Большая проблема

      – Может, попробовать под другим углом? Чонгук не уверен, что это может сработать, но не озвучивает свои мысли вслух.       Он в очередной раз выдавливает на ладонь из уже полупустого тюбика приличное количество смазки и размазывает её по всей длине. Чаён разворачивается к нему спиной, опираясь на локти. Чонгук располагается сзади и осторожно приставляет член ко входу. Он слегка подаётся бёдрами вперёд, стараясь двигаться как можно более плавно, и направляет себя рукой, пока медленно – очень медленно – проталкивает головку глубже.       Чаён судорожно выдыхает, и Чонгук чувствует, как сильно сжимаются стенки влагалища. Он морщится, потому что понимает: дальше он продвинуться не сможет, а при попытке это сделать причинит девушке сильную боль. Ничего не изменилось.       Чонгук мягко проводит ладонью свободной руки по напряжённой пояснице Чаён. Это вряд ли поможет его партнёрше расслабиться, но он просто не знает, что ещё сделать, чтобы помочь ей отвлечься от неприятных ощущений.       – Я попробую не зажиматься сейчас, – подаёт голос девушка. Она звучит неуверенно, скорее, даже напуганно, и Чонгук не выдерживает.       – Чаён, давай прекратим.       – Но ты уже вошёл…       – Нет, я упёрся головкой.       Девушка в ответ сдавленно охает.       – Я... не хочу мучить тебя больше.       Чаён неохотно кивает, и Чонгук отстраняется. Он садится на край кровати, свешивает ноги на пол и упирается локтями в колени. Комната утопает в мягком полумраке, озаряемая лишь двумя ночниками и синеватой подсветкой большого аквариума, стоящего на невысокой тумбе у противоположной стены. Уютно жужжит компьютерный процессор на фоне приглушённого шума загруженного шоссе, который отголосками сирен и низким гулом заведённых моторов проникает в комнату даже сквозь закрытое окно. В воздухе угадывается тонкий аромат ванили и пряностей – Чонгук не поленился и отыскал под завалами в шкафу свечи, которые подарила ему бабушка на прошедшее Рождество.       Сегодня должен был состояться их первый раз с Чаён, и Чонгук сделал всё, чтобы подготовиться к этому событию правильно. Он постарался создать максимально романтичную атмосферу, отыскал на просторах Интернета старую американскую комедию о любви, потому что знал, что Чаён предпочитает смотреть зарубежную классику. Чонгук даже потушил рис с овощами, приготовил креветки в сметанном соусе – хотел произвести впечатление. За день до встречи он зашёл в аптеку, где минут пятнадцать придирчиво изучал описание нужных ему товаров, и в конечном итоге остановил свой выбор на лубриканте с охлаждающим эффектом и презервативах со смазкой на водной основе и анестетиком. Чонгук, уже не особо стесняясь, подчеркнул при общении с молоденькой девушкой-фармацевтом, что ему требуется размер «XXL», а не стандарт, отчего та смущённо улыбнулась и слегка покраснела, осознав свою оплошность.       Чонгук хотел верить, что в этот раз всё должно получиться. Чаён не была девственницей, она уже встречалась с парнями до него, и когда Чонгук всё же решил признаться ей в своих опасениях по поводу их интимной жизни – они тогда сидели на качелях в парке, распивали яблочный сидр, в то время как небо над их головами уже окрашивалось в тёмно-фиолетовый – Чаён ответила, что её не пугает большое достоинство Чонгука и, пускай у неё никогда не было партнёра с внушительным размером, она готова попробовать.       Только вот… девушка мгновенно растеряла всю свою смелость, когда оказалась с Чонгуком в постели. Он видел, как Чаён с опаской посматривала на его эрегированный член, но отказывать в продолжении не стала. Только вот продолжения не состоялось: девушка никак не могла заставить себя расслабиться из-за психологического зажима. Не помогали ни смены поз, ни смазка, ни попытки Чонгука двигаться настолько аккуратно, насколько он вообще был способен.       – Прости, это моя вина. Я тебя обнадёжила, – Чаён садится рядом и несмело кладёт руку Чонгуку на плечо. Тот зарывается пальцами в волосы, прикрывает глаза и глухо отвечает:       – Не твоя. Это просто у меня слишком большой. Я ничего не могу с этим поделать.       Он бросает взгляд на девушку из-под нависшей на лицо волнистой чёлки. Чаён успела отыскать свою розового цвета блузу и накинула её поверх голых плеч. Чонгук же даже не мог (и не хотел, признаться честно) найти в себе силы, чтобы стянуть презерватив. Его член постепенно обмякал, но даже в полувозбуждённом состоянии он выглядел достаточно крупным.       – Я могу попробовать сделать что-нибудь с этим. В плане, есть же какие-то техники? Йога, возможно… У меня не получается пока справиться со страхом самостоятельно.       – Ни у кого никогда не получалось, пойми наконец, – огрызается Чонгук, и тут же чувствует вину за свою несдержанность. Рука девушки пропадает с его плеча. Сколько ещё раз за этот вечер он должен профакапиться?       – Прости.       Чонгук не поднимает головы, когда Чаён встаёт с кровати. Она принимается собирать остальную одежду, пока Чон продолжает беспомощно пялиться в одну точку.       – Я понимаю, что тебе сложно, – Чаён протягивает Чонгуку его боксеры. – Я не хочу расходиться с тобой и не думаю, что на этом всё должно закончиться.       Девушка вздыхает и, судя по звуку шагов, отходит куда-то вглубь комнаты.       – Если ты хочешь, чтобы я осталась, позволь мне попытаться снова.       – Мы можем обсудить это позже? Чаён в ответ молчит.       – Хорошо, – говорит она наконец.       Чонгук улавливает нотки разочарования в голосе девушки, которые она пытается скрыть за обыденным тоном.       – Могу я принять у тебя душ?       – Да, – коротко бросает Чон.       Чаён исчезает за дверью в ванную комнату, а Чонгук всё ещё сидит неподвижно, прислушиваясь к шуму воды за стеной. Он чувствует себя до отвратительного жалким. Возможно, все, с кем он встречался до этого, тоже видели его таковым.       Чонгук усилием воли заставляет себя подняться на ноги и привести свой внешний вид хотя бы в относительный порядок. Он усаживается в кресло напротив рабочего стола, одетый теперь в домашние растянутые треники, и зачёсывает волосы назад, закрепляя их в таком положении чёрным тонким ободком. Чонгук уже пару раз подумывал над тем, чтобы срезать отросшую длину, но потом передумал – ходить патлатым ему понравилось больше.       Чонгуку неловко, когда Чаён выходит из душа и смотрит на него то ли с осуждением, то ли с сожалением, но не произносит ни слова. Чонгуку всё ещё неловко, когда он провожает девушку до двери, смазанно прощается с ней, не целует даже в щёку и просит дать ему время – около двух дней.       Но сможет ли Чонгук всего за два дня найти ответы на вопросы, на которые не может ответить сам себе вот уже четыре года? ***       С первыми проблемами он столкнулся ещё в средней школе. Чонгук начал понимать, что отличается от других ребят, когда ему было около четырнадцати лет. Разницу заметили его одноклассники, с некоторыми из которых он посещал секцию по плаванию. Сначала они бросали на него странные и отчего-то – как Чонгуку казалось – завистливые взгляды, и совсем скоро он убедился, что это было неспроста. Однажды в раздевалке к нему подошёл Чон Донха, высокий худощавый парень, с которым Чонгук не особо общался, и тот, окинув Чонгука насмешливым взглядом, небрежно произнёс: “Девчонок тут нет. Для кого стараешься?”       Чон тогда искренне не понял, на что намекает Донха. Он догадался лишь после того, как парень опустил глаза и бесстыже уставился “туда”. Чонгук вслед за ним тоже осмотрел себя, стоящего в одних лишь плавках.       – Подкладываешь что-то, да? – не дождавшись ответа продолжил давить Донха. – Ты такой жалкий.       Было очень глупо полагать, что Чонгук пытается искусственно увеличить размеры своего члена, засовывая что-то в трусы перед занятиями в бассейне. Тем более, они все переодевались в одной раздевалке, а не в закрытых кабинках и… естественно, подобные махинации не остались бы незамеченными. Но Донха был ребёнком, который слишком ревностно относился к превосходству других над ним, он завидовал, а это чувство довольно редко дружит со здравомыслием.       – Вы о чём? – поинтересовался Бомги, одноклассник Чонгука, который только что вышел из душа. Но Чон не ответил ему, полностью сосредоточив своё внимание на задире Донха.       – Ничего я не подкладываю! – Чонгук вздёрнул подбородок и насупился.       Он считал, что так будет выглядеть более устрашающе в глазах парня, который был выше него на полторы головы, но он совершенно не ожидал, что Донха, раздув ноздри, вдруг потянется к его плавкам. Чонгук отбил чужую руку и рванул в сторону туалетов, едва не поскользнувшись в шлёпках на мокрой плитке. Наверное, он мог бы разбить Донха нос за такое, но он растерялся и перепугался. Подобного с ним ещё никогда не происходило. Чонгук забежал в кабинку, сразмаху хлопнул дверцей и задвинул щеколду. Он слышал, как со стороны душевых доносятся мальчишечьи голоса – кто-то с кем-то спорит на повышенных тонах. Чонгуку показалось, что он слышит голос Бомги. Может, его одноклассник переругивался с Донха?       Чонгук провёл в своём укрытии ещё минут пять. Ему нужно было время, чтобы справиться с накатившей на него в первые секунды паникой. Донха всегда был Чонгуку не особо приятен, потому что вёл себя слишком заносчиво, многое себе позволял и частенько приставал с наездами к кому-нибудь из учеников. Чонгук должен постоять за себя, иначе Донха решит, что он лёгкая мишень, и не слезет с него до самых летних каникул.       Чонгук крепко стиснул кулаки и покинул кабинку. Он пытался шагать с напором, громко шлёпая резиновой подошвой по полу, чтобы показать, что настроен серьёзно и решительно и не побоится оставить на щеке Донха вмятину, если тот снова попробует нарушить границы его личного пространства.       Когда Чонгук вышел в зону раздевалки, Донха стоял к нему спиной. Парень не повернулся и никак не среагировал на присутствие Чонгука – только окинул косым взглядом и продолжил копаться в своих вещах. Чонгук решил, что, возможно, на этом Донха успокоился и не будет больше к нему лезть. Он обтёрся полотенцем и стянул мокрые плавки, чтобы сложить их в пакет, но не успел этого сделать. Его резко схватили за плечо и развернули лицом от лавки. Когда Чонгук снова увидел перед собой Донха, ему уже не было страшно. В нём вскипела злость и обида, ему захотелось дать хулигану жёсткий отпор, чтобы тот впредь и не подумал к нему соваться.       Рядом раздалось несколько встревоженных выкриков, потому что остальные ребята тоже не понимали, что происходит, и почему Донха нависает над Чонгуком, вцепившись ему в плечо, и смотрит, но не в глаза, а снова – вниз. Чонгук решил, что оскорбит Донха до глубины души, если залепит ему по лицу своими же плавками, и уже собрался осуществить задуманное, но тот быстро отстранился и сделал шаг назад. Губы парня скривились в неприятной усмешке, тёмную радужку заволокло презрением.       – Тебе его отрежут, когда ты вырастешь.       Выплюнув эти слова, Донха толкнул Чонгука так, что ему пришлось упереться икрами в лавочку, а локтём – в стену, чтобы не потерять равновесия.       Чонгук не остался в долгу и выкрикнул вдогонку своему обидчику:       – А тебе отрежут язык!       Донха тут же развернулся и двинулся на Чонгука, прожигая того ненавистным взглядом. От драки их остановили двое ребят, которые вклинились между ними и не дали возможности пустить в ход кулаки. Чонгук избежал возможных побоев, и его не постигла участь, которая обычно ждала участников потасовки: внесение записи в личное дело и вызов к директору, – но с того дня многое изменилось.       Во-первых, Чонгук, сам того не желая, начал исподтишка посматривать на других парней, чтобы понять причину, по которой на него накинулся Донха. Раньше он не особо интересовался тем, кто и что прячет в трусах. Чон не придавал особого значения разнице, даже если и замечал её. Он крутился перед зеркалом, рассматривая себя сбоку. В какой-то момент ему всё-таки пришлось признать: у него большой член. Член, который по какой-то причине больше, чем у остальных.       Во-вторых, Донха решил стать его личным кошмаром и после того случая в раздевалке не успокоился, а, напротив, перешёл в наступление. Он больше не пытался угрожать Чонгуку физически, он решил задавить Чонгука морально и пустил по школе отвратительные слухи: что у Чон Чонгука не просто большой член, а член с уродливым наростом на головке, из-за которого он и казался больше.       Чонгук больше не мог пройти по коридору спокойно: он постоянно натыкался на изучающие, насмешливые, сочувствующие и перепуганные взгляды. Чон всем сердцем ненавидел Донха, который, к счастью, учился в параллельном классе, но с которым ему приходилось состоять в одной команде по плаванию. Чонгук пытался держаться ближе к своим друзьям и терпеливо переносил все издёвки. У Донха не было никаких доказательств, он мог только трепать своим гнилым языком, но отчего-то многие ему верили. Из-за проделок Донха Чонгук не смог признаться в чувствах девочке, которая ему нравилась, потому что она всеми силами избегала его общества, и каждый раз, когда он попадал в поле её зрения, поглядывала на него недоверчиво и с опаской.       Так прошло несколько месяцев, и слухи начали постепенно утихать. Одноклассники Чонгука устали отбиваться от вопросов про уродливый член, а задирам надоело мусолить одну и ту же тему по несколько раз на дню. Донха давил победную ухмылочку каждый раз, когда Чонгук оказывался рядом, и всем своим заносчивым видом демонстрировал показушное превосходство: он считал себя полностью отомщённым. А вот репутация Чонгука была здорово подмочена. Об отношениях, по крайней мере, в средней школе, Чон мог теперь только мечтать.       К тому же, мысль о том, чтобы раздеться при других, стала доставлять ему дискомфорт, потому что он не мог отделаться от ощущения липких взглядов на своём теле. Чонгук часто забывался, пропускал слова тренера мимо ушей, и это привлекало к нему ещё больше внимания.       Чонгук с трудом вытерпел до конца года и, когда перешёл в выпускной класс, плавание всё-таки бросил. Ему пришлось долго убеждать родителей в том, что это занятие ему больше не по душе и не приносит прежнего удовольствия.       Чонгуку на тот момент было пятнадцать. Он вычитал в интернете, что примерно в этом возрасте начинается пятая стадия полового созревания, завершающая, и он мечтал о том, чтобы она поскорее прошла, потому что его член в возбуждённом состоянии уже достигал отметки восемнадцати сантиметров в длину. Чонгук искренне считал, что такого размера ему более чем достаточно. Но жизнь явно не собиралась оставлять Чонгука в покое: он всё чаще ловил себя на мыслях о сексе, с утра нередко просыпался со стояком или мокротой в трусах. Чон стал слишком раздражительным, срывался и грубил дома. Теперь сосредоточиться на учёбе стало ещё сложнее: учебники выбешивали одним своим видом, уроки казались скучными и неинтересными.       На этом мучения Чонгука не закончились. Во втором полугодии в его класс перевели новенького: парня звали Ким Намджун, он был высокого роста, выглядел уверенным в себе и, когда он представлялся, на его губах играла обаятельная улыбка, обнажив довольно притягательные ямочки на щеках. Намджун занял место впереди Чонгука. Чонгук тогда подумал, что у этого парня очень скоро появится толпа фанаток, потому что он казался не по годам взрослым и производил впечатление уже не просто подростка, а мужчины. Но Чон никогда бы не подумал, что… среди этих фанаток окажется и он сам.       Раньше парни Чонгука совершенно не привлекали, и он решил, что это гормоны окончательно сводят его с ума. Но, как бы то ни было, Намджун крепко засел в его мыслях, проник в его сны. Намджуна хотелось касаться, быть рядом с ним; хотелось слушать его, утопая в глубоком грудном голосе; хотелось заглядывать в глаза и ловить на себе внимательный тёмно-карий взгляд. Намджун был двойственным, обманчивым: с одной стороны, он казался добрым, мягким, податливым, а с другой – мог посмотреть так, что у Чонгука вышибало воздух из лёгких. С ним старались не связываться, угадывая скрытую за приветливой улыбкой опасность. Чонгук, заметив за собой проявления никому (и, в первую очередь, ему самому) не сдавшейся влюблённости старался первое время держаться от Намджуна подальше, а вот Намджун, наоборот, как назло, почему-то хотел чаще всего общаться именно с ним. Чонгук мог подолгу сверлить взглядом затылок сидящего впереди него парня, пытаясь понять, что же ему со всей этой ситуацией делать. Намджун оборачивался к нему в переменах между уроками, что-то спрашивал, заводил беседы на отвлечённые темы, интересовался, чем живёт Чонгук.       А у Чонгука в такие моменты в голове крутилась только одна мысль: “Отвернись, пожалуйста, я не могу перестать пялиться на тебя, и это заставляет меня чувствовать себя полным идиотом”.       Чонгук был уверен, что Намджуну уже рассказали обо всех слухах, но Намджун то ли не поверил, то ли решил не обращать на них никакого внимания, потому что вёл он себя с Чонгуком чересчур дружелюбно. Чонгук находил в этом всём только один плюс: пока рядом Намджун, Чон Донха и его хулиганистая шайка к нему не подступятся.       Успокаивал и тот факт, что девушки продолжали нравиться Чонгуку. Значит, полноценно геем он не стал, и это не могло не радовать.       Но вот интерес к Намджуну… у Чона никак не выходило его побороть. Он боялся делать первый шаг, потому что в таком случае снова поставил бы себя под удар. Если кто-то прознает, что у него отношения с парнем, его затравят в первый же день.       Чонгуку пришлось собрать всю волю в кулак и стойко игнорировать явление под названием “Ким Намджун” в своей жизни. Через некоторое время эмоции Чона стали приходить в относительный баланс: он уже не чувствовал себя так, будто земля уплывает куда-то из-под ног, у него не заходилось бешеным стуком сердце и не сдавливало где-то за грудиной. Чонгук кое-как дотерпел до выпуска из средней школы и только тогда смог наконец выдохнуть: ни Ким Намджун, ни Чон Донха, ни слухи про его член не перейдут за ним в старшие классы.       В старшей школе его жизнь действительно стала постепенно налаживаться. Здесь он умудрился заполучить расположение одноклассников и несмотря на то, что на него снова поглядывали в коридорах, Чон больше не сжимался под этими взглядами, потому что теперь они не несли в себе ни тени злости, презрения или насмешки, – в них был интерес.       Чонгук почувствовал себя увереннее и даже допустил мысль о том, что выглядит в глазах других привлекательным. Он вытянулся, начал больше уделять внимание спорту, перестал стесняться своих вьющихся волос и слегка отпустил их. Чонгук попытался принять себя и свою ориентацию: по всей видимости, он был бисексуалом, так как после Намджуна ему снова понравился парень из параллельного класса. Этот парень был другим: более тихим, довольно миловидным, не источал сносящую с ног энергетику, и Чонгук понял, что рядом с ним ощущает себя комфортнее. Намджун его в каком-то смысле подавлял, а Чонгук, как выяснилось позже, не переносит, если кто-то пытается доминировать над ним.       Чонгуку было шестнадцать с половиной, когда он задумался над тем, чтобы попробовать наладить свою личную жизнь. Он начал с того, что попытался убедить себя в своей сексуальности. Большой член считался гордостью мужчины, а у Чонгука он был уже почти двадцать сантиметров в длину, и это должно было завести не только девушек, но и парней. Чтобы не привлекать к себе внимание на физкультуре, Чонгук приучил себя надевать утягивающие боксеры, а сверху них – более свободные трусы. Это было не самым удобным решением, особенно в жару, когда Чону казалось, что его яйца вот-вот сварятся вкрутую. Зато, никто из одноклассников не смотрел на него с подозрением или с завистью, и Чонгук смог почувствовать себя более свободным. Он привык выбирать себе штаны на размер-два больше и всегда подпоясывался ремнём.       В первую интимную связь Чонгук вступил с девушкой. Он, естественно, волновался, но надеялся на то, что вечера, проведённые за просмотром порно и чтением сайтов, посвящённых тематике секса, не прошли напрасно, и не ударит в грязь лицом в свой первый раз. Осложняло ситуацию то, что его партнёрша была девственницей, а член Чонгука был не просто длинным, но ещё и толстым. В первую ночь они так и не смогли полноценно заняться любовью: Чонгук с трудом вошёл до середины, но девушке было слишком больно, поэтому ему пришлось остановиться. Во вторую ночь они продвинулись чуть дальше, но завершить начатое, опять же, не вышло – всё упиралось в нестерпимую боль. Девушка предложила Чонгуку довести его до оргазма рукой, и он согласился, но очень быстро пожалел об этом: действия его партнёрши были неумелыми, резкими, она скорее дёргала его за член, чем дрочила, и в этот раз было больно уже самому Чонгуку. Он пытался её направлять, подсказывать, и только спустя где-то полчаса у него получилось всё-таки кончить, – по большей мере благодаря тому, что отчаянно и усердно фантазировал в процессе. Дальнейшие отношения у них в итоге не сложились и, в какой-то степени, Чонгук был даже рад этому.       Он всё ещё боялся встречаться с парнями, поэтому снова остановил свой выбор на девушке. Его новая пассия была более опытной, она смогла принять его член практически полностью (на первое проникновение Чонгук, наученный горьким опытом, потратил чуть ли не половину тюбика смазки), но и тут ему пришлось столкнуться с ограничением: он не мог ускориться, не мог войти до конца, потому что тогда девушке, опять же, становилось некомфортно. Чонгук, в свою очередь, не мог кончить без должной стимуляции и, более того, ему требовалось достаточно много времени, чтобы дойти до пика.       Ему в очередной раз пришлось мастурбировать, – он побоялся довериться чужим рукам, поэтому решил сделать всё самостоятельно.       Такая сексуальная жизнь Чонгука совершенно не устраивала. Со второй своей девушкой он тоже довольно быстро расстался: она была капризной, ревнивой, часто давила на него, требовала очень много внимания, и в какой-то момент Чонгуку надоело терпеть подобное отношение к себе.       После очередной неудачной попытки, Чонгук снова принялся копаться в Интернете. Он прочитал несколько статей про анальный секс, изучил, как обычно распределяются роли в постели между двумя мужчинами, и пришёл к выводу, что видит себя скорее активом, нежели пассивом. Чонгук не любил подчиняться кому бы то ни было, и, тем более, в сексе, где он хотел сам управлять ситуацией, держать её под контролем, и оттого совершенно не представлял себя “нижним”.       Чонгук решился сойтись с парнем, когда ему было семнадцать. Он хотел предусмотреть все риски, а крутить роман с учеником из его школы было довольно опасно, поэтому Чонгук выбрал обходной путь и отправился на сайт знакомств.       Там ему приглянулся Тэичи Акито, японец, который не так давно переехал в Корею и искал себе новых друзей. Мать Тэичи была кореянкой, поэтому парень вполне сносно объяснялся по-корейски устно, а вот с хангылем у него явно было не всё так гладко – он лепил достаточно забавные ошибки, чем сильно веселил Чонгука. К примеру, однажды Тэичи написал, что у него есть домашний питомец – краб (게) – и Чонгук поначалу очень удивился, но решил, что это как-то связано с тем, что Тэичи жил в Японии, и, возможно, там было принято держать дома крабов. Чон начал расспрашивать парня об этой традиции, и у них вышел довольно неловкий диалог, в ходе которого выяснилось, что Тэичи имел ввиду не краба, а собаку (개).       Чонгук не знал, был ли его новый знакомый геем или би, поэтому в переписках старался не подкатывать и даже не касаться этой темы. Информация из профиля не дала ему никаких подсказок, и Чонгук решил, что попробует аккуратно расспросить Тэичи о его отношении к сексуальным меньшинствам в ходе очной встречи.       Чон готовился, прогонял в голове заученные фразы и очень надеялся на то, что в случае, если Тэичи относится резко негативно к таким, как он, парень не начнёт плеваться ругательствами и не полезет в драку. Они неплохо общались, им всегда было, что обсудить, и Чонгук не хотел бы потерять Тэичи как друга.       Когда они наконец встретились и отправились на прогулку по парку, Чонгук всё никак не мог уличить момент, чтобы задать интересовавший его вопрос. Сначала ему казалось, что слишком рано, потом – что слишком не к месту, и под конец уже утратил всякую надежду на то, что осмелится сегодня вывести Тэичи на разговор. Через полчаса им уже нужно было расходиться; они сидели на широком пледе у корней мощного ветвистого дуба, и Тэичи рассказывал смешные истории про то время, когда ему пришлось жить под одной крышей с его двоюродной сестрой. Чонгук слушал парня вполуха, сосредоточенно рассматривая его лицо, и просто кивал, когда того требовала интонация. Он даже не сразу почувствовал прикосновение чужих пальцев к его, и сориентировался только тогда, когда заметил, что Тэичи придвинулся ближе и заглянул ему прямо в глаза.       – Ты мне нравишься, – тихо произнёс парень. Чонгук оторопело уставился на него, не зная, как должен реагировать на это смелое заявление. То есть, он знал, конечно, но в первые секунды совершенно растерялся. Чон не был готов к тому, что Тэичи проявит инициативу первым. Они не могли поцеловаться в присутствии других людей, хотя момент был самым подходящим, можно сказать, идеальным.       – Ты мне тоже, – шёпотом проговорил Чонгук, и Тэичи несмело, но тепло улыбнулся ему.       У Чонгука, вроде как, появился первый парень, и он поначалу с трудом верил в это. Несколько последующих встреч тоже проходили вполне невинно: они гуляли по улицам и паркам, сидели в кафе, катались на скейтах и даже пару раз сходили в кино. В один из дней Тэичи смог пригласить Чонгука к себе домой, потому что его родители уехали за город по делам. Они наконец-то остались наедине друг с другом, и Чонгук решил, что в этот раз должен первым продемонстрировать свою готовность зайти чуть дальше в их отношениях. Поцелуй с парнем немного отличался от поцелуя с девушкой: Тэичи действовал более уверенно, его губы были не такими мягкими и податливыми, и Чонгук чувствовал, как пробившаяся короткая щетина слегка царапает его кожу. Но ему не было противно или неприятно, это было просто по-другому.       Чонгук в какой-то момент испугался, что Тэичи тоже окажется топом, они ведь даже не обговорили свои роли в постели (он не знал, принято ли подобное прояснять заранее или нет), но расслабился в тот момент, когда Тэичи вместо того, чтобы нависнуть сверху, сам потянул Чона на себя. Как выяснилось, у Тэичи уже был опыт сексуальной практики с парнем: он был в курсе всех нюансов подготовки, знал, как правильно растягивать мышцы, но у него никогда не было партнёров с такими крупными размерами.       Чон потом ещё много раз задавался вопросом, на что он надеялся, когда решил, что анальный секс в его случае – это хорошая идея. Они столкнулись с той же самой проблемой: Тэичи было больно, и он не мог перестать зажиматься даже после разработки тремя пальцами. В итоге, им пришлось остановиться.       Чонгук чувствовал себя подавленным. Ему казалось, что он из раза в раз натыкается на одно и то же непреодолимое препятствие, и как бы часто оно не возникало у него на пути, он до сих пор не может понять, как к нему подступиться.       Чон не знал, как теперь сложится его общение с Тэичи. Ему не хотелось обрывать связь с этим парнем, тем более, они подходили друг другу на эмоциональном уровне. Но всё обострилось в тот момент, когда Тэичи стал настаивать на том, чтобы Чонгук лёг под него. Для Чона этот вопрос был очень принципиальным, и пускай он уже знал о том, что мужчины могут быть универсалами, себя в такой роли он тоже не видел. Как итог – они серьёзно разругались, и в их чате повисло холодное молчание, которое первым нарушил Тэичи. Он написал, что больше не видит смысла продолжать отношения с Чонгуком. Чону не хотелось отговаривать Тэичи от этого решения, потому что и сам понимал: в их ситуации это единственный выход, если Чонгук не согласится уступить. И он не согласился.       На какое-то время Чонгук поставил точку в попытках завязать новые отношения. Он с головой ушёл в учёбу, чтобы подготовиться к итоговому выпускному экзамену. Ему пришлось брать дополнительные уроки, подолгу засиживаться в библиотеке в обнимку с ноутбуком, все вечера посвящать домашним заданиям, а если объём заданного был слишком большой – вставать с утра пораньше и на свежую голову доделывать то, что не успел решить вечером. Чонгук хотел поступить на инженерный и далее уйти в проектную работу, поэтому выбрал ещё на втором году обучения физико-математический уклон. Своё восемнадцатилетие он встретил морально истощённым и с явно проступившими на лице признаками долгого недосыпа. До выпуска оставалось ещё два месяца, и Чонгук, стиснув зубы, продолжил пахать дальше. Он горстями принимал витамины, чтобы не угробить окончательно свой организм, старался заменять чай или кофе обычной минеральной водой. После сдачи экзамена, на который Чонгук потратил свои последние нервы, он проспал беспробудно почти целые сутки.       Старания Чонгука увенчались успехом: он был чуть ли не последним в списках на поступление, но факт оставался фактом – он смог попасть в их число.       Наконец-то можно было слегка сбавить обороты. У Чонгука внезапно появилось свободное время, которое он тратил на прогулки с друзьями, на книги, интернет-игры и на возвращение в прежнюю более-менее спортивную форму.       Чонгук задумался над тем, как изменится его жизнь после поступления в университет. Сможет ли он найти человека, с которым они не разойдутся после первой же проведённой вместе ночи?       Чонгук не понимал, за какие грехи ему досталась именно такая генетика. В его роду по линии отца были представители народов из Средней Азии. Чонгук немного отличается внешне от этнических корейцев: глаза у него чёрные – в них практически не видно радужки – и довольно широко распахнуты; нос крупный; линия челюсти острая, ярко выражена. Телосложение у Чонгука достаточно крепкое, ему обычно не составляет труда набрать мышечную массу в короткий срок. Видимо, большое достоинство тоже перешло к нему по наследству от предков, но от такого наследства Чонгук, если бы знал, с радостью бы отказался.       Он попытался заверить себя в том, что сдаваться пока рано и нужно попытаться ещё хотя бы несколько раз. На первом курсе он оказался втянут в эпицентр социальной студенческой жизни, записался в IT-клуб, старался ходить вместе с однокурсниками в рестораны и бары, посещать вечеринки. Чонгук переехал в съёмную студию поближе к университету, которую оплачивали его родители. Они также давали ему денег на карманные расходы, поэтому Чон не чувствовал себя стеснённым в финансовом плане. По сути, у него были созданы абсолютно все условия для того, чтобы завести полноценные отношения, но Чонгук не спешил, присматривался к людям. Всего один раз он позволил себе вольность – когда перебрал с алкоголем на одной из клубных тусовок. Ему тогда было девятнадцать, и он только-только учился выпивать.       Чонгуку совершенно нельзя было оказываться за барной стойкой без присмотра его одногруппников и совершенно нельзя было вливать в себя несколько шотов подряд без закуски. Он пока не знал и не понимал, где проходит его личная граница выпитого, которую лучше не переступать. Но было ещё кое-что. Чонгук заподозрил неладное, когда осознал, что выпил не три шота, согласно его заказу, а целых пять. Мир перед глазами уже довольно ощутимо вращался, но он сумел сфокусировать взгляд на пустых стаканах: их было на два больше. Он решил, что случайно взял чужие напитки, и, в таком случае, ему нужно извиниться перед тем, кто остался без своих шотов и, возможно, оплатить их. Чонгук заметил шевеление справа и обернулся. Рядом с ним сидел светловолосый парень и слишком широко и слишком довольно улыбался ему.       – Понравилось? Могу заказать ещё.       Чонгук нахмурился.       – В смысле… это твои?       – Отчасти. Их купил я, но они для тебя.       – О…       Чон не ожидал, что судьба сведёт его с таким щедрым незнакомцем.       – Так что? – парень наклонился, и теперь его лицо было слишком близко к лицу Чонгука. – Закажу тебе?       – Возможно, ещё парочку…       Где-то на подсознательном уровне Чонгук понимал, что пора завязывать с алкоголем, но решил, что два последних шота особой погоды не сделают.       Возможно, он ошибался, и эти шоты всё-таки были лишними. Возможно, их было не два, а чуть-чуть больше.       Дальнейшие события Чонгук помнит урывками. Кажется, этот парень вытащил его на танцпол, но пробыли они там недолго – очень скоро Чонгук почувствовал, что упёрся спиной в стену, а его новый знакомый, чьё имя он смог запомнить только с третьего раза, навалился на него всем телом и, кажется, пытался оставить засос в районе ключиц. Чонгук по какой-то причине даже не попытался его оттолкнуть, он только смог еле слышно промямлить: “Пойдём в другое место”.       Другим местом вполне ожидаемо оказался туалет. Парень действовал чересчур напористо: он затолкнул Чонгука в первую попавшуюся свободную кабинку (тот еле устоял на ногах, когда упёрся задником ботинка в чашу унитаза), практически одним рывком усадил его на ободок и торопливо принялся расстёгивать его ремень. Чонгук не мог поверить, что это происходит с ним на самом деле – ему впервые в жизни собирались сделать минет.       Ёнсу (Чонгук пару раз назвал его Ёнсоком), уперевшись руками о бёдра Чонгука потянулся к нему с поцелуем, и Чонгук не нашёл причин отказать парню. Вышло мокро, не совсем скоординированно, жадно, но эта отчаянная страсть заводила Чона. Он был уверен, что уже достаточно твёрдый и был совершенно не против того, чтобы Ёнсу продолжил начатое. Тот с губ перешёл на подбородок, на шею, попутно расстегнул ещё несколько пуговиц на рубашке Чонгука и, покрыв поцелуями его грудь, вернулся наконец к ширинке. Чонгук облегчённо выдохнул, когда Ёнсу оттянул резинку его боксеров и слегка приспустил их. Он прикрыл глаза, откинул голову назад, ожидая, что Ёнсу в ближайшие секунды приступит к самому главному, но… ничего не произошло. Парень только обхватил ладонью его ствол и замер.       Чонгук в недоумении уставился на Ёнсу, чей взгляд, который до этого был подёрнут дымкой, стал более осознанным. Парень посмотрел сначала Чонгуку в глаза, потом – снова на его член и выдал: “Чувак, ну, тут никак”. Чонгук оторопело приоткрыл рот. То есть…       – Не думаю, что смогу затолкать его в глотку. Боюсь блевануть, – Ёнсу криво усмехнулся, но подниматься с колен не спешил. – Могу просто полизать. Мне нравится твой член.       Чонгук заторможено кивнул. Если не полноценный минет, то хотя бы так… Ощущения чужого языка, скользящего по головке и дразнящего щёлочку уретры действительно были необычными, но их было катастрофически мало. Ёнсу начал помогать себе рукой, опустился губами до уздечки, и сначала Чонгуку показалась, что подобные действия смогут подвести его к оргазму, но потом понял, что нет – он будто бы завис на одной точке. Удовольствие подкатывало к самому краю, а потом тут же отступало. Всему виной были алкоголь и потребность Чонгука ощутить больше, но Ёнсу не мог предложить ему ничего другого: парень уже несколько раз менял руки, потому что дрочил в самом ускоренном темпе, на какой был способен, учитывая его состояние.       В итоге, Ёнсу всё же сдался и со стоном поднялся на ноги. Он растёр ладонями колени, которые саднили от твёрдого пола, и сделал шаг назад, подперев спиной дверь кабинки.       – Если матанализ однажды доведёт меня до такого состояния, что я захочу сдохнуть, я обязательно отсосу тебе.       Парень снова улыбался, но Чонгук не видел в этой ситуации ничего смешного. Он так и не смог кончить, его член был покрыт чужой слюной, он сидел полупьяный на унитазе общественного туалета с расстёгнутой ширинкой и чувствовал себя отвратительно.       Ёнсу запустил руку в задний карман и протянул Чонгуку салфетку. Чон сначала не понял этого жеста и решил, что парень предлагает ему вытереться, но тот пояснил:       – Я написал тут свой номер. Ты мне ещё в середине вечера понравился.       Чонгук неуверенно забрал у Ёнсу салфетку.       – Если вдруг что – звони, – с этими словами парень повернул ручку замка и, слегка пошатываясь, покинул кабинку.       Чонгук остался один. В тот вечер он ушёл из клуба раньше, чем планировал. С Ёнсу они впоследствии так больше и не пересеклись.       Чонгуку не хотелось допускать эту мысль, но она возникала в его голове всё чаще и чаще: он никогда и ни с кем не сможет сойтись, если только не… пересмотрит что-то в своей жизни. У Чона не получалось представить себя пассивом. Больше всего его давило осознание того, что эта роль – его единственный шанс построить хоть какие-то отношения. Но если он не готов к ней морально – что тогда остаётся?       Чонгук практически впал в отчаяние, когда в очередной раз измерил длину своего члена: двадцать три с половиной сантиметра в возбуждённом состоянии, около пяти сантиметров в диаметре.       Он молился на то, чтобы его член перестал расти и с содроганием представлял, что будет с ним, если рост не прекратится до двадцати пяти лет – в индивидуальных случаях могло быть и такое.       Чонгук попытался отыскать какую-нибудь литературу и наткнулся совершенно случайно на книгу Ричарда Джейкоба “Как жить, если у тебя огромный пенис”. Он заинтересовался, но, прочитав ознакомительный фрагмент, пришёл в ужас: автор рассказывал о том, что многие мужчины, которые страдали ОМГ (расшифровывается как “огромные мужские гениталии”) кончали жизнь самоубийством или лишали своих партнёров жизни по неосторожности. Чонгук заподозрил, что его ситуация слегка отличается от описываемой в книге и попробовал вбить в поиск “синдром омг”. Он тут же закрыл страницу, как только увидел поисковую выдачу. К счастью, это был не его случай.       Когда Чонгук встретил Чаён – это произошло в начале второго курса – его продолжали одолевать сомнения. Но он всё же решил дать себе шанс (ещё один). Он достаточно много времени провёл на сайтах, и уже знал, что влагалище женщин тоже может отличаться по ширине и способно в индивидуальных случаях достигать в диаметре при полном возбуждении шести сантиметров. Ему просто нужно было найти подходящую ему в физическом плане партнёршу. Если он не попробует с Чаён, то никогда не узнает: вдруг она – та самая?       Но очередная попытка вновь обернулась провалом.       Даже если Чаён преодолеет свой психологический зажим, нет никаких гарантий, что она сможет принять член Чонгука, и что он не будет доставлять ей дискомфорт. ***       Чонгук подходит к аквариуму и стучит пальцем по стеклу. Пара золотистых вуалехвостов сразу же отплывают к дальней стенке, а затем снова начинают осторожно приближаться к Чонгуку. В этот раз он старается не пугать их – просто наблюдает за тем, как они шевелят длинными полупрозрачными плавниками и вращают глазами по кругу.       Ему нужно сделать выбор. Если он затянет с молчанием, то гарантированно потеряет Чаён. Если решит попробовать ещё раз, то, вероятнее всего, ему придётся снова пережить эти тошнотворные ощущения – беспомощности, никчёмности, осознания собственной бесполезности. Что из этого хуже?       Чонгук выжидает полтора дня. Вечером второго он открывает диалог с Чаён и пишет:       “Привет. Прости за тот срыв. Мне действительно нужно было время, чтобы подумать. Я не хочу прекращать наши отношения. Мы можем попробовать снова”.       Ответ приходит спустя пару минут. Значит, Чаён ждала.       “Привет, Чон-и. Я как раз прочитала недавно похожую историю про мой случай. Там девушке помогла йога”.       “Возможно, через месяц всё наладится”.       Месяц. Это не…       “Хорошо”, – пишет Чонгук.       Ему хочется задать много вопросов, которые со стороны могут прозвучать ужасно странно и, возможно, даже непристойно. Пользовалась ли Чаён когда-либо секс-игрушками? Какого размера они были? Какого примерно размера были члены тех парней, с которыми она встречалась? Уверена ли она, что проблема только в психике, а не в том, что то, что предлагает ей Чонгук, превышает возможности её тела?       Он явно переживает слишком сильно. Ему нужно перестать придавать этому так много значения.       Чонгук старается дышать глубоко и размеренно, чтобы успокоиться.       Месяц. Всего лишь ещё целый месяц.       Чаён находит подходящий комплекс упражнений и начинает заниматься дома. Она время от времени сообщает Чонгуку о своих результатах и, по её словам, йога действительно помогает: она чувствует себя более расслабленной, меньше тревожится по разным мелким поводам. Близится закрытие полугодия, и Чонгуку это на руку – он полностью сосредотачивается на подготовке к экзаменам и зачётам. С Чаён они всего пару раз выбираются на свидания и в основном взаимодействуют только по переписке.       Чонгук думает, что ему нравится Чаён. Он не готов говорить о чём-то большем вроде влюблённости или даже любви, но его определённо привлекает эта девушка. Она отличается от тех, с кем он встречался раньше. Чаён спокойная, нетребовательная, в каких-то моментах даже довольно понимающая, может поддержать беседу. С ней легко и уютно. Скорее всего, Чонгук ей тоже просто симпатичен, и она не прочь разделить с ним совместное времяпровождение. В какой-то степени Чонгук рад, что их не связывают сильные чувства. Это доставляло бы больше проблем. Через месяц и три дня Чаён пишет Чонгуку, что готова попробовать снова. Он назначает встречу на середину дня воскресенья. В этот раз Чонгук больше не хочет тешить себя ложными надеждами, только вот…       Волноваться он всё равно не перестаёт. С утра он просыпается раньше, чем планировал: на часах только девять. В комнате достаточно светло несмотря на задёрнутые шторы. Чонгук осматривает заваленный тетрадями и учебниками рабочий стол, затем переводит взгляд на подушки, которые лежат на полу рядом с кроватью. Чонгук привык засыпать с несколькими подушками, чтобы подкладывать их под руки или устраивать между ног, но, чаще всего, во сне он выталкивал их за пределы кровати и обнаруживал позже разбросанными по полу – как и сейчас. Он ворочается с боку на бок ещё минут десять, но понимает в итоге, что заснуть ему не удастся: в голову лезет слишком много мыслей. Чонгук не находит занятия лучше, чем начать прибираться в комнате: он застилает постель, разбирается с бардаком на столе, проходится ручным пылесосом по паркету в кухонной зоне и паласу в зоне спальни, проверяет, нет ли на полках грязных стаканов. Даже осматривает аквариум – достаточно чистый, мыть его пока не требуется.       Перекусив бутербродами с маслом, авокадо и красной рыбой Чонгук садится за рабочий стол, втыкает в одно ухо наушник и запускает рандомный хип-хоп плейлист в “Spotify”. Он хочет прорешать несколько задач по гидравлике, чтобы не заниматься этим вечером – когда у него уже не останется ни сил, ни желания выделить время на учёбу.       Вначале всё кажется достаточно простым: Чонгук применяет уже известные ему формулы, сразу выписывая решения в чистовую тетрадь, но на предпоследней задаче он стопорится. Перечитывает параграф учебника, затем лезет в Интернет, где находит сайты с объяснениями нужного ему закона Архимеда и так увлекается, что не сразу замечает, как в мессенджер приходит новое сообщение. Это Чаён.       “Ты не против, если я приду пораньше? К часу?”       Чонгук бросает взгляд на часы. Время – полдвенадцатого.       “Нет, всё нормально. Приходи”.       Он тратит ещё минут пятнадцать на то, чтобы закончить с решением задач и отправляется в душ. Чонгук больше не пытается заверить себя в том, что теперь-то всё точно должно получиться. Он хочет наконец ясности, хочет попытаться разобраться со своей проблемой, пока у него есть возможность сделать это. Если опять ничего не выйдет… Тогда, с Чаён ему, как и со всеми его предыдущими партнёрами, просто не по пути.       Но всё-таки Чонгук не мог не подготовиться. Он специально не мастурбировал какое-то время, чтобы, если он всё же войдёт в Чаён, не мучить её долго и кончить быстрее. Чонгук перепроверил свои запасы: презервативы остались ещё с прошлого раза, бутылёк со смазкой был израсходован наполовину, поэтому он на всякий случай купил второй. Если бы Чонгук знал способы, благодаря которым можно уменьшить размеры члена, он бы уже обязательно испробовал их. Но даже хирургическая практика ничего не может ему предложить: хорошо отработанных методик по уменьшению полового члена пока просто на просто не существует.       Чонгук надевает тёмно-серую футболку с надписью “You get hurt, hurt’em back. You get killed… walk it off”, бежевые свободные шорты до колен и закрепляет волосы резинкой.       Он подумывает над тем, чтобы заказать доставку на дом, когда раздаётся звонок в дверь. Чонгук даже не смотрит в окошко видеонаблюдения – спешит побыстрее открыть.       Чаён приветливо улыбается ему, и Чон наклоняется, чтобы оставить целомудренный поцелуй на её губах. Она довольно редко пользуется косметикой, и Чонгуку это нравится: он не хотел бы ощущать во рту сладковатый привкус помады. Чонгук помогает Чаён снять пальто и предлагает переобуться в гостевые тапочки.       Девушка споласкивает руки, затем проходит в зону спальни и останавливается напротив аквариума. Она чуть сгибает колени и упирается в них ладонями, чтобы получше рассмотреть рыбок.       – Ты всё-таки назвал их как-то? – спрашивает Чаён, наблюдая за тем, как одна из рыбок рыхлит крупную округлую гальку на дне аквариума. Чонгук обзавёлся питомцами совсем недавно – около трёх месяцев назад – и нередко подумывал над тем, чтобы дать им имена, но на ум не приходило ничего путного.       – Я думал об этом с утра, – отвечает Чонгук, присаживаясь на кровать. – Мне пришла идея назвать их “Пэн” и “Понг”.       – Звучит довольно мило, – Чаён поворачивается к Чонгуку и улыбается одними уголками губ. – Ты их отличаешь?       – Да. У той, которую будут звать Понг, на верхней кромке заднего плавника есть продолговатое оранжевое пятнышко, а у Пэн нет.       Чаён смеётся, отходит от аквариума и садится рядом с Чонгуком.       – Ты внимательный.       Чонгук смущённо кивает ей и демонстрирует телефон с открытым сайтом доставки готовой еды.       – Хочешь что-нибудь?       – Нет, – Чаён качает головой. – Может, чуть позже.       – Позже, – автоматом повторяет за ней Чон. Он снова начинает ощущать отголоски нервозности. Чонгук быстрым взглядом осматривает девушку перед собой. На Чаён укороченная бордовая юбка-клёш с завышенной талией и тёмно-синяя водолазка с рукавами чуть ниже линии сгиба локтя. Чонгук улавливает лёгкий запах карамели и придвигается ближе: ему хочется понять, исходит ли он от волос, или Чаён решила сменить духи. Девушка принимает это за сигнал и располагает ладонь на бедре Чонгука, слегка сжимая его. Она подаётся вперёд, и теперь их лица совсем близко. Чон первым сокращает расстояние, осторожно соединяя губы Чаён со своими в медленном тягучем поцелуе.       Чонгук думает, что ему нравится не только характер Чаён, но и её внешность. У неё аккуратное личико с мягко очерченными скулами, прямой слегка расширяющийся на кончике нос, небольшие, но чувственные губы. Чаён несовершенна, и Чонгук знает, что один холмик её верхней губы слегка меньше другого и что левое веко чуть сильнее нависает над глазом по сравнению с правым, но он не видит в этом недостатков. Напротив, Чонгук находит такие проявления индивидуальности довольно милыми.       Чон расстёгивает пуговицу на юбке Чаён и тянет собачку молнии вниз, чтобы высвободить из-под широкого пояса водолазку. Девушка поднимает руки, помогая раздеть себя. Чонгук нежно целует Чаён в основании шеи, спускается на плечо и поддевает пальцем лямку бюстгальтера, прижимаясь губами к выступающей острой косточке. Он слышит, как Чаён тихо выдыхает и спустя мгновение чувствует её пальцы на своём затылке, которые осторожными поглаживаниями скользят к основанию шеи. Чонгука сразу же прошибают мурашки, и он слегка вздрагивает. Он сжимает в ладони грудь девушки через чашечку бюстгальтера и целует в ложбинку между мягкими округлостями. Чонгук чувствует, как возбуждение приятным теплом разливается по его телу и оседает внизу живота. Ему лучше уже сейчас расстегнуть шорты, потому что, несмотря на то, что он носит довольно просторную одежду, стеснение из-за давления натянувшейся ткани может доставить ему сильный дискомфорт. У Чонгука где-то на периферии сознания мелькает мысль, что что-то не так, но он отгоняет её – ровно до того момента, пока не тянется рукой к своему поясу.       Чонгук так резко подскакивает со своего места, что Чаён от неожиданности испуганно ахает. Он без всяких объяснений чуть ли не бегом кидается в сторону ванны и с силой захлопывает за собой дверь, тут же опуская вниз защёлку замка. У него бешено стучит сердце, и он дышит тяжело и загнанно.       – Чон-и?       Чонгук слышит, как Чаён окликает его и тихо стучит в дверь. В первые секунды он не находит в себе сил ответить ей. Стук повторяется.       – Что-то случилось?       Надо срочно сказать хоть что-нибудь.       – Я решил сразу надеть презерватив, и теперь он слез, кажется. Чонгук даже не успевает продумать свой ответ и выдаёт первое, что приходит в голову. Он знает наверняка, что не звучит уверенно, что в его голосе слишком много паники, потому что он даже не попытался её как-то скрыть.       – Надеть сразу?       Чонгук ничего не отвечает, и Чаён тоже какое-то время молчит.       – Зачем?       – Эксперимент. Что-то вроде, – Чонгук старается выровнять тон голоса. – Я скоро выйду, хорошо?       Повисает вязкая давящая тишина. Мысли в голове становятся слишком громкими, и Чонгук решает включить воду, чтобы хоть так разбавить скопившееся в воздухе напряжение. Он упирается руками в край раковины и смотрит вниз. Чон был готов ко всему: к тому, что Чаён снова зажмётся, и он не сможет войти в неё; к тому, что они всё-таки окажутся несовместимы физически; даже к тому, что Чаён может внезапно остановить его и отказаться от продолжения. Но он не был готов к этому – к тому, что его член останется неподвижным и никак не среагирует на возбуждение. У Чонгука не встал. Впервые в жизни. В двадцать лет.