кажется, ты не в лучшем состоянии, чтобы говорить об этом. Просто иди домой. Не бойся. Ты же говорил, что мама стала добрее, может, ничего плохого и не случится.   На секунду повисла тишина.   Камило сощурился. Отстранился и пошёл дальше.   Обиделся...   Карлос неспеша шёл за достаточно быстро удаляющейся фигурой; откуда у Камило вдруг появилось столько сил? Он чуть ли не бежал. Спотыкался, но тем не менее. Карлосу аж тошно стало. Настолько Камило горделивый.   Ладно, завтра всё наладится... нужно просто отвести его домой.   Повезло, что они недалеко ушли. Дом уже показался на горизонте, и шаг Камило, кажется, стал ещё быстрее. — Ты куда бежишь так? — Иди на хуй. — О-ой... какой злой. Что я тебе плохого сказал? — Отъебись.   Карлос закатил глаза. И как с ним вообще... эх. Но как же сильно он его любил. Поэтому его ничего не останавливало. Даже такие тупые сцены.   Ещё минута, и они уже вышли во двор между домами. — Возвращайся к Хану и Нику, я пошёл один.   Карлос хмыкнул. — С чего это ты вдруг стал таким храбрым? — Уходи.   Камило встал перед ним, указывая на место, откуда они только что вышли. Его встретил непонимающий взгляд напротив. — На что ты обиделся? — Уходи. — Мило, что я сделал? — У-хо-ди.   Карлос вскинул руки перед собой. Бесполезно что-то говорить. Вариант один: сделать, как говорит Камило. Уйти.   Это он и сделал. Более не сказав ни слова.   Камило провел его горящими от злости глазами. Его грудь тяжело вздымалась, сжатые кулаки вспотели. Холодный ветер, задувший в шею, немного привел его в чувства. Камило с силой стиснул челюсть и ударил подошвой кроссовка о землю так, что песок и мелкие камни подпрыгнули и упали с треском.   Кем Карлос себя возомнил?   Камило вернётся домой ему назло. Он не ребенок. Он не боится. Карлос глубоко ошибается. — Придурок...   Развернувшись, он твёрдыми и быстрыми шагами направился к своему подъезду, уже не чувствуя воздействия алкоголя, ибо злость и прильнувший адреналин подавили его практически полностью. Он был настроен серьезно. Настолько, насколько мог.   Дрожащими руками он кое-как нашел в кармане ключи и открыл подъездную дверь.   Поднялся по лестнице и...   ...замер.   Пред ним предстала тяжёлая толстая дверь, за которой, если хорошенько прислушаться, тихо звучал работающий на кухне телевизор.   Камило осмотрелся. Ободранные изрисованные стены вдруг показались такими тревожными. И запах. Отвратительная смесь ссанины и готовящихся котлет, доносящийся с верхнего этажа. Камило закрыл нос и рот ладонью, подавливая желание стошнить.   Всё вокруг вдруг поплыло.   Его ноги подкосились, и он медленно скатился вдоль двери на холодный бетонный пол, на грязный входной коврик.   Что-то... что-то не так.   Камило попытался встать, но смог только обернуться корпусом, чтобы поднять глаза на дверь. Шум из-за неё затих. В подъезде стало слишком тихо.   Он снова прижался затылком к обивке.   Нет... нет. Он не может.   Не може-ет...   Камило завёл дрожащие пальцы в свои кудри. Всхлип. Тягостный, пронизанный болью, похожий на мяуканье одинокого котёнка, которого завернули в полиэтиленовый пакет и кинули в мусорный бак разлагаться среди отходов. Так он ныл. Тихо, себе под нос, чтобы не наводить шума, чтобы соседи не вышли узнавать, кто нарушает вечернюю тишину.   Его грудь болела. Болела и голова. Кожа чесалась изнутри. Он не может вернуться домой, недавние синяки всё ещё пульсировали и не давали спокойно спать.   Где угодно, только не дома. Нет.   Нет...   ...нет...   ...НЕТ!   Из последних сил Камило поднялся с пола и спустился вниз по лестнице, ступени которой плыли перед глазами, только перила помогали ему не свалиться кубарем вниз.   Он снова оказался на улице, его покрасневшее лицо намокло от слёз.   Всё, на что ему хватило сил и рассудка, это дойти до площадки и свалиться на самую дальнюю скамейку, стоящую ближе к противоположному дому.   За высокой детской горкой его точно не было видно из окон их квартиры.   Камило закрыл глаза.   .... — Эй...   Сзади послышались шоркающие шаги и почему-то знакомый голос. Низкий и бархатистый, с приятной хрипотцой. Такой успокаивающий. Почему-то...   Камило чувствовал, как засыпает. — Ох.   Голос зазвучал ближе. Камило казалось, что всё ему снится... — Тебе нужна помощь, малыш?   Камило сдавленно промычал. Голос теперь звучал прямо над ним, и он отчётливо чувствовал чьё-то присутствие. Кто-то сел на скамейку рядом, Камило ощущал тепло чужого тела. — Тьфу, так ты совсем в говно, что ли... нельзя же так, ангелочек мой, — Камило почувствовал, как на его плечо легла громоздкая ладонь. Затем по его скулам провели пальцами. Они же сжали его подбородок, надавливая, заставляя открыть рот.   Камило не мог даже приоткрыть глаза. Вернее, мог, но видел только смазанную слезами картинку и был не в состоянии ничего разобрать. — Так ещё проще... Ладно, не переживай, солнышко. Мы всё исправим.   Он ощутил горький привкус на языке, сверху на таблетку, как он понял по форме, налили воду и закрыли рот. — Глотай. Не бойся, тебе полегчает.   Камило послушно сглотнул. Он не соображал совершенно ничего. Он мог только всхлипывать и молиться, чтобы кто-нибудь помог ему. — Ну-ну, не плачь, всё хорошо, — ласковая рука убрала прядь волос ему за ухо. — скоро всё будет хорошо.   Камило осознавал, что что-то не так, но не мог понять, что. Голос утих, тепло — нет. Скоро он провалился в сон.