*** Алиада; несколько дней спустя.
Дом Инудзука стоял чуть в отдалении от густонаселённого центра Далиса. Скрытый высокими деревьями и душистыми травами, особняк одного из самых влиятельных семейств Алиады был недоступен для простых граждан. Попасть внутрь без приглашения могли лишь самые привилигированные и близкие друзья. Поэтому, когда дверь в гостиную с грохотом отворилась, Цуме ничуть не удивилась: она даже ждала нашествия этого нетерпеливого, эмоционального, несдержанного… — Можешь объяснить, какого чёрта это только что было? — зелёные глаза Атерсу Акасуны горели праведным гневом, на голове царил бардак, а руки чуть ли не тряслись от волнения. Цуме неторопливо повернулась и вопросительно подняла бровь. О, да. Как же. Вечное недоверие. Она не удивится, если сейчас он спросит, не шутка ли это. — Это какая-то шутка? Она слишком хорошо его знала. — Шутка, если тебе очень смешно отбывать наказание в тюрьме за измену родины. У тебя действительно есть дочь, с чем тебя и поздравляю. От лица Акасуны отхлынула кровь. Неужели это правда? Неужели у него правда есть дочь, которой уже целых девятнадцать лет? Девятнадцать. Это взрослый, самостоятельный человек. Человек, которому ты дал жизнь, но ни разу, ни разу не видел. Даже не знал о его существовании. А если бы знал? А ничего бы не изменилось. Атерсу потёр лоб ладонью. — Какая она? Цуме пожала плечами. — Не знаю, я её ни разу не видела. Спроси у младшего Учихи, они знакомы, — Атерсу кинулся было в двери на выход, но резко остановился после реплики старой подруги: — Саске у меня. Я предложила ему пожить у нас, поскольку Фугаку очень зол. Небезопасно жить одному, сам понимаешь. Акасуна живо кивнул и почти выбежал из комнаты. Бордовый плащ в цвет волосы развивался сзади. Цуме усмехнулась. Энергичный, деятельный. Весть о существовании дочери принял слишком быстро. Осознал и допустил к сердцу. Она была почти уверена, что сейчас у Атерсу в голове бились мысли о том, где она и существует ли для неё до сих пор опасность. Этот мужчина после смерти матери по-настоящему любил только своих детей — улетевшего с Алиады Сасори и Рэнкэцу, погибшего на задании пять лет назад. Жена для Атерсу не значила ровным счётом ничего. Её он полюбить так и не смог. Цуме предполагала, что Атерсу навыдумывал себе невесть чего. И очень боялась, что эта девушка принесёт Акасуне только боль. Всё же они были друг другу чужие люди. И его новоявленная дочь не может знать, с каким трепетом Атерсу относится к своим детям, да и семье в целом. Атерсу Акасуна нёсся по коридорам особняка, заглядывая во все комнаты. Чёртового Учихи нигде не было. Он словно испарился. Терпение его начинало заканчиваться. Где, где, где? Ему нужна информация. Он хотел знать: какая она? Какая она — его дочь? И где сейчас? И что с ней? И нужна ли ей помощь? Подсознательно он уже готовился снаряжать шаттл, лететь ей на выручку. Умом Атерсу понимал, что это безумно глупо и по-ребячески, но ничего не мог с собой поделать. Саске нашёлся только в столовой. Он сидел и мирно пил саэр, листая какую-то толстенную книгу. В архиве клана Инудзука оказалось много запретных на Алиаде томов, информация из которых считалась почти бесценной. Узнал бы его отец, изжил бы это семейство с планеты. Саске хмыкнул. Но он не его отец. Он бы скорее помог спасти эти книги. Заметив влетевшего в зал Атерсу Акасуну, Саске кивком предложил сесть. Это не его дом, а значит, правилами этикета можно пренебречь. К великому удивлению, красноволосый мужчина даже не подал виду, что рассержен его поведением. Выросший среди жёстких порядкой Фугаку, Саске всё никак не мог привыкнуть, что не всех заботят глупые правила. — Расскажи мне о моей дочери, — начал без приветствий Атерсу. Саске вопросительно поднял бровь: какая дочь? У Акасуны её не было, а если и была, что Саске с ней точно не был знаком. Осознав, что Учиха явно не посвящён в суть обмана Цуме, Атерсу продолжил: — Девушка, про которую говорили в Совете. Она моя дочь, а не Хизаши. Цуме соврала Совету, чтобы меня не посадили. Сакура. Саске прищурился, рассматривая сидящего перед ним мужчину. В возрасте, но волосы ещё не тронуты сединой. Довольно грубые черты лица и упрямые зелёные глаза. Чёртовы глаза. Сакура. Саске откинулся на спинку стула. Он не мог смотреть в глаза Акасуне. Такие зелёные, потрясающе-зелёные… Такие, какие были только у Сакуры. У той самой Сакуры, мысли о которой согревали его в течение этого сумасшедшего года. Года, полного одиночества, мук и жажды мести. — Так значит, Сакура ваша дочь, — медленно начал он. Атерсу нетерпеливо кивнул. — Сакура? Её зовут Сакура? — он жадно впитывал каждое слово. Ему было плевать, что мальчишка вёл себя неподобающе и невоспитанно. Ему. Было. Плевать. — Расскажи всё, что знаешь. — Да. Сакура Харуно. У неё нежно-розовые волосы и такие же зелёные глаза, как и у вас, — Саске говорил тихо, взвешивая каждое слово. А Атерсу молча слушал. Не перебивал. Боялся, что тот остановится и больше ничего не скажет. — Сакура упряма, как чёрт. Сакура, — Саске остановился и поднял глаза к высокому потолку. — Это просто Сакура. Я не могу её охарактеризовать. Она разная. Атерсу не был дураком. То, как мальчишка говорил, уже много о чём говорило. Видимо, между младшим Учихой и его новоявленной дочерью что-то происходило. Что-то довольно серьёзное. Нет, он не имел права возмущаться. Он не имел права даже называть себя её отцом. Не имел, но безумно хотел. Атерсу жаждал хоть раз увидеть свою дочь, о существовании которой ещё несколько дней назад понятия не имел. — Насколько вы близки? — Саске хмыкнул, смотря на явно нервничающего горе-папашу. Его отец хотя бы знал о его существовании и пытался принимать участие в его жизни. А этот напортачил и смылся. — Я люблю её, — эти слова дались ему просто. Скрывать было нечего. Карты вскрыты, всё на ладони. Больше никаких интриг, только честность и прямолинейность. Практика его клана показывала, что подводные течения не ведут ни к чему хорошему. — Зато честно, — выдохнул Атерсу. Он не знал эту девушку, Сакуру. Не знал, не имел права врываться в её жизнь, начинать всё решать за неё, но так хотелось иметь право хотя бы на долю заботы. Саске пожал плечами. Да, честно. Год заточения всё же слегка сказался на его психике. Он ожесточил, озлобил и вселил ещё больше уверенности в себе. Стремление к победе, к торжеству над проигравшим отцом окрепли в нём, окончательно формируя характер. Характер независимого от кого-либо человека. Человека, полагающегося только на себя и ориентирующегося только на свои интересы. Это уже не был восхищающийся родной планетой и серьёзно относящийся ко всем поручениям мальчишка. Это был самостоятельный мужчина, смело шагающий по жизни.*** Спустя неделю на Шиаристе
Подготовка к так называемой (ещё не ощутимой, но подкрадывающейся всё ближе) войне началась полным ходом. Все, вернувшиеся с заданий, на далёкие расстояния уже не летали: ограничивались ближними планетами, на которых закупали продовольствие. Складские помещения заполнялись различной едой и синтетическими товарами, заменяющими пищу. Кисаме с Хиданом в ускоренных темпах начали избавляться от невольников, половину выпуская на свободу на Доглазе, планете, славящейся огромным рынком рабов со всех уголков Вселенной, а половину отдавая почти за бесценок. Сейчас им было уже как-то не до денег. Огромное пространство, заполненное различными кораблями, постепенно освобождалось. Оставались лишь эст-шаттлы и военные пиратские шаттлы, славящиеся высокой манёвренностью. Напряжение витало в воздухе. Никто не был рад нарушению их размеренного существования. Конан после того разговора больше не заикалась о своей маленькой «проблеме». Это удивляло, потому что долго скрывать такие вещи было невозможно. Сакура пыталась не забивать себе этим вопросом голову, потому что дел было много и без него. Она помогала Кисаме с подготовкой эст-шаттлов, руководила и контролировала рарвийцев, когда те разгружали корабли с продовольствием. Обычно этим занималась Конан, но она как-то добровольно уступила свои обязанности Сакуре. Никто этому не удивился. Потрясающие идиоты. Шагая по узкому коридору, Харуно в который раз думала о том, какие же мужчины тупоголовые существа. Даже Пейн, живущий с Хаюми, не догадался, что что-то произошло! Никто, чёрт возьми! Дверь далеко впереди открылась, и в коридор ступил Кисаме, облачённый в походную одежду. Это несколько смущало, поскольку все полёты на дальние расстояния общим голосованием было решено прекратить на период войны. Заметив Сакуру, мужчина приветливо махнул рукой. Незнакомого бы с ним человека этот жест явно бы напугал. Но Харуно прожила с ним бок о бок уже больше года, так что привыкла к странной внешности этого странного мужчины. — Малышка, как дела? Сасори не достаёт? — Сакура поморщилась. Как оказалось позже, все были в курсе их родства ещё намного раньше, чем узнала она. Акасуна оповестил компанию в тот момент, когда она с Учихой и командой бежали от них. Поэтому-то их с Карин и приняли, как гостей, а не пленников. Знание этого факта слегка раздражало. Особенно сейчас, когда Кисаме почти что дали добро на издёвки. — Или ты его достаёшь? Ну, обычно младшие сестрёнки достают своих братьев. Сакура внутри кипела. Как хорошо было с ним общаться, пока он не узнал об их с Сасори разговоре. — Нет, мы больше не общаемся. А всё, что меня инетерсует, я спрашиваю у Итачи. «Что тоже странно, потому что он не в курсе наших с Саске отношений», — тут же подметила Сакура. Кисаме прислонился к стене. На лице этого страшного мужчины появилась кривая, зубастая усмешка. — Глупо. Акасуна, конечно, задница, и я его недолюбливаю, но его отношение к членам семьи внушает уважение. — Откуда ты знаешь, как он относится к членам семьи? И вообще — я не его семья. У нас только общий отец. Мы даже не росли вместе! — Его брат. Ваш брат. Рэнкэцу. Погиб пять лет назад. Всего на шесть лет младше самого Сасори, ему было бы сейчас двадцать шесть. Характер — точь-в-точь твой. У тебя даже интонации его проскакивают иногда. — О, то есть я типа замены брата? — Кисаме покривился. — Ты не дослушала. Не перебивай, — Сакура отвела взгляд. Самой было слегка стыдно за свою горячность. Она не имела права так говорить. — Так вот. Рэнкэцу погиб на наших с Сасори глазах. В тот день мы вместе были на Шопаэйрне, грабили и убивали. Так, забавы ради. По воле случая там же была команда с Алиады, капитаном которой и был Рэнкэцу. Они решили оказать нам сопротивление и защитить мирных жителей. Дрались славно… Но против стальбина рарвийцев это было ничто. Заметив, что в числе алиадцев его брат, Сасори не раздумывая бросился под огонь. Он не успел совсем чуть-чуть. Двойной заряд стальбина попал Рэнкэцу в голову. Парень умер на месте. По коже Сакуры побежали мурашки. Это звучало действительно ужасно. Она уже привыкла, что мир вокруг — не поле из ромашек, но после каждой такой истории её сердце вздрагивало. Рэнкэцу, ещё один её старший брат. Брат, которого она никогда не знала и не узнает. Брат, который никогда не узнает о её существовании. Осознание того, что они близки и далеки друг от друга одновременно… пугало? Причиняло боль? Да, это были неприятные ощущения. Поёжавшись, Сакура оторвала задумчивый взгляд от пола, чтобы заметить, что Кисаме ушёл. Рассказал и оставил её. Оставил одну, терзаться сомнениями. Поступок Сасори действительно внушал уважение. Но то был его брат, настоящий брат, единокровный, с которым он рос, с которым играл в детстве… И, как в противовес, она — внезапно появившаяся внебрачная дочь отца, упрямая розоволосая девятнадцатилетняя девчонка, никому в этом чёртовом мире ненужная. Никому. Её он спасать не кинется. Прислонившесь к стене, Сакура закрыла лицо руками. Её трясло. От осознания того, что она не нужна собственному брату. Брату, чёрт возьми. Тому, с кем должна быть близка как ни с кем другим… Ненужная. Лишняя. Вот она какая. По щекам потекли слёзы. Проскользив вниз по стене, она сжалась в комочек и зарыдала. Её терзало одиночество.*** Спустя ещё несколько дней на Алиаде
Спустя какое-то количество дней проблема зашла в тупик. Члены Совета не особо хотели раздувать скандал, хотя многие и не были довольны столь явными нарушениями закона, что со стороны отца девушки, что со стороны Учихи Фугаку. Авторитет и сила последнего вселяла страх и уважение, поэтому начинать с ним открытую войну не хотел никто. Даже тот самый Иноичи Яманака, брата которого Учиха сослал на Хорстан, отбывать там своё полутюремное заключение. Клан Хьюго предпочитал молчать, несмотря на все попытки Хинаты настроить отца против Фугаку. Хиаши, как всегда, желал придерживаться нейтралитета. Абсолютно все привыкли к тихому и размеренному существованию Королей Жизни, вольных поступать, как им вздумается. Нарушать устоявшийся уклад не хотел никто. Однако никогда не стоит не учитывать закон подлости, гласящий, что желания, как правило, «сбываются» прямо да наоборот. Спокойное существование было нарушено одним тихим вечером, когда все члены Совета отдыхали в обществе своих семей. Нарушено резко, грубо, вырывая их из мягкого и нежного десятилетнего забытия. Нарушено несколькими строчками, присланными экстренными записками от Главного Военного Управления: «Урды формируют войска. Совершно первое нападение на Хорстан. Аттака отражена, но долго Хорстанские Воздушные Войска не продержутся». Это сообщение подняло на уши все приближённые к власти кланы. На ту же ночь было назначено экстренное заседание Совета, на котором представитель ГВУ ввёл его членов в курс дела. До самого конца большинство надеялось на мирное решение, на то, что урды и в этот раз плохо подготовились. Оказалось, что зря тешили себя надеждами. Эти монстры были настроены серьёзнее, чем когда-либо. Хорстан испытал их подготовку на себе, приняв первый удар. Члены Совета были подавлены. Война никогда не идёт на пользу, тем более с урдами. Последний межгалактический конфликт унёс жизни сотни тысяч жителей Алиады. Не было ни одной семьи, которую бы обошло горе стороной. Утром объявили межпространственную конференцию Членов Межгалактического Союза, в который входило всего три планеты: Алиада, Луазора и Горзаз. От каждой планеты были выбраны три представителя. От лица Алиады говорили Шикаку Нара, Хиаши Хьюго и Атерсу Акасуна. Фугаку в этот раз не допустили. Луазору представлял дедушка Конан Хиран и ещё два старичка. Горзаз славился своей отнюдь не современной монархической системой — на престоле этой планеты сидели два короля, братья-близнецы Ээрх и Аарс, которые и являлись представителями своей планеты в Межгалактическом Союзе. Конференция длилась семь часов. Семь долгих часов споров и попыток решить дело по-мирному. Катастрофа приближалась медленно, но верно. Помимо внешней опасности в виде надвигающейся Пятой Войны существовала и внутренняя — конфликт интересов членов Союза. Горзаз не желал первым вступать в бой, хотя был лучше всех оснащён. Луазора хотела вообще уклониться от участия в масштабных военных действий в открытом космосе и защищать только свои границы. Алиада требовала действий. Они не могли позволить урдам свободно летать по космическим просторам и делать, что им взумается. Это зло следовало искоренять, а не отсиживаться по своим планетам. Но искать компромисс никто не желал. Наконец Атерсу Акасуна, как самый невыдержанный, воскликнул, обращаяясь к Шикаку и Хиаши: — К чёрту Союз! Мы окружены трусами и дураками! — на вопрос Хьюго, что он предлагает делать, Атерсу горячо ответил: — Заключим перемирие с пиратами. Они хотя бы не побояться повредить свои шкурки! — Вам это, верно, легко. Сынок-то давно мирных жителей грабит! — вспылил Хиран Хаюми. — Ваша внучка не далеко ушла, - и, не дав ему ничего сказать, быстро продолжил: — А не кажется ли вам странным, господа, что большинство известных нам пиратов — детки нас, близких к власти людей? Вам не кажется, что это что-то значит? — Что это может значит, Акасуна? Плохое воспитание? Заметьте, я никогда не одобрял, как моя невестка воспитывает девчонку. Она мой худший потомок. Взгляд Атерсу стал более злобным. — Но она всё равно ваша внучка. И это вы виноваты в том, что её не устраивает собственная планета. Значит, всё-таки что-то в нашей политике не так, раз наши дети сломя голову бегут от нас. Разговор, в итоге, зашёл в тупик. Дед с Луазоры упрямо стоял на своём. Близнецы с Горзаза в один голос отказывались первыми вступать в войну. А Хиаши с Шикаку молчали, наблюдая за этим противостоянием характеров. Холодного разума Учихи здесь явно не хватало, но даже он не смог бы ничего поставить против их соперников-глупцов. А Акасуна пока неплохо справлялся. По окончании конференции было решено объявить народу планеты о начале Пятой Межгалактической Войны. Люди должны знать, куда будут призываться их близкие. Саске новость о начавшейся войне застала в здании ГВУ, где он восстанавливался в должности капитана воздушного шаттла. Его почти сразу перевели в военный сектор, несмотря на его полную неопытность в этом вопросе. У него была только одна практика — на Земле, и её нельзя было назвать военным полётом. Но людей, а в особенности хорошим капитанов, не хватало катастрофически. Ему попытались было набрать команду из «своих», но Саске категорически отказался. Отказался так, что его послушал даже человек, старше его по званию. Отказался так, как мог только Учиха. С видом короля и взглядом, полным презрения. В итоге, в комнаду вошли всё те же Узумаки с Суйгетсу и Шикамару. Поскольку шаттл был военный, на борту полагалось иметь одного военного медика, выделенного больницей. Таким человеком оказалась Ино Яманака, дочь Иноичи, мало что смыслевшая в медицине. Поступила на врача она только благодаря связям, отучилась там тоже только благодаря им. И в данный момент являлась лишним балластом на корабле. Как человек, ненавидящий лодырей, Саске готов был выпинать Яманака со своего шаттла, но управление ему это сделать не позволило. Нормативы следовало исполнять. Раз сказано — в корабль по медику, значит, так и должно быть. А Саске и не был против, просто дали бы нормального! Но никого не интересовало, что он там думает, а портить отношения с ГВУ Учихе не хотелось. Он ещё намеревался натравить их на собственного отца, дав неопровержимые доказательства того, что именно Фугаку оклеветал Фу Яманака и подставил отца Суйгетсу. Документы об этом попали к Саске отнюдь не случайно: пришлось покопаться в старых бумагах отца, когда он забирал вещи из дома. На самом деле, там нашлось не мало компромата на старшего Учиху. Да такого, что Совет, быть может, и стерпит (хотя вряд ли), а вот ГВУ начнёт, подобно бешеной собаке, рваться с цепи. И рано или поздно, эта цепь не выдержит. Мстить Учихи умели. — Эй, капитан! — сзади раздался насмешливый голос Суйгетсу. Саске дёрнулся и обернулся, отвлекаясь от созерцания кружащих над космической станцией военных шаттлов. Проверка оборудования, тренинги. Режим войны ложился тяжёлым бременем на плечи привыкших к спокойной жизни молодых людей. Суйгетсу был бледным и немного взъерошенным. Он сильно похудел за последние несколько месяцев. Только взгляд оставался неизменно упрямым и уверенным в себе. Саске молчал. Они были одинаково одиноки, хотя и росли в разных условиях. Наверное, потому и начали когда-то общаться. — Спорим, что Хьюго со своей командой идиотов не собьёт и десятка кораблей? — ухмылка тронула губы Суйгетсу. Саске оставался безучастен. Мысли его были сейчас далеки отсюда. — Детский сад. Мне срать на Хьюго. Ходзуки пожал плечами. — Да. Но ради чего тогда мы сражаемся? За что умирать будем? — наигранная весёлость слетела с его лица. Но даже спокойный, серьёзный тон не удивил Саске. — За близких, Суйгетсу, за близких, — он тряхнул головой и, засунув руки в карманы, быстрым шагом вышел с террасы. Перед глазами стояла несчастная мать и призрачное видение некогда столь желанной и любимой девушки, с которой им было отведено там мало времени. Воевать за Алиаду он не хотел. Эта планета, пусть и косвенно, в лице собственного отца и Совета, принесла ему слишком много бед. Родина? В их открытом, космическом мире для него это понятие размылось.