***
В соседней камере же было тихо. Воздух разрезало лишь мерное шуршание кондиционера. Он был настроен на отопление и насыщение воздуха влагой. Суйгетсу считал, что всё это херня и выдумки. Ему было душно. Минут пятнадцать назад он уже стянул с себя кофты и остался сидеть голым по пояс. Однако кожа горела, словно в помещении нещадно палило обеденное солнце пустынь Горзаза. Суйгетсу тяжело дышал. И это его злило. Ходзуки ненавидел все проявления слабости в себе и окружающих людях. — Эй, парень, ты часом, не откинуться решил? — с усмешкой потянул Кисаме. Он наблюдал за своим временным сокамерником уже около получаса. Сначала просто из интереса, потом — заметив, что тому явно нехорошо. Белобрысый мальчишка понравился Хошикаге — он не ныл, не болтал, не лез с расспросами. И злился. Кисаме не очень любил в людях сдержанность и уважал силу. А парень явно был не из числа слабаков. Суйгетсу слегка оскалился на столь глупый вопрос. Он вообще не хотел сейчас ни с кем говорить. Жизнь летела под откос. Его преследовали одни сплошные неудачи. Ни одного просвета — одна сплошная задница. Задница, в которой он, как всегда, был один. Друзья в такие моменты быстро испарялись. Да и были ли у него друзья? Учиха. Учиха, который, чёрт побери его, погиб. От этих мыслей Суйгетсу хотелось расколотить кулаки вкровь. Мозг не хотел воспринимать реальность. Не желал верить. Саске — погиб? И вот так глупо. Кинулся на защиту своей чокнутой девчонки. Если бы Суйгетсу знал, что Харуно отнимет у него лучшего друга, прикончил бы её на Земле, пока она не успела внести сумятицу в их жизнь. А теперь он даже радоваться не мог, что Сакура явно тоже погибла. Внутри заклокотала ярость. Сейчас Суйгетсу ненавидел весь мир. Дышать с каждой минутой становилось всё тяжелее. На лоб выступил пот. Тело начала сотрясать лёгкая дрожь. Наблюдающий за ним Кисаме нахмурился. У парня явно был приступ. Чего — не ясно. Ясно только, что требовалась медицинская помощь. Подойдя к двери, он сильно заколотил. Взгляд не отрывался от белобрысого мальчишки. То, что он был именно мальчишкой не вызывало никаких сомнений. С высоты своего возраста Кисаме он казался почти что ребёнком. Несмышлёным и явно уже потрёпанным жизнью. Уж слишком сильно он стискивал зубы и скалился, вместо того, чтобы пытаться позвать на помощь, как делают обычно парни его возраста. Спустя минуту пришлось повторить стук. И опять — ноль внимания. Кисаме начинал злиться: они не являлись настоящими военными заключёнными. Их просто взяли под охрану. Временный арест. Так какого чёрта эти редкостные мудилы не шевелятся? Он уже было занёс кулак для третьей попытки, но его остановил голос парня. — Они не придут, — губы изогнулись в кривой усмешке. — Им нет смысла лечить того, кого сами же и отравили. Отравили? Кисаме оценил его скептическим взглядом. Современные яды действовали быстрее, убивая человека за считанные секунды. А древними… кто их вообще додумается применять? Ко многим уже и рецепта не сыщешь. Присев перед парнем на корточках, он потрогал лоб. Температуры не было, хотя трясло его знатно. — Не веришь, — хмыкул Суйгетсу. — Зря. Думаю, это был приказ старшего Учихи. Пока я прилежно выполнял задания подступиться ко мне не могли, а чуть оступился — тут же налетели. У парня явно начался бред. Знакомством с Учихами мало кто мог похвастаться, а такой молодой да с членом Совета Алиады. Маловероятно. — Что ты сделал Фугаку Учихе? — всё же спросил Кисаме. Хотя и сомневался в правдивости слов. — О, — парниша хмыкнул. — Долгая история. Начнём с того, что я сын своих родителей. «Предателей родины». Меня никогда и нигде не ждали. Академию закончил с трудом. — Предателей родины на Алиаде много. — Мои особенные, — он поморщился. — А ещё я лучший друг его младшего сына. Саске, — сильно сжал челюсти. — Я помог ему выбраться из тюрьмы, куда загнал его папаша за непослушание. Начиная с этого момента, думаю, ко мне тоже применима фраза «Предатель родины». Учиха любит называть так всех себе неугодных. Ещё один мудак. Не согласиться Кисаме не мог. Он не был знаком с Фугаку лично, но очень много слышал от разных людей. И образ в голове сложился отнюдь не самый приятный. Кисаме сам не был хорошим человеком — пиратство и добро идут разными путями, но до подлости он никогда не опускался. Выслушав сокращённый рассказ парня, Хошикаге был склонен ему поверить. На Алиаде и раньше практиковали отравление неугодных власти. Оставалось лишь решить, что делать с парнем. Кисаме видел: он умирал. — Как давно начался приступ? — спустя пару минут спросил Хошикаге. — Жар я почувствовал ещё в эст-шаттле, но списал на адреналин. — Значит, отправление произошло давно. Так, подожди, — Решение пришло внезапно. Оно было далеко не идеальным, но медлить было нельзя — ещё несколько минут, и начнёт подниматься температура. Сунув руку в карман, Кисаме достал пакет с листьями дерева Ойовы с Луазоры, которые таскал с собой постоянно. Они являлись универсальным лекарственным средством, что было большой редкостью. Однако наряду с этим, листья Ойовы — были продуктом запрещённым, добытым браконьерством и наглым хищением и без того истощённых ресурсов Ойовы, но очень ценным благодаря своим лечебным свойствам. Он также был известен как лёгкий наркотик с успокоительным эффектом. На деле же, помимо слабого чувства эйфории, листья Ойовы являлись сильнейшим из существующих токсиновыводящих веществ. Кисаме надеялся, что ещё не слишком поздно. Потому что в некоторых случаях даже это могло не помочь. Скрутив быстро один лист в трубочку, он достал многофункциональное портативное устройство, зажёг один конец и сунул в рот уже особо ничему не соображающему Суйгетсу. Он чувствовал, что время было потеряно. Это… расстраивало что ли? Парниша ничего плохого Кисаме не сделал, и, в общем-то, зла он ему не желал. Суйгетсу закашлялся, вдыхая глубоко в лёгкие едкий дым. Из глаз брызнули слёзы. — Падла, что за херню ты мне дал? — сипло выдавил он и прервался на кашель. В груди было горячо и щекотно. Странные ощущения пугали Суйгетсу. Он не мог взять в толк: что происходит? Кисаме, всё ещё сидя напротив парня, медленно отвёл руку со скрученным листом в сторону. Его взгляд придирчиво скользил по сероватому лицу Ходзуки. Через пару минут, его перестало трясти. Хошикаге довольно усмехнулся: Ойова никогда не подводит. — Так что это была за херня? — несколько отдышавшись, повторил свой вопрос Суйгетсу. Странный приступ вытянул из него все силы. Сгорбившись, он прислонился к стене. — Я, конечно, и был раздолбаем в Академии, но по медицинским препаратам всегда имел твёрдое «отлично». И мне не известна ни одна вещь с подобными свойствами.***
Нет оружия сильнее злости. Саске свято верил в это. Вся его жизнь служила доказательством того, что именно она — двигатель прогресса. Что именно за счёт них он до сих пор жив. Поэтому когда внутри вспыхнуло пламя ненависти, он не стал ему препятствовать. Пусть горит, ему не жалко. Ему нужны силы и эмоции. Ему нужен допинг. Тогда он справится со всем. Примерно с такими мыслями Саске быстро удалялся от проклятой стоянки шаттлов урдов. Сакура еле-еле поспевала за ним. Ей начинало казаться, что она в прошлой жизни была кем-нибудь сродни Гитлеру — иначе за что она сейчас расплачивается? Вдруг Саске резко остановился, от чего Сакура с размаху врезалась ему в спину и, не удержавшись на ногах, рухнула на задницу. Шикнув от боли, она внезапно выдала: — Слушай, давай совершим суицид на пару, а? Мы же всё равно трупы, раз отсюда не выбраться. Так хоть от страданий лишних избавимся, — сказанное было скорее шуткой, чем реальным предложением. Жизнью Сакура всё же дорожила. Но встретившись со взглядом чёрных глаз, она слегка испугалась. Саске шутки не понял и сейчас с яростью смотрел прямо ей в глаза. — Не неси чушь. Не для того я жизнью рисковал, чтобы потом тихо застрелиться в джунглях Чоира, — от холода, сквозившего в хриплом голосе, по телу побежали мурашки. Губы Саске искривились в усмешке. — Смерть достойная несомненно. Сакура поёжилась и встала. От внезапно вспыхнувшей мысли она слегка улыбнулась. Саске вопросительно приподнял бровь. — Что? — У нас нет бластеров, — Учиха кивнул, и, потерев ладонью переносицу, вновь усмехнулся. На этот раз не так зло. Скорее с долей веселья. Всё же Сакура была удивительной. — Почему ты улыбаешься? — Не сравнивай улыбку с усмешкой. — Не выпускай колючки, — мягко произнесла Сакура, поджимая губы и силясь не рассмеяться. Ладонь скользнула по его груди, останавливаясь прямо на сердце. Саске поморщился, заставляя её прикусить губу. Иногда он был до дикости смешной в своих попытках не показывать чувств. — Лучше расскажи, что мы будем делать теперь? — Я ещё не решил, — произнёс Саске, спустя секунд тридцать притянув Сакуру к себе за талию и уткнувшись губами ей в висок. — Есть предложения? Харуно фыркнула: — Ты сам сказал мне слушаться тебя. Я решила теперь во всём полагаться на твою голову, — Саске закрыл глаза, прислушиваясь к удивительному чувству спокойствия, которое приносили эти объятия. — Я просил тебя не своевольничать, а не отключать мозг. — Считай, это одно и то же. — Сакура рассмеялась, уткнувшись ему в шею и улыбнулась, когда Саске мягко поцеловал её в висок. Единение было приятно. Но оно, к несчастью, не продлилось долго. Где-то сбоку раздался шорох листьев. Саске и Сакура замерли, прислушиваясь и, спустя несколько секунд тишины, аккуратно повернули головы на приближающийся звук. К ним явно кто-то медленно приближался. Этот кто-то был не больше метра ростом, поскольку лесная трава полностью скрывала его тело. Саске инстинктивно дёрнулся за бластером и зло стиснул зубы, вспомнив, что безоружен. Кинув взгляд на настороженно вглядывающуюся в листву Сакуру, он начал быстро прикидывать, как отвести удар от неё и попытаться спастись самому. Истерзанный вечным напряжением мозг во всём видел опасность. Саске чувствовал, что медленно, но верно становится параноиком. Наконец, звук исчез. Сакура резко выдохнула, чем привлекла внимание Саске: — Боже, — он прищурился и проследил за её взглядом. В шести метрах от них из высоких зарослей выглядывала голова ребёнка. Это точно был ребёнок — маленькие черты лица, большие, искрящиеся любопытством и настороженностью глаза. Он разглядывал их с Сакурой с интересом, но выходить из своего убежища не желал. — Что с его кожей? Учиха приподнял бровь в немом вопросе и, опустив руку с её талии, повернулся корпусом к затихшему существу: — Не будь глупенькой, милая, он просто не алиадец. Ребёнок действительно не был похож на обычного человека. Кожа его была в мелких чешуйках глубокого болотного цвета, а яркие жёлтые глаза прямо-таки сверкали в лучах солнца. Острый кончик носа, тонкие черты лица, ярко выделяющиеся скулы — и в таком-то маленьком возрасте. — Скажи спасибо, что он нашего типа развития. Урды, например, нами воспринимаются как ужасные монстры. А этот — ничего так, терпеть можно, — Саске пожал плечами. Он всё ещё был насторожен, но постепенно начинал осознавать, что испуганное существо напротив ничего предпринимать не будет. — А что он тут делает? Он нас понимает? — вопросы буквально кипели в голове девушки. — Малыш, ты нас понимаешь? Сакура сделала было шаг навстречу ребёнку, но была остановлена рукой Саске. — Мы не знаем кто это. Подходить опасно, — слова разозлили её. — Да, а что ты предлагаешь? Он напуган, не видишь что ли? Так и будем стоять и смотреть друг на друга? Кто из нас взрослый? — Учиха знал, что Сакура права, но отпускать её не хотел. Почти всегда, когда он это делал, происходило что-нибудь плохое. Заметив эту внутреннюю борьбу, она смягчилась: — Пожалуйста. Всё будет хорошо. Я просто хочу наладить с ним контакт. Может быть, он сможет рассказать что-нибудь полезное. Саске закатил глаза. — Это смешно, ребёнку от силы пять лет. Харуно собиралась огрызнуться в ответ, как вдруг сбоку раздался тихий голосок: — Красивый… Саске с Сакурой одновременно вскинули головы, обращая внимание на тихого маленького получеловека. Из его взгляда исчезла настороженность. Ободрённая тем, что ребёнок явно знал алиадский, Харуно медленно сняла руку Саске и присела на колени, чтобы оказаться на одной высоте со взглядом гостя. — Что красивый? — Цвет… — снова одним словом выдавил он и поджал губы. — Цвет? — Сакура слегка нахмурилась, но тут же одёрнула себя, зная, что это может его напугать. Сзади хмыкнул Саске. — Волосы, Сакура. Ему понравились твои волосы, — встретившись взглядом чёрных глаз с жёлтым немигающим взглядом ребёнка, он продолжил: — Я прав, малыш? Прошло несколько мгновений, прежде чем он кивнул в ответ. Мужчина выглядел в его глазах страшнее девушки с красивыми розовыми волосами. Он пугал. Однако ему самому было невдомёк, что его собственный немигающий взгляд жёлтых глаз пугал не меньше.