say hello, honey, I'm home

Его разбудили странные звуки, доносящиеся из-за тонких стен, и запах, врезавшийся в нос, стоило ему хоть на немного прийти в сознание.   Ослабленной рукой он закрыл нижнюю часть лица и тяжело задышал, чуть не закашлявшись. Пахло помойкой, если не хуже. И темно, как в заднице. Камило показалось, что его заперли в мусорном баке, но мягкий матрас под ним и ощущение свободного пространства говорили о том, что он находится в комнате. В совершенно незнакомой комнате.   Его похитили.   Первая мысль, пришедшая ему в голову. Камило отгонял подобные догадки, надеялся, что он сейчас моргнет и окажется дома, на своей мягкой кровати, и будет рассматривать рисунки на стенах, а затем услышит мамин голос, приглашающий его на ужин. Но этого не произошло.   Сколько бы раз он ни закрывал и ни открывал глаза, картина не менялась.   Всё та же комната, всё тот же запах, все те же звуки.   Камило медленно поджал под себя ноги и крепко обнял их, вжимаясь носом между коленей. Сердце в груди стало биться быстрее, Камило проглотил ком в горле и тяжело выдохнул, прислушиваясь к звукам вокруг. Какой-то шум и шаги, очевидно, он здесь не один.   Звуки были тихими, даже слишком, настолько, что Камило пришлось замереть и напрячь уши. Кто-то ходил по соседней комнате, его шаги аккуратные и практически бесшумные. Он ориентировался по ощущениям. Чьё-то присутствие дома читалось даже без посторонних шумов и подсказок. Камило просто чувствовал это. И это заставляло его ладони потеть сильнее.   Он снова сглотнул, попытался успокоиться. Хотя как вообще можно успокоиться в такой ситуации?   Он один неизвестно где и неизвестно с кем. Он не может нащупать в кармане телефон. Он не может понять, что ему, блять, делать.   Его плечи затряслись, и в тишине комнаты раздался еле слышный всхлип. Камило шумно вдыхал и выдыхал носом, боясь лишний раз двинуться, чтобы не выдать того, что он уже проснулся. Ему нужно что-то придумать. Прямо сейчас.   Заведя пальцы в волосы, он принялся накручивать локон на палец, пялясь куда-то перед собой.   Звуки за стеной не прекращались, только периодически затихали и снова появлялись. Чисто из логики он сделал предположение, что за стеной находится кухня, и тот, кто организовал весь этот пиздец, занят готовкой. Это показалось ему ужасно странным.   Его ведь даже не приковали или типа того. В романах Долорес про маньяков постоянно пишут про кандалы и прочую дрянь, но, ощупав свои лодыжки и запястья, а ещё пространство вокруг себя, Камило не обнаружил ничего подобного. Он может попытаться встать...   Снова прислушался. Оценить, насколько здесь скрипучие полы, не представлялось возможным, поэтому Камило просто помолился про себя и, медленно и без резких движений съехав на край постели, опустил ногу на пол. Стопу тут же обдало холодом, но Камило не остановился, аккуратно спуская вторую ногу.   Почему-то ему казалось, что каждая секунда на счету. В любой момент дверь может открыться, Камило боялся даже представлять, что с ним сделают. Хотелось лечь обратно и снова уснуть. Проспать весь этот кошмар и очнуться дома.   Дома. С семьёй.   Камило сжал простыню под собой. К горлу подкатил новый ком, вдруг захотелось разреветься и закричать, но такой роскоши он себе позволить не мог. Сейчас он мог лишь встать с постели и попытаться нащупать что-нибудь перед собой.   Первым под руку попался угол стола. Проведя рукой по его краю, Камило не нашел ничего интересного. С освещением было бы полегче, но что-то ему подсказывало, что его здесь и в помине нет. Либо нужно поискать...   Обойдя комнату, он наткнулся на противоположную стену. Нащупал выключатель, но побоялся щёлкать, это создаст слишком много шума. Наверное. Камило не был уверен, насколько он громкий.   Он так и остановился у стены, уткнувшись в нее лбом, и шмыгнул носом. Легонько постучал пальцами по стене, раздумывая.   Ладно. Без света он всё равно мало что сможет сделать. Стоит рискнуть...   Камило вздохнул. Его сердце снова забилось, как у крохотного щенка, оказавшегося вдали от теплого крова и матери. Он чувствовал себя животным в клетке, всё его тело тряслось, дыхание становилось всё более частым и оттого громким. Камило зажмурил глаза и щёлкнул выключатель.   Хлипкая лампочка с треском загорелась, она светила очень тускло, но достаточно, чтобы Камило смог разглядеть комнату. К горлу подкатил комок рвоты, которым он подавился, чтобы не сблевать.   Это место похоже на бомжатник. И спал он всё это время на каком-то отвратительном матрасе в окружении грязи. В другом углу стоял потёртый рабочий стол, единственная более-менее новая вещь здесь — это ноутбук и гарнитура на нем. Приглядевшись, Камило увидел что-то жёлтое рядом.   Блять. Это его телефон.   Он сорвался с места, запнулся о собственные ноги и чуть было не свалился с грохотом на пол, но успел ухватиться за стол. Камило схватил телефон и нажал на кнопку включения. Ещё раз. И ещё.   Не включается. — Сука...   Он сдержал жалобный плач. Теперь это просто бесполезный кусок железа. А он уже обрадовался, придурок. Всё не могло быть настолько легко. Камило взял себя за волосы и крепко сжал, оттягивая их. Так хотелось плакать... — Ебаный его рот, — его взгляд упал на ящик стола. Раз уж на то пошло, можно проверить и его.   Ящик был до самого края забит бумажками, тетрадями и блокнотами, в общем, совершенно бесполезной ерундой. Кроме одной вещи.   Канцелярский нож. Камило взял его в руки и покрутил, рассматривая. Ржавое лезвие не выглядело так, будто способно причинить достаточный вред, но это... уже что-то.   Он моментально понял, что нужно делать.   Бруно резко пригнулся и отшатнулся в сторону, острый нож пронзил деревянную столешницу и застрял в проделанной дыре, Камило панически тянул за рукоять ножика и, выдернув его, отпрыгнул к стене, выставил перед собой лезвие и закричал. — НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ, ТВАРЬ!   Он захлёбывался в слезах. Его красное мокрое лицо выражало весь спектр эмоций, глаза бегали по фигуре перед ним, изучая мужчину, который выглядел слишком знакомо. Камило не мог вспомнить, где видел его раньше. — Отдай. — ОТОЙДИ!   Камило вытянул трясущиеся руки. Он крепко сжимал нож, но не двигался. Боялся.   Бруно стал медленно приближаться к нему. Шаг за шагом, Камило пятился назад, к стене, пока не прижался к ней всей спиной.   Внимательно рассматривая лицо мужчины в свете тусклой лампы, он всё ещё не понимал, что в нём такого знакомого. — ЕСЛИ ТЫ ПОДОЙДЁШЬ, Я... я... я!.. — Ты что? — Я зарежу тебя нахуй! — Гх, — Бруно закатил глаза, потирая переносицу. Глупый ребенок решил устроить сцену. Или как это назвать. У Бруно действительно не было настроения на всё это. — ты этого не сделаешь, малыш.   Камило замер, его глаза широко распахнулись, когда в голове сверкнуло осознание. Это до рвоты сахарное "малыш" он запомнил навсегда, никогда прежде Камило не слышал ничего более мерзкого, чем это дерьмо.   С этим же мужчиной они не так давно пересекались в магазине. Этот же мужчина посчитал, что имеет право обращаться к незнакомым детям такими противными словами.   Этот же урод решил, что имеет право похитить одного из этих незнакомых детей и запереть в своем притоне для наркоманов и бомжей. — Просто отдай мне нож и не делай ерунды. Не надо меня злить. — ЗЛИТЬ? ТЕБЯ? Ты в край ебанутый маньяк-педофил, сука, таких как ты нужно пытать до смерти, — Камило сглотнул. Ему было ужасно страшно говорить такие вещи. Что может придти ему в голову, если он действительно разозлится...   Бруно ничего не ответил. Он продолжил приближаться, пока конец лезвия не оказался приставленным к его груди. Камило не мог пошевелиться, животный страх сковал его тело, он почувствовал, как немеют ноги, что он вот-вот упадёт.   Мужчина взялся за лезвие и рывком забрал из ослабших рук ребёнка канцелярский нож. Сложил его и убрал в карман домашних штанов. — Тебе нужно успокоиться, — он вдруг изменился в лице и заулыбался, заставив Камило скривить гримасу отвращения. — ты, наверное, голодный. Я вообще-то разогревал тебе еду. Ты знаешь, что плохо кусать руку кормящего? — Я не собираюсь принимать твои подачки. Оставь меня в покое, — он скатился вниз по стене и забился в угол, обняв колени руками. Больше Камило не знал, что ему делать. В его глазах читалась только пустота.   Бруно обвел его раздраженным взглядом. Камило строил из себя бедного и несчастного, чтобы проверить его на прочность, это бесило, но он не удивился. На нечто подобное и стоило рассчитывать. Он не собирался поддаваться.   Подойдя к нему, Бруно сел перед ним на корточки. — Поднимайся. — Не трогай меня!   Камило взвизгнул, когда чужие пальцы с силой сжали его запястье и потянули вперёд, заставляя привстать. Попытки сопротивляться оказались бесполезными, мужчина крепче сжал его руку, чуть ли не выворачивая её; Камило жалобно заскулил и послушно поднялся на ноги.   Бруно оттащил его к столу.   Из микроволновки он вытащил открытую упаковку еды и поставил её перед Камило. Аппетитный запах макарон с мясом заставил его желудок предательски заурчать, он впервые за несколько дней обратил внимание на голод, съедающий его сейчас изнутри. Ослабленный организм умолял о пище, но принимать с рук какого-то больного старика пайки Камило не хотел от слова совсем. Какая-то то ли глупость, то ли остатки самоуважения заставляли его отвечать грубо, смотреть исподлобья диким взглядом и скрипеть зубами. Внутри него закипала злость.   Бруно положил рядом вилку и сел за стол. — Ешь. — Я не буду это есть. — Ну, тогда... — он пожал плечами и, заведя руку назад, принялся массировать шею. — ты умрёшь с голоду.   Камило обдало холодом. Мурашки пробежали по спине от его совершенно спокойного и ровного тона, которым он говорил подобные вещи. Он сглотнул и опустил взгляд на еду. — Это твой выбор, но мне не хотелось бы, чтобы это произошло. Будь хорошим мальчиком. — Не смей меня так называть, — Камило практически прошипел. Это было отвратительно мерзко, будто скрежет вилки о тарелку.   Бруно ничего не ответил.   Он только улыбнулся, склонив голову вбок. — Ты такой прелестный. — Фу, блять, — Камило вжался в стену, пытаясь увернуться от протянутой к нему руке. — УБЕРИ СВОИ ЛАПЫ, СУКА! — Тише, тише...   Бруно аккуратно огладил костяшками веснушчатую щеку, тут же отстранился. Камило смотрел на него напуганными глазами, его всего трясло. Такой беспомощный. Он вытер тыльной стороной ладони щеку. — Ешь.   Кажется, у него не было выбора. Пока он не поест, не сможет встать из-за стола и хотя бы попробовать выбраться отсюда.   Заглянув в пластиковую упаковку, Камило, взяв трясущейся рукой вилку, попытался съесть хотя бы кусок того, что находилось внутри. Макароны немного остыли, но всё ещё были вкусными и раззадоривали аппетит. Несмотря на голод, от которого его ужасно крутило, Камило старался показать максимальное отвращение и недовольство, однако это, по всей видимости, никак не задевало сумасшедшего психа, который продолжал пялиться на него и улыбаться такой нарочито нежной улыбкой, что хотелось стошнить. Камило почувствовал себя маленьким и почему-то глупым.   Конечно, глупый. Как он мог вообще угодить в такую западню.   Он продолжал давиться едой. — Умничка. Так бы сразу.   Мужчина встал из-за стола и вскоре скрылся за дверью комнаты, из которой Камило вышел некоторое время назад. Он обернулся на стуле, проводя взрослого непонимающим взглядом. Не может быть всё настолько просто, нет. Это какая-то ловушка.   Входная дверь находилась всего в метре от кухни.   Камило может просто встать и сбежать. Без телефона, без... обуви. Чёрт, он же совсем босой. И непонятно где. Оказаться на незнакомой улице без связи не звучит особо привлекательно.   Камило соскочил с места и подбежал к окну. Может, хотя бы местность здесь знакомая. Только вот, отодвинув штору, он увидел темноту. Он простоял так с минуту, пытаясь разглядеть что-то в ней, пока не понял, что это сраная краска. Этот ебанутый тут всё закрасил. Камило не до конца понимал зачем. — Блять, ладно, была не была.   Прислушавшись на секунду к происходящему в комнате, Камило замер у кухонного прохода.   Ему нужно просто дойти до двери и отпереть её. А затем бежать к чёртовой матери. Плевать, попросит помощи у прохожих, будет побираться на помойках, но только не здесь.   Камило не хотел думать о том, как он собирается выживать без связи и каких-либо средств.   Он просто хотел жить.   Шаг вперёд. Половица противно скрипнула, заставив Камило замереть, прежде чем он продолжил двигаться, добираясь до двери. Он осмотрел замок. И замер.   Что ты застыл, придурок, просто поверни этот ссаный замок и беги.   Ну же.   Камило навалился на дверь. — Что ты делаешь?   В дверях спальной комнаты стоял мужчина, сложив руки перед собой. На его лице читалось искреннее непонимание и, может быть, раздражение, а ещё какое-то разочарование, будто то, что делал Камило, взаправду было глупостью. — Сбеги. Сбеги босой, без денег и без связи. Попробуй выжить.   Его голос звучал настолько непринужденно, что у Камило скрутило живот. Он не хотел осознавать, что этот больной псих прав, что он продумал всё до малейших деталей, чтобы оборвать для жертвы всевозможные пути отхода. Камило некуда идти. Если бы он хотя бы имел при себе работающий телефон... но ни черта у него нет. Даже веры в то, что он останется в живых.   Мужчина задумчиво почесал бороду, прежде чем пройти к ослабевшему мальчику, чтобы взять его за руку и потянуть за собой. — Пошли. Не делай глупостей. Я позабочусь о тебе.   Камило беспрекословно плёлся за ним, чувствуя крепкий захват на запястье. Его рука в сравнении с рукой мужчины была крошечной и тонкой, если он очень сильно захочет, без труда сможет её сломать. Камило шумно сглотнул ком в горле.   Они вернулись в мрачную комнату. Снова. Камило тошнило от её вида, от того, насколько тут грязно и неуютно, даже страшно, такие уродские помещения он видел только на заброшках. Но это, вроде как, жилая квартира. А выглядит хуже нежилой. Хуже тех, что стояли нетронутыми десятилетия.   Камило медленно опустился на матрас. — Давай договоримся, — мужчина присел перед ним на колени, аккуратно положив руку на мальчишескую ногу, заставив того дёрнуться. Это было не особо приятно, но у Камило не осталось сил бунтовать. — ты не пытаешься сбежать, а я обеспечиваю тебе прекрасную жизнь. Дай мне шанс завоевать твоё признание... ты даже не представляешь, сколько всего я для тебя сделал и сделаю.   Камило обомлел. О чем вообще говорит этот псих? О какой прекрасной жизни речь...   Мужчина смотрел на него нежным взглядом. Таким нежным, что Камило почувствовал себя неловко. — Будь послушным мальчиком, и всё будет хорошо.   Бруно склонился вперёд и поцеловал Камило в колено, поглаживая икру сквозь ткань штанов. Он медленно прижался щекой к его ноге, потираясь, и с тяжестью выдохнул. — Всё будет хорошо... я тебя не обижу.   Камило громко всхлипнул и одним размашистым движением херанул ему коленом в лицо, отчего Бруно со стоном боли отлетел назад и, оперевшись рукой о пол, застыл на месте.   Он залился горьким плачем, перерастающим в крик, в отчаянный вопль забитого в угол животного, потерявшего надежду на лучшее. Мальчик отодвинулся к стене и снова подобрал ноги под себя, более не зная, что ещё делать, кроме как плакать и трястись.   Он обречён.   Бруно медленно прикоснулся к пульсирующей от боли щеке. Это было... внезапно, но ожидаемо. Но всё-таки он надеялся на понимание со стороны Камило, он ведь не глупый. Видимо, Бруно был слишком хорошего мнения о нём... — Ну и зачем?.. — НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ!   Слёзы одна за другой катились по его веснушчатым щекам, отблёскивая на свету блеклой лампы, из носа текли сопли, Камило шумно дышал и шмыгал, периодически вытирая влагу с лица об плечо. Его всего трясло, он выглядел ужасно жалким... и потому потрясающим.   Бруно замер, засмотревшись на картину перед ним. — Ну-ну... — он поднялся с пола и присел на край матраса. — тише... я же сказал, что не обижу тебя. — Ты меня уже обидел! — воскликнул Камило, сильнее вжимаясь в стену. — Ты, блять, похитил меня! Ты похитил ребёнка! И ты наверняка собираешься меня трахнуть, а потом убить! И ты хочешь, чтобы я был, сука, спокоен?! — Глупости... — Бруно закатил глаза. — я не собирался ничего такого делать. Я хочу, чтобы ты понял это, — мужчина склонился вперёд, теперь прикасаясь к руке Камило. Он опустил недоверчивый взгляд на его ладонь, но дёргаться всё же не стал. Кто знает, что придет в голову этому психу, если его разозлить. — здесь ты в безопасности. Больше никто и ничто не заставит тебя страдать. — Что за бред ты несёшь?..   Мужчина переменился в лице. Камило вздрогнул. — Почему сразу бред? Это очень грубо... ладно, ничего, — он улыбнулся. — со временем ты всё сам поймёшь.   Этими словами он окончательно ввёл мальчика в ступор. Камило не мог связать сказанное мужчиной в одну логическую цепь, все его слова, казалось, сказаны невпопад, но тот уверенный тон, которым он это всё говорил, заставлял Камило задуматься над собственной глупостью. Он поморщился и опустил взгляд вниз. Всё ещё хотелось плакать. — Ну что ты такой грустный, ангелочек?   У Камило зазвенело в ушах. На его глазах снова навернулись слёзы, и он всхлипнул, чувствуя абсолютную пустоту на душе.   Карлос, его Карлос... Долорес, Антонио... мама... никогда прежде Камило не хотел так сильно оказаться рядом с ней. Пожаловаться, поплакать в теплую материнскую грудь, почувствовать её объятия, услышать её ласковый голос. Камило вдруг пожалел обо всём плохом, что когда-либо говорил ей.   Теперь уже навряд ли они встретятся. Навряд ли он сможет извиниться перед ней. Навряд ли он снова увидит белый свет.